CC BY
650
К 70-ЛЕТИЮ ФИЛОСОФСКОГО ФАКУЛЬТЕТА САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 101.1
Г. П. Выжлецов
АКСИОЛОГИЯ В СИСТЕМЕ ФИЛОСОФСКОГО ЗНАНИЯ
Все абсолютные причины зависят от ценностей.
А. Н. Уайтхед
Важнейшая задача аксиологии состоит в... преодолении аксиологического релятивизма.
Н. О. Лосский
Аксиологическая составляющая была изначально вплетена в саму ткань философского знания, и поэтому период от его истоков до обособления ценностной проблематики в объект самостоятельного философского анализа принято считать предысторией аксиологии. Однако европейская философия за этот период — с VI в. до н. э. по 60-е годы XIX в. —проходит два принципиально различных этапа. На первом из них, с VI в. до н. э. по XVI в. н. э., основным и ведущим в философии было учение о Бытии, включая и бытие человека с его познавательными и смысложизненными потребностями. Этот период может быть назван онтологическим, а сам термин «онтология» появился в «Философском лексиконе» Р. Гоклениуса в 1613 г. по завершении данного периода. Здесь в условиях становящегося философского дискурса исходные понятия Бытия, Истины и Блага взаимопредполагают друг друга как универсальные общефилософские категории.
Предпосылки для их содержательного размежевания появляются лишь на следующем, гносеологическом этапе — с XVII в. по 60-е годы XIX в., названном согласно введенному Э. Целлером в 1862 г. термину «гносеология». Этот этап хронологически приходится на XVII в. и эпоху Просвещения и по отношению к ценностной проблематике и судьбам будущей аксиологии может быть подразделен, в свою очередь, на два периода: первый — с начала XVII в. до И. Канта и второй — от И. Канта до Р. Г. Лотце.
На первом из них новоевропейский рационализм разделил единое прежде Бытие на субъект и объект познания. При этом содержание Бытия сужается до объекта познания, Истины — до соответствия знания реальности, Блага — до морального добра. Естественно, что ценностные и оценочные суждения и понятия, неподвластные гносеологическим критериям, показались лишними и были отнесены к сфере воображения.
© Г. П. Выжлецов, 2010
Духовно-ценностные начала человеческого бытия оказались низведенными с общекосмических божественных высот до уровня неадекватных, смутных форм познания. Эта кардинальная ломка всех социально-экономических и духовно-культурных жизненных основ потребовала их философско-теоретического осмысления. Поэтому докантовская философия XVIII в. в многочисленных политико-экономических, правовых, этических, эстетических, антропологических, религиозно-философских исследованиях широко использует ценностную терминологию (Wert, value, valeur, valor), имеющую экономическое происхождение. Употребляемые при этом содержательно нерасчлененные понятия «ценность-стоимость», «ценность-полезность», «ценность-значимость» вещей, товаров, людей, их поступков и действий используются как самоочевидные и сами по себе не анализируются.
Второй период гносеологического этапа начинается с критической философии И. Канта, которую можно считать переломной по отношению к ценностной проблематике. Он, в отличие от своих предшественников и современников, привязывавших эту терминологию к содержанию своих отдельных дисциплин: экономике, этике, антропологии и т.п., во-первых, применяет ценностные понятия во всех этих сферах знания как общие для них. И, во-вторых, отделяет от них оценочно-прагматический смысл при обращении к духовно-нравственным качествам человека, различая ценность и цену и пишет, например, о внутренней ценности (der innere Wert), «которая выше всякой цены» [цит. по: 1, с. 325]. В-третьих, разрабатывая проблему активности человеческого сознания, он разделил как несовместимые способности познания и желания, сущего и должного и вывел тем самым ценностно-практическое сознание за пределы гносеологии. Поставив, в-четвертых, в качестве посредника между ними принцип целесообразности, Кант вывел на его основе оценочное суждение вкуса и отнес его к эстетической способности суждения. Содержательно разделив сферы гносеологии (учение о познании), этики (о сверхчувственных ценностях) и эстетики (об оценочном суждении вкуса), Кант заложил методологические основы для появления аксиологии в системе философского знания.
Началом истории аксиологии и, соответственно, аксиологического этапа философии можно считать появление в 1856-1864 гг. трех частей книги Р. Г. Лотце «Микрокосм. Мысли о естественной и общественной истории человечества. Опыт антропологии». В ней он впервые возвел ценность на уровень самостоятельной общефилософской категории, отделив ее от мира явлений. В отличие от истин и фактов, ценностные определения (Wertbestimmunge) относятся к миру должного [цит. по: 2, с. 123]. При этом статус самостоятельной категории получает у него и понятие значимости, которая наряду с должным является одним из важнейших признаков ценностного сознания.
Период с 60-х по 80-е годы XIX в. считается в истории аксиологии предклассическим, ключевой фигурой которого, наряду с Лотце, является Ф. Ницше, осуществивший в преддверии ХХ в. кардинальную переоценку ценностей: «Вопрос о ценностях фундаментальнее вопроса о достоверности», ибо «ценность для жизни является последним основанием» [3, с. 229, 281].
В классический период (1890-1920/30-е годы) своей истории ценностная проблематика обособилась в самостоятельный раздел философии, получив название и статус философской дисциплины. В 1902 г. французский философ П. Лапи в работе «Логика воли» вводит для теории ценностей термин аксиология (от греч. axios — ценный), вытеснивший предложенный в том же 1902 г. И. Крайбигом термин тимология (от греч. timia — ценимый), а Э. Гартман в «Системе философии в общем очертании» (1907-
1909) определил место «аксиологии» в этой системе, утвердив тем самым и название новой дисциплины.
Философы Баденской (В. Виндельбанд, Г. Риккерт) и Марбургской (Г. Коген) школ неокантианства возвели понятие ценности в ранг универсальной системо- и смыслообразующей общефилософской категории. Ценности определяют предмет философии и ее метод, поскольку «универсальные проблемы бытия превращаются в теоретические вопросы о ценностях» и «то, что нельзя отнести к ценностям, не имеет абсолютно никакого смысла» [4, с. 179, 339].
Однако выход аксиологии на первый план, ее обособление в самостоятельный раздел философии наряду с онтологией и гносеологией, в рамках которых она до сих пор развивалась, совсем не означает, что ценности стали единственным предметом философского знания, как показалось неокантианцам. Гораздо важнее то, что, получив общефилософский статус, аксиология испытала в свой классический период, особенно в первой трети ХХ в., настоящий бум, активно заработав практически во всех областях социогуманитарного знания.
Наибольший вклад в переосмысление практически всех разделов философии на ее аксиологическом этапе внесла феноменология, выросшая из неокантианства. Ее основатель Э. Гуссерль вводит понятие ценностной ноэмы (^^йпоеша) как результата интенционального акта, порождающего особые ценностные объекты (^^йю^ек^е) и целый ценностный мир (Wertwelt) [см.: 5, с. 98-100], охватываемый формальной онтологией ценностей как основой формальной аксиологии, по аналогии с формальной логикой. Его последователь М. Шелер на основе формальной или «чистой» аксиологии как учения о самих ценностях создает феноменологическую этику ценностей, противопоставляя ее формализму этики Канта, отвергавшего «всякую этику благ и целей» [6, с. 263, 299-300]. Он вводит понятие философской антропологии и разрабатывает ее на основе феноменологической аксиологии, став основоположником антропологического метода философского мышления. Н. Гартман, вслед за Шелером. приходит к конкретизации своего ценностно-феноменологического метода в «Этике» и «Эстетике».
В лекциях 1919 г. М. Хайдеггер, ученик Г. Риккерта, называет трансцендентальнную философию ценности истинной философией культуры [7, с. 38]. В своем главном труде «Бытие и время» (1927 г.) он призывает «избавиться от сконструированного понятия истины в смысле “соответствия”», ибо «Бытие и истина “существуют” равноисходно» и Бытие «должно быть отлично от всякого сущего» [8, с. 33, 213, 230]. В «Учении Платона об истине» Хайдеггер, представив идею добра как «ценность», предположил в качестве решающего факта то, что с момента «воцарения идеи над алетейей», т. е. ценности над истиной, мир вообще «взвешивается по “ценностям”» и происходит изменение «существа истины» [9, с. 355-361]. Это осмысление связи истины с ценностью высказано им в лекциях 1930-1931 гг., в самый пик популярности аксиологии. Оно показательно тем, что принадлежит принципиальному противнику аксиологии. В своей фундаментальной онтологии Хайдеггер понимает истину как «непотаенность» или «открытость бытия», а не традиционное соответствие знания реальности. Пройдя в европейской мысли этапы характеристики бытия, знания о нем, цели и направленности этого знания («ради чего»), истина принадлежит одновременно бытию, сознанию и его отношению к бытию. Она не является характеристикой лишь знания о бытии как сущем, а выражает смысл Бытия как такового. Отсюда критическое отношение Хайдеггера не только к метафизике и аксиологии, но и к наукам, которые, по его мнению, «захвачены истиной вещей, а не истиной бытия» [9, с. 256, 424]. Ибо «высший дар,
которым обладает человек — возможность. . . включаться. . . в судьбу мира вообще», поэтому истина «соукоренена судьбе человеческого присутствия (Базеш)» [10, с. 136— 137].
Сторонники и противники аксиологии, представляя М. Хайдеггера как ее беспощадного критика, не заметили главного — того, что Хайдеггер наглядно показал всю бесплодность абстрактного рассмотрения вырванных из общефилософского контекста и оторванных друг от друга категорий: бытия как сущего, истины как характеристики только знания и ценности как блага, разведенных, соответственно, по ведомствам онтологии, гносеологии и аксиологии, хотя лишь их единство определяет целостность и саму специфику философского знания.
Содержательным итогом всего классического периода аксиологии по праву можно считать содержательную взаимосвязь философии духа и философии ценностей, развитую философией русского зарубежья, прежде всего в анализе глубинных причин кризисных явлений ХХ в. Она раскрыла в общечеловеческих ценностях их духовное содержание как основу человеческого всеединства. Увидев ценностные начала бытия не в познающем разуме, а в божественной духовности, русские философы от В. С'. Соловьева до Н. О. Лосского показали, что «возможен прорыв духовности в социальную жизнь, и все лучшее в социальной жизни исходит из этого источника» [11, с. 324]. Этот преобразующий человека прорыв божественной духовности в социум и реализуется в виде общечеловеческих и духовных ценностей.
Самостоятельное теоретико-методологическое значение для развития аксиологии имеет работа Н. О. Лосского «Ценность и бытие. Бог и царство Божие как основа ценностей» (Париж, 1931), в которой он учел и обобщил самые представительные концепции, как отечественные, так и западные, прежде всего М.Шелера и Н. Гартмана. Концепция Лосского сознательно направлена на преодоление крайностей субъективизма и абсолютизма в аксиологии. Поэтому «ценность есть бытие в его... переживаемом... значении для осуществления абсолютной полноты жизни или удаления от нее». Органическое единство бытия и значения, а не сама по себе значимость, делает ценность «новым аспектом мира». Не случайно Лосский называет свое учение «онтологической, идеал-реалистической аксиологией» [12, с. 259, 286-287, 308], с точки зрения которой «ценность есть нечто всепроникающее, определяющее смысл и всего мира в целом, и каждой личности, и каждого события, и каждого поступка» [12, с. 250]. Но это «вездесущие ценностного момента», по мнению Лосского, как раз и порождает множество разнородных аксиологических концепций, принимающих за ценность лишь отдельные ее элементы и проявления и не видящих проблему в целом. Это приводит к тому, что уже к концу своего классического периода аксиология как философская дисциплина, несмотря на успехи в конкретных областях своего применения, оказалась в теоретикометодологическом тупике, с которым она и пришла в свой постклассический период (с 1930-х годов до наших дней). А новый всплеск ее популярности на этом фоне в середине ХХ в. и популяризация самих понятий аксиология и ценность, вошедших в публичную общеупотребительную лексику, привел, по мнению аксиологов, к фактическому исчезновению ее из фундаментальных философских исследований. Но дело, конечно, не в популизме, а в искусственной изоляции аксиологии, ее отрыве от общефилософских начал и в забвении уроков Хайдеггера и Лосского, ибо возврат к доаксиологической философии уже невозможен в принципе. Под влиянием глубинного ценностного переосмысления произошли и продолжают происходить содержательные и структурные преобразования и внутренняя дифференциация всех разделов, уровней и направлений философии, важно только увидеть и правильно понять этот процесс, используя содер-
жательный материал и методологический опыт, наработанный аксиологией за ее непростую историю.
Поэтому имеет смысл в «постклассическом» периоде аксиологического этапа философии выделить современный, может быть, по аналогии с наукой, постнеклассический период, начиная с 70-х годов ХХ в. Тем более что интерес к ценностной проблематике в этот период инициирован современной философией науки под влиянием изменившегося содержания научной рациональности во второй половине ХХ в. именно в связи с необходимостью обоснования ценностного статуса Большой науки и опровержения идеи ее ценностной нейтральности [см., напр.: 13]. И начать нужно с установления источника и предельных оснований ценности как общефилософской категории, ибо сущность человека не сводится к его биосоциальной природе, а включает и духовное начало. В человеке соединены три высшие и сокровенные тайны бытия: Жизнь — Сознание (сверхжизнь) —Дух (сверхсознание). Духовно-энергетический потенциал бесконечной вселенской жизни проявляется в человеческом бытии в виде ценностей, определяя тем самым суть и смысл этого бытия. Ценности и становятся посредником-проводником духовных начал в сферу сознания и бытия человека. Главная задача аксиологической функции философии — раскрывать вечные вопросы бытия в болевых точках своего времени — становится теперь интегрирующей функцией всего философского знания. Разделение мира классическим рационализмом на субъект и объект познания, перенесенное и на мир ценностей, отделяет философию от ее собственной почвы — сферы духа, но философия в сущностном своем предназначении, в предельных своих основаниях есть самосознание духа. В этом смысле ценность — это истина духа и содержательная основа мировоззрения, а не просто отношение субъекта к объекту. И философское постижение истины есть вопрошание о смысле бытия, о «несокрытом» (алетейя) в мышлении.
Философия как любомудрие может быть содержательно раскрыта через любовь как одухотворение смысла и мудрость как осмысление духа в их органическом двуедин-стве. Поэтому современная аксиология — это не просто раздел и функция философского знания наряду с онтологией и гносеологией, она в содержательном единстве с ними сохраняет и определяет саму специфику и целостность философии на данном этапе ее истории.
Литература
1. Шохин В. К. Философия ценностей и ранняя аксиологическая мысль. М.: Изд-во РУДН, 2006. 457 с.
2. Столович Л. Н. Красота. Добро. Истина: Очерк истории эстетической аксиологии. М.: Республика, 1994. 464 с.
3. Ницше Ф. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. М.: REFL-book, 1994. 352 с.
4. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре / Пер. с нем. Общ. ред. А. Ф. Зотова. М.: Республика, 1998. 413 с.
5. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М.: Лабиринт, 1994. 110 с.
6. Шелер М. Избранные произведения / Пер.с нем. Под ред. А. В. Денежкина. М.: Гнозис, 1994. 490 с.
7. Хайдеггер М. Феноменология и трансцендентальная философия ценности. Киев: Cartel, 1996. 116 с.
8. Хайдеггер М. Бытие и время / Пер. с нем. В. В. Бибихина. М.: Ad Marginem, 1997. 451 с.
9. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления / Пер. с нем. М.: Республика, 1993. 447 с.
10. Хайдеггер М. Основные понятия метафизики // Вопросы философии. 1989. № 9. С. 116—
163.
11. Бердяев Н. А. О назначении человека. М.: Республика, 1993. 383 с.
12. Лосский Н. О. Ценность и бытие // Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М.: Республика, 1994. 432 с.
13. Проблема ценностного статуса науки на рубеже XXI века / Отв. ред. Л. Б. Баженов. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. 280 с.
Статья поступила в редакцию 17 июня 2010 г.
