CC BY
73
К. В. Левшин
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕТРОГРАДСКОЙ ГУБЕРНСКОЙ КОМИССИИ ПО БОРЬБЕ С ДЕЗЕРТИРСТВОМ В 1919-1921 гг.
Одним из малоисследованных вопросов истории гражданской войны в России является массовое дезертирство в Красной Армии и действия советского государства по его пресечению, в том числе путем создания пирамиды территориальных комиссий по борьбе с дезертирством. Проблемы бегства из воинских частей и уклонения от призыва, свойственные любой войне, приобрели особую остроту и сложность в годы «всероссийского потопа» 1914-1921 гг.
Основными причинами дезертирства были тяготы службы, вызванные скудным снабжением и совершенно неудовлетворительными казарменно-бытовыми условиями, нежелание участвовать в боевых действиях, а также стремление красноармейцев помочь своим семьям, возраставшее в периоды полевых работ и определявшее сезонный характер явления. Все это накладывалось на утомление от многолетней войны и отсутствие зачастую элементарных мер по поддержанию боевого духа.
Постановлением Совета Рабочей и Крестьянской Обороны «О дезертирстве» от 25 декабря 1918 г. была образована Центральная комиссия по борьбе с дезертирством (далее — ЦКД), в которую вошли представители Всероссийского главного штаба, Всероссийского бюро военных комиссаров, Народного комиссариата по военным делам. В постановлении особо подчеркивался временный характер данной комиссии. Казалось, стоит взяться «всем миром», и такой неотъемлемый спутник царской, да и любой армии, построенной на классовом угнетении, как дезертирство, будет изжит. Признавая всю сложность ситуации, постановление квалифицировало дезертирство как тяжкое и позорное преступление, на пресечение которого необходимо обрушить «всю энергию государственной власти». Целому ряду народных комиссариатов поручалась разработка инструкций по определению степени виновности «бегунцов», а также должностных лиц «в случаях недостаточно энергичной борьбы с дезертирством». Для дезертиров устанавливался чрезвычайно широкий (как и само явление) спектр наказаний: «от денежных штрафов до расстрела включительно», укрыватели карались принудительными работами на срок до 5 лет [1, с. 254-256]. Первоначально планировалось создать лишь ЦКД, но довольно скоро стало ясно, что нельзя обойтись без разветвленного аппарата, который охватил бы «своим щупальцем все отрасли жизни тыла и армии» [2, с. 18].
25 января 1919 г. на основании приказов ЦКД началось повсеместное создание губернских и уездных комиссий по борьбе с дезертирством (далее — ГКД и УКД) при военных комиссариатах. Петроградская ГКД (далее — ПГКД) была образована приказом Комиссариата по военным делам Петрограда и Петроградской губернии № 58 от 31 января 1919 г., на основании телеграммы председателя ЦКД № 90 от 25 января 1919 г. 12 февраля было публично объявлено о начале деятельности ПГКД, в состав которой вошли сотрудники губернского военкомата: в качестве председателя — сотрудник для особых поручений П. М. Жуков, управделами А. А. Холшевников и заведующий агита-
© К. В. Левшин, 2011
ционно-пропагандистским отделом Темкин. Последний уже 3 февраля был заменен представителем Петросовета И. А. Туриным. Темкин же «“дезертировал”... кажется», уехав на Украину «согласно постановлению П. К. не уведомив Комиссию» [3, ф. 5275, оп. 1, д. 39, л. 62]. Следом началось формирование районных (по Петрограду) и уездных комиссий. Во взаимоотношениях с ними ПГКД неизменно оказывалась в положении надзирателя и понуканиями, угрозами и репрессиями пыталась заставить комиссии выполнять необходимую работу, а они были «за отсутствием опытных сотрудников. не подготовлены к возложенным на них заданиям» [3, ф. 2462, оп. 1, д. 10, л. 157].
ПГКД в судебной деятельности «фактически с первых дней своей работы в силу чисто местных условий пользовалась правами Революционных Трибуналов» [3, ф. 5275, оп. 9, д. 4, л. 14]. При этом первоначально она не имела своих форменных бланков, печатей, пользуясь печатями губернского военкомата. Через него шло и финансирование ПГКД, в том числе, например, на «текущие расходы по печатанью объявлений и мелкие канцелярские расходы» Губернской и уездным комдезертир переводится в распоряжение губвоенкома... 40 тыс.» [3, ф. 5275, оп. 1, д. 39, л. 25]. В качестве первых мер ПГКД отметим выставление застав на мостах Петрограда для «проверки воинских документов у всех проходящих граждан, одетых в военное обмундирование». В докладе «о работах Петроградской Губкомдезертир» от 20 февраля 1919 г. указаны, в частности, следующие акции: 15 — проверка документов в Малом театре, «Театре чудес», гостинице «Москва», задержаны 67 человек; 17 — проверка поезда на Белоостров на Финляндском вокзале, задержано «около 25 человек» [3, ф. 5275, оп. 1, д. 39, л. 7, 61].
В целях единообразия решений комиссий были введены критерии, по которым все дезертиры разделялись на две большие категории: злостные и по слабости воли. Наказание дезертиров не было основной задачей создаваемой системы, она была ориентирована на пополнение армии из среды «случайных» дезертиров, действовавших несознательно, не совершавших серьезных преступлений.
Приход в апреле 1919 г. на пост председателя ЦКД С. С. Данилова и его решительное требование беспощадных мер против дезертиров с возложением всей ответственности лично на председателей комиссий по борьбе с дезертирством (комдезертир), значительная автономизация комиссий от военкоматов позволили изменить ситуацию. Только с этого времени мы можем говорить о действительно планомерной и систематической борьбе с дезертирством. Вскоре произошла смена и председателя ПГКД, вместо Жукова им стал А. А. Холшевников. Впоследствии борьбу с дезертирством в губернии возглавляли А. С. Славатинский (сентябрь 1919 — май 1920 гг.), Р. М. Модлин (июнь-декабрь 1920 г.), И. П. Порядин (декабрь 1920 — май 1921 г.). Все они были членами РКП(б), обладали «опытом военной работы».
На плодотворную деятельность ПГКД на первых порах серьезно влияла загруженность по основному месту работы, от которой члены комиссии не освобождались. Член ПГКД А. С. Славатинский указал в анкете (лето 1919 г.) в качестве основной должности — «управляющий делами Губвоенкомпета», будучи при этом еще и членом Особой комиссии по учету бывших офицеров, занимаясь литературной и журналистской деятельностью [4, ф. 9087, Учетные карточки Славатинского А. С., л. 5-6 об.]. Что же оставалось на борьбу с дезертирством? Не способствовали стабильной работе и частые смены глав ПГКД. Только наладившуюся работу ПГКД перевернул поход Юденича на Петроград, когда многие ценные кадры затребовал фронт, на нужды обороны
был направлен боевой отряд ГКД. После отражения наступления работу в южных и западных уездах губернии нужно было организовывать чуть ли не заново.
Сотрудники комдезертир считались военнослужащими с момента зачисления в ведомство. В августе 1919 г. штат ПГКД состоял из председателя, двух членов комиссии, управляющего делами и его помощника, журналистки, двух машинисток, нескольких делопроизводителей и переписчиков, артельщика, курьеров, коменданта гауптвахты и его помощника [3, ф. 5275, оп. 12, д. 1, л. 11-11 об.]. На 1 января 1920 г. полный штатный список ПГКД включал 49 человек (в том числе 11 женщин). Оклад председателя и членов ПГКД в январе 1920 г. составлял 4050 руб. К концу деятельности ПГКД ее аппарат насчитывал 30 человек, из них «на лицо» имелось только 16: 5 — дежурят на вокзалах, 3 — в рядах армии, 3 — отсутствуют по болезни, 1 — арестован, 1 — дезертировал, 1 — в очередном отпуске [3, ф. 2354, оп. 4, д. 26, л. 58-58 об.]. Обнаружен только один задокументированный факт гибели работника ПГКД при исполнении обязанностей: 5 апреля 1920 г. прошли похороны «сотрудника» ПГКД Куликова, «погибшего от руки бандита-дезертира». Присутствовавшие требовали отмщения за всех пожертвовавших своей жизнью в этой священной борьбе.
Сфера работы ПГКД была чрезвычайно широка. Отметим оперативную, карательную, судебную деятельность, ведение учета и статистики, составление отчетов и донесений, извлечение оружия и амуниции, унесенных дезертирами, наблюдение и контроль местных органов власти на предмет снабжения и помощи «семьям честных красноармейцев». Издательство листовок и воззваний, объявлений о наказаниях за дезертирство, широкое оглашение приговоров, организация митингов, лекций, собеседований — все это входило в функции ГКД, отнимая не меньше времени и сил, чем судебно-следственная работа.
Положение о Комиссиях по борьбе с дезертирством предписывало создание в местной прессе особого отдела, где должны были помещаться «все случаи наказания» дезертиров, их семей, укрывателей, случаи преступного бездействия властей и все распоряжения по обеспечению семей красноармейцев [5, с. 45-46]. Комдезертир было важно наладить контакт с органами печати, но вопрос о дезертирах, несмотря на признанную важность, зачастую не отражался в достаточной мере на страницах газет и журналов, а рекомендации ПГКД игнорировались. В одном из отчетов ПГКД за март 1920 г. отмечалось, что «Партийная и Советская пресса в Петроградской губернии совершенно не затрагивает вопросы о борьбе с дезертирством, несмотря на понуждения Комиссий» [3, ф. 5275, оп. 9, д. 4, л. 15].
За период с 1 августа 1919 г. по 15 марта 1920 г. ПГКД было организовано 625 митингов [6, с. 251]. Агитационная кампания многократно усиливалась до и во время проведения «недель добровольной явки дезертиров», которые в Петроградской губернии только в 1919 г. проходили в феврале, июне и ноябре. По данным двухнедельного отчета ПГКД за 1-15 июня 1920 г. (только 2 дня пришлось на такую «неделю») было проведено 477 митингов и собеседований, из них 425 — в волостях (например, за «рядовой» месяц апрель того же года в сельской местности прошли только 59 митингов). Облавы во время проведения «недели» не организовывались — копились силы для поимки нераскаявшихся дезертиров. За первые две недели июня 1920 г. добровольно сдались властям 1900 дезертиров (например, за весь апрель 1920 г. — лишь 621); всего за июнь было выявлено 8 тыс. 261 дезертир — столь значительная цифра объясняется не столько добровольной явкой, сколько интенсивностью облав, прошедших вслед за
«неделей» и новой волной «вынужденных добровольцев», сдававшихся под нажимом государства [подсчитано по: 3, ф. 5275, оп. 1, д. 39, л. 18-23 об.].
При проведении облав основной боевой силой выступали «боевые» отряды ГКД и УКД, комплектовавшиеся и из бывших дезертиров, а также войска внутренней службы. В Петрограде облавам подвергались рынки, пригородные поезда, увеселительные заведения и жилые кварталы. В ночь на 22 июня 1920 г. прошла общегородская облава в Петрограде, в результате по подозрению в дезертирстве были арестованы 1436 человек, треть из них была вскоре отпущена [3, ф. 5275, оп. 3, д. 553, л. 70]. С августа 1919 г. по март 1920 г. по губернии было проведено 547 облав на дезертиров, некоторые из них «обнимали собой целые города» — Кронштадт, Гдов, Детское Село, Ораниенбаум.
В связи с лишением в январе 1920 г. ГКД права вынесения смертного приговора и затуханием гражданской войны на Северо-Западе акцент работы комдезертир должен был неминуемо сместиться от жесткости наказаний к их большей планомерности и неотвратимости. Особую роль играли экономически меры борьбы. С одной стороны, они включали в себя имущественные конфискации у семей дезертиров: «отбирать скот хлеб и прочее», — что должно было явственно показать практически мыслящему крестьянину невыгодность дезертирства. После добровольной сдачи имущество могло быть возвращено. С другой стороны, помощь по обеспечению всем необходимым красноармейских хозяйств должна была оттенить выгоду честной службы. Как правило, им же передавалось конфискованное у семей дезертиров, а укрыватели нередко приговаривались к принудительным работам на полях семей честных красноармейцев. Такой подход позволял и прекратить пересуды о «других целях в отношении. имущества», и «наглядно провести границу между красноармейцами и дезертирами» [2, с. 53]. С августа 1919 г. по март 1920 г. по губернии было наложено штрафов за укрывательство на сумму 1 638 735 руб. 75 коп., из них 450 000 руб. — на отдельные села. Только за июнь 1920 г. оштрафовано 379 «укрывателей и семей дезертиров», зафиксировано 27 случаев конфискации наделов и имущества [3, ф. 5275, оп. 9, д. 4, л. 13 об., 20, 22]. Всего по Петроградскому военному округу за 1919-1920 гг. наложено более 15 тыс. конфискаций, только в одном 1920 г. изъято 6500 голов крупного рогатого скота и до 900 лошадей [3, ф. 83, оп. 1, д. 139, л. 13 об.].
1 января 1920 г. при ПГКД был создан Инспекционно-следственный отдел, на который были возложены обязанности инспектирования военных частей, проверки списков служащих, расследование причастности к укрывательству должностных лиц и учреждений. В 1920 г., по подсчетам Отдела, только в Петрограде находилось около 400 частей и учреждений, подлежащих проверке, для их обследования сил было недостаточно, и, например, в апреле 1920 г. было обследовано 8 частей, в июне — 5.
29 мая 1920 г. окружные, губернские и уездные комдезертир были влиты в соответствующие военкоматы. При этом военный комиссар становился формальным главой комдезертир, а нынешний председатель — его заместителем. ПГКД сохранила свое название, печать и право прямого сношения с ЦКД, функции комиссий и возложенные на них обязанности оставались прежними. ПГКД было приказано переформировать в двухдневный срок, после чего в течение трех дней реформировать районные и уездные комиссии. Губернский военный комиссар Сергеев стал председателем ПГКД, «отдел по борьбе с дезертирством» работал практически в прежнем режиме, и борьбу с дезертирством в губернии фактически возглавил «зампредгубкомдезер-тир» Р. М. Модлин.
Борьба с дезертирством на местах была недостаточно централизована, ГКД не были диктаторами на этом поле, а серьезно зависели от партийных органов, а порой и подвергались с их стороны жесткому давлению. В резолюции коллектива коммунистов — работников комдезертир Петроградской губернии (май 1920 г.) — отмечалось: «. Работа Губкомдезертир протекала у всех на виду. в Петрограде слишком много таких учреждений, где оперативная работа Губкомдезертир создала ей врагов.» [4, ф. 16, оп. 1, д. 772, л. 6]. В письме от 3 октября 1919 г. ЦК РКП(б) напоминал местным парткомитетам: «без ведома соответствующих учреждений не производить перегруппирование ответственных работников в комиссиях по борьбе с дезертирством», а по сообщениям с мест губернские и уездные комитеты откомандировывали из комдезер-тир своих работников, расстраивая тем самым работу комиссий. Попытки призвать к ответственности за уклонение партийных работников, служащих нередко вызывали шквал гнева на комдезертир, заступничество партийных комитетов, различных организаций, должностных лиц. Подозреваемый имел возможность собрать целую коллекцию справок и характеристик о его незаменимости и абсурдности требований комде-зертир. Данные отповеди часто носили обидчиво-агрессивный характер, смысл их заключался в том, что мнение комдезертир не может быть важнее, например, партийной дисциплины, а являет собой «оскорбление честного члена партии, путем розыска как дезертира» [4, ф. 16, оп. 1, д. 387, л. 18].
Характерными отличиями работы ПГКД от ситуации по стране в целом и по Северо-Западу, в частности, являлись, во-первых, большая доля злостных дезертиров (особенно в 1919 г.), а во-вторых, низкий уровень добровольной явки. В 1920 г. доля злостных дезертиров начала уменьшаться и составила: за 1-15 января — 19%, 1-15 марта — 7,6, в апреле — 5,7, в июне 6,4% [подсчитано по: 3, ф. 1000, оп. 81, Д. 1, л. 383 об.-384; ф. 5275, оп. 9, д. 4, л. 18-23]. В 1919 г. уровень добровольной явки по Петербургской губернии был самым низким по губерниям Петроградского военного округа, всего 26%, тогда как, например, доля добровольцев по Псковской ГКД составляла 58%, по Новгородской — 44% [рассчитано по: 4, ф. 1, оп. 1, д. 876, л. 11]. В среднем по республике, по данным семи военных округов, за 1919 г. этот показатель составил 51% [2, с. 30-31].
С 1 августа 1919 г. по 15 марта 1920 г. через ПГКД прошла 61 тыс. 449 дезертиров. Собственно, «в порядке судебного разбора» ПГКД рассмотрела на своих заседаниях более 15 тыс. дел [3, ф. 5275, оп. 9, д. 4, л. 7 об.]. Первые полгода работы комиссии статистический учет практически не велся. Дезертиры, отданные под суд, как правило, совершали и уголовные преступления или рассматривались как контрреволюционеры. За 1919 г. ПГКД было вынесено лишь 22 смертных приговора, приведенных в исполнение [6, с. 251]. В двухнедельном отчете ПГКД за первую половину января 1920 г. пойманные и сдавшиеся добровольно дезертиры были распределены следующим образом: в запасные части направлены 1776, в мобилизационный отдел — 299, на пополнение отрядов ВОХР — 47, в тыловое ополчение — 31, в штрафные части — 23 и всего 11 были преданы суду, а 430 были вовсе освобождены [4, ф. 1, оп. 1, д. 885, л. 1 об.]. Практика вынесения приговоров по делам дезертиров, как правило, отталкивалась от конкретных нужд и проблем времени и места, таких как острота дезертирского вопроса, проведение агитационной кампании, близость фронта, потребности армии в дезертирах как важнейшем источнике пополнения, нужды, например, лесной промышленности, заигрывание с деревней и т. д. Облегчающими обстоятельствами даже для злостных дезертиров могли стать «малосознательность» и «темнота» дезертира. Отягчающими
вину — сопротивление при аресте, наличие оружия, фальшивых документов, попытка перейти границу. В процессе антидезертирской работы в городе были вскрыты целые фабрики по изготовлению подложных документов. В одном из отчетов ПГКД отмечалось, что не менее четверти всех рассмотренных в судебном порядке дел «было осложнено наличием фальшивых документов».
Подводя итоги работ ГКД округа за первый год их деятельности, член ОКД Федоровский заострил внимание на соотношении достигнутых результатов и физических, правовых возможностей комдезертир: через комиссии округа прошли 280 тыс. дезертиров, и это колоссальное дело было исполнено, по его словам, «рожденными пасынками и полумертвыми» [7, ф. 609, оп. 1, д. 626, л. 22 об.]. Последние эпитеты не только выразительны, но и верны, учитывая, что представляли собой комиссии по борьбе с дезертирством в начале пути, какое место им отводилось не в торжественных реляциях, а на практике: их решения бойкотировались, права попирались, в их во внутренние дела вмешивались государственные, партийные, военные учреждения. Все это, так или иначе, сопровождало и деятельность ПГКД.
ПГКД была одним из ключевых звеньев, благодаря которым было проведено увольнение в бессрочный отпуск красноармейцев 1885-1893 гг. рождения, что имело большое влияние на социальный климат в губернии и остроту проблемы дезертирства. Отряд ПГКД участвовал в подавлении восстания в Кронштадте, где показал себя с лучшей стороны.
Всего за два с половиной года работы комдезертир по Петроградской губернии было задержано не менее 120 тыс. дезертиров. Деятельность ПГКД следует признать в целом успешной, хотя нельзя не отметить общую неустроенность постановки делопроизводства и отчетности, многочисленные случаи побегов с гауптвахты при конвоировании. Ликвидация ПГКД началась еще в марте-апреле 1921 г. ПГКД передавала все нерассмотренные дела в новообразованный Петроградский народный суд по делам о дезертирах. Постановлением Совета Труда и Обороны от 22 июня 1921 г. комдезертир всех уровней были расформированы, а личный состав вместе с канцелярией и всем имуществом был передан в распоряжение местных органов Наркомтруда и включился в борьбу с трудовым дезертирством.
Источники и литература
1. Декреты советской власти. Т. 4. М.: Политиздат, 1968. 731 с.
2. Оликов С.П. Дезертирство в Красной армии и борьба с ним. Л.: Изд-во воен. типогр. Упр. делами Народного комиссариата по военным и морским делам и РВС СССР, 1926. 128 с.
3. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб).
4. Центральный государственный архив историко-политических документов (ЦГА ИПД).
5. Сборник постановлений и распоряжений Центральной Комиссии по борьбе с дезертирством. Вып. 3. М.: [Б. и.], 1919.
6. Ходяков М. В. Петроградская комиссия по борьбе с дезертирством в годы гражданской войны // Петербургские чтения-97. СПб.: Блиц, 1997. С. 249-251.
7. Государственный архив Псковской области (ГАПО).
Статья поступила в редакцию 9 июня 2011 г.
