CC BY
49
собов (чаще всего называемых парадигмами) интерпретации названных явлений. Общую тенденцию определил представитель конструктивизма Р, Брубейкер [7]: "Общее отступление от объективизма явно произошло и в исследовании национальности: переход от определений национальности по признакам общего языка, культуры, территории, истории, экономической жизни, политических механизмов и т.д. к определениям, подчеркивающим субъективный смысл национальности или притязаний на национальность, как в характерном "круговом" утверждении Хью Сетона-Уотсона, что "нация существует, когда значительное число людей в сообществе рассматривают себя или ведут себя так, как будто они образуют нацию" [4, 5]. Подобно этничности и расе, нация тоже отчетливо осмыслялась как "основной оператор всеохватывающей системы социальной классификации" [10, 297] и как "практическая категория" [2, 1]".
Из "основных вопросов" относительно нации и национализма, определенных К, Калху-ном |11], для нашей статьи имеет значение прежде всего вопрос: "Почему, для того чтобы чувствовать себя как дома, люди зачастую не ограничиваются только непосредственными личными отношениями, а обращаются к более широкой категории нации?" [11, 79], и лишь в той части, которая разделяет категориальные общности и сетевые сообщества (личных связей), Природа сетевых сообществ изучена достаточно для того, чтобы большинство теоретиков считали обоснованным полагать, что их именно "недостаточно" для объяснений таких феноменов социального мира, как нация. Однако кажется интересным, что один из признанных авторитетных авторов акторно-сете-вой теории, Б, Латур [12], утверждает, в свою очередь, необоснованность распространенного повсеместно понимания социального, а значит и "социального мира", к которым принадлежат нации (все европейские, - в данном случае, по-видимому, термин "европейские" включает всех тех, чья "точка зрения" располагается в "первом мире" - авторы едины в том, что нация и этнос (этния, как пишут некоторые) не есть природное явление).
Это предполагает расширенное обсуждение методологических проблем для понимания отношений между "категориальными" и "сетевыми" понятиями (и означаемыми ими "реальностями"); простое принятие их соотношения, как его определил Калхун, обобщив большинство высказанных на этот счет соображений, может быть необоснованным, его
надо проблематизировать. Цель настоящей статьи, таким образом, определяется как выяснение точек соприкосновения между конструктив и сткими теориями нации - и актор-но-сетевой теорией, а также, прежде всего, того, в чем и почему они расходятся. Изложение в общих чертах понятия о социальном в акторно-сетевой теории Б. Латура (в части, релевантной для конструирования понятия нации); определение области применимости сетевых понятий в конструктивизме, прежде всего у Брубейкера; определение основных сходств и различий, являются предметом этой статьи.
Основным, может быть, обстоятельством, которое должно определять понимание не только социального, но и мира как такового, Латур определяет так: "Герменевтика - не привилегия людей, а, так сказать, свойство самого мира. Мир - не твердый континент фактов, куда вкраплено несколько озер неопределенности, а широкий океан неопределенностей, где пестреют несколько островов градуированных и стабилизированных форм" [12, с. 337]. Для того, чтобы понять о чем идет речь, следует вспомнить, что новоевропейская наука в своей основе, по словам Бодрийяра [7], усвоила и последовательно проводила в процессе познания одну жесткую схему (не так важно, кто первым определил ее законченную форму: Декарт, Галилей, Бэкон или Кант, - тем более, что, несмотря на жесткость, схема эта может быть различным образом интерпретирована): субъект-объектное познание характеризуется тем, что активность безраздельно приписывается субъекту, объект же полагается абсолютно инертным. Собственно, само значение терминов указывает на это обстояние: объект есть для субъекта (дан ему, сконструирован им, или как-либо еще - но его существование и природа всегда вне его - в субъекте).
Бодрийяр пишет, что достаточно предположить, что "объект может себя вести", чтобы познание вышло за привычные ему рамки в совершенно неизведанную и опасную область, В каком-то особенном смысле, Латур тоже предполагает как "самость" объектов, так и их способность уклоняться от познания, хотя бы тем способом, на который указывал Хайдеггер [15], никогда, кстати, Латуром не упоминаемый, кроме как в критическом ключе; некоторые объекты, утверждает Хайдеггер (прежде всего те, которыми занимаются социальные и гуманитарные науки), не оказывают познанию сопротивления - и поэтому возникает сколько угодно произвольных толкований [15,316].
Кажется, что здесь имеет место совсем другое, нежели "чтойность" объекта, скорее - отсутствие "чтойносги", но результат для познания одинаков: объект от него ускользает. Для Латура важнейшей задачей познания является классификация и стандартизация, стабилизирующая окружающий мир, но которая должна проводиться при удержании познанием сомнения, относительно "уловимости" для него объекта. И Кант, и Бэкон, и вслед за ними новоевропейская наука (даже в горизонте признания Кантом "вещей в себе", относительно которых уже Гегель показал, что их сохранение не имеет значения для познания) не признают именно того, что время от времени вещи могут "начать себя вести", и познанию придется в этом случае считаться с этим обстоятельством. Второе важное обстоятельство, на которое следует обратить внимание, может быть, вслед за Латуром, определено следующим образом: социальное не есть какая-то особенная природа, но есть вид связи между предметами (и предметы эти вполне разнородны), социальное не есть особенная сила, которая есть и может действовать инерционно, "социальное не находится ни в каком конкретном месте как вещь среди других вещей, - но оно может циркулировать повсюду как движение, связывающее не-социальные вещи" [13,151].
Латур приводит первоначальную этимологию слова "социус", утверждая, что речь идет о "сопровождающем кого-то другого", "последователе", "спутнике" [13,152], что слово использовалось для обозначения того, "что не является ни актором, наряду со многими другими, ни силой, скрытой за всеми акторами и переносимой некоторыми из них" [13,152], а представляет собой "связь, транспортирующую, так сказать, трансформации" [13,152]; для обозначения этого Латур предлагает использовать слово "перевод". Здесь же "сеть" он определяет как "то, что прослеживается посредством таких переводов в исследовательских описаниях" [13,152], и определяет в этой связи особенность понимания социального в предлагаемой им "социологии ассоциаций": "Слово "перевод" теперь приобретает специализированное значение: это отношение, не переносящее причинно-следственную связь, а приводящее к сосуществованию двух посредников,,, Теперь я могу точнее сформулировать цель социологии ассоциаций: общества нет, социальной сферы нет, социальных связей нет, а есть переводы между посредниками, которые могут порождать прослеживаемые ассоциации" [13, 153]. Такое понимание социального
противопоставляется широко распространенному в социальных науках его пониманию как особого вещества (особенно запутывает дело понятие "социальная сфера" '), но и в том, и в другом случае, "социальное" не есть, но является в изменении, в процессе {а для познания является задачей его обнаружение и мысленное сопровождение).
Латур объясняет различия в значениях слова "социальное" и повсеместно возникающую в связи с этим путаницу различием задач, которые решаются социальными науками (и для которых, соответственно, используются различные значения): "Но как же могло случиться так, что у одного и того же прилагательного два совершенно разных значения? Я думаю, это объясняется тем, что социальные науки пытались решить одновременно три различных задачи: документирование способов, которыми создается социальное изобретательным умом членов общества; стабилизация разногласий по поводу социального путем ограничения множества действующих в мире сущностей; решение "социального вопроса" с помощью протезирования политического действия" [13, 224]. Первая и вторая задачи связаны с классификацией и стандартизацией, и должны быть сопоставлены с традиционной категоризацией; третья - особенно с коллективным соци-альнымдействием, с пониманием акторов, ассоциаций - и сопоставлена с идентичностями и группами "традиционной социологии" (конструктивистская социология в этом отношении тоже совсем не "традиционна"; Брубейкер решительно против использования в социологическом анализе способов, ведущих к "групповости", и предлагает отказаться от жесткого понятия "идентичности").
Итак, значимыми для предмета нашего изложения, являются понятия "актор", "связь" и "причинность", в связи с пониманием "социального", предложенного Латуром. Первый радикальный шаг в преобразовании понимания социального может быть описан так: следует отказаться от представления о действующих социальных силах.
' "Неуловимым социальное сделало само существование общества, или, более широко, Социальной сферы. Теперь эта проблема проис гекает не от двойственное ти значения слова "социальный", а от путаницы, с давних пор в социологии, между сборкой политического тела и сборкой коллектива. Хотя у этих двух операций много общего, все же для того, чтобы они были успешными, ии надо быть друг от друга подальше" [13, 226]; о различии коллектива и политического тела и значении
этого различия в связи с изучением нации мы пишем дальше.
Второй обязательный шаг, который надлежит сделать для правильного понимания социального, Латур определяет как "симметричную трактовку природы и общества", как "отказ от представления о различии между естественными и социальными действующими лицами" [13, 106], Со ссылкой на Калло [3], Латур утверждает, что "при описании человеческих и не-челове-ческих деятелей нужна полная симметрия в используемых терминах. Первоначальный выбор термина не так уж важен, но как только выбран термин для обозначения человеческих деятелей, нужно придерживаться его и тогда, когда речь идет о не-человеческих" [12, 131]. Во-первых, когда применяется это методологическое правило, "мы сразу же замечаем, что различие между наукой и обществом-это превратное представление, вызванное асимметричной трактовкой человеческих и не-челове-ческих деятелей" [12, 131]. Во-вторых, имея в виду сказанное, "если мы проследим по словарю медленное изменение термина "зоаиз" и связанных с ним или вытекающих из него значений, мы с удивлением увидим, что значение "социальное" неуклонно исчезает" [13, 80].
Суть, таким образом, заключается в том, чтобы, последовательно применяя симметричную трактовку природы и общества, в этой перспективе удерживать различение между "базовыми социальными способностями и несоциальными средствами, мобилизуемыми для того, чтобы сделать их чуть более продолжительными" [13, 95]; продолжительность социальных связей обеспечена именно такими средствами. Латур иллюстрирует это положение кажущимися очевидными, но, по сути, ведущими в познавательный тупик, примерами "обоснованного" разложения материальных и социальных реалий "по двум разным полкам". Традиционная же социология, вместо этого, говоря о продолжительности социальных связей, вводит в качестве "обладающего необходимой длительностью, прочностью и инерцией ""общество"" [13, 95 (, полагая, что во всем перечисленном достаточно прочности, чтобы "объяснить, каким образом это нечто стискивает нас своей железной хваткой и само служит объяснением неровного ландшафта, по которому мы ковыляем" [13, 95].
Латур утверждает, что "это и в самом деле удобное решение, но оно не объясняет, откуда берется это "стальное" качество, скрепляющее слабые узы социальных способностей. И социологи, двигаясь без предосторожностей, могут свернуть не туда и сказать, что длительность, прочность и инерция порождены дли-
тельностью, прочностью и инерцией самого общества. Они могут даже зайти еще дальше и счесть эту тавтологию не полной противоречий теорией, а самым восхитительным проявлением чудесной силы общества, которое, как говорят они, есть реальность sui generis, понимая под этим, что оно само себя порождает" 113,95], Первые типы сообществ Латур предлагает называть "коллективами", вторые (традиционные для социологии) - "обществами". В таком понимании ассоциации (коллектива), слову "социальное" придается новый смысл, а за природными объектами закрепляется новое место, "причем оба конечных звена этих цепочек, "социальное" и "природное", нужно устранить одновременно" [13, 153-154]. 8 общем, "когда какое-либо положение дел расщепляется на материальный компонент и прибавленный к нему в качестве аппендикса социальный, ясно одно: это искусственное разделение, навязанное междисциплинарными дебатами, а не порожденное эмпирической необходимостью" [13,118-119].
Итак, следует различать между социальным в социальных связях и социальным в ассоциациях, "имея в виду, что второе значение ближе к первоначальной этимологии" [13, 92]. Если обычно в социальных науках "термин "социальное" обозначает тип связи: его понимают как название конкретной сферы, как вид материала - вроде соломы, глины, волокна, дерева или стали. В принципе вы могли бы зайти в воображаемый супермаркет и показать там полку, набитую "социальными связями", в то время как другие отделы были бы заполнены "материальными", "биологическими", "психологическими" и "экономическими" связями" [13, 92], то для акторно-сетевой теории, версию которой разрабатывает Латур, смысл этого термина иной; "Он обозначает не какую-то сферу реальности или отдельный элемент, а некое движение, перемещение, трансформацию, перевод, занесение в список. Это ассоциация, возникающая между сущностями, которые никак нельзя признать социальными в обычном смысле, разве что в краткий миг их перегруппировки... Таким образом, для ACT "социальное" - это название типа преходящей (кратковременной) ассоциации, характеризующейся тем способом, каким она собирается в новые формы" [13,92].
В понимании общества, таким образом, "надо отделять ассоциации - значение, которого мы придерживаемся,- от субстанции, сделанной из социального вещества, значение, от которого мы отказались" [13,163]. Этоолреде-
ляющим образом сказывается на понимании социальной причинности, коллективного действия и, прежде всего интересующего нас в данной статье, понимании акторов социального действия (одним из которых является нация). Причины и следствия есть ретроспективный способ интерпретации событий; "в том, что отношения между причинами и следствиями должны изменяться, нет ничего необычного. Пока лилия не научилась извлекать солнечную энергию через фотосинтез, солнце не было "причиной" лилии; пока Венеция не научилась подниматься из воды, лагуна не была одной из причин ее развития" [13, 58].
более важным, с точки зрения Латура, для понимания причинной связи, является введение понятия "посредника" и учет связанных с ним эффектов. Проводник следует отличать от посредника; в первом случае следствие эквивалентно причине (в следствии нет ничего, чего не было бы в причине); "когда речь идет о проводниках, нет никакой тайны, поскольку то, что на входе, полностью предзадает то, что на выходе, и следствие не будет включать в себя ничего такого, чего бы уже не содержалось в причине" [13, 84]. Но, по Латуру, "с подобным наукообразным стилем речи всегда возникают проблемы. Если бы на самом деле речь шла о случае, когда вход предопределяет выход, то было бы лучше отвлечься от следствий и направить все внимание на причины, где уже и произошло все интересное-по крайней мере, потенциально" [13,85]1. Но если, как это предпочитает акторно-сетевая теория, рассматривать средства передачи как посредников, "приводящих в действие других посредников, то тогда последует множество новых и непредсказуемых ситуаций (посредники заставляют вещи делать что-то другое, не то, что ожидалось)" [13, 86]; с посредниками "ситуация другая: из причин невозможно вывести следствия так, как будто первые просто создают для вторых поводы, обстоятельства и прецеденты. В результате между ними может про-
г Учение греческой философии об архэ можно в этом отношении рассматривать как своего рода модель подобного рода познания* учение Аристотеля об эквивалентности причины и следствия также стоите этом ряду (по крайней мере, в своих наиболее распространенных, школьных, толкованиях. Считать объяснение законченным, когда изучаемый предмет/процесс сведен к механике, традиция восемнадцатого века, или к "биологии", традиция века девятнадцатого, так же есть пример обозначенного способа исследования. Важно не то, насколько это соответствует/не соответствует научной прак тике, взятой в ее всегда неисследимо загадочной конкретности: речь, по ^иккерту [14], не о способе исследования, но о методе изложения его результатов.
мелькнуть множество неожиданных чужестранцев" [13, 85].
Акторно-сетевая теория изображает мир "состоящим из цепочек посредников, и о каждом звене можно сказать, что оно полностью действует" [13,86].Латур считает ключевым для социальной теории вопрос о том, чтобы "решить, старается ли она вывести из нескольких причин столько же следствий, содержащихся в них "потенциально", или же стремится заменить как можно больше причин последовательностями акторов - таков технический смысл, который в дальнейшем приобретет выражение "сеть"" [13,86]. В этой связи Латур ставит вопросы, тот или иной ответ на которые определяют его понимание социальных акторов: "Я, со своим добровольно зауженным мышлением, сказал бы, что если о социальном элементе А говорится, что он - "причина" существования В, С и Р, то тогда должно быть не только возможно воспроизвести В, С и В, но А должно объяснять различия между В, С и О, за исключением ситуации, когда может быть показано, что В, С и О одно и то же, и в этом случае различия между ними могут быть объявлены не имеющими значения. Если вы просмотрите литературу по социальной истории и увидите, причиной скольких вещей является, как полагают, "сила общества".,. Но тогда какую именно роль они на самом деле приписывают "социальным силам?" [13,146-147].
Основными социальными акторами являются ассоциации (мы отвлекаемся от вопроса о том, является ли актором и в каком смысле человек, так как это выходит за рзмки предмета данной статьи *); когда Латур использует слово "группы", следует иметь в виду что они также являются видом таких ассоциаций. Латур признает полноценными акторами "сущности, которые были явно исключены из коллективного существования в течение более ста лет социального объяснения" [13, 98]; причин подобного исключения он называет две: во-первых, "ба-
5 В определенном смысле является; для краткости приведем лишь одно рассуждение Латура по этому вопросу из книги ''Пастер. Война и мир микробов'1 [12], где он сочувственно, и это для него правило, ссылается на правильное понимание Л. Толстого: ''Приписывать власть нескольким великим людям, превознося их личный вклац, можно лишь проводя различие между контекстом и содержанием, что представляется противоречием. Возрождение исторического романа у Толстого ■ отличный способ избежать этого явного противоречия: на картине изображаются не просто толпы, романисту удается придать каждому человеку собственный облик и характер. Когда социология последует за Толстым, мы снова сможем гордиться своей профессией" [12, 102].
зоеые социальные навыки обеспечивают только очень незначительное подмножество связей, образующих общество" [13,98]; во-вторых, "добавление силы, которая как кажется, присуща самой активизации социальной связи, является в лучшем случае удобным кодом, а в худшем - всего лишь тавтология" [13,98]. Еще до начала исследования природы конкретного актора, в горизонте определенного выше подхода, утверждается, что "все акторы, которых мы развернем, могут вступать в ассоциации заставляя других действовать так или этак" [13,151].
Традиционная социология оперирует тремя модусами включения участников действий в социальные отношения: во-первых, как "материальная инфраструктура", "детерминирующая" социальные отношения {марксистские типы материализма}; во-вторых, "зеркала", просто "отражающего" социальные различия,- как в критической социологии Пьера Бурдье" [13, 119]; в-третьих, "задника сцены, на которой человеческие социальные акторы играют главные роли, - как в интеракционизме Ирвина Гоффмана" [13, 120]. Все они правомерны, но оцениваются Яатуром как "только примитивные способы упаковки узла связей, образующих коллектив. Ни одного из этих способов не достаточно для описания множественных переплетений человеческих и не-человеческих акторов" [13,120]. Для социологии ассоциаций Латура, новым является не принятие в расчет множества объектов, мобилизуемых в ходе всякого действия по мере его проявления, ново, что "объекты вдруг предстали на сеет не только как полноценные акторы, но и как то, что объясняет тот контрастный ландшафт нависающих над всем социальных сил, чудовищных асимметрий, репрессивного проявления власти. Социологи ассоциаций хотят начать с удивления, а не как большинство их коллег, с мнения, что этот вопрос очевидным образом закрыт и объекты не дела ют ничего..."[13,104].
Основной причиной, по которой за объектами не признавалась способность "играть роль" ("вести себя", в терминологии Бодрийя-ра), является традиционное понимание социального (о чем было достаточно сказано выше) и свойственная этому пониманию трактовка акторов и действий. Если "действие уже априори ограничено тем, что делают "намеренно" и "осмысленно" представители рода человеческого, то трудно увидеть, как способны действовать молоток, корзина, дверной замок, кошка, плед, кружка, расписание или этикетка" [13,101]. В акторно-сетевой теории наобо-
рот: "Если мы тверды в своем решении начать с разногласий по поводу акторов и действий, то любая вещь, изменяющая сложившееся положение дел тем, что создает различие, является актором, или, если у нее еще нет фигурации, актантом.Таким образом, по поводу любого агента надо задать следующие вопросы: вносит ли он какое-нибудь изменение в ход действия какого-то другого агента или нет? Есть ли какое-нибудь испытание, позволяющее обнаружить это изменение?" [13, 101]. Иначе говоря, "социальное действие не только захватывается чужаками, оно еще и передается или делегируется иным типам акторов, способным перемещать действие дальше посредством других видов действия и других типов сил" [13,100],
Обыденный опыт существования в социальном мире "состоит в том, что нас одновременно настигают сразу несколько возможных и противоречащих друг другу призывов объединиться в группы" [13,43]; группы не есть нечто данное, "социальные агрегаты являются объектом не остенсивного определения (вроде кружек, кошек и стульев, на которые можно указать пальцем), а перформативного. Они создаются теми различными путями и способами, которыми заявляют об их существовании" [13, 52], при этом Латур специально подчеркивает (это необходимо следует из того, что вещи, - условно можно обозначить этим словом и социальные группы, - имеют "чтойность" и могут себя вести), что он "далек от мысли, что группы создаются простым "Да будет!" или -еще хуже - образуются речевыми актами при помощи простых конвенций" [13,52]. Латур исходит из идеи, что "что мы не знаем, какие социальные группы существуют, и что эти группы не знают, чего они хотят. Тем не менее, такое неведение не означает, что действующие лица не будут постоянно проводить границы, навязывать интересы, ставить цели другим и определять, чего должен хотеть каждый" [12, 105]. Группы создаются, активности выясняются, объекты играют роль [13, 123]; акторно-сете-вая теория, в сравнении с традиционной социологией социального, по Латуру, требует "расширения перечня акторов и действий" [13, 123].
Важная особенность акторно-сетевой теории заключается, по утверждению Латура, в том, чтобы признавать большую "подвижность границ", то есть постоянное переформатирование имеющихся идентичностей и образование новых (наряду с исчезновением старых) [13,43], при этом он решительно против апри-
орного признания одних идентичностей и границ в качестве "основных" и игнорирования прочих как "нерелевантных". Социологи социального "заявляют: "Конечно, нужно же отку-да-то начинать, так почему бы и не начать с определения общества как состоящего из (х)?* [13, 54]; представители акторно-сетевой теории "требуют: "Дайте акторам самим делать эту работу для нас. Не решайте за них, из чего состоит социальное!" [13,54|, Причину этого различия Латур видит в том, что "в глазах первых выбор отправной точки не имеет такого принципиального значения, поскольку социальный мир уже существует. С их точки зрения, если вы отдаете предпочтение "классам", а не "индивидам", "нациям",а не "классам", "жизненным траекториям", а не "социальным ролям", или же "социальным сетям", а не "организациям", в конце концов все пути все равно сольются, поскольку это всего лишь в чем-то произвольные способы описать одно и то же большое животное - подобно тому как слона из притчи последовательно хватали за ногу, за ухо, за хобот или за бивень" [13,54],
Таким образом, определяется отличие ак-торно-сетевой теории в том, что традиционно (и в традиционных модернистских, и в конструктивистских теориях} понимается под "категоризацией". Предварительным условием успешной категоризации является последовательное решение трех задач, которые стоят перед социологией (социальной философией) как "наукой о жизни сообща": во-первых, "она должна быть в состоянии развернуть весь ряд разногласий по поводу того, какие ассоциации возможны" [13,225]; во-вторых, "она должна быть способна показать, какими средствами этим разногласиям кладется конец и как поддерживается согласие" [13,225]; в-третьих, "она должна помочь в определении верных процедур собирания коллектива, делая его интересным для тех, кто является объектом ее изучения" [13,225], Важным Латур считает последовательность в их решении. Поменяв местами первую задачу со второй, "вы начинаете думать, что ваша главная обязанность - заранее вместо самого актора ограничить ряд неопределенностей, в которых, как вы опасаетесь, акторы заблудятся. Это значит, что вы берете на себя обязанность ограничить число возможных социальных объединений, количество сил, заставляющих акторов делать то или это; исключить как можно больше не-человеческих объектов" [13, 225]. Решение третьей задачи вне очередности сдвумя другими, "вы начинаете подменять построение коллектива сами-
ми акторами своим собственным пониманием того, что их держит вместе. Вы начинаете задаваться вопросом, что такое общество и в каком направлении оно развивается" [13,225], то есть вопросами, следующими из традиционного, неприемлемого для Латура, понимания социального.
Процесс категоризации в социальных науках Латур уподобляет процедурам, выработанным в метрологии и стандартизации в естествознании; "нам очень поможет в поиске следов стабилизации разногласий, если мы выведем на первый план важное понятие стандартов" [13,314]; "можно сказать, что социология социального циркулирует так же, как физические эталоны, или, еще лучше, что социальные науки - часть метрологии" [13, 314]. Этому обстоятельству, по мнению Латура, до акторно-сетевой теории не придавалось подобающего значения. Конечно, с этим утверждением можно не вполне соглашаться: теория идеального типа М.Вебера [8] разработала процедуры анализа социальной реальности (что бы ни понимать под социальной реальностью, Вебер утверждал, что социология -наука о реальности), близкие к описанным Латуром способам Значение стандартизации в социальном познании трудно переоценить; "как только вы приняли пример научной метрологии и стандартизации в качестве опоры для отслеживания циркуляции универсалий, вы можете делать ту же операцию для остальных, менее прослеживаемых, менее материализованных циркуляции: наибольшая координация между агентами достигается посредством распространения квазистандартов" [13, 316].
Стандарты и метрология "решают на практике проблему относительности" Следует всячески избегать прерывания непрерывности такого объяснения вторжением "социального объяснения": "Откуда бы вы знали свою "социальную категорию", если бы не огромная работа статистических институтов по градуированию, если не стандартизации, категорий доходов?... Бесполезно говорить, что такие категории произвольны, конвенциональны, размыты или, наоборот, имеют слишком жесткие границы, или совершенно нереалистичны. Они решают на практике проблему повсеместного локального распространения стандарта посредством циркуляции некоторого прослеживаемого документа, хотя, возможно, метафора документа в чем-то туманна" [13, 317-318]. Основные каналы стандартизации обеспечиваются государственным аппаратом; однако есть и другие, важные с точки зрения
социолога; "точно такую же роль могут играть и собирающие формулировки, при условии, что мы не видим в них просто "репрезентацию" или "искаженный образ" существующих социальных сил" [13,319].
Даже небольшое изменение способа говорить о группах изменяет производство этих групп; "это еще более верно в случаях, когда формулировка несет в себе иную социальную теорию, как в данном случае чрезвычайно неустойчивого выражения, включающего в себя, наподобие тонкого рельефа, вырезанного на поверхности драгоценного камня, целую интерпретацию связей между теологией и политикой" [13,320]. Собирающие формулы, по Яа-туру, "не только очерчивают новые связи, но и предлагают новые тщательно разработанные теории о том, что надо соединить. Они производят социальное всеми практическими способами, Такова сила "обоснований", анализируемых Болтански и Тевено [1]: они не имеют размера, но оставляют за собой, так сказать, в виде следа "оценки размера", посколькутакие формулировки дают людям возможность ранжировать себя - как и объекты диспута" [13, 320), Собирающие формулировки играют тем более важную роль, что "масштаб не является фиксированной принадлежностью социального" [13, 321].
Следующий шаг, который должен быть сделан социологией, освоившей стандартизацию и метрологию, это отказаться от абсолютизации стабилизированных определений социального; ассоциации находятся в постоянном становлении, и "чем лучше вам удается понимание "старого" социального, тем хуже - понимание нового" [13,321]; метрология - не вся наука социология, "социальное, образующее общество, - только часть ассоциаций, составляющих коллектив. Если мы хотим пересобрать социальное, то необходимо, кроме циркуляции и форматирования традиционно понимаемых социальных отношений, искать и другие циркулирующие реалии" [13,321]. В целом, "непрекращающаяся активность социальных наук, направленная на то, чтобы заставлять социальное существовать, "сбивать" коллектив в спаянное целое, и составляет большую часть того, что называется "исследованием" социального" [13, 354],
Среди множества решений относительно общества, следует выделять политические решения, прежде всего о политическом сообществе, по модели которых ошибочно судят о других ассоциациях. Сама "конструкция политического тела предполагала его виртуаль-
ность, всеобщность и повсеместное присутствие в уже готовом виде. В этом нет ничего неправильного, поскольку ему приходилось решать неразрешимую проблему политического представления, растворяя многих в одном и заставляя одного подчиняться многим. Только политическое действие способно благодаря непрерывному круговому движению очерчивать эту виртуальную всеобщую сборку, постоянно находящуюся под угрозой полного исчезновения" [13, 227],
В той степени, в какой нация есть государ-ство-нация, оно конструируется по тем же правилам конструирования политического тела, и тем самым ограничивается (более, чем остальные группы) возможности, связанные с "пересборкой". Может быть, именно это обстоятельство прежде всего ограничивает применимость методов акторно-сетевой теории к интерпретации нации. Однако основное понимание того, что "законы социального мира, возможно, и существуют, но они занимают совсем иное положение, нежели то, которое изначально мыслилось традицией. Они существуют не за сценой, не у нас над головами и не до действия, а после действия, ниже его участников и витают на переднем плане. Они не покрывают, не включают в себя, не собирают, не объясняют; они циркулируют, форматируют, стандартизируют, координируют, и это их нужно объяснять. Общества нет, или, вернее, общество - имя не всей территории" [13, 33], должно быть удержано и при изучении такого специфического сообщества, каким является нация.
Собственно, большая часть аргументов, ограничивающих возможности акторно-сетевой теории в исследовании нации, относится именно к этому обстоятельству: нация как политическое сообщество, часто (если не исключительно: распространено мнение, что суверенитет есть дифференциальный признак нации, если не в "действительности", то в идее) выступающая как нация-государство, пребывает или конструируется в порядке, отличном от порядка конструирования других сообществ/групп/ идентичностей; дело здесь не только в масштабе (Латур решает эту проблему, когда пишет о возможности объединить универсальное и локальное, о сетевых сообществах, в которых не обязательно "взаимодействие лицом к лицу"), но в принципе. Однако, конструктивистская теория нации (мы для примера берем радикальный конструктивизм Брубейкера) не может быть просто приведена в согласие с некоторыми утверждениями акторно-сетевой те-
ории. Основные пункты разногласий будут рассмотрены в дальнейшем нашем изложении.
Этничность - не только политический проект и присутствует не только в политической риторике; важнейшим является именно то, что она есть феномен повседневности, выражается "в повседневных столкновениях, практических категориях, знании здравого смысла, культурных идиомах, когнитивных схемах, сигналах во взаимодействии, дискурсивных фреймах, организационной рутине, социальных сетях и институциональных формах" (7,15], и именно повседневная этничность является предметом преимущественного научного интереса не только в силу конструктивистских методологических установок, но и по причине убежденности в том, что именно здесь мы имеем дело с "подлинной этничностью", изучение которой только и может дать ответ на самые злободневные политические вопросы и "повседневная этничность" есть предмет, позволяющий приблизиться к общей ее теории. Любые социальные группы (в перспективе - отказ от "груп-пизма"), с точки зрения конструктивистов, трактуются как "построенные, случайные и неустойчивые" [7,24], а постмодернистская "чувствительность" "делает акцент на фрагментарном, эфемерном, подчеркивает разрушение твердых форм и четких границ" [7, 24]. Противоположные и несовместимые методологические подходы во всем остальном (бру-бейкер определяет сетевую теорию через свойственный ей методологический реляци-онизм, в противоположность теории рационального выбора, для которой он считает характерным методологический и онтологический индивидуализм), согласны в том, что "ставят под сомнение групповость и аксиомы о постоянном существовании группы" [7, 24].
Усвоенная конструктивизмом (недостаточно, это является предметом заботы Брубейке-ра) "когнитивная точка зрения" предполагает что "этнические и национальные группы следует трактовать не как субстанциальные сущности, а как коллективные культурные репрезентации, как широко распространенные способы рассмотрения, понимания, анализа социального опыта и интерпретации социального мира" |7,152], обращаются в первую очередь "к социальным и ментальным процессам, которые лежат в основании понимания и классификации социального мира в расовых, этнических или национальных терминах" [7, 153].
Раса, этничность, национальность "существуют только в наших восприятиях, интерпре-
тациях, представлениях, классификациях, ка-тегоризациях и идентификациях - и только через них" [7,153]. Ч. Тилли [5], с которым согласен Брубейкер, сформулировал идею "катсети" применительно к изучению нации: "Катсеть означает совокупность людей, вмещающую категорию, то есть некое общее свойство и сеть" [7,100], он считает "плодотворной мысль Тилли, что групповость есть общий продукт "принадлежностей" к категории и к сети - категориальной общности и реляционной связанности" [7,100),
Нация должна быть осмыслена "в реляционных, процесси в ных, динамических, событийных и разукрупненных терминах" [7,29]. Этничность и национализм надо понимать как "конкретные способы обсуждения и восприятия социального мира и как конкретные способы фреймирования политических заявлений, а не как реальные границы, проведенные в природе вещей" [7,276]. Однако, между реляционными и категориальными формами идентификации имеется важное отличие, которое следует учитывать: идентификация по положению в реляционной сети, отличающаяся от идентификации по общему признаку, иллюстрируется Брубейкером как идентификация "в сети родственных или дружеских отношений, в отношениях между хозяином и клиентом, в отношениях учителя и ученика" [7,90], то есть понимается в первую очередь как отношение "лицом к лицу", или не сильно превышающее этот масштаб. Это - одно из первых отличий от акторно-сетевой теории: Латур, как было сказано, полагал возможным снять это "возражение" со стороны "масштаба" идентичности. Во-вторых, радикальный конструктивизм, хоть и не предполагает возможность произвольного фреймирования, делает акцент на активное "образующее" значение "точки зрения", и ни в какой мере не предполагает признания за вещами (социальными вещами) способности "себя вести" (вообще, требуется преодолеть "овеществление" в любом приемлемом способе рассмотрения).
Неоднократное указание Латура на то, что дело при проведении границ не только в "точке зрения", но и в "природе вещей", при всей схожести подхода, все-таки не позволяет непосредственно говорить об идентичности подходов акторно-сетевой теории и конструктивизма. Брубейкер так же специально оговаривает, что "вопреки мнению некоторых поборников сетевой теории, дело заключается не в том, чтобы перейти от общности к связанности, от категорий к сетям, от общих атрибутов к соци-
альным отношениям, И также не в том, чтобы поставить текучесть и гибридность над принадлежностью и солидарностью" [7, 101], указывая на то, что для последовательных сторонников акторно-сетевой теории такой переход именно характерен. И, наконец, исключение различия между человеческими и не-челове-ческими акторами, которые вместе образуют ассоциации, что мы видели у Латура, также, по-видимому, едва ли приемлемо для социального конструктивизма, по крайней мере в том виде, каком его применяет Брубейкер. Вообще, именно по этому последнему пункту, как на это указывает и сам Латур, разногласие может быть непреодолимым (описания Латуром процесса образования ассоциаций, например, включение в них архитектурных сооружений, не преодолевают методологических расхождений в этом вопросе). Введение брубейкером "среднего термина" между категориальной общностью и реляционной связанностью, которое он, со ссылкой на М. Вебера [9] назвал "сопринадлежностью", обосновываемое в том числе и тем обстоятельством, что "хотя реляционная связанность, или "сетевость", является главной движущей силой того типа коллективного действия, который интересовал Тилли, она не всегда необходима для "групповости". Строго ограниченное чувство групповости может основываться на категориальной общности и общем чувстве сопринадлежности при минимальной или отсутствующей реляционной связанности. Это типично для крупных коллективов вроде "наций": ведь когда общее понимание себя как члена конкретной нации кристаллизируется в строго ограниченное чувство групповости, это обусловливается, скорее всего, не реляционной связанностью, а отчетливо воображенной и сильно чувствуемой общностью" [7,101], представляется излишним для акторно-сетевой теории, по крайней мере, в том центральном значении, которое придавал ему Брубейкер.
Возражения со стороны классических, тяготеющих к модернизму, теорий наций против акторно-сетевой теории (как мы уже сказали) сформулированы Калхуном так: "Для того, чтобы подобные отношения могли стать исходной основой общей идентичности; каждый из них мог иметь непосредственные отношения только с небольшой частью целого" [11, 99], Калхун утверждает, что "сеть межличностных отношений определяет личность локально, но принадлежность к категории "нация" помещает людей в сложный, глобально интегрированный мир. И об этом нельзя забывать"
[11, 35]; и что "хотя нации могут объединяться плотными сетями социальных отношений и институциональной взаимозависимости, сам их масштаб предполагает, что они являются прежде всего категориальными идентичностя-ми. Независимо оттого, насколько они интегрированы с точки зрения культуры или социальных институтов, они не могут быть тесными личными сетями. Хотя националистические идеологии могут опираться на риторику "общины" и "семьи", нации глубоко отличаются от таких неизбежно более локальных объединений, связанных непосредственными межличностными отношениями" [11, 187-188]. Различию между "сетями социальных отношений и категориями схожих индивидов и между воспроизводством через непосредственные межличностные взаимодействия и воспроизводством посредством относительно безликих сил широкой культурной стандартизации и социальной организации" [11, 74] придается Калхуном значение, не позволяющее интегрировать подходы акторно-сетевой теории в анализе нации. Мы специально не затрагиваем противоречия, связанные с пониманием "политического тела", в акторно-сетевом и классически-модернистском подходах к анализу нации: это должно стать предметом специального рассмотрения. Акцент на индивидуализме как необходимом условии на-циеобразования, который делается Калхуном (и всеми модернистскими теоретиками нации}, также не может быть без оговорок ассимилирован в обосновываемом в акторно-се-тееой теории подходе к изучению нации (в том числе в связи с введенным новым толкованием социального актора}.
В целом же, следует отметить, что при повсеместном отказе от попыток построения общей теории нации, теории "среднего уровня" вполне допускают известный методологический синкретизм, но лишь до тех пор, пока не возникает необходимость определиться в общих, основополагающих, идеях относительно природы общества, социальной причинности, понятии "социального актора".
Литература:
1. Boltanski L., Thevenot L. Finding One's Way in Social Space: A Study Based on Games // Social Science Information. 1983. No. 22, P. 631-680.
2. Brubaker R, Nationalism Reframed; Nationhood and the National Question in the New Europe. N.V.: Cambridge University Press, 1996. 202 p.
3. Callón M. Some Elements of a Sociology of lanslation Domestication of the Scallops and the Fishermen of St Brieux Bay // Power, Action and Belief. A New Sociology of Knowledge?/J. Law (éd.). 1986. P, 196-229.
4. Se ton-Watson H. Nations and States. Boulder, Coio.: Westview, 1977.563 р.
5. Tilly Ch. From Mobilization to Revolution. Reading, Mass.; AddisonWesiey, 1978.349 p.
6. ЬодрийярЖ. Соблазн. - M.: Ad marginem, 2000. -321 С.
/. Брубейкер P. Этничность без групп, - М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2012. -403 с.
8. Вебер М. Критические исследования в области логики наук о культуре / М. Вебер / Избранные произведения. - М.: Прогресс, 1990. - С. 416-494.
9. Вебер М. Хозяйство и общество; Очерки понимающей социологии. - Т. 2. Общности. - М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2017. - 429 с.
10.Вердери К. Куда идут "нация" и "национализм" // Нации и национализм / под ред. Г. Балэкриш-Нанз.- М.: Праксис, 2002. - С. 297-307.
11.Калхун К. Национализм. - М.: Территория будущего, 2006, - 288 с.
12.Лзтур Б, Пастер: война и мир микробов. - СПб. : Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2015.-316 с.
ТЗ.Лзтур Б. Пересборка социального: введение в акторно-сетевую теорию. - М.; Издательский дом Высшей ШКОЛЫ ЭКОНОМИКИ, 2014. - 384 С.
14.Риккерт Г. Границы естественнонаучного об разования понятий. - СПб. : Наука, 1997. - 532 с.
15.Хайдеггер М. Пролегомены к истории поня тия времени. - Томск: Водолей, 1998. - 384 с.
THE COMPLEXITIES OF FORMA TiON OF COHERENT GERONTOLOGICAL KNOWLEDGE
Pashma Lyudml/a Alexandrovna, PhD of Philosophical science, Associate Professor, Department of History and Social Studies, Novokuznetsk institute (branch), Kemerovo State University, Kemerovo
The article deals with one of the most pressing problems of our time - the problem of mass aging of the population, ^ analyzes its causes and consequences. It is stated that there is an urgent need to build a universal gerontological-theory that can serve as a basis for building a comprehensive state policy aimed at managing the aging process, in this connection, the author turns to the discussion of the causes of the main difficulties that arise in the construction of a unified gerontological knowledge.
Keywords; gerontology; aging; old age; age.
О Ш
о
OJ
JO 0-
Ш <
ас ct
R" со.
zr
ел 2:
x
001 10.24923/2222-243Х.2020-37.60
СЛОЖНОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ ЕДИНОГО ГЕРОНТОЛОГИ ЧЕСКОГО ЗНАНИЯ
в статье рассма тривается одна из актуальных проблем современности - проблема массового постарения населения, анализируются ее причины и последствия. Утверждается настоятельная необходимость построения универсальной геронтолотической теории, которая может послужить основой для выстраивания комплексной государственной политики, направленной на управление процессом старения. В связи с чем автор обращается к обсуждению причин основных трудностей, возникающих при построении единого герон-тологического знания.
Ключевые слова: геронтология; старение; старость; возраст.
УДК 101.1:316 ВАК РФ 09.00.11
& ПашмнаЛ.А., 2020
S
291
Современное общество столкнулось с беспрецедентной в своей истории проблемой - стремительного массового постарения населения, причем в группе пожилых людей от 65 лет и старше, быстрее остальных растет возрастная подгруппа старше 85 лет. Среди причин этой демографической трансформации современного общества можно назвать, например, такие как увеличение средней продолжительности жизни; снижение рождаемости; увеличение возраста рождения первого ребенка; изменение характера труда и образа жизни общества индустриальной и постиндустриальной формации; повышение качества жизни и возможностей медицины; распространение нуклеарной семьи; введение института пенсионного обеспечения.
Причины массового постарения населения вызывают к жизни самые разнообразные последствия этого процесса. Обозначим лишь некоторые из них. Безусловно, необходимо обратить внимание на социально-политические и экономические риски, начавшихся демографических изменений. Так, сточки зрения экономики, во-первых, массовое постарение населения непомерно увеличивает эко-
ПАШ; II/А Людмила Александровна, кандидат философских наук, доцент, кафедра Истории и обще ствознания, доцент, Новокузнецкий институт (филиал), Кемеровского государственного университета, Кемерово
номическую и социальную нагрузку, поскольку растут расходы всего общества на пенсионное обеспечение, медицинское обслуживание, уход и социальную поддержку группы пожилых людей; во-вторых, современная ситуация усугубляется тем, что в большинстве стран темпы постарения населения опережают темпы экономического развития; в-третьих, кардинально изменяется структура предложения рабочей силы, обусловливающая нехватку трудовых ресурсов в ближайшем будущем и имеющая следствием замедление экономического роста, снижения макроэкономической безопасности.
Также важно отметить, что изменение исторических реалий повлекло существенные трансформации представлений о старости, эволюцию отношения к этому жизненному этапу, диверсификацию взглядов по отношению к пожилым людям: об их роли и ценности в развитии общества. Существенным моментом в осмыслении особенностей современного этапа является всерутинизация практик институционализированной жизни пожилых людей, во многом по причине изменения отношения приемлемости совместного проживания с родителями и перехода к нуклеарной семье. Среди еще неупомянутых последствий массового постарения населения непременно необходимо упомянуть его влияние на язык и языковую коммуникацию: изменения в характере меж-поколенческой коммуникации, феминизация старости, снижение скорости языковых изменений.
Важно помнить о том, что вызовы времени могут быть равно конвертированы как в будущие проблемы, так и в новые возможности. Поэтому для минимизации рисков при переходе к гипервозрастному обществу необходима комплексная государа венная политика, нацеленная на нахождение приемлемых политических, социальных, экономических решений, направленных на преодоление надвигающейся демографической катастрофы. Необходимо создание системы управления старением, главным образом, в двух направлениях.
Первое направление - это развитие области здравоохранения для пожилых людей, с целью продления периода здоровой и активной старости, повышения ее качества, пролонгирование периода работоспособности и активной социальной включенности пожилого населения. Развитие системы профилактического медицинского обслуживания стареющего населения, совершенствование функционирования институциональной гериатрической по-
мощи, системы реабилитации и ухода за пожилыми людьми, продвижение программ медицинского просвещения, формирование благоприятной (т. н. "дружественной") социальной среды для пожилых людей, содействующей их физическому, функциональному и психическому здоровью.
Второе направление - это развитие социальной и экономической политики по отношению к пожилым людям, постепенное реформирование экономики, модернизация структуры промышленности с целью обеспечения возможностей активного участия в жизни социума старшего поколения, и формирование условий востребованности его опыта и знаний. Последнее обстоятельство тем более важно, что в современности бурные изменения темпов жизни, про и сходящие даже в пределах одного поколения, привели к девальвации опыта пожилых людей, в результате растет их социальная отчужденность, ведущая к дезинтеграции всего социума. Поэтому крайне важно осознать, что в условиях стареющего общества стабильность его развития во многом может быть обеспечена высоким качеством жизни пожилых людей, что гармонизирующе скажется и на степени их социальной активности, включенности в социальную жизнь, и на выстраивании более продуктивных межпо-коленческих отношений.
Стареющие общества во всем мире остро нуждаются в знаниях, направленных на понимание того, какие именно факторы и каким образом детерминируют аспекты старения, В связи с чем, возникает насущная необходимость конституирования единой геронтологи-ческой теории, которая могла бы выступить основой для построения комплексной государственной политики в первую очередь по отношению в пожилому населению. На современном этапе развития научного знания эта необходимость еще не была реализована во многом по причине разобщенности различных наук, исследующих старение, а также в силу осознания многомерности феномена старения.
Первыми, начиная с последней трети Х!Х века, интерес к возрасту старости проявили естественные науки, затем социальные, психологические науки, позже других к полномерному изучению возраста и старости обратилась философия, хотя история геронтологических идей уходит своими корнями в далекое прошлое. Поэтому можно утверждать, что, с одной стороны, проблемы старения и старости являются уже традиционными для научного дискурса.
