CC BY
0Научная статья УДК 34
АКСИОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ПРАВА В РУССКОЙ ПРАВОВОЙ МЫСЛИ РУБЕЖА Х1Х—ХХ ВЕКОВ (В. С. СОЛОВЬЕВ, П. И. НОВГОРОДЦЕВ, И. В. МИХАЙЛОВСКИЙ)
Анна Юрьевна СЕРГЕЕВА
Санкт-Петербургский юридический институт (филиал) Университета прокуратуры Российской Федерации, Санкт-Петербург, Россия, annichenko@mail.ru
Аннотация. Система ценностей, положенная в основу Конституции Российской Федерации, составляет непосредственную основу суверенной государственно-правовой идеологии, которая должна не только соответствовать правовым традициям народа и результатам теоретико-правового анализа, но и обладать качествами легитимности. Правовые традиции общества и государства в России органично связаны с идеей абсолютности аксиологических начал в праве, которые актуализируются в фундаментальных для русского правосознания идеалах абсолютного добра и свободы личности. Теоретическое выражение такого понимания абсолютных ценностных начал в праве представили на рубеже Х1Х—ХХ веков В. С. Соловьев, П. И. Новгородцев, И. В. Михайловский. В. С. Соловьев выдвигает идею абсолютного добра как источника права, П. И. Новгородцев дает этой идее субъективно-идеалистическую, а И. В. Михайловский — объективно-идеалистическую интерпретацию.
Ключевые слова: право, ценности, аксиология, суверенитет, Соловьев, Новгородцев, Михайловский
Для цитирования: Сергеева А. Ю. Аксиологические основания права в русской правовой мысли рубежа Х1Х — ХХ веков (В. С. Соловьев, П. И. Новгородцев, И. В. Михайловский) // Криминалистъ. 2022. № 4 (41). С. 116—120.
Original article
AXIOLOGICAL FOUNDATIONS OF LAW IN RUSSIAN LEGAL THOUGHT AT THE TURN OF THE XIX-XX CENTURIES (V. S. SOLOVIEV, P. I. NOVGOROTSEV, I. V. MIKHAILOVSKY)
Anna Yu. SERGEEVA
St. Petersburg Law Institute (branch) of the University of prosecutor's office of the Russian Federation, St. Petersburg, Russia, annichenko@mail.ru
Abstract. The system of values underlying the Constitution of the Russian Federation is the direct basis of the sovereign state-legal ideology, which must not only comply with the national legal traditions and the results of theoretical and legal analysis, but also have the qualities of legitimacy. The legal traditions of the society and the state in Russia are organically linked with the idea of the absoluteness of axiological principles in law, which are actualized in the ideals of absolute goodness and freedom of the individual, fundamental to Russian legal consciousness. The theoretical expression of such understanding of absolute value principles in law was presented at the turn of the XIX—XX centuries V. S. Solovyov, P. I. Novgorodtsev, I. V. Mikhailovsky, V. S. Solovyov puts forward the idea of absolute goodness as a source of law, P. I. Novgorodtsev gives this idea a subjective-idealistic interpretation, and I. V. Mikhailovsky — an objective-idealistic one.
Keywords: law, values, axiology, sovereignty, Solovyov, Novgorodtsev, Mikhailovsky
For citation: Sergeeva A. Yu. Axiological foundations of law in russian legal thought at the turn of the XIX — XX centuries (V. S. Soloviev, P. I. Novgorotsev, I. V. Mikhailovsky). Criminalist. 2022;4(41):116-120. (In Russ.).
© Сергеева А. Ю., 2022
Укрепление суверенитета современного российского государства, свидетелями чего мы сегодня являемся, не может быть только политическим процессом, поскольку речь идет прежде всего об обновлении самого понятия и формы национального суверенитета. Очевидно, что общество вступает в период своего существования, который будет отмечен невиданными ранее условиями развития человека и государства. Поэтому столь актуальной является задача выявить и сформулировать основные ценностные основания суверенитета России.
Очевидно, что речь идет о тех ценностях, которые разделяют народы нашей страны. В самом общем виде их обозначил Президент Российской Федерации В. В. Путин: «Самоотверженность, патриотизм, любовь к родному дому, к своей семье, к Отечеству — эти ценности и сегодня являются для российского общества фундаментальными, стержневыми. На них, по большому счету, во многом держится суверенитет нашей страны» [1].
Отметим, что особенно важен заложенный в правовой культуре государствообразующе-го народа России гуманистический потенциал права как социального института. В этом случае само право также должно быть признано одной из важнейших ценностей личности, общества и государства. Не случайно одним из наиболее значимых результатов конституционной реформы 2020 года правоведы считают усиление аксиологической составляющей Основного закона. Впервые в истории права национальные ценности защищаются на конституционном уровне.
Только глубокая взаимосвязь общенациональных ценностей и государственно-правовых институтов обеспечивает легитимность последних. Это глубоко осознавали представители классической правовой мысли России, которые были заняты разработкой адекватной теоретической формы для дискурсивного выражения исторических ценностей народов России и для способа их трансформации в нормы права. Этим определяется теоретическая значимость и мощный гуманистический потенциал работ таких выдающихся представителей правовой мысли России, как В. С. Соловьев,
Б. Н. Чичерин, П. И. Новгородцев, И. В. Михайловский.
В. С. Соловьев в своих сочинениях «Критика отвлеченных начал» (М., 1880), «Оправдание добра» (СПб., 1897), «Право и нравственность» (СПб., 1899) неоднократно обращался к вопросам права, прежде всего в аспекте проблем отношения права и справедливости, права и нравственности, стремясь отыскать и выразить наиболее глубокое, всеобщее основание, из которого можно дедуцировать понятие права. Такое основание должно быть одновременно и высшим синтезом нравственных ценностей народа. Источник представлений об этом высшем основании и высшем синтезе Соловьев открыл для себя в учении Платона.
Великий античный мыслитель рассматривал государство как воплощение в земной жизни вечной идеи справедливости. В свою очередь, идея справедливости понималась им как результат развития высшей идеи — Единого, которое он трактовал в своем диалоге «Филеб» как высшее благо. Соловьев интерпретировал высшую идею Платона как абсолютный синтез идей Истины, Добра и Красоты. Соответственно, наши представления о справедливости — это своего рода проекция в мир человеческих отношений идеи абсолютного добра [2, с. 51].
Идея абсолютного добра, представление о которой как о всеобщем первоначале мира вытекает из понимания мироздания как гармоничного единства, для Соловьева была не просто абстрактной философской идеей. Он полагал, что она органично сопряжена с национальной идеей согласно формуле: «Идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности» [3, с. 127]. Национальную идею, таким образом, составляет вечный смысл нации, содержащийся в мысли Бога о ней.
Эти глубоко идеалистические воззрения мыслителя могут быть выражены и более рационально. Если Соловьев полагал, что нравственный долг нации состоит в реализации замысла о ней Бога, то, значит, народ может и должен осознавать свое историческое предназначение, обращаясь к традиционным формам религиозности. Именно в них конкретизируется понимание того, ка-
кое содержание несет в себе идея абсолютного добра и какими путями это содержание может быть воплощено в государственном строительстве.
Своей конкретности идея абсолютного добра достигает, формируясь как высшее воплощение представлений народа о своих ценностях. Именно в этой идее аккумулируется весь позитивный и гуманистический идеал, который может дать народу христианская вера. Воплощение этой идеи абсолютного добра во всей ее полноте, в «максимуме», если использовать терминологию Соловьева, осуществляется в нормах нравственности. В свою очередь, необходимо задать также и минимальные рамки абсолютного добра. Отсюда вытекает тезис Соловьева о праве как о «минимуме добра» или «минимуме нравственности», который стал причиной многолетней дискуссии В. С. Соловьева и Б. Н. Чичерина. Согласно Соловьеву, право оказывается «низшим пределом» нравственности, однако и будучи таковым, т. е. будучи именно ее низшим пределом, оно несет в себе весь аксиологический потенциал, которым заряжен народ в своей вере. Основное ценностное содержание, которое воплощает собой идея права, согласно Соловьеву, связано с понятием свободы и равенства. Право, утверждает он, «есть свобода, обусловленная равенством», как бы «синтез свободы и равенства» [4, с. 98].
В пределе общего аксиологического синтеза, заключенного в идее абсолютного добра, между правом и нравственностью, считал Соловьев, нет никакого противоречия: «Это требование справедливости принудительной привносится из идеи общего блага или общественного интереса, или — что то же — интереса реализации добра, для чего непременно нужно, чтобы справедливость была действительным фактом, а не идеей только» [5, с. 454]. Таким образом, и право, и нравственность, по Соловьеву, есть «реализация добра», степень и способы которой зависят прежде всего от нравственного состояния народа, от содержания его истории, от его представлений о добре и зле [5, с. 454].
Учение В. С. Соловьева о праве стало истоком целого направления русской правовой мысли рубежа Х1Х—ХХ веков. Правда, его представителей объединяла не идея
«права как минимума нравственности», явившаяся в учении Соловьева результатом признания Абсолюта источником права, а само это первооснование его правовой теории — идея ценностного синтеза в единстве Абсолюта. Последователи такого направления мысли разделились на два лагеря, что в целом соответствовало двум основным течениям немецкой классической философии права, на которую так или иначе ориентировались и сам Соловьев и его прямые или косвенные ученики.
А именно: субъективно-идеалистический вариант соловьевского «абсолютизма» в праве отстаивали те правоведы, которые следовали основной тенденции своего времени под лозунгом «Назад к Канту!». Это представители русского правового неокантианства: Е. Н. Трубецкой и П. И. Новгородцев со своей школой «возрожденного естественного права». Здесь апелляция к Абсолюту в праве тем или иным способом коррелировалась с различными формами его истолкования как факта или формы сознания: от классического неокантианства П. И. Новгородце-ва до феноменологической модели права его ученика Н. Н. Алексеева. Объективно-идеалистический вариант предложил декан юридического факультета Томского императорского университета И. В. Михайловский, провозгласивший лозунг «Назад к Гегелю!».
Впрочем, в отличие от лидера неокантианцев Запада Г. Кельзена, П. И. Новгородцев не был классическим субъективным идеалистом и в своем учении о праве стремился достичь определенного синтеза творческого наследия Канта и наследия Гегеля, прежде всего философии права последнего. Вот что писала об этом Е. А. Фролова, крупнейший знаток творчества Новгородцева: «Ученый воспринял и преломил сообразно своему времени положения Канта о личности как ценности в смысле ее своеобразия, индивидуальности, идею „правового государства" как нравственного регулятора политической деятельности (согласно концепции Новгородцева, это является относительным идеалом в общественно-политической жизни начала ХХ века). От философии права Гегеля Новгородцев воспринял идеи исторического раскрытия понятий, ступеней развития, предопределяющих относительные идеалы»
[6, с. 68]. В этом был источник теоретической глубины русского правоведа и его устойчивая ориентация на традицию естественного права.
Впрочем, последнюю Новгородцев все же более понимал в неокантианском, чем в гегелевском, духе, сближая естественный закон и моральное требование [7, с. 123]. Это видно по тому, как он акцентировал постановку вопроса о роли морального идеала в утверждении правовых норм, оставляя в стороне субстанциалистский подход к пониманию природы права, что как раз сближало бы его с идеями философии права Гегеля. Конечно, сторонники естественного права всегда подчеркивали этические начала права, необходимость оценки законодательства с точки зрения принципов нравственности, справедливости. По сути, русский неокантианец как раз и выделяет эту исключительно важную, но для естественно-правовой традиции гегелевского типа лишь фрагментарную морально-этическую интерпретацию права. При этом его творческие усилия направлены на то, чтобы вынести моральный компонент права за пределы компетенции государства и тем самым деидеологизировать последнее.
Возрожденное естественное право Новгородцев понимал как обоснование изначальных и неотъемлемых прав человека. Эти права глубоко укоренены в системе абсолютных моральных ценностей. Характеризуя морально обоснованное естественное право, Новгородцев говорил о нем как о «совокупности моральных (нравственных) представлений о праве (не положительном, а долженствующем быть), как об идеальном построении будущего и нравственном критерии для оценки, существующей независимо от фактических условий правообразования» [8, с. 129]. Поэтому ученый считал неизбежным стремление правоведения к ценностному истолкованию существующей правовой действительности, относя его исполнение к компетенции философии права [9, с. 111].
Нужно сказать, что поворот к этой своего рода «аксиологизации» правового неокантианства и постепенный отход от раннего варианта неокантианства, ориентированного на синтез с позитивизмом (эмпириокритицизмом), П. И. Новгородцев осуществил под влиянием опыта глубоких социальных катаклизмов ХХ столетия, как позже это сде-
лали Г. Радбрух и Г. Кельзен [10, с. 266 — 268]. Хотя социальная и нравственная природа русских революций принципиально отличалась от нацистских «экспериментов» в Германии, все же и там, и здесь ученых не покидало ощущение общественной катастрофы, когда государство и установленный им правопорядок не смогли защитить человека от массового насилия и когда лежащий в основе российской и европейской государственности идеал оказался несоразмерен масштабу ценностных оснований общества.
Вместе с утверждением, что базовые правовые ценности могут облекаться в формы нормативности, П. И. Новгородцев фиксирует также и некое иррациональное начало, лежащее в основе этих ценностей. Именно это начало может обнаружить себя и инициировать актуализацию нормативной природы правовых ценностей в процессе правоприменения. Поэтому право не может обойтись без постоянно действующего живого субъекта, поскольку лишь человек может объединить в себе интуитивное и рациональное начала и придать изначальным иррациональным правовым ценностям объективную форму юридической нормы.
Следует отметить, что такая интерпретация аксиологических оснований права органично вписывается именно в неокантианскую концепцию отношения права и морали П. И. Новгородцева. С этих позиций он, наряду с принципами естественного права, высоко оценивал роль писаного закона, вообще — позитивного законодательства, в организации жизни государства и общества и в особенности в правоприменительной практике, когда приходится соизмерять свои решения с высшими нравственно-правовыми ценностями. При этом относящиеся к сфере права и государства «идеальные нормы... устанавливаются именно в силу осуществления нравственного закона» [6, с. 73].
И. В. Михайловский не принадлежал к московской школе «возрожденного естественного права». Будучи учеником Б. Н. Чичерина, он также не разделял и учение В. С. Соловьева о праве как минимуме добра. Вместе с тем И. В. Михайловский, конечно же, являлся продолжателем той традиции правовой мысли, которая была ярче всего выражена именно автором «Оправдания добра». А именно традиции, связанной
с поиском вечных, абсолютных начал права, соотносимых с абсолютными же ценностями. Как и Соловьев, Михайловский отчетливо понимал, что ценности для человека могут быть только абсолютными, то, что имеет только относительное значение, не может продуцировать такое императивное качество права, которое бы коррелировалось с идеей свободы [2, с. 16 — 17]. Отсюда очевидным образом следовала познавательная программа Михайловского: если мы хотим построить учение о праве на аксиологических основаниях, мы должны сначала раскрыть сущность и смысл абсолютного начала в праве, в правоотношениях, в правосознании.
О значении абсолюта в праве и в философии права И. В. Михайловский писал: «Как общая философия стремится познать не только абсолютные первоосновы мира, но и тот порядок, в котором эти первоосновы проявляются, способ реализации их в мире, так и философия права должна показать те общие пути, те принципы, при помощи которых абсолютная идея права как часть общемирового этического порядка реализуется в окружающей нас среде и в истории культуры» [9, с. 70]. Абсолютное в праве означало для томского правоведа прежде всего отсылку к изначальному единству разума и к идее абсолютного добра. Это единство далее преображается и выступает в своем соци-
альном измерении как своего рода «синтез личной свободы и общего блага».
Апелляция к идее абсолютного в праве означает также признание универсальности его ценностных оснований, означает «вечность и неизменность для всех времен и народов» ценности самого права и его нравственных принципов. В противном случае было бы невозможно никакое международное право, а представители различных правовых семей отказывались бы видеть друг в друге субъектов правовых отношений.
Учение И. В. Михайловского об абсолютных аксиологических основаниях права выглядит более прямолинейным, чем концепция П. И. Новгородцева. Последний, опираясь на способы интерпретации понятия субъекта, разработанные в трансцендентальных и отчасти в феноменологических учениях, в большей степени учитывал роль личностного начала в праве, в том числе и в отношении к абсолютным ценностям. Однако Михайловский, как нам представляется, более последовательно отстаивал саму идею абсолютного в праве и более точно ее аргументировал.
В любом случае, Соловьев, Новгородцев и Михайловский определили важные точки национального правосознания народов России, основанные на приоритете идеи абсолютных ценностей, идей правового равенства и свободы.
Список источников
1. Путин В. В. 75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим // Российская газета. 2020. 19 июня.
2. Масленников Д. В., Воскресенский С. В. Идея Блага и образ правовой теологии в философии религии Гегеля. Санкт-Петербург : Русская христианская гуманитарная академия, 2021. 319, [2] с. ISBN 978-5-907505-4.
3. Соловьев B. C. Русская идея // Пространство и время. 2010. № 2. С. 122 — 133.
4. Власть и право : Из истории русской правовой мысли / Б. Н. Чичерин, В. С. Соловьев, Б. А. Кис-тяковский, П. И. Новгородцев, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев. Ленинград : Лениздат, 1990. 317, [2] с. ISBN 5-289-01085-8.
5. История философии права : учеб. пособие ля студентов вузов, обучающихся по юрид. специальностям и направлениям / С.-Петерб. ун-т МВД России ; Юрид. ин-т (Санкт-Петербург) ; отв. ред.
B. П. Сальников, Д. В. Масленников. Санкт-Петербург : Юрид. ин-т, 1998. 638 с. ISBN 5-86247-022-0.
6. Фролова Е. А. Методологические основы неокантианского учения П. И. Новгородцева // Государство и право. 2012. № 5. С. 68 — 78.
7. Фролова Е. А. Рациональные основания права: классика и современность. Москва : Проспект, 2020. 576 с. ISBN 978-5-392-32568-9.
8. Новгородцев П. И. Ответ Л. И. Петражицкому // Вопросы философии и психологии. 1902. Кн. 66. С. 118—131.
9. Новгородцев П. И. Мораль и познание // Вопросы философии и психологии. 1902. Кн. 64.
C. 822—829.
10. Варга Ч. Загадка права и правового мышления : избранные произведения : пер. с англ. и венг. Санкт-Петербург : Алеф-Пресс, 2015. 407, [1] с. ISBN 978-5-905966-59-0.
