CC BY
245
АГИТАЦИЯ И ПРОПАГАНДА В БОРЬБЕ С МАССОВЫМ ДЕЗЕРТИРСТВОМ КРАСНОАРМЕЙЦЕВ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
Дезертирство красноармейцев в годы гражданской войны — массовое, многосоставное явление, в основе которого лежал самый широкий комплекс причин. Для борьбы с ним власти не ограничивались силовыми и экономическими методами, а вынуждены были работать на предупреждение данного военного преступления и всеми способами побуждать дезертиров к возвращению в армию. Одновременно нужно было добиться от общества осознания всей вредности дезертирства, необходимости активного участия в борьбе с ним. Говоря о воздействии на дезертиров словом и убеждением, В. И. Ленин подчеркивал саму возможность такого подхода в противоположность капиталистическому государству, которое не могло и рассчитывать на установление подобного контакта1. «Известия Наркомвоендел» в начале 1919 г. писали: «...сейчас самым важным вопросом, самым сильным требованием стоит борьба с дезертирством», а главным орудием в этой борьбе призвана была стать агитация2. На заседании РВСР 19 декабря 1918 г. было решено развернуть кампанию против дезертиров, с тем чтобы «создать среди трудящихся масс населения и прежде всего в самой Красной Армии понимания всей преступности дезертирства в тех условиях, в каких находится наша страна.»3
Первой и основной мерой борьбы с дезертирством Р. А. Муклевич-назвал пропаганду, под которой он подразумевал «обращение к личности красноармейца, к его самолюбию, к совести»4. Исследователь А. П. Купай-городская утверждала важнейшую роль агитации и пропаганды в борьбе с дезертирством5. Задачей, целью такой работы было, по словам С.П. Оли-кова, «заставить дезертира идти на фронт и стать честным защитником революции»6. Военный историк Г.Ф. Кривошеев отмечал, что основными средствами борьбы с дезертирством были политико-воспитательные и организационные мероприятия7.
В борьбе с дезертирством были задействованы современные технические средства. Активно приступили к выпуску «фильмов-плакатов», «фильмов-листовок». Только к первой годовщине Красной Армии, по договорам Всероссийского фотокиноотдела Наркомата просвещения с частными кинофирмами было выпущено 13 агитфильмов, среди которых как минимум два посвящены непосредственно нашей теме: «Беглец» (реж. Б. В. Чайковский) и «Дезертиры» (реж. Е. О. Славинский). В положении о создании военно-кинематографического бюро при военно-театральном комитете Петроградского военного округа (далее — ПВО) говорилось, что кинематограф, «.будучи весьма популярным среди красноармейских и матросских масс, должен занять подобающее место в политико-просветительской работе как легко воспринимаемый массами вид культурного просвещения и политической агитации»8. В Красной Армии широко использовались патефонные пластинки с речами В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого, с баснями и частушками Д. Бедного.
Несомненно, одним из факторов победы большевиков в гражданской войне была масштабная и грамотно поставленная агитация, велика была роль плакатного искусства. В конце 1918 г. на первых заседаниях Центральной комиссии по борьбе с дезертирством было решено через Наркомат просвещения привлечь художников к созданию плакатов, изобличающих дезертиров, пропагандирующих борьбу с ними9. Плакаты в основном размещались в воинских частях, военкоматах, присутственных местах, и направлены были в первую очередь на недопущение дезертирства. Они, как правило, отображали незавидные будни дезертира или последствия побега для его семьи и страны в случае победы контрреволюции. Сами названия плакатов говорят о многом: «На кого работают дезертиры. Горе дезертирам!» (В. Спасский, 1919 г.), «Как дезертир капиталисту помощь оказал» (М. Черемных, 1919 г.). Получивший широкое хождение плакат «Кошмар дезертира» (1919 г.), на котором были изображены его страшные видения, производил, по словам С.П. Оликова, «колоссальное впечатление». Он же назвал плакаты «самым действительным способом агитации», главным достоинством которого было точно схваченное наглядное выражение настроений момента10. В телеграмме Л. Д. Троцкого от
21 июня 1919 г. окружным комдезертир говорилось об отсутствии широкой агитационной борьбы против дезертирства и предлагалось увеличить количество плакатов на придорожных рекламных досках, а также ввести в оборот краткие изречения, меткие лозунги против дезертирства11.
«Скопление праздного народа и молодежи в особенности в деревнях на “ГУЛЯНКАХ”» было удобно для устроения митингов, лекций, собеседований с разъяснением вреда дезертирства и необходимости применения суровых наказаний12. Одной из примитивных, но действенных «приманок» для сбора крестьян, было устроение бесплатного чая и «раз-влечений»13. На сходах агитаторы требовали от населения составления и подписания «приговоров о выдаче всех дезертиров за круговой порукой». В материалах комдезертир неоднократно отмечалось, что удачным временем для антидезертирской агитации была пасхальная неделя. Острота вопроса неизменно повышалась во время весенних полевых работ, праздники же означали прекращение или сокращение деятельности советских учреждений, что освобождало от основной нагрузки агитационные силы.
Ярким и наглядным средством агитации была «постановка судов», на которых обыгрывались судебные процессы над врагами революции. Были и суды-митинги иного рода: реальный публичный процесс с вынесением приговора, строгость которого напрямую зависела от целей борьбы с дезертирством в данное время и в данном месте. Например, если задачей была выдача родными своих сыновей-дезертиров, то наказание могло быть формальным. При отрядах по ловле дезертиров находились члены выездных сессий ревтрибуналов, которые и проводили суд. Такие «митинги-летучки», как справедливо отмечал С. П. Оликов, носили не столько судебные, сколько агитационно-пропагандистские цели, основным объектом обвинения здесь были не сами дезертиры, как личности, а обобщенные настроения, вызывавшие дезертирство14. На май 1919 г. подобная система существовала лишь в Псковской губернии, где она, по отзывам, увеличила уровень добровольной явки дезертиров, «служа агитационным средством»15. Совсем «театрально» выглядит картина, переданная по материалам газет С. П. Мельгуновым: «Накануне заседания Гомельской выездной сессии на всех углах были расклеены объявления
о публичном суде дезертиров в здании театра. Я пошел. Сидит тройка и судит сотню дезертиров. Председатель кричит на подсудимого и присуждает к расстрелу.»16
На комдезертир были возложены следующие меры «предупредительного» характера: развитие, углубление политической сознательности и культурного уровня рабочих и крестьянских масс через постоянную пропаганду вреда дезертирства и «невозможности дезертирам скрыться»17. За период с 1 августа 1919 по 15 марта 1920 г. Петроградской губернской
комдезертир было устроено 625 митингов18. «Дезертир — первый друг и брат Колчаку, Маннергейму и др. генералам белой гвардии», «дезертиру нужен не хлеб и приют, а расстрел», — подобные лозунги неслись со всех сторон и хотя бы числом, несомненно, действовали на обывателя — члена семьи или потенциального дезертира.
Выступавших часто слушали неохотно, их речи сопровождались выкриками «долой ораторов, не желаем больше воевать»19. Велась работа и на сборных пунктах, причем один из агитаторов, исходя из собственного опыта, выступал против этого, так как «первый вопрос со стороны пропагандируемых будет следующий: А вы сами-то мобилизованы или нет?»20. Сотрудник Псковского губвоенкомата Пугачев докладывал о срыве целой серии митингов весной 1919 г. при попущении сельских властей, зависимых от местного населения21. Любые агитационные потуги центра зачастую не встречали понимания на местах, деревня жила своей жизнью. Партийные работники могли столкнуться по приезде в ту или иную волость с такой картиной: «Привезенная литература лежит целыми неделями и не распространена и темнота непробудная среди населения»22. Ссылки на неразвитость и серость мужика столь часто повторялись в деловой переписке работников комдезертир, военкоматов, что выглядят скорее попытками оправдать собственную пассивность. Недостаток агитаторов (особенно профессиональных) явился одной из основных проблем. Крайне слабо была поставлена работа в Новгородской губернии. На губернском съезде работников комдезертир 27 декабря 1919 г. было заявлено, что из четырех(!) агитаторов губернии, агитпросвет может выделить «иногда» одного, который способен провести митинг или собеседование в Новгороде, но направить его в уезды было «совершенно невозможно»23. На октябрь 1920 г. Новгородская губернская комдезертир отчиталась о проведении 333 митингов и собеседований, что в четыре раза меньше, чем, например, в Псковской губернии24.
Ведение недостаточно планомерной, инициативной, творческой агитационно-пропагандистской работы на Северо-Западе определило то, что до того, как Петроградский фронт стал первоочередным, все средства и силы Петрограда, в том числе лучшие партийные кадры, были брошены на Южный и Восточный фронт в четком согласовании с ленинским тезисом «грабить Питер»25. И без того невысокий боевой дух, вкупе с плохими бытовыми условиями, усиливал дезертирство, а разъяснить понятно, горячо, убедительно простому красноармейцу цели борьбы, его
личную выгоду в победе большевиков, необходимость ради всего этого идти на жертвы было буквально некому. С переводом 7-й Армии на положение Армии Труда, еще труднее стало объяснять, почему уже не защита социалистического отечества от «наймитов Антанты», а физический труд главнее такой же работы у себя в деревне.
Из-за дефицита кадров трудно было наладить действенную пропаганду среди дезертиров в запасных и штрафных частях. Одновременно нельзя было «.послать в Красную Армию врага, без его переагитации и воспитания», а ведь с середины 1919 г. дезертиры стали главным источником пополнения Красной Армии26. В результате за январь-март 1920 г по ПВО, из вновь возвращенных в строй дезертировали 6622 человека (10,5%), за тот же период, к примеру, в Западном округе этот показатель составил 45%27. До местных комдезертир в июне 1919 г. была доведена гневная телеграмма Л. Д. Троцкого, говорившая о том, что на Южный фронт прибывают партии дезертиров, которые «.держат себя совершенно безобразно, очевидно они не подвергались на местах достаточной чистке и политической обработке». Председатель РВСР требовал «вдохнуть жизнь» в действия комдезертир и привлечь к ответственности тех, кто «...бросают банды дезертиров на голову действующей армии»28.
Важнейшим делом была агитация непосредственно в войсках. Из выпущенных политотделом 7-й Армии отметим листовки «Дезертиры Красной Армии» (1919 г.), «Ко всем бывшим красноармейцам, попавшим в белые войска» (1919 г.), «Слушай, дезертир!» (1919 г.), «Вернувшимся дезертирам» (1919 г.), «Дезертиры!» (1920 г.)29. Упомянем также «Обращение к Красной Армии», изданное Петросоветом в мае 1919 г., содержавшее призыв покончить с дезертирством и паническим отступлением. Листовки грозили дезертиру расстрелом, так как «с ним расправа как с прислужником белой гвардии»30.
Для понимания хода работы с красноармейцами полезно рассмотреть «Тезисы для лекций и бесед по борьбе с дезертирством», которые представляли собой детально прописанный план полемической беседы с более чем двумя десятками пунктов. Среди них: «Законная ненависть рабочих и крестьян к старой армии», «Красноармеец как член великой семьи трудящихся», «Затягивание войны благодаря дезертирству», «Дезертир, как всеми отверженный и презираемый» (данный тезис раскрывался в шести подпунктах, с указанием конкретных примеров)31. Подобные беседы должны были свестись к осознанию неизбежности
наказания дезертиров, морального права государства сурово карать этих предателей всего трудящегося люда.
Агитационная брошюра А. М. Коллонтай «Не будь дезертиром» имела целью низвержение якобы «серьезных» причин для дезертирства, различных самооправданий дезертира. Разговор в ней построен в подчеркнуто личном, доверительном тоне. Важнейший аргумент — взывание к совести дезертира, а вернее даже просто нестойкого бойца: «Стыд за твое преступное бегство ляжет пятном на жену, на детей. Неужто не стыдно тебе будет самому перед женой, перед соседями. А что скажешь ты, когда детей твоих будут высмеивать соседские ребята за то, что их отец — дезертир Красной армии?»32.
В письме председателя Центральной комиссии по борьбе с дезертирством С. С. Данилова в ЦК РКП(б) от 21 июля 1919 г. было выражено мнение, что серьезную помощь в борьбе с дезертирством должны оказывать сами красноармейцы. Свою агитацию они могли бы вести при помощи «писем, посланий родным, знакомым, односельчанам»33. Любопытны указания Центральной комиссии по борьбе с дезертирством от
5 мая 1919 г., рекомендовавшие, для уменьшения утечек из эшелонов, вливать в маршевые роты надежных красноармейцев, которые будут не только внимательно следить за обстановкой, выявлять неблагонадежных, но и сами станут «вести по теплушкам разговоры по душам о целях войны и наказуемости дезертиров»34.
На литературном фронте антидезертирской борьбы были задействованы все доступные большевикам силы. Ряд произведений на эту тему принадлежит перу В. В. Маяковского. В «Сказке о дезертире, устроившимся недурненько, и о том, какая участь постигла его самого и семью шкурника» результатом единичного дезертирства стало крушение Красной Армии, возвращение барина и приказ: «Подавай и себя, и поля, и дом, и жену помещику тоже»35. В 1920 г. поэт поместил дезертира на «почетное» второе место в списке главных врагов между «польским пановьем» и «грязью и вошью»36. Нашла новое применение и классика: так, Кол-пинский райком РКП(б) по вопросу о дезертирах постановил «отпечатать стихотворение Лермонтова “Беглец” в 500 экз. по первой необходимости и распространить»37. В хулигански-народной форме клеймили дезертира самодеятельные поэты-красноармейцы.
Центральной фигурой на поэтическом поприще был «доблестный кавалерист слова» Демьян Бедный (Е. А. Придворов), неутомимо раскры-
вавший порочность дезертирства. С 1918 по 1921 г. вышло более 40 стихотворных сборников Бедного, большинство из которых адресовались и распространялись в красноармейской среде и были созвучны нашей теме. За годы гражданской войны отдельным изданием семь(!) раз выходила «горькая дезертирская повесть» «О Митьке-бегунце и его конце»38. Только один из тиражей (М.: Гиз, 1919.) составил 300 тыс. экземпляров. В 1919 г. был снят агитфильм «Митька-бегунец». Политотдел Южной группы Восточного фронта выпустил подборку произведений Д. Бедного «Стихи о дезертирах». По его сюжетам создавались плакаты (например, плакат Д. Моора к стихотворению «Белогвардеец и дезертир» 1920 г.). Большую популярность приобрела песня «Проводы» («Как родная меня мать провожала.», 1918 г.), которая была создана в момент катастрофического дезертирства с фронта под Свияжском. Задачу момента Бедный блестяще переводил на близкий «темной массе» язык. В письме одного из представителей этой «массы» читаем: «Напиши нам про это, товарищ Демьян. Ты напишешь — поймем. Потому у тебя выговор приятный.»39. Сравним это высказывание с репликой в псковских «Известиях»: «Все наши газеты пишутся языком не только не крестьянским, но вообще непонятным»40.
Нами обнаружено посвященное нашей проблеме произведение председателя Петроградской губернской комдезертир «поэта-чекиста» А. С. Славатинского. Сюжет стихотворения «Слушай, дезертир!» тради-ционен: герой смалодушничал и покинул фронт, «в лесу скитался дни и ночи. поднять не смея смело очи.»41 Он нигде не встретил сочувствия и обрек себя на одиночество и муки совести. Но отступник возвратился и смыл свой позор «крестьянской кровью». Отметим противопоставление честного рабочего-красноармейца и дезертира-крестьянина, который бежал, «забыв, что брат его, рабочий, встречает вражеский напор.»42 Публикация данного стихотворения была приурочена к амнистии дезертиров, размещение его именно в красноармейской газете (органе Политуправления 7-й Армии) должно было отрезвить потенциальных дезертиров: несмотря на амнистию, будущие дезертиры обрекут себя на незавидное положение изгоев или же в лучшем случае искупят преступление кровью.
Газеты занимали главные позиции в агитационно-пропагандистской антидезертирской кампании, имевшей всероссийский размах. В условиях слабо налаженной политической работы, невозможности охватить село и
ряд частей армии в силу их удаленности, беседы «вокруг прочитанных газет» были чуть ли не единственной формой политической работы43. Стараясь использовать все возможные печатные силы и средства, власти буквально засыпали тыл и армию прессой, притом что воинские соединения также имели свои издания, суммарный тираж которых превышал 300 тыс. в день44. Только в Петрограде отдел печати в 1919 г. распространил 11 896 389 экз. «Красной газеты», «Деревенской коммуны», «Известий» Петросовета и других изданий45.
Крупномасштабная «атака на дезертира» со стороны советской прессы началась с конца 1918 г. Сперва это были разовые статьи и заметки, не производившие впечатления кампании. С января 1919 г. прослеживается интенсивное увеличение материалов (от кратких заметок до поэм) о дезертирстве, на этот же год приходится пик «индекса упо-минаемости» нашей темы — май-ноябрь 1919 г. Многие приемы обличения и даже целые сюжеты были почерпнуты из газет периода мировой войны, в особенности из изданий обороннического толка 1917 г.46
23 апреля 1919 г. ЦК РКП(б) постановило «развить самую широкую агитацию против дезертиров через печать»47. Одновременно жесткой критике со стороны различных официальных лиц подверглась как недостаточная степень внимания к вопросам борьбы с дезертирством, так и низкое качество агитации.
В некоторых газетах размещались объявления о розыске дезертиров с указанием словесного портрета. Подобные объявления возникали по особым запросам военкоматов или комдезертир, всякая системность отсутствовала. Имеющиеся у нас данные не позволяют говорить об эффективности подобных заметок. Приведем в качестве примера одно из объявлений: «Просим объявить и полагать дезертиром гражданина Новгородской губ., М. Вишерского у., Каевской вол., дер. Маслова Сергея Михайловича Быстрова от роду 23 лет. Приметы: Рост выше-средний, волоса черные, усы черные, и на лбу небольшой шрам»48. Задачей объявлений о розыске было, видимо, не столько поймать дезертира, сколько «покрыть несмываемым позором» и его, и семью. В просмотренных газетах региона нам не встретились «нередкие», по словам С. П. Мельгунова, случаи помещения в местной прессе объявлений, подобных этому: «Костромская губернская Ч.К. объявляет, что каждый гражданин РСФСР обязан по обнаружении... гр. Смородинова, обвиняемого в злостном дезертирстве... расстрелять на месте»49.
Одним из главных тезисов советской печати было разделение старой и новой армии, объяснение необходимости ведения гражданской войны. Дезертиры стали заметным явлением в русской революции, отчасти катализатором ее, и играли в «революционном сознании» роль, скорее, положительную, ведь дезертирство в Германскую войну можно было понять: «До момента перехода власти в руки рабочих и крестьян на явление разложения [армии] можно было смотреть как на естественное, даже оправданное всем предыдущим ходом жизни»50. Соответственно и отношение к дезертирам со стороны домочадцев было радушным: «и это было понятно. От петли кто же не убежит?»51. Но дезертир царской армии должен изменить свое отношение к службе в войне гражданской. А то появились те, кто и «при царском режиме скрывались все время. думали, что теперь то чего служить»52. В одном из номеров «Бедноты» помещена целая «Сказка» Н. Константиновой с замечательным посвящением: «всем деревенским дезертирам». В «Сказке» главный герой — карась — разомлел после «социализации тины» и не желал вылезать воевать против «белогвардейской щуки», как ни уговаривал его «ёрш-большевик». Он ведь «житель смирный», то ли дело ёрш — за такими и идет щука. А у щуки высчитаны все убытки за революцию и неуплаты по тине, да еще и вагон сметаны с собой везет («ведь карась любит, чтобы его жарили в сметане»)53. Здесь сделана попытка в форме притчи донести до населения мысль о том, что гражданская война «карасям» нужна так же, как большевикам, если не больше. Для победы, для счастливой жизни от каждого потребуются жертвы, каждый должен преодолеть боль, страх, собственничество.
Каким же представал дезертир на страницах советской прессы? Обыватель по отношению к нему должен был в первую очередь испытать чувство глубочайшего презрения, даже ненависти. Для этого требовалось не ограничиваться сухими заметками, тема должна была всколыхнуть, вызвать неподдельный интерес широких масс, без поддержки которых нельзя всерьез вести речь о преодолении массового дезертирства.
Одно из наиболее ярких изданий — газета «Деревенская коммуна». Главной задачей газетной агитации было разорвать круговую поруку, повальное укрывательство в крестьянской среде и внушить, что «изменивший долгу воин — враг народа своего, он презрения достоин, и — гоните прочь его!»54. Нужно было убедить родных, односельчан поменять свое отношение к дезертиру, воззвать к совести самого «героя». Инте-
ресны лексические особенности подхода к теме. «Подлые трусы» — обычный заголовок материала о дезертирах; они «повылезли из своих нор» и «свили поганое гнездо». Отныне, после создания комдезертир, советская власть всерьез взялась за беглеца - он «побегает, побегает как крыса на каменном полу, где все щели заделаны и поймается»55. При написании статей в различных изданиях авторы активно использовали понятную народу библейскую терминологию. Так, за дезертиром твердо закрепились имена Каина и Иуды. Одной из основных задач агитработы было достижение того, чтобы «печать Каина, клеймо предателя» крепко пристало к дезертиру»56. Продолжим эту мысль высказыванием председателя Союза коммун Северной области Г. Е. Зиновьева: «Теперь бежать из армии значит быть Христопродавцем и презренным трусом»57. А вот другой пример с весьма характерным набором и эпитетов, и действий: Кто как Каин в мраке ночи Пробирается в полях?
В глубине своей чьи очи Отражают подлый страх?
Кто крадется осторожно?
Пересохли чьи уста?
Озирается тревожно:
Значит совесть не чиста!..58
Дезертир не ведет человеческую жизнь, он уподоблен дикому затравленному и дрожащему зверю: бежит от света, от солнца, от людей. В другом поэтическом произведении «дезертир сидит на кочке», боясь войти в родное село59.
Наглядным, понятным и сильным орудием борьбы с дезертирством была карикатура. Она даже неграмотным могла доходчиво разъяснить, что их родные-дезертиры вредят им, позорят их. В карикатуре легко было выставить дезертира в самом жалком виде, высмеять, воззвать если не к совести, то хотя бы к его стыду, самолюбию. Художники обращались к уже описанным выше сюжетам: мы видим напуганного человека с округлившимися от ужаса глазами, припадающего к земле. На одном из рисунков дезертир на четвереньках пытается влезть на постой в собачью будку: «Тов... то бишь землячок, дозвольте мне у вас укрыться, вот от тех, что сзади едут.», но умное животное не впускает его60.
Активно использовала карикатуры для развенчания «славы дезертира» орган Политотдела 7-й Армии «На страже Родины» («Боевая
правда»). На рисунке «Дурную траву с поля вон» из «нормальных» растений вырывают дезертира, стилизованного под сорняк61. Карикатура «Горе предателям нашего дела» показывала, что на пути к победе Красная Армия поборет дезертиров с худшими последствиями для последних: лихой красноармеец на коне перепрыгивает через «забор» из шкурников и дезертиров, посшибав копытами ряд голов. Много места газета отводила для проблемы «самострела». Карикатура «Горе самострельщику» изображала красноармейца, жмущего пальцем ноги на спусковой крючок винтовки, поражая ладонь. Рисунок дополнен словами: «В какой среде не без урода! Но. такого урода не потерпит власть народа»62.
Карикатуры «Как принимали в деревне дезертиров прежде и. как принимают теперь», «Гоните дезертиров» и ряд других призывали гнать беглецов обратно на фронт метлой63. Метла - не так страшно и больно, сколько унизительно. Но это не единственное средство: «Метлою зеленых, товарищи крестьяне! А не поможет метла — из пулемета их!»64. Тем же, чисто женским «оружием», на плакате «Позор дезертирам» (1919 г.) мать возвращает сына в армию, ей в этом помогают собаки и даже мальчик, замахнувшийся снежком. Горе-вояка бежал и от вражеской пули, и от сыновнего снежка. Кто он после этого? На плакате противников большевиков «Дезертир не даст мира ни своей семье, ни своему народу» отражено чувство тотального женского превосходства и гордого гнева: выражение лица женщины, к которой прижались несчастные дети, указующий перст в сторону только-только отворенной двери поясняют дезертиру, где должен быть в это время настоящий русский человек, мужчина, отец.
В связи с этим представляется важным подробнее рассмотреть вопрос дезертирства в Красной Армии в гендерном аспекте. На протяжении человеческой истории война оставалась делом почти исключительно мужским и напрямую ассоциировалась с «сильным полом», превратив военное ремесло в символ мужественности. Там, где не справлялась тяжелая артиллерия большевистской агитации, должна была сработать архе-типическая схема: дезертирство (откуда угодно, по большому счету) — это трусость, низость, поступок, отнимающий право именоваться мужчиной. Подчеркивалось, что, дезертировав, красноармеец — рабочий или крестьянин — менял свою классовую сущность. По этому признаку он переходил в разряд врагов советской власти. Он становился эксплуататором — сам отлынивал, а его товарищ на фронте должен был «работать» и за себя, и за него. Одновременно с потерей классовой принадлежно-
сти, дезертир как бы терял и свой сермяжный гендерный признак, оставшись в итоге ни с чем и став никем. Отказ дезертиру в праве считаться мужчиной был свойственен, скорее, официальной пропаганде, нежели общественному мнению. Конкретная женщина сталкивалась не с «голосующей ногами» единицей, а с близким ей человеком — отцом, мужем, сыном. Он бежал от невыносимых условий службы, голода, от принуждения воевать за чуждые идеалы.
Статья «Бедняк прогнал дезертира» —лишь одна из периодически всплывавших заметок о том, что дезертиры - почти исключительно кулаки, дети кулаков —носит характер, явно раздувающий классовую борьбу в деревне65. Именно кулаки сеют панику и натравливают бедноту на советы во время призыва, а сами откупаются «сальцем и маслицем». На страницах газет приводились конкретные примеры, но за частотой упоминания их из номера в номер складывалось недвусмысленное представление об общем характере явления. Для обывателя не секрет, что желающие уклониться могут сделать это, дав взятку. А откуда у деревенского бедняка излишки для мзды? Ясно, что первый уклонист — кулацкий сынок. Злостные дезертиры — «это почти все сынки деревенских кулачков, все прекрасно сознающие политическое положение страны, многие из них очень хорошо грамотны и знают великолепно военную науку — будучи бывшими унтер-офицерами. упорно держатся за свою собственность в деревне», имеют связи и возможности откупиться от службы66. Часто муссировалась тема «захвата» кулаками местных органов власти, что вело к сокрытию дезертиров. Для иллюстрации обратимся к карикатуре «Наседка»: огромный кулак сидит на избе, в окнах которой виднеется множество лиц — это дезертиры. Кулак-председатель говорит им: «Покеда я сижу — не бойтесь, скроем!»67
Чем же страшен «газетный» дезертир? Провозгласив его одним из главных врагов государства, армии и будущего счастья всех трудящихся, пресса находила этому соответствующие подтверждения. Статья «Трепещи, дезертир» заостряла внимание читателя на следующих трех пунктах: дезертир — предатель; дезертир — паразит, который наводняет железнодорожные составы и мешает и без того их тяжелой работе, обрекая «рабочих, крестьян и честных красноармейцев на голодовку и невозможность получения отпусков»; дезертир — «пособник польских панов» (врага вообще)68. Объявления о розыске дезертиров «Красная газета» печатала в разделе «Враги народа».
Термин «дезертир» за годы гражданской войны стал сверхпопуляр-ным, найдя себе самое широкое применение (так, появились «дезертиры грамоты», а Президиум Новгородского губисполкома объявил всех укрывающих излишки хлеба «дезертирами наравне с дезертирами Красной Армии»)69. В газетных статьях этот термин сопровождали понятия, усиливающие общую картину ущербности дезертиров. Вот некоторые их возможные «ипостаси»: спекулянты, бандиты, кокаинисты, «белогвардейцы, деревенские кулаки, бывшие мелкие хозяйчики, домовладельцы и прочие паразиты»70. Лингвист Л. Пёппель проанализировала заголовки и лозунги газеты «Правда» за 1917-1933 гг. и отнесла, среди прочих, понятие «дезертир» к часто встречающимся словам, несущим подчеркнуто негативную нагрузку, употреблявшимся в отношении безусловных врагов советского строя71. Это прослеживалось не только в период гражданской войны, но, по инерции, в последующее время. В пособии для политруков 1922 г. читаем: «Дезертир — хуже врага. Дезертир — лучший помощник наших врагов. Дезертир и бандит — родные братья»72.
Одновременно в глазах читателя образ дезертира «раздваивался»: несмотря на все перечисленное, большая часть «бегунцов» характеризовались нередко как обычные труженики, которым присущ примерно следующий ход мыслей: «побегу с фронта я, другой, третий, а все не побегут. тогда власть советов будет спасена и земля моя не пропадет, и сам я буду жив и здоров»73. Изображение дезертира сильно разнилось в зависимости от времени, территории, специализации издания. Его можно частично оправдать, он не просвещен, поэтому подвержен «нашептываниям» сельской буржуазии, которая сама состоит из дезертиров и укрывателей. Раз бегут и коммунисты, что уж говорить про крестьян, «у которых личный интерес, опасения за свою безопасность и благополучие семьи стоят выше классового сознания»74. Подобный подход был особенно свойственен периодам амнистий и «недель» добровольной явки дезертиров.
Как же лишить дезертира опоры в городе и в деревне с помощью силы печатного слова? Необходимо было противопоставить друг другу родню дезертиров и «честных красноармейцев», сделав проживание дезертира затруднительным, как и жизнь такой семьи. Действительно, в одном дворе преспокойно обитает дезертир: сам жив-здоров и хозяйство свое поддерживает, а в другом — мужчины на фронте, и хозяйство в упадке — много ли нужно для озлобления? Наверняка находил отклик
в сердцах родных красноармейца подобный призыв: «Увидя дезертира или услышав о нем, вспомните о своих родных на фронте, проливающих кровь, голодающих и умирающих, вспомните их и гоните вон дезерти-ров»75. В Петрограде в этой борьбе широко использовались жены мобилизованных, которые сами были «кровно заинтересованы в том, чтобы по Невским и Каменоостровским проспектам не разгуливали откормленные и праздношатающиеся буржуи, в то время как их мужья проливают кровь на фронте»76.
В статье «Что пишут красноармейцы» М. Баратов, бывший сотрудником редакции «Бедноты», писал о достижении перелома настроения тыла к марту 1920 г., с помощью агитационной кампании в прессе. Изначально, по его словам, у читателей «чрезвычайно энергичный отклик вызвали репрессии и упреки по адресу дезертиров. в письмах в редакцию была жестокая брань по адресу и самой “Бедноты” и советской власти, и партии коммунистов и т.д., всех, кто изобличает дезертиров». Автор обратился к психологии дезертира, пытаясь понять ее и объяснить поток гневных писем. Он вывел следующую схему: беглец попадал на родину, преодолев все опасности, но «возвращение домой отравлено изобличением газет, воззваний, приказов». Ему стыдно, он осознал свое преступление, «но он ругается, чтобы отвести в письме смущенную душу, обмануть кого-то, но, прежде всего самого себя». В конце концов, среди дезертиров наступило раскаянье, что автор статьи и проследил, анализируя письма в редакцию77. Надо учесть, что данный материал помещен в газете, не предназначенной для широкого круга читателей.
«Положение о Комиссиях по борьбе с дезертирством» устанавливало создание в местной прессе разделов, где должны были помещаться «все случаи наказания» дезертиров, их семей, укрывателей, случаи преступного бездействия властей и распоряжения по обеспечению семей крас-ноармейцев78. Оглашение приговоров в прессе должно было служить средством «воспитания революционного правосознания» красноармейцев и населения: они видели, какие деяния советская власть оценивает как общественно опасные, какие наказания за этим следуют79. Публикации наказаний были единичными и случайными, часто они носили непродуманный характер (уж больно легкими наказаниями отделывались многие дезертиры). Недовольство тем, что с дезертирами фронта «миндальничают»,нередко встречалось на страницах прессы, что отражало общую двойственность подхода к вопросу. В итоге слова расходи-
лись с делом: «Либо не обещай кар, а раз обещал — исполняй, чтобы каждый знал, что это - не пустая угроза»80.
На местах комдезертир было важно согласовать свою работу сор-ганами печати. Во внутренней переписке комиссий отмечалась пассивность прессы в освещении борьбы с дезертирством. Не раз их председатели обращались в вышестоящие государственные и партийные органы с требованием оказать давление на губернскую прессу. Съезд председателей комдезертир ПВО в марте 1920 г. констатировал: «а) партийная и советская пресса в округе совершенно не затрагивает вопрос о борьбе с дезертирством и что [для] помещения объявлений и приказов Комдезер-тир сплошь и рядом приходится оказывать непосредственное давление на прессу; б) что в агитационной работе Военком, Исполком и Партком как общее явление совершенно не оказывает Комдезертир содействия, так что вся агитационная работа целиком возлагается на Комдезертир»81. Несколько упорядочивалась эта деятельность в периоды масштабных антидезертирских кампаний.
Проследим отражение вопроса дезертирства в органе ЦК РКП(б)— газете «Правда», которая была ориентиром для местных изданий. Особое внимание в ней уделено теме партийной мобилизации и уклонению от нее. Дезертирство как таковое более или менее стабильно отмечалось на ее страницах лишь летом 1919 г., в момент максимального накала проблемы и чрезвычайного положения на фронтах. Нередка была резкая критика самих основ борьбы с дезертирством. Краеугольный камень ее — помощь семьям красноармейцев —характеризовалась как налаженная «отвратительно», да и вся антидезертирская работа «ведется слабо, вяло». Уделялось место материалам в жанре раскаянья, иногда неграмотно написанным, возможно, для подчеркивания их подлинности. Любопытна перепечатка заявления 34-х дезертиров, которые, «разобравшись по газетным сведениям», прозрели и просили послать их на фронт, причем, на всякий случай, «под сильным конвоем»82.
Подобно тому, как комиссии по борьбе с дезертирством были вынуждены менять свою тактику подхода к населению в связи с меняющейся обстановкой, так и пресса должна была быть чрезвычайно чуткой к задаче времени и места и оперативно проводить агитационнопропагандистскую работу с учетом большого количества переменных. Несмотря на все недостатки, большевистская агитационнопропагандистская машина в годы гражданской войны действовала
намного успешнее и четче, чем у их врагов, что сказалось, в том числе и на борьбе с массовым дезертирством.
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 48-49.
2 Известия Народного комиссариата по военным делам. 1919. 1 января.
3 Реввоенсовет Республики: Протоколы 1918-1919.: Сб. док. М., 1997. С. 156.
4Муклевич Р. Политработа в боевой обстановке. М., 1926. С. 101.
5 Купайгородская А. П. Оружием слова: листовки петроградских большевиков 1918-1920 г. Л., 1981. С. 73.
6 Оликов С. Дезертирство в Красной армии и борьба с ним. Л., 1926. С. 55.
7 Россия и СССР в войнах XX в. Потери вооруженных сил: статистическое исследование / Под общ. ред. Г. Ф. Кривошеева. М., 2001. С. 134.
8 РГВА. Ф. 25888. Оп. 2. Д. 36. Л. 10.
9 ГА РФ. Ф. Р-130. Оп. 3. Д.579. Л. 1.
10 Оликов С. Дезертирство в Красной армии и борьба с ним.С. 41-42.
11 ГАПО. Ф. Р-51. Оп. 1. Д. 91. Л. 126.
12 ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 3. Д. 4. Л. 75.
13 ЦГАИПД СПб. Ф. О-522. Оп. 1. Д. 67. Л. 28.
14 Оликов С. Дезертирство в Красной армии и борьба с ним.С. 39.
15 ГА РФ. Ф. Р-130. Оп. 3. Д. 198. Л. 1.
16 Цит. по.: Мельгунов С. П. Красный террор в России. 1918-1921. М., 1990. С. 149.
17 Положение о комиссиях по борьбе с дезертирством. Пг., 1919. С. 3.
18Ходяков М. В. Петроградская комиссия по борьбе с дезертирством в годы гражданской войны, т Петербургские чтения-97. СПб., 1997. С. 251.
19 Бармина Я. Ф., Курзиниер М. Я. Из истории организации Красной Армии в Псковской губернии в 1918-1919 гг., т Красная Летопись. 1930. №1. С. 75.
20 Петроградская правда. 1919. 17 апреля.
21 ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 4. Д. 2. Л. 26.
22 Там же.
23 ГАНО. Ф. р-1527. Оп. 1. Д. 177. Л. 23.
24 Там же. Л. 111 об.
25 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 296.
26 Оликов С. Дезертирство в Красной армии и борьба с ним. С. 83; Мовчин Н. Н. Комплектование Красной армии. М., 1926. С. 111.
27 Рассчитано по: Оликов С.Дезертирство в Красной армии и борьба с ним. С. 34-35.
28 ГАПО. Ф. Р-51. Оп. 1. Д. 91. Л. 126.
29 Купайгородская А. П. Оружием слова: листовки петроградских большевиков 1918-1920 г. С. 73.
30 Петроградские листовки Гражданской войны 1918-1920 гг. Л., 1944. С. 66.
31 Боевая правда. 1920. 10 октября.
32 Коллонтай А. М. Не будь дезертиром. Киев, 1919. С. 5.
33 ГА РФ. Ф. Р-130. Оп. 3. Д. 199. Л. 12.
34 Там же. Д. 580. Л. 7.
35 Маяковский В. В. Собр. соч.: В 8 т. Т. 2. С. 45.
36 Там же. С. 188.
37 ЦГАИПД СПб. Ф. 2315. Оп. 1. Д. 16. Л. 16.
38 См.: Тарасенков А. Н. Русские поэты ХХ века (1920-1955): Библиография. М., 1966. С. 40-47.
39 Цит. по: Войтоловский Л. Демьян Бедный. Критико-биографический очерк. М., 1925. С. 47.
40 ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 4. Д. 455. Л. 91.
41 Боевая правда. 1919. 16 ноября.
42 Там же.
43 Геронимус А. Великая оборона Красного Петрограда, in 1919. Великая оборона Красного Петрограда. Л., 1929. С. 6.
44 ЦГАИПД СПб Ф. 1. Оп. 1. Д. 875. Л. 3; Красноармеец. 1920. № 18-20. С. 33.
45 Известия Петроградского Совета. 1920. 25 мая.
46 См., например: Балковой Е. Дезертир. Ялта, 1917; Горбатов М. Дезертир. М., 1917; Л. Ш. Дезертир. Б.м., 1917.
47 Цит. по: Осипова Т.В. Российское крестьянство в революции и гражданской войне. М., 2001. С. 317.
48 Звезда. 1919. 19 января.
49Мельгунов С. П. Указ. соч. С. 108.
50 Известия Народного комиссариата по военным делам. 1918. 29 декабря.
51 Беднота. 1919. 31 января.
52 ЦГА СПб. Ф. 5275. Оп. 1. Д. 3. Л. 61 об.
53 Беднота. 1919. 28 февраля.
54 Деревенская коммуна. 1919. 21 июня.
55 Там же. 16 марта, 21 марта, 20 мая, 4 июня.
56Муклевич Р. Политработа в боевой обстановке. С. 101.
57 Звезда. 1919. 13 февраля.
58 Деревенская коммуна. 1919. 21 июня.
59 Красная газета. 1920. 8 июня.
60 Красный командир. 1920. № 9. С. 30.
61 Боевая правда. 1919. 17 сентября.
62 Там же. 20 ноября.
63 Деревенская коммуна. 1919. 21 января, 8 февраля.
64 Там же. 3 июня.
65 Там же. 27 февраля.
66 Звезда. 1920. 29 июня.
67 Красная газета. 1919. 25 марта.
68 Известия Петроградского Совета. 1920. 12 июля.
69 Красная газета. 1920. 22 мая; Звезда. 1919. 18 сентября.
70 Красная газета. 1919. 18 июня.
71 Poppel L. The Rhetoric of Pravda Editorials. Stockholm, 2007. P. 78, 95, 281.
72 Кин Д. Рабоче-Крестьянская Красная Армия. М., 1922. С. 42.
73 Красноармеец. 1919. №3. С. 7-8.
74 Северная коммуна. 1919. 7 июня.
75 Известия Петроградского Совета. 1920. 15 июля.
76 Северная коммуна. 1919. 7 июня.
77 Известия Народного комиссариата по военным делам. 1920. 27 марта.
78 Сборник постановлений и распоряжений Центральной Комиссии по борьбе с дезертирством. Вып. 3. М., 1919. С. 46-47.
79 Портнов В.В., Славин М.М. Правовые основы строительства Красной армии 1918-1920 гг М., 1985. С. 274.
80 Правда. 1919. 17 июня.
81 ГАПО. Ф. Р-609. Оп. 1. Д. 626. Л. 20.
82 Правда. 1919. 22 июня.
Информация о статье:
УДК 94(47).084.3
Автор: Левшин Константин Викторович, кандидат исторических наук, Санкт-Петербург, Россия, [email protected]
Название: Агитация и пропаганда в борьбе с массовым дезертирством красноармейцев в годы гражданской войны
Аннотация: В статье рассматриваются агитационно-пропагандистские меры борьбы советского государства с массовым дезертирством в Красной Армии в годы гражданской войны. Анализируются различные типы ведения и степень успешности данной работы, ее восприятие населением, армией, дезертирами. Ключевые слова: дезертирство, агитация, пропаганда, гражданская война, Красная Армия
Information about the article:
Author: Konstantin V. Levshin — postgraduate student, Saint-Petersburg State University, Saint-Petersburg, Russia, [email protected]
Title:Propaganda and promotion in fight against mass desertion of the Red Army men during the Civil War
Summary:In the article agitation and propaganda measures of fight of the Soviet state against mass desertion in the Red Army during the Civil War are considered. Various types of maintaining and degree of success of this work, it’s perception by the population, army, deserters are analyzed.
Keywords: desertion, propaganda, promotion, the Civil War, the Red Army
References:
1 Lenin V. I. Poln. sobr. soch. Vol. 39, 50.
2 RevvoensovetRespubliki: Protokoly 1918-1919.: Sb. dok. Moscow, 1997.
3 Muklevich R. Politrabota v boevoi obstanovke. Moscow, 1926.
4 Kupaigorodskaia A. P. Oruzhiem slova: listovki petrogradskikh bolshevikov 19181920 g. Leningrad, 1981.
5 Olikov S. Dezertirstvo v Krasnoi armii i borba s mm. Leningrad, 1926.
6 Rossiia i SSSR v voinakh XX v. Poteri vooruzhennykh sil: statisticheskoe issledovanie / Pod obshch. red. G. F. Krivosheeva. Moscow, 2001.
7 Melgunov S. P. Krasnyi terror v Rossii. 1918-1921. Moscow, 1990.
8 Polozhenie o komissiiakh po borbe s dezertirstvom. Petrograd, 1919.
9 Khodiakov M. V. Petrogradskaia komissiia po borbe s dezertirstvom v gody grazhdanskoi voiny, in Peterburgskie chteniia-97. St. Petersburg, 1997.
10 Barmina Ia. F., Kurzinier M. Ia. Iz istorii organizatcii Krasnoi Armii v Pskovskoi gubernii v 1918-1919 gg., in Krasnaia Letopis. 1930. N 1.
11 Movchin N. N. Komplektovanie Krasnoi armii. Moscow, 1926.
12 Maiakovskii V. V. Sobr. soch.: V 8 t. Vol. 2.
13 Tarasenkov A. N. Russkiepoety XXveka (1920-1955): Bibliografiia. Moscow, 1966.
14 Voitolovskii L. Demian Bednyi. Kritiko-biograficheskii ocherk. Moscow, 1925.
15 Geronimus A. Velikaia oborona Krasnogo Petrograda, in 1919. Velikaia oborona Krasnogo Petrograda. Leningrad, 1929.
16 Balkovoi E. Dezertir. Yalta, 1917.
17 Gorbatov M. Dezertir. Moscow, 1917.
18 L. Sh. Dezertir. 1917.
19 Osipova T. V. Rossiiskoe krestianstvo v revoliutcii i grazhdanskoi voine. Moscow, 2001.
20 32 Poppel L. The Rhetoric of Pravda Editorials. Stockholm, 2007.
21 Kin D. Raboche-Krestianskaia Krasnaia Armiia. Moscow, 1922.
22 Sbornik postanovlenii i rasporiazhenii Tcentralnoi Komissii po borbe s dezertirstvom. Iss. 3. Moscow, 1919.
23 Portnov V. V, Slavin M.M. Pravovye osnovy stroitelstva Krasnoi armii 1918-1920 gg. Moscow, 1985.
