CC BY
110
С.Н. Шкель
АГИТАЦИЯ БЕЗ
КОНКУРЕНЦИИ:
ОСОБЕННОСТИ
ПОЛИТИЧЕСКОЙ
СОСТЯЗАТЕЛЬНОСТИ
В УСЛОВИЯХ
СУБНАЦИОНАЛЬНОГО
АВТОРИТАРИЗМА
S. Shkel'
AGITATION WITHOUT COMPETITION: PARTICULARLY POLITICAL CONTEST IN SUBNATIONAL AUTHORITARIANISM
Аннотация
В статье на примере Республики Башкортостан исследуется специфика политической конкуренции и агитации в условиях субнационального авторитаризма. На основе анализа основных региональных избирательных кампаний 2012-2014 гг. делается вывод, что доминирование патрон-клиентелистских элитных отношений ведет к существенной деформации основных функций политической конкуренции и агитации. В отличие от демократии, где политическая реклама выполняет задачи позиционирования игроков на политическом рынке в соответствии с электоральным спросом, в условиях авторитаризма агитация больше выполняет функции сигнализации и обмена символической информацией между элитными группами разных уровней. При этом, даже в условиях низкой конкуренции избирательного процесса инкумбенты имеют стимулы для инвестирования в масштабные агитационные кампании. Однако адресатом этих кампаний является не столько электорат, сколько элитные группы. Главными политическими задачами этих инвестиций являются: сохранение консолидации патро-нажно-клиентелистских сетей; внесение раскола и пессимизма в оппозиционные круги; воздействие на медианного избирателя и сохранение электорального сверхбольшинства.
Abstract
The article examines the specifics of political competition and agitation in a subnational authoritarianism. Republic of Bashkortostan is used as an empirical case for analysis. Based on an analysis of key regional election campaigns of 2012-2014 concluded that the dominance of patron-clientelist relations of the elite leads to significant deformation of the main functions of political competition and agitation. Agitation under authoritarianism longer performs the functions of signaling and symbolic exchange of information between the elite groups of different levels. Even with low political competition incumbents have incentives to invest in large-scale propaganda campaign. However, the target of this campaign is not so much the electorate as an elite group. The main policy objectives of this investment are: the preservation of the consolidation of patronclientelist networks; a split and pessimism in opposition circles; impact on the preservation of the median voter and electoral supermajority; implementation of public legitimization of non-public collusions.
Ключевые слова:
политическая агитация, конкуренция, авторитаризм, клиентелизм, патронаж, Республика Башкортостан, Россия.
Key words:
elections, law, democratic institute, political elite, political party, political development, competition.
Политическая агитация и реклама сопровождают любые выборы. Однако их характер и функции существенно отличаются в зависимости от типа политического режима, в рамках которого происходит избирательный процесс. На современном этапе институт выборов не является признаком исключительно демократий. Авторитарные лидеры вполне искусно научились использовать этот и другие элементы народного волеизъявления в своих интересах удержания и легитимации власти [15; 16]. Соревновательный [19] или электоральный [21] авторитаризм сегодня стал наиболее распространенным типом недемократического режима в современном мире.
Российские политические реалии по своим базовым характеристикам вполне соответствуют этой режимной форме. Однако становление электорального авторитаризма в России во многом было обусловлено политическими процессами в регионах. Именно на субнациональном уровне основные элементы электорального авторитаризма сложились раньше, чем на федеральном, что существенно облегчило российской политической элите использовать сложившиеся региональные недемократические модели для выстраивания вертикали власти и консолидации этой формы авторитаризма в масштабе всей страны [5].
В этой связи регионы России могут рассматриваться как идеальные эмпирические случаи для исследования логики и закономерностей развития политических процессов в условиях недемократической режимной среды. Республика Башкортостан в этом смысле представляет особый интерес, поскольку относится к тем регионам, в которых авторитарный режим приобрел черты консолидации еще на заре постсоветского развития [6; 13]. Недемократический характер модели управления этого региона не подвергается сомнению большинством исследователей и находит подтверждение в основных рейтингах уровня демократичности российских регионов [11].
В данной статье Республика Башкортостан используется как эмпирический случай для анализа специфики политической агитации в условиях недемократического режима. Зачем вообще нужна агитация и политическая реклама в ситуации, когда избирательный процесс в значительной степени находится под контролем власти и административным давлением? Какую роль агитация играет в условиях доминирования «политических машин» и общей предсказуемости электорального исхода? Есть ли какой-
либо смысл агитации в отсутствии реальной политической конкуренции? Ответы на эти вопросы постарался дать автор в настоящей работе.
Политическое соперничество без демократии: кто и как
конкурирует?
Хотя демократии существенно отличаются от разных форм авторитаризма, есть как минимум один компонент, который их сближает. Как это ни парадоксально, этим компонентом является политическая конкуренция. Разумеется, характер этой конкуренции сильно отличается в разных типах режимов. Если в демократии соперничество между политиками носит открытый и публичный характер, то в авторитарных режимах большую роль играют неформальные каналы конкурентного взаимодействия элит, теневые сговоры и другие элементы латентной политической борьбы. Тем не менее, наличие политической агитации в авторитарных режимах говорит о том, что роль публичной политики даже в условиях отсутствия демократии не является нулевым. В тоже время, цели и функции публичности, агитации и рекламы в авторитарных режимах принципиально иные, нежели в демократиях.
Самый простой способ понять эту разницу, это ответить на вопросы:
а) Какие главные политические акторы конкурируют?
б) Как они конкурируют друг с другом и, какие доминирующие стратегии используют?
Для ответа на эти вопросы целесообразно обратиться к типологии политических партий, разработанной Г. Хейлом [18, с. 14]. Его классификация строится на учете двух параметров, а именно наличии или отсутствии у политических игроков административного и идейного капиталов (см., табл. 1). При наличии обоих видов указанных ресурсов формируется программная партия, которая, используя эти преимущества, способна заручиться поддержкой не только элит, но и широких масс населения. При условии формирования таких партий доминирующим стилем политического соперничества становится публичная конкуренция, основанная на «борьбе по правилам» [4], что свойственно демократическим режимам. При отсутствии этих ресурсов партии не развиваются дальше «минорных», то есть слабых и маловлиятельных игроков. При отсутствии административного капитала, но наличии идейного, доминирующим типом партии становится «идейная», которая может объединять и мобилизовать широкие слои насе-
ления на основе ключевой идеи или идеологической программы, но страдает от дефицита финансовых и административных ресурсов. Наконец, при отсутствии идейного капитала, но наличии административных ресурсов, доминирующими субъектами политической конкуренции становятся «кли-ентелистские» партии, основанные не столько на массовой поддержке, сколько на способности кооптировать и интегрировать элиты, что достигается с помощью взаимовыгодного обмена материальными ресурсами и разделом ренты.
Таблица 1. Типы партий по Г. Хейлу*
Идейный капитал
Административный капитал Высокий Низкий
Высокий Программные партии Клиентелистские партии
Низкий Идейные партии Минорные партии
Именно последний тип партий стал доминирующим в российской политике, определив характер политической конкуренции. Таким образом, отвечая на вопрос о главных субъектах политического соперничества в России и ее регионах, можно сказать, что таковыми сегодня являются элитные группировки, сформированные на принципах патрон-клиентелистских связей. Эти группировки внешне интегрированы в партийные структуры, однако во многом независимы от них. Если в рамках программных партий элиты теряют свою автономию, вынужденные подчиняться идеологическим принципам, а также имея зависимость от административной поддержки партии, которая является ключевым каналом доступа политиков к властным позициям, то в рамках клиентелистских партий элиты теряют свою автономию только частично. Не имея идейного капитала, клиентелистские партии ограничены в возможностях массовой поддержки. Однако административные ресурсы позволяют им конкурировать за поддержку со стороны элитных сегментов. Это приводит к иска-
* Hale H. Why Not Parties in Russia? Democracy, Federalism, and the State. Cambridge University Press, 2006. P. 14.
жению характера политической конкуренции, которая приобретает своеобразные черты.
При отсутствии программных партий, элитные взаимодействия строятся на основе патрон-клиентелистских связей. Это означает, что отношения между элитами регулируются не столько нормами права, сколько принципами лояльности, личных договоренностей и взаимного обмена ресурсами. В условиях контроля федерального центра над основной долей экономических ресурсов и обширных конституционных полномочий российского президента, последний выступает главным патроном (доминирующим вето-игроком), а региональные главы - его клиентурой. Лояльность клиентуры основывается на ожидании вознаграждений со стороны патрона в виде бюджетных трансфертов. В свою очередь, по отношению к региональной элите губернатор выступает как патрон, который распределяет выделенные бюджетные ресурсы из федерального центра среди своей клиентуры. Эта позиция регионального главы как посредника в распределении ресурсов позволяет ему занимать позицию доминирующего игрока и также поощрять региональные элиты за лояльность или наказывать их за строптивость. Система патрон-клиентистских отношений представлена на рисунке 1.
Рисунок 1. Система патрон-клиентелистских отношений элит
Когда авторитет главы региона высок и долгосрочность его нахождения у власти не вызывает сомнений, данная модель управления является достаточно устойчивой. Однако в момент смены главы региона и его низкого авторитета среди региональных элит существующие патронажные сети могут выйти из под контроля доминирующего вето-игрока и вступить в конкуренцию друг с другом. Институт выборов в этом смысле играет ключевую дестабилизирующую роль, поскольку может запустить противоречивые стимулы для элитных группировок, составляющих клиентелистскую базу поддержки регионального главы. Эти клиенты в момент выборов словно «брокеры» могут менять свои предпочтения, создавая ситуацию «кризиса наследования власти» [17].
В случае наличия влиятельной альтернативы инкумбенту и неопределенности электорального исхода бизнес-элиты и ключевые политические игроки могут, преследуя свои личные прагматические цели, поддержать альтернативного игрока или занять позицию нейтралитета, отказав в поддержке действующему губернатору. Все это способно запустить процесс довольно острой и жесткой политической конкуренции. Однако, в отличие от демократического режима эта конкуренция лишь отчасти связана с борьбой за голоса избирателей. В целом же ключевой чертой политического соперничества в условиях доминирования патронажно-клиентелистских сетей является конкуренция клиентел за расположение по отношению к вышестоящему патрону. Данное обстоятельство накладывает отпечаток на логику всего политического процесса, в том числе и на характер агитации, которая разрабатывается и апробируется в период выборов.
Республика Башкортостан как случай конкуренции патронаж-
но-клиентелистских сетей
В отличие от Республики Татарстан, где смена главы региона произошла с учетом интересов старых элит, Башкортостан можно отнести к случаю ротации политического лидера по модели пришлого «варяга». Попытки первого президента Башкирии М. Рахимова оставить у власти своего преемника потерпели крах [22]. Решением Москвы в эту должность вступил не имеющий тесных связей с местной элитой Р. Хамитов, что привело к обострению межэлитных взаимодействий на уровне региона.
К 2010 г., когда произошла смена главы Башкортостана, региональная политическая элита уже была усилиями Кремля интегрирована в пар-
тию власти «Единая Россия» [5]. М. Рахимов и Р. Хамитов были членами этой партии и, поэтому их соперничество не могло пойти по линии партийной конкуренции. Конфликт сразу стал приобретать формы конкуренции между группировками элит и клиентелистских сетей. Конкретные стратегии и действия политических игроков обуславливались их текущими проблемами и задачами.
Главной проблемой М. Рахимова после отставки стал тот факт, что при потере административного влияния существенно повысились риски лишиться им и экономических активов. Возраст делал весьма сомнительной ставку на его возвращение к власти через выборные процедуры, тем более что это означало пойти на резкий конфликт с Кремлем. Поэтому доминирующей стратегией М. Рахимова стала защита, а не нападение. Она была направлена на сохранение status quo и формирование условий, которые вели к повышению издержек для потенциальных нападающих в случае попыток атаки с их стороны на подконтрольные ему экономические ресурсы.
На практике эта стратегия выражалась в формировании разветвленной сети социального патронажа, на что щедро использовались активы БФ «Урал». Конечно, нельзя утверждать, что средства фонда использовались только для решения политических задач. Безусловно, значительная часть ресурсов шла и идет на решение важных социальных проблем. Тем не менее, масштабность и медийность ряда проектов позволяет предположить, что решение об их финансировании обуславливалось сугубо политической необходимостью. В частности, это касается спонсирования хоккейной команды «Салават Юлаев», строительства Сборной мечети в Уфе, безвозмездной материальной помощи участникам программы «Развитие малоэтажного жилищного строительства в Республике Башкортостан «Свой дом» на 2007-2010 гг. и других [10]. При всей социальной значимости данного финансирования, необходимо отметить, что в данном случае речь идет о помощи не столько тяжело нуждающимся слоям населения, сколько поддержки сугубо имиджевых проектов. Целью такого финансирования является не столько непосредственное решение какой-то конкретной проблемы, сколько позиционирование БФ «Урал» и лично М. Рахимова как крайне важных социальных субъектов, ликвидация которых приведет к масштабному общественному разочарованию и даже дестабилизации ситуации в регионе. Именно этот сигнал культивировался данной стратегией и был адресован к федеральным властям.
В свою очередь, для Р. Хамитова ключевыми проблемами являлись нелояльность или «растерянность» региональных элит, которые в ситуации сохранения существенных экономических ресурсов в руках М. Рахимова и его неформального авторитета не могли сразу полностью «переключиться» на нового патрона и интегрироваться в его патронажную сеть. Эти настроения «элитного шатания» усилились вследствие решения Кремля в 2012 г. о возврате к прямым выборам глав регионов. Это актуализировало вопрос о степени долгосрочности пребывания в качестве регионального главы Р. Ха-митова, что в значительной степени зависело как от позиции Кремля, так и от решимости старых элит выставить из своих рядов альтернативного кандидата на будущих выборах. Неопределенность данных вопросов вынуждало региональную элиту придерживаться осторожной позиции, остерегаясь, как открыто, оппонировать действующему главе, так и полностью поддерживать его без оглядки на сигналы из Кремля и действия М. Рахимова. Не менее важной проблемой Р. Хамитова являлась его низкая узнаваемость среди населения, обусловленная его слабыми связями с республикой.
В определенной степени ситуацию нового главы республики, лишенного полноценной поддержки элит, можно сравнить с проблемами, которые встали перед М. Горбачевым в канун инсталлированной им перестройки. Неслучайно данный «синдром Горбачева» проявился в очень похожей стратегии, которую выбрал Р. Хамитов и которую можно обозначить как «либерализация без демократизации». Ее составными элементами стали: противопоставление нового курса старому режиму; стимулирование критики снизу как противовеса элитной фронде; формирование имиджа «демократического лидера», открытого для общения и отзывчивого к нуждам простых людей.
Действительно, при сохранении контроля за электоральными процессами, первые годы руководства Р. Хамитова в Башкирии ознаменовались определенной либерализацией общественной жизни. В частности, это проявилось в заметном изменении формата и содержании ряда региональных СМИ, когда в эфир были допущены оппозиционеры или независимые эксперты, что при М. Рахимове представить себе было невозможно. В Башкирии был запущен интернет-проект «Открытая республика», целью которого было провозглашено формирование «новой формы открытого диалога власти и граждан» [9]. Сам Р. Хамитов начал активно вести свой собственный интернет-блог, демонстрируя открытость и доступность в общении. Новый
глава стал активно поддерживать в Уфе развитие велоспорта, лично участвуя в массовых спортивных мероприятиях, подчеркивая свой «демократический» стиль управления. Главным слоганом политической агитации «партии власти» в республике стал: «Работать для людей!».
Специфика политической агитации в условиях конкуренции
клиентел
Стратегические ходы Р. Хамитова оказались достаточно эффективными для решения проблемы изначально низкого уровня его узнаваемости. К 2012 г. популярность нового главы Башкирии достигла достаточного уровня, чтобы на выборах городского Совета Уфы (первые значимые выборы в период руководства республикой Р. Хамитовым) члены партии власти баллотировались, используя фамилию главы региона. Эти события проходили после довольно скандальных выборов российской Государственной Думы, завершившихся волной протестов. В результате бренд «Единой России» в глазах значительной части электората оказался девальвированным. Стремясь минимизировать издержки от этого факта, кандидаты от партии власти на выборах городского Совета предпочли не афишировать свою партийную принадлежность. В партийной агитации этой избирательной кампании лейбл «Единой России» был полностью исключен и заменен на общий слоган «Команда Хамитова».
Главным конкурентом партии власти на этих выборах стал не М. Рахимов, который, как уже указывалось выше, избрал защитную стратегию и предпочел не вмешиваться в политические процессы, а недавно созданная политическая партия под названием «Российская партия народного управления» (РПНУ), которую возглавил местный предприниматель и владелец ряда республиканских СМИ А. Мухамедьяров. Согласно мнению некоторых экспертов, политическая активность последнего имела поддержку на уровне федерального центра и была связана с интересами чиновника из президентской администрации РФ Р. Хабирова. Не вдаваясь в дискуссию о конкретных мотивах этих интересов, замечу, что та легкость, с которой А. Му-хамедьярову удалось зарегистрировать свою партию и создать единственный прецедент, когда общефедеральная партия создана не в столице, а в регионе, позволяет предположить, что мнение о его поддержке на уровне Кремля не лишено оснований.
Избирательная кампания, которую проводил А. Мухамедьяров, в ходе этих выборов является классическим примером клиентелистской стратегии и служит прекрасной иллюстрацией специфики конкуренции и агитации в условиях субнационального авторитаризма. Главной задачей этой агитации являлась не столько расширение собственного электората за счет собственного позиционирования, сколько дискредитация власти. Поэтому важной частью пропагандистской технологии А. Мухамедьярова стал черный РЯ и агрессивно критические репортажи и статьи о действиях региональной власти, которые транслировались по каналам оппозиционных СМИ. Большое внимание при этом уделялось работе, направленной на расширение информационного резонанса этой критики до федерального уровня. Оппозиция стремилась заинтересовать своими критическими сюжетами федеральные СМИ, и именно попадание в их поле зрения региональной политической проблематики расценивалось как значимый успех.
Ответом региональных властей стала атака на медийные активы А. Мухамедьярова. Так, в 2013 г. в Уфе было прекращено вещание ряда радиостанций, подконтрольных оппозиционеру [2]. В том же году он лишился лицензии на вещание в регионе телеканала «Рен ТВ» [1]. Пытаясь защитить свои СМИ, А. Мухамедьяров перешел к стратегии прямого действия, организовав ряд протестных митингов. Характерно, что некоторые из них проходили с откровенно лояльными по отношению к федеральным властям и В. Путину лозунгами. Когда А. Мухамедьярову отказали в согласовании на проведении митинга в поддержку российского президента, оппозиционер стал апеллировать к федеральным властям с жалобами, подчеркивая, что региональная власть и лично Р. Хамитов решили установить «монополию на поддержку российского президента» [8].
Схожая стратегия использовалась А. Мухамедьяровым и в 2013 г. в ходе выборов регионального парламента. Шансы на попадание его партии в легислатуру были изначально малы. Однако целью участия в избирательной кампании для РПНУ было вовсе не электоральный успех, а дискредитация власти посредством придания скандальности выборному процессу. В определенной степени это удалось сделать. В этом смысле относительным успехом оппозиции стал разоблачительный ролик о коррупции высших чиновников региональной администрации, который удалось снять активистам партии РПНУ. Этот инцидент имел широкий резонанс, в том числе на уровне федеральных СМИ [3].
Все эти действия оппозиции являются хорошей иллюстрацией того, что когда электоральные процессы в условиях авторитаризма не являются ключевыми факторами, определяющими ротацию элит, конкурирующие элитные группы начинают соперничать не столько за голоса избирателей, сколько за расположение по отношению к патрону. Специфика избирательной кампании А. Мухамедьярова заключается в том, что его политическая агитация была направлена не столько на попытки мобилизовать электорат, сколько дискредитировать в глазах федеральной власти своего политического оппонента и позиционировать себя как сравнительно лучшую альтернативу. По существу это можно рассматривать, как попытку А. Му-хамедьярова интегрироваться в патронажную сеть федерального уровня и убедить вышестоящих патронов в том, что действующий губернатор не является наилучшим выбором. Цель этой стратегии состояла в том, чтобы подвести федеральную власть к вопросу о новой кандидатуре и позиционировать себя как более лояльного клиента, чем иные претенденты.
Неудивительно поэтому, что когда в 2014 г. накануне избирательной кампании главы Башкирии федеральная власть однозначно сделала выбор в пользу сохранения в этой должности Р. Хамитова, А. Мухамедьяров прекратил всякую политическую деятельность и фактически свернул все политические проекты. После снятия административным путем с выборов Р. Сарбаева, который являлся серьезным оппонентом Р. Хамитова, победа инкумбента фактически была предрешена [7]. Тем любопытнее представляется агитационная кампания Р. Хамитова, которая, даже в условиях отсутствия значимых конкурентов, тем не менее, проводилась достаточно масштабно.
В содержательном смысле агитационные материалы в поддержку Р. Хамитова являлись достаточно консервативными и использовали приемы, которые уже были апробированы раньше на предыдущих выборах. Главным слоганом избирательной кампании стал «Время созидания», что являлось лишь слегка модифицированной версией уже использовавшегося девиза на парламентских выборах в Башкирии годом ранее. Тогда девиз звучал как «Время обновления». Лейбл партии «Единая Россия» был исключен из рекламных плакатов, на которых кандидат в лице Р. Хамитова был представлен на синем фоне в гордом одиночестве.
Однако более важным представляется не столько содержательные приемы агитации инкумбента, сколько количественные составляющие про-
пагандистских материалов, которые отличались масштабом и широтой охвата как медийного, так и географического пространства. В этой связи возникает вопрос о рациональности подобного размаха агитации в ситуации, когда значимые конкуренты исключены из избирательного процесса и электоральный исход заведомо предрешен. Конечно, нельзя исключать, что большая доля материальных и финансовых средств для расходов на политическую рекламу и агитацию была зарезервирована заранее, поскольку характер уровня конкуренции предсказать было сложно и никто не гарантировал инкумбенту, что его наиболее опасные соперники будут исключены из избирательной гонки. Не менее реалистичным является предположение, что сами по себе расходы на агитацию включают в себя существенную коррупционную составляющую и поэтому игроки, работающие в избирательном штабе главы региона, имели стимулы по максимизации трат на политическую рекламу, получая от этого вполне конкретную материальную выгоду. Вместе с тем, наряду с этими экономическими объяснениями, можно отметить и сугубо политические факторы, которые обуславливают чрезмерные траты на политическую агитацию даже в условиях низкой конкуренции.
Анализ показал, что на примере случая Республики Башкортостан мы можем наблюдать подтверждение уже замеченных рядом исследователей закономерностей в проведении избирательной кампании в условиях авторитаризма [14; 20]. Представим следующие: Во-первых, большие траты на рекламу и политическую агитацию необходимы инкумбенту для сохранения консолидации патронажно-клиентелистских сетей и минимизации рисков нелояльности отдельных элитных групп. Масштаб информационно-агитационного потока во многом является сигналом для элит среднего и низового звена о степени ресурсного превосходства инкумбента над альтернативными элитными сетями, бросившими вызов власти. Абсолютное доминирование в поле «виртуальной политики» [23] в этом смысле имеет отнюдь не виртуальный интерес и направлено на сохранение лояльности тех элитных сегментов, которые потенциально могут дезертировать в альтернативные клиентелистские сети. Посредством мощной агитации и информационного доминирования власть добивается демонстрационного эффекта, с помощью которого у наблюдателей формируется убеждение в бесперспективности усилий контр-элит и неизбежной победе инкумбента. Это приводит к тому, что даже недовольные властью элитные сегменты
предпочитают сохранять нейтралитет или лояльность по отношению к ин-кумбенту и отказываются вступать в коалицию с оппозицией, выбирая прагматичную стратегию самосохранения; Во-вторых, агитационное доминирование инкумбента имеет целью внести раскол и дезорганизацию в стан конкурирующих элит. Тотальное вытеснение оппозиции в информационное гетто призвано вселить у ее лидеров разочарование и неверие в свои собственные силы. В результате это приводит к пассивности политических оппонентов и менее наступательной стратегии действий с их стороны. Все это уже заранее программирует поражение оппозиции; в-третьих, агитационное доминирование имеет не только адресатов в лице различных сегментов элит, но и направлено на широкий электорат. В данном случае задача агитации состоит не столько в том, чтобы убедить население в правильности идей или программы власти (которых может и не быть вовсе), сколько в том, чтобы сформировать у населения устойчивое убеждение, что на политическом рынке просто нет иной альтернативы, кроме властвующих элит. Монополизация информационного пространства и интенсивность агитации призваны вытеснить всех оппозиционных акторов на периферию интереса для избирателей. Для авторитарной власти это особенно важно с точки зрения воздействия на медианного избирателя и сохранения электорального сверхбольшинства, что само по себе является важным фактором устойчивости авторитарных режимов [12]. В контексте субнационального авторитаризма и конкретно случая Республики Башкортостан необходимость для регионального лидера получения на выборах не просто победы, а победы оглушительной, крайне важно с точки зрения политического выживания. Дело в том, что способность получать высокие электоральные результаты рассматривается федеральной властью как признак эффективности действующего губернатора. Кроме того, для главы Башкор-стана особую роль играет сравнение своих электоральных результатов с аналогичными показателями в соседнем Татарстане. Более низкие показатели могут служить аргументом для оппозиции в утверждении о слабости нового главы Башкирии и неспособности его обеспечить хорошие результаты для партии власти и российского президента на выборах федерального уровня, что для Кремля является принципиально важным. Все это запускает специфическое соревнование между соседними регионами, конкурирующими друг с другом по степени управляемости выборов и мощи агитационного аппарата. В-четвертых, спецификой политической агитации в
условиях субнационального авторитаризма является ее реализация функции публичной легитимации непубличных сговоров и кулуарных элитных договоренностей. Хотя основные электоральные процессы могут жестко управляться властями через административные механизмы, тем не менее, на выходе результаты должны быть достаточно реалистичными и получить легитимность в глазах населения. Политическая агитация в этом смысле играет роль публичной репрезентации политических игроков, чем создается иллюзия их активности, политической работы и реальной борьбы за голоса избирателя. Победа того или иного кандидата от власти часто объясняется активной избирательной кампанией и эффективной политической агитацией. Тем самым неформальные договоренности публично легитимизируются посредством агитационных технологий.
В современных авторитарных режимах конкуренция и выборы не являются исключением, а скорее правилом. Поэтому избирательные кампании и политическая агитация в недемократических режимах являются вполне рутинными атрибутами политического функционирования. В тоже время их характер, цели и функции в условиях авторитарной власти имеют существенную специфику. Не менее своеобразные аспекты конкуренции и политической агитации можно выделить в рамках недемократического режима на субнациональном уровне.
Республики Башкортостан можно рассматривать как идеальный эмпирический случай для анализа специфики конкуренции и агитации в условиях регионального авторитаризма. Исследование последних лет политического развития этого региона с этой точки зрения позволило выявить и систематизировать основные специфические характеристики политической конкуренции и агитации.
Главным выводом исследования является тезис, согласно которому дефицит демократии и распространение патрон-клиентелистских отношений на уровне региона вовсе не обязательно приводит к сокращению элитной конкуренции, но существенно деформирует ее логику. В таких условиях объектом апелляции конкурирующих игроков становятся не столько массовые слои населения, сколько федеральные вето-игроки. Хотя лояльность населения имеет значение, в авторитарных условиях данный фактор становится важен не столько с точки зрения электоральной легитимности, сколько всего лишь как аргумент политических игроков, главным адресатом которых является федеральная бюрократия, курирующая внутреннюю
политику. Для представителей последней факт способности действующего губернатора заручиться поддержкой населения является значимым критерием его эффективности. Напротив, сигналы о низком доверии регионального населения к действующей власти или элементы социальной дестабилизации в регионе служат опасным оружием в руках политических оппонентов, желающих смены губернатора. В результате конкуренция между региональными сегментами элит происходит не столько за голоса избирателей, сколько за расположение по отношению к вышестоящему патрону.
Это ведет к существенной деформации основных функций политической агитации. В отличие от демократии, где политическая реклама выполняет задачи позиционирования игроков на политическом рынке в соответствии с электоральным спросом, в условиях авторитаризма агитация больше выполняет функции сигнализации и обмена символической информацией между элитными группами разных уровней.
Опыт Республики Башкортостан показывает, что даже в условиях низкой конкуренции избирательного процесса и предопределенности электорального исхода инкумбенты могут продолжать инвестировать в агитационные ресурсы. Политические объяснения этих действий связаны с прагматичными интересами властвующих групп. Последние используют агитационный ресурс для следующих целей: сохранения консолидации патронаж-но-клиентелистских сетей и минимизации рисков нелояльности своих кли-ентел; внесения раскола и пессимизма в оппозиционные круги; воздействия на медианного избирателя и сохранения электорального сверхбольшинства; реализации публичной легитимации непубличных сговоров и кулуарных элитных договоренностей.
Дальнейшие исследования логики развития авторитарных режимов способно расширить наши знания о специфике функционирования в недемократической среде политических институтов, конкуренции, агитации и других явлений политической жизни.
Литература
1. Баширов Б., Павлова Н. Альберт Мухамедьяров потерял право на вещание «Рен» в Уфе // Коммерсантъ - Башкортостан. 05.06.2013. URL: http://www.kommersant.ru/doc/2204954 (Дата обращения 05.12.2015).
2. Баширов Б., Павлова Н. У «Европы» нашли котельные недостатки // Коммерсантъ - Башкортостан. 05.02.2013. URL: http://www.kommersant.ru/ doc/2120602 (Дата обращения 05.12.2015).
3. Башкирский Уотергейт: администрация пыталась подкупить оппозиционеров // Телеканал «Дождь». URL: https://tvrain.ru/teleshow/ here_and_now/bashkirskij_uotergejt_administratsija_pytalas_podkupit_oppozits ionerov-348392/ (Дата обращения 05.12.2015).
4. Гельман В.Я. Из огня да в полымя? (Динамика постсоветских режимов в сравнительной перспективе) // Полис. 2007. №2.
5. Голосов Г. Электоральный авторитаризм в России // Pro et Contra. 2008. Т. 12.
6. Гревингхольт Й. Республика Башкортостан: через государственный суверенитет к авторитарному режиму. Уфа: Здравоохранение Башкортостана, 2004.
7. Карпенко М. Раиль Сарбаев «легитимно» снят с выборов в Башкирии // Коммерсантъ. 10.07.2014. URL: http://www.kommersant.ru/ doc/2520777 (Дата обращения 05.12.2015).
8. Опальный кандидат в депутаты Горсовета Уфы провёл у завода УППО митинг в поддержку Владимира Путина // РИА Башкирия. URL: http://www.ria-bashkiria.com/video/214.html (Дата обращения 05.12.2015).
9. Открытая республика. URL: https://www.openrepublic.ru/about/ (Дата обращения 05.12.2015).
10. Официальный сайт БФ «Урал». URL: httpV/бфурал.рф/ (Дата обращения 05.12.2015).
11. Петров Н., Титков А. Рейтинг демократичности регионов московского центра Карнеги: 10 лет в строю. М.: Московский центр Карнеги, 2013.
12. Рогов К. Сверхбольшинство для сверхпрезидентства // Pro et Contra. 2013. Т. 7. №34.
13. Шкель С.Н. Становление политических приоритетов электората Республики Башкортостан. Дисс... канд.полит.н. Уфа, 2002.
14. Bunce V.J., Wolchik S.L. Defeating Dictators: Electoral Change and Stability in Competitive Authoritarian Regimes // World Politics. 2010. Vol. 62. №1.
15. Gandhi J., Przeworski A. Authoritarian institutions and survival of autocrats // Comparative political studies. 2007. Vol. 40. №11.
16. Gandhi J., Reuter O. The incentives for pre-electoral coalitions in non-democratic elections // Democratization. 2013. Vol. 20. №1.
17. Hale H. Regime Cycles: Democracy, Autocracy, and Revolution in Post-Soviet Eurasia // World Politics. 2005. Vol. 58. №1.
18. Hale H. Why Not Parties in Russia? Democracy, Federalism, and the State. Cambridge University Press. 2006.
19. Levitsky S., Way L. Competitive Authoritarianism: Hybrid Regimes after the Cold War. UK: Cambridge University Press. 2010.
20. Magaloni B. Voting for Autocracy: Hegemonic Party Survival and Its Demise in Mexico. Cambridge, UK: Cambridge University Press. 2006.
21. Schedler A. The logic of electoral authoritarianism // Electoral Authoritarianism: The Dynamics of Unfree Competition / ed. by A. Schedler. Boulder, CO, und London, UK: Lynne Rienner Publishers. 2006.
22. Sharafutdinova G. Elite Management in Electoral Authoritarian Regimes: A View from Bashkortostan and Tatarstan // Central Asia Affairs. 2015. №2.
23. Wilson A. Virtual Politics: Faking Democracy in the Post-Soviet World. New Haven and London: Yale University Press. 2005.
References
1. Bashirov B., Pavlova N. Al'bert Mukhamed'yarov poteryal pravo na veshchanie «Ren» v Ufe. Kommersant" - Bashkortostan. 05.06.2013. URL: http://www.kommersant.ru/doc/2204954 (Data obrashcheniya 05.12.2015).
2. Bashirov B., Pavlova N. U «Evropy» nashli kotel'nye nedostatki. Kommersant" - Bashkortostan. 05.02.2013. URL: http://www.kommersant.ru/doc/ 2120602 (Data obrashcheniya 05.12.2015).
3. Bashkirskii Uotergeit: administratsiya pytalas' podkupit' oppozitsion-erov. Telekanal «Dozhd'». URL: https://tvrain.ru/teleshow/here_and_now/ bashkirskij_uotergejt_administratsija_pytalas_podkupit_oppozitsionerov-348392/ (Data obrashcheniya 05.12.2015).
4. Gel'man V.Ya. Iz ognya da v polymya? (Dinamika postsovetskikh rez-himov v sravnitel'noi perspektive). Polis. 2007. №2.
5. Golosov G. Elektoral'nyi avtoritarizm v Rossii. Pro et Contra. 2008. T. 12.
6. Grevingkhol't I. Respublika Bashkortostan: cherez gosudarstvennyi su-verenitet k avtoritarnomu rezhimu. Ufa: Zdravookhranenie Bashkortostana, 2004.
7. Karpenko M. Rail' Sarbaev «legitimno» snyat s vyborov v Bashkirii. Kommersant". 10.07.2014. URL: http://www.kommersant.ru/doc/2520777 (Data obrashcheniya 05.12.2015).
8. Opal'nyi kandidat v deputaty Gorsoveta Ufy provel u zavoda UPPO mit-ing v podderzhku Vladimira Putina. RIA Bashkiriya. URL: http://www.ria-bashkiria.com/video/214.html (Data obrashcheniya 05.12.2015).
9. Otkrytaya respublika. URL: https://www.openrepublic.ru/about/ (Data obrashcheniya 05.12.2015).
10. Ofitsial'nyi sait BF «Ural». URL: http://bfural.rf/ (Data obrashcheniya 05.12.2015).
11. Petrov N., Titkov A. Reiting demokratichnosti regionov moskovskogo tsentra Karnegi: 10 let v stroyu. M.: Moskovskii tsentr Karnegi, 2013.
12. Rogov K. Sverkhbol'shinstvo dlya sverkhprezidentstva. Pro et Contra. 2013. T. 7. №34.
13. Shkel' S.N. Stanovlenie politicheskikh prioritetov elektorata Respubliki Bashkortostan. Diss... kand.polit.n. Ufa, 2002.
14. Bunce V.J., Wolchik S.L. Defeating Dictators: Electoral Change and Stability in Competitive Authoritarian Regimes. World Politics. 2010. Vol. 62. №1.
15. Gandhi J., Przeworski A. Authoritarian institutions and survival of autocrats. Comparative political studies. 2007. Vol. 40. №11.
16. Gandhi J., Reuter O. The incentives for pre-electoral coalitions in non-democratic elections. Democratization. 2013. Vol. 20. №1.
17. Hale H. Regime Cycles: Democracy, Autocracy, and Revolution in Post-Soviet Eurasia. World Politics. 2005. Vol. 58. №1.
18. Hale H. Why Not Parties in Russia? Democracy, Federalism, and the State. Cambridge University Press. 2006.
19. Levitsky S., Way L. Competitive Authoritarianism: Hybrid Regimes after the Cold War. UK: Cambridge University Press. 2010.
20. Magaloni B. Voting for Autocracy: Hegemonic Party Survival and Its Demise in Mexico. Cambridge, UK: Cambridge University Press. 2006.
21. Schedler A. The logic of electoral authoritarianism. Electoral Authoritarianism: The Dynamics of Unfree Competition. ed. by A. Schedler. Boulder, CO, und London, UK: Lynne Rienner Publishers. 2006.
22. Sharafutdinova G. Elite Management in Electoral Authoritarian Regimes: A View from Bashkortostan and Tatarstan. Central Asia Affairs. 2015. №2.
23. Wilson A. Virtual Politics: Faking Democracy in the Post-Soviet World. New Haven and London: Yale University Press. 2005.
