CC BY
50
10.00.00. Филологические науки
В.И. Чередниченко профессор кафедры журналистики и медиакоммуникаций, д.филол.н., Кубанский социально-экономический институт
V .1. Cherednichenko Professor of the Department of iournaWsrn and Media Communications, doctor of phi\o\ogica\ sciences.,
Kuban Socia\ and Economic Institute
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПОДСТРОЧНОГО ПЕРЕВОДА
Значение слова - это всегда другое слово.
Октавио Пас
Аннотация. Рассмотрены актуальные проблемы подстрочного перевода. Особое внимание уделено первым двум членам трёхчленного отношения оригинал ^ подстрочный перевод ^ художественный перевод. Подвергнута критике «количественная концепция» подстрочного перевода, опирающаяся на учёт «показателя точности» и «показателя вольности». Со ссылкой на теорию установки Дмитрия Узнадзе отмечено, что «показатель точности» перевода лежит в психолингвистической плоскости.
Annotation. The current problems of word-for-word translation are considered. Special attention was paid to the first two members of the tripartite relation ori^inai ^ of word-for-word transiation ^ iiterary transiation. A "quantitative concept" of word-for-word translation based on "precision factor" and "freedom factor" is criticized. It is pointed out with reference to Di-mitri Uznadze's Theory of Attitude and Set that the "precision factor" of translation lies on a psycholinguistic plane.
Ключевые слова: перевод, подстрочный перевод, художественный перевод, оригинал, теория установки.
Key words: translation, word-for-word translation, literary translation, original, Theory of Attitude and Set.
В 1980-х гг. М.Л. Гаспаров начал выстраивать концепцию подстрочного перевода. К этому учёного подтолкнул целый ряд обстоятельств. Во-первых, проблема подстрочника была «ахиллесовой пятой» теории художественного перевода («теоретических наблюдений над этой практикой почти нет», - сетовал исследователь в 1980 г.). Во-вторых, особый интерес для Гаспарова-исследователя представляла работа над подстрочниками столь ценимого им Валерия Брюсова. И, наконец, стимулировали этот процесс опыты самого Гаспарова-переводчика.
Переводческий процесс, по М.Л. Гаспарову, включает два последовательных этапа - понимание и оформление. При переводе художественном они «трудноразделимы», тогда как в случае подстрочного перевода «они разделены»: «понимание текста целиком задаёт подстрочник, оформление берёт на себя переводчик. Отклонение от буквы оригинала переводчик мо-
жет объяснить своим "проникновением в дух" подлинника, отклонение от подстрочника (за величайшими исключениями) не может быть "проникновением в дух", а может быть "от лукавого", только вольностью переводчика» [1. С. 173].
Здесь (как и в других своих работах) исследователь сосредотачивает своё внимание на втором-третьем членах трёхчленной системы перевода оригинал ^ подстрочник ^ перевод. Однако сущность подстрочного перевода не может быть постигнута без серьёзного анализа первых двух членов: оригинал ^ подстрочник. Проявляющаяся на всех уровнях разность языков (отдающего и принимающего) не позволяет при всём старании переводчика получить точный слепок с оригинала. В лучшем случае мы будем иметь дело с более или менее удачной попыткой интерпретировать логико-семантические связи чужого текста. Поэтому можно смело утверждать, что нет такого подстрочника, который не мог бы быть улучшен. Если языки по линии типологического родства отстоят друг от друга достаточно далеко и два текста - переводимый и переводящий - разделены значительным временным интервалом, подстрочник приобретает эстетическую ценность и может в отдельных случаях восприниматься в качестве художественного перевода. Следует отметить, что научную ценность подстрочного перевода повышает комментарий (пояснения и уточнения) к тексту перевода, в том числе затекстовый комментарий, которые не просто дополняют текст перевода, расширяют его социокультурный контекст, но и становятся органической неотъемлемой частью самого перевода.
В 1983 г. М.Л. Гаспаров предпринял попытку определить коэффициент точности художественного перевода - с опорой на подстрочник. «Выделим лишь два суммарных показателя, которые <....> могут характеризовать проблему в целом, - писал он. - Во-первых, это "показатель точности" - доля точно воспроизведенных слов от общего числа слов подстрочника; во-вторых, это "показатель вольности" - доля произвольно добавленных слов от общего числа слов перевода (и то и другое - в процентах). Оба показателя дополняют друг друга; порознь они давали бы картину неполную: можно, например, представить себе перевод, старательно сохраняющий слова подстрочника, но еще старательнее заглушающий их множеством произвольных добавлений» [1. С. 175].
Эффективность предложенной процедуры представляется сомнительной по целому ряду причин. Исследователь оперирует понятием «слово», тогда как точность перевода отдельных слов далеко не обеспечивает точности смысла отдельных словосочетаний, синтагм и т.д., не говоря уже о точности передачи смысла всего текста. Было верно замечено, что «перевод художественного произведения не есть перевод слов» [4. С. 285]. Кроме того, «одно и то же слово, употреблённое автором в двух разных местах, не всегда можно перевести одним и тем же словом в соответствующих местах переводного текста» [5. С. 215].
Как убедительно доказано Ю.М. Лотманом, «при взгляде на литературное произведение как на "органическое целое"», текст «воспринимается не как механическая сумма составляющих его элементов, и "отдельность" этих элементов теряет абсолютный характер: каждый из них реализуется лишь в отношении к другим элементам и к структурному целому всего тек-
ста» [6. С. 11]. В процессе поиска путей для более точной передачи смысла выражения переводчику иной раз приходится подыскивать слова, отсутствующие в оригинале. Излишне говорить об идиоматических выражениях,
и и и U с»
которые являют собой крайний случай выражения указанной тенденции. Можно сформулировать правило: чем дальше по линии типологического родства языки отстоят друг от друга, тем рискованнее оперировать «показателем точности» и «показателем вольности», которые вообще теряют смысл при переводе, скажем, с аналитического языка на флективный или наоборот: «<...> например, английское выражение типа «I shall make him speak», содержащее пять слов, можно передать одним грузинским словом «авалапаракеб». Для русского выражения из четырех слов: «Оказалось, что я проснулся» - достаточно одного грузинского слова «гамомгвидзебода» [3. С. 94]. Приводя ряд примеров квазиадекватной передачи английского выражения на русский и грузинский языки, Порфирий Яшвили резонно замечает, что при соблюдении внешней точности или, как он пишет, «кажущейся адекватности» «не проявляется той естественности языка, которая присуща английскому выражению» [8. С. 128]. Разумеется, отмеченная тенденция выявляется ещё резче, если речь идёт о художественном переводе. Так, в своё время Владимир Набоков замечал, что «как ни старайся, английского читателя не убедишь, что "I remember a wonderful moment" (буквальный перевод пушкинской строки "Я помню чудное мгновенье" - В.Ч.) совершенное начало совершеннейшего стихотворения» [7. C. 396].
Ради справедливости отметим, что на возражения автора этих строк М.Л. Гаспаров отвечал: «Что касается измерения точности подстрочников и не-подстрочников - конечно, я, как и всякий, знаю, что слово слову не равно. Но ведь и всякий, как и я, знает, что между точным и неточным переводом есть разница, а стало быть, она поддаётся измерению. Вы, сделав подстрочный перевод именно ради точности (подстрочный перевод "Ворона" -В.Ч.), показываете это лучше всего. Я давно жду, что мои грубые приемы "плодотворно раздражат способнейших" (выражение И. Аксёнова), и они уточнят мои способы и предложат другие, но по стихотворным переводам пока ничего такого не видел» [2].
Завершая «спор о подстрочнике», отметим, что с точки зрения теории установки Дмитрия Узнадзе «показатель точности» перевода лежит в иной - психолингвистической - плоскости. Согласно этой теории, «субъект (переводчик) берётся за дело не по каким-либо причинам, вынуждающим его, а действует согласно идущему из глубины функциональной тенденции импульсу адекватного выражения на родном языке тех психических состояний и переживаний, которые в нем возникли на почве установки, сформировавшейся в процессе освоения данного художественного произведения, в общении с ним» [Цит. по: 8. С. 132]. Источники:
1. Гаспаров М.Л. Брюсов и подстрочник // Брюсовские чтения 1980 года. Ереван,1983.
2. Гаспаров М.Л. Из письма к В.И.Чередниченко от 26 июня 2003 г.
3. Гачечиладзе Г.Р. Стихосложение и поэтический перевод // Поэтика перевода: Сб.статей. М.,1988.
4. Заболоцкий Н. А. Заметки переводчика // Заболоцкий Н. А. Избранные
произведения. М., 1972.Т. 2.
5. Ларбо В. Весы переводчика// Перевод - средство взаимного сближения народов. М.,1987.
6. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.
7. Набоков В.В. Искусство перевода // Набоков В.В. Лекции по русской литературе. М.,1988.
8. Яшвили П.А. Психологический механизм перевода // Реалистические формы изображения действительности: [Сб. статей]. Тбилиси,1986.
