CC BY
334
УДК 82.091
О. Ю. Поляков, О. А. Полякова
Афганская война как геополитическая проблема в изображении современных отечественных и зарубежных писателей
В статье представлен аналитический обзор произведений современных авторов, как отечественных, так и зарубежных, обратившихся в своем творчестве к теме Афганской войны 1979-1989 гг. В их числе писатели, продолжающие традиции «новой военной прозы» (А. Иванов, М. Евстафьев), беллетристы, использующие афганский сюжет для создания военно-патриотических детективов (В. Тамоников, Д. Корецкий), создатели произведений нон-фикшн, имеющие боевой опыт в Афганистане (А. Ляховский, В. Меримский), или же обобщающие воспоминания участников боевых действий (С. Алексиевич), а также зарубежные авторы художественных (Х. Хоссейни) и документальных (Р. Брейтвейт) книг. Отмечается, что многие писатели рассматривают Афганскую войну как геополитическое событие, во многом определившее особенности современного исторического развития. Даётся характеристика ведущих тем, проблем и образов «афганской прозы», художественных средств, способствующих воссозданию образа «чужой земли».
This paper presents a study of the works of contemporary writers, both Russian and foreign, who depicted the Afghan War events of 1979-1989. Among them are authors developing the "new war prose" traditions (A. Ivanov, V. Yevstafiev) or using Afghan plots for creating military patriotic detectives (V. Tamonikov, D. Koretsky), non-fiction writers who participated in the war action (A. Lyakhovsky, V. Merimsky) or collected memoirs of the war veterans (S. Alexievich), and also foreign authors of fiction (K. Hosseini) and documentary works (R. Braithwaite). It is noted that many of them consider the Afghan War as a significant geopolitical event which had an impact on contemporary situation. The main themes, problems and images of the "Afghan prose" are analysed in the article together with the artistic devices contributing to the construction of the image of the "alien land".
Ключевые слова: Афганская война, геополитические проблемы, «новая военная проза», «афганская проза», хронотоп, концепт, образ «чужой земли».
Keywords: the Afghan War, geopolitical problems, the "new war prose", the "Afghan prose", chronotope, concept, the image of the "alien land".
В современной литературе очевиден рост интереса к геополитической тематике, связанный с обострением проблем социально-политического характера, межгосударственными и региональными конфликтами, экономической и политической борьбой за влияние в мире. Писатели всё чаще обращаются к ретроспективному воспроизведению драматических событий недавней истории, военным конфликтам, с тем чтобы поставить проблемы цивилизационного диалога, столкновения Запада и Востока, религиозного экстремизма и мессианских доктрин и др. Тема войны была и остается одной из центральных в мировой словесности.
В современных условиях понятие войны расширилось, появились новые её типы и разновидности - экономическая, торговая, экологическая, идеолого-информационная, культуртрегерская, психологическая и пр. На смену «холодной войне» 1960-1970-х гг. пришла война гибридная, основанная на современных технологиях, когда в политических целях используется огромный арсенал всевозможных средств. Сегодня ученые говорят о глобальной войне идей, эталонов жизни, мировых доктрин, борьбе за передел рынков и тотальное лидерство. Любой военный конфликт рассматривается сейчас в геополитическом аспекте, и это новое восприятие войны находит отражение в произведениях, называемых критиками «новой военной прозой». Одним из первых такое определение стал использовать И. Сухих, подразумевая под ним художественные тексты об Афганской войне, которые начали появляться в 1988-1989 гг. Афганской войной в советской и постсоветской литературе и СМИ стали называть период с 25.12.1979 г. по 15.02.1989 г., когда Советский Союз участвовал в вооруженном конфликте между правительственными силами этой страны и многочисленными вооруженными формированиями афганских моджахедов, которые пользовались политической, финансовой, материальной и военной поддержкой ведущих стран НАТО и консервативного исламского мира.
Термин «новая военная проза», с одной стороны, подчёркивает преемственность лучших традиций прозы о Великой Отечественной войне, а с другой - подразумевает специфические особенности, которые делают современные произведения о войне самостоятельным литературным
© Поляков О. Ю., Полякова О. А., 2016
явлением. Эта специфика обусловлена прежде всего тем, что Великая Отечественная война была освободительной, поэтому воспринималась советскими людьми как «народная» и «священная». Афганская война 1979-1989 гг., с описания которой начиналась «новая военная проза», стала войной «необъявленной», «странной», она замалчивалась государством, её причины и цели были непонятными для людей, а участникам боевых действий приходилось воевать не только с моджахедами, но и с мирными жителями, а после, в мирное время, бороться за признание своих прав. Не случайно критик А. Агеев назвал войну в Афганистане «незаживающей раной нашей ближней истории», о которой «сказано так много военно-патриотической неправды и полуправды, оскорбляющей и погибших, и вернувшихся» [1], объяснив тем самым тот факт, что тема Афганской войны остается востребованной и актуальной в творчестве как отечественных, так и зарубежных писателей.
Это относится в первую очередь к серьезной, качественной литературе, список произведений которой, начатый А. Прохановым (роман «Сон о Кабуле», повесть «Третий тост» и др.) и О. Ермаковым (роман «Знак зверя», цикл рассказов) и продолженный А. Дышевым (романы «Афганец», «ППЖ: походно-полевая жена»), В. Снегирёвым (роман «Рыжий»), И. Черных (роман «Злой ветер афганец»), Ю. Коротковым (повесть «Девятая рота») и другими писателями, пополнился в последнее время такими значимыми произведениями, как романы «Ненастье» А. Иванова и «В двух шагах от рая» М. Евстафьева. Давно известная закономерность «большое видится на расстоянии» в данном случае помогла авторам запечатлеть афганский сюжет в широком историческом контексте, творчески реализовать уже сложившийся комплекс основополагающих идей, мотивов и образов, характерных для «афганской прозы», осмыслить противоречия войны и ее влияние на последующий ход истории, а главное - представить эпоху через судьбы и характеры людей. Примечательно, что А. Иванов определяет «Ненастье» как «большой русский роман о войне и мире, о судьбе и стране», сюжет которого был порожден самой жизнью: эпопея екатеринбургских афганцев, взятая за основу и художественно переработанная в произведении, отвечает на вопросы, которые, по словам автора, «важны не только для девяностых, а именно сейчас, сегодня: отчего у нас получилась такая страна?» [2]. Роман М. Евстафьева также называют «по-настоящему русским романом», одним из самых сильных произведений об Афгане, поскольку автору удалось создать «живой» текст, наполнить его психологически выверенными деталями, глубокими раздумьями о человеке на войне и человеке с войной в сердце. Слова Г. Бакланова о том, что произведения писателей, которые сами участвовали в войне, обладают подлинностью повествования, в полной мере относятся к роману «В двух шагах от рая».
Афганский сюжет остается востребованным и в беллетристике, в частности в военно-патриотических детективах. В пример можно привести роман Д. Корецкого «Спасти посольство», в основу которого была положена секретная операция, проведенная в 1992 г. ротой Воздушно-десантных войск и тремя экипажами военно-транспортной авиации, по вывозу российского посольства из захваченного моджахедами Кабула. Афганская война является постоянной темой в творчестве А. Тамоникова: его остросюжетные романы «Судьба офицера», «Бронебойный диалог» и другие издаются значительными тиражами.
В последнее время возрастает популярность произведений «нон-фикшн», авторами которых выступают прежде всего военачальники, имеющие боевой афганский опыт. Так, книга генерала А. Ляховского «Трагедия и доблесть Афганистана» выдержала уже три издания (1995, 2004, 2009) и стала своего рода энциклопедией военных событий в этой стране. В 2015 г. увидела свет книга «Загадки Афганской войны», изданная по воспоминаниям и рукописям генерала В. А. Ме-римского, утверждавшего, что полная картина событий может быть раскрыта не по горячим следам, а после окончания войны в работах историков и исследователей. Повествование опытного военного отличается доскональным знанием материала, взвешенными оценками, глубокими наблюдениями и размышлениями, стремлением защитить воинов-«афганцев» от необоснованных обвинений в их адрес: «Кто на войне может определить границу между моральным и аморальным, если сама война является аморальной?» [3]
Тем не менее встречаются произведения, в которых преобладают критические установки и трагический пафос. Например, документальная книга С. Алексиевич «Цинковые мальчики», хотя и написана, по словам автора, в «жанре голосов», то есть представляет собой собрание исповедей очевидцев Афганской войны: летчиков, десантников, военных советников, врачей, а также матерей и жён погибших солдат и офицеров, - всё же отражает прежде всего позицию самой С. Алексиевич: «Наивным было бы полагать, что в книге всё звучит именно так, как мне рассказали» [4]. Большое количество натуралистических сцен она оправдывает тем, что писала свою книгу для советского народа, сознание которого, по ее мнению, «сугубо милитаристское»: «Я анатомирую, чтобы человек ужаснулся самому себе» [5]. С одной стороны, в произведении поставлены 66
острые проблемы: трансформация человеческого сознания под воздействием военной реальности, равнодушие общества к положению вернувшихся «афганцев», изменение идеологической трактовки войны, афганский синдром, проявляющийся в желании вернуться назад, в военное прошлое, которое воспринимается как лучшее время жизни. В то же время книга представляет собой, по выражению И. Сухих, «поле боли». Авторские акценты расставлены в ней таким образом, что война в Афганистане характеризуется однозначно как «ошибка», а ее участники воспринимаются «душевнобольными, насильниками и наркоманами» [6]. Не случайно книга «Цинковые мальчики», по замечанию Р. Брейтвейта, породила «бурю критики», стала поводом для судебного разбирательства. Подобная реакция, на наш взгляд, была вызвана тем, что пацифистская позиция помешала С. Алексиевич дать полновесную оценку произошедшему, тем более что официальное отношение к Афганской войне в тот период, когда произведение увидело свет, было негативным: на правительственном уровне было объявлено о том, что решение о вторжении в Афганистан «заслуживает морального и политического осуждения». В то же время скандал вокруг «Цинковых мальчиков» обозначил проблему необходимости объективного, максимально правдивого и всестороннего изображения Афганской войны, глубокого осмысления этого события с учетом всех факторов.
Именно такой принцип определил для себя Р. Брейтвейт, книгу которого «Афган. Русские на войне» называют лучшим из опубликованных на английском языке описаний кампании 19791989 гг. Автор, бывший английский посол в Москве «с шестидесятилетним опытом погружения в русскую культуру», попытался осознать события Афганской войны в исторической перспективе, основываясь на большом количестве источников, в том числе интервью с ветеранами-«афган-цами» и многочисленных документах. Книга Р. Брейтвейта отличается трезвым взглядом на произошедшее, уважительным отношением к героям повествования, высокой культурой восприятия и оценки событий, стремлением охватить весь спектр геополитических проблем, связанных с этой «войной без линии фронта». Автор говорит о просчетах советского правительства и военного руководства страны, подробно описывает политическую ситуацию, которая сложилась в тот период в Афганистане, а также дает характеристику его природных, климатических, этнографических, бытовых особенностей. С искренним сочувствием он перечисляет бедствия войны и рассказывает о солдатских буднях: «Главной задачей простых бойцов (как и большинства солдат во время большинства войн) было не думать о политике или пытаться изменить ход событий, а драться, помогать товарищам и вернуться домой целыми и невредимыми» [7].
Р. Брейтвейт подчеркивает, что «война была мучительной, но, по крайней мере, с точки зрения армии, не унизительной», «солдаты выполнили свой долг и не понесли поражения в бою» [8]. Более того, автор книги признаётся: «Когда я, гражданин одного из иностранных государств, которое ведёт в Афганистане войну, побывал там в сентябре 2008 года, почти все афганцы рассказывали, что при русских было лучше. Русские были не столь высокомерны, как американцы... Русские строили хоть какие-то предприятия. В советское время у каждого была работа» [9]. Подобные замечания существенно корректируют представления о советском присутствии в Афганистане, заставляют отказаться от монохромного восприятия этих событий.
Если говорить о художественных произведениях зарубежных писателей, то среди них следует выделить романы Х. Хоссейни, родившегося в Кабуле, но вынужденного из-за советско-афганского конфликта переехать вместе с семьей на жительство в США. Он пишет о своей исторической родине, ее многострадальной судьбе, о жизни соотечественников в условиях перманентной войны. Так, в романе «Тысяча сияющих солнц» писателю удалось представить плюралистичное, объемное видение противоречивых политических процессов, оценить Афганскую войну как драматическую, но значимую страницу истории родной страны, раскрыть сложность взаимодействия принципиально разных национальных культур на социально-бытовом и ментальном уровнях. Истории жизни главных героинь, разворачивающиеся на фоне масштабных политических и социальных изменений, убеждают читателей в том, что советское присутствие имело не только негативные последствия, но и привнесло в афганскую жизнь созидательное, просветительское начало.
Возвращаясь к общей характеристике «афганской прозы», следует отметить такие отличительные ее черты, как установка на документальность и объективность, грубая натуралистичность, изображение происходящего через восприятие простого, среднего человека, внимание к деталям, углублённый психологизм. Главным в произведениях становится не сюжет, а авторская идея, определяющая их аксиологическую значимость. Обеспечивает их сходство и уникальный, неповторимый хронотоп - в классическом бахтинском понимании, когда пространственные и временные приметы сливаются в осмысленном и конкретном целом. Образ Афганистана как «чужой земли» складывается из деталей, среди которых, наряду с идеологическими и психологи-
67
ческими, превалируют ландшафтные характеристики, употребляются топонимы (города Кабул, Герат, Баграм, Кандагар, горы Гиндукуш, Панджшерское ущелье, перевал Саланг и др.), экзотиз-мы (душман, джихад, моджахед, шальвар камис и др.), выделяются особенности пейзажа и климата (горы, скалы, ущелья, перепад дневных и ночных температур, ветер «афганец»). Этой же цели служит специфическая, характеризующая регион лексика (кишлак, дукан, бачата, шурави, ца-рандой), армейский жаргон («зелёнка», «за речкой», «духи»).
Думается, есть все основания говорить о том, что в историко-культурном сознании усеченная форма слова «Афган» стала не только обозначать определенную точку в системе пространственно-временных координат, но и оформилась как концепт, содержащий целый комплекс исторической, геополитической, идеологической, культурной, этнографической, духовной, аксиологической и образной информации. Этот сложный комплекс реализуется в художественных текстах прежде всего на уровне тем, проблем и мотивов.
К наиболее значимым из них относится, на наш взгляд, тема конфликта цивилизаций. Так, герои романа М. Евстафьева «В двух шагах от рая» называют Афганскую войну не только противостоянием Европы и Азии, но и конфликтом эпох, и в этом, по их мнению, кроется основная причина неудачи советской военной миссии в Афганистане. Почти во всех произведениях «афганской прозы» звучит мотив обмана государством человека, идущего на войну, а также мотив «проигранной жизни». В романе А. Иванова «Ненастье» бывшие участники боевых действий в ДРА с горечью осознают, что Афган оказался «неважной темой», «он уже в прошлом, он далеко, и зацепил он не каждого» [10]. Они не могут смириться со словами, которые слышат в свой адрес: «Вы уже почти проиграли. Вы теперь почти никто... Жизнь ушла вперёд, а вы использованы и выброшены на обочину» [11]. Такое же трагическое звучание приобретает мотив возвращения с войны, связанного с глубоким психологическим кризисом. Вернувшиеся из Афгана - это, по определению М. Евстафьева, «поколение с разоренными душами», которое не может оправиться от тяжелых воспоминаний. Подобные мотивы придают «новой военной прозе» сходство с зарубежной литературой «потерянного поколения». Многие критики указывают на связь произведений об Афганской войне с романами Э. Хемингуэя, Э. М. Ремарка, Г. Бёлля, а также проводят параллель с произведениями о Вьетнамской войне.
Следует заметить, что тема жестокости и бесчеловечности войны раскрывается параллельно с темой мужества и героизма солдат и офицеров. По мнению экспертов, 40-я армия, одна из самых боеспособных в советской истории, не проиграла ни одного сражения в Афганистане и решила те задачи, которые ставили перед ней политики. Как подчеркивают В. А. Меримский и Р. Брейтвейт, во время Афганской войны сложилось немало традиций, например эвакуация раненых и погибших, даже под огнём противника, с риском для жизни. Воины, которые должны были демобилизоваться, добровольно шли в бой вместо солдат-новобранцев, считая их еще не готовыми к суровым испытаниям. Боевое братство многим «афганцам» удалось сохранить и в мирной жизни. «Афганская идея, - объясняют герои романа "Ненастье", - это значит защищать свои права здесь так же, как защищали свою жизнь в Афгане» [12]. Мотив ностальгии по героике войны также характерен для многих произведений. «Там, "за речкой", было лучше! Правильней и справедливей, чем здесь, в учебке. Там - дело, работа, риск, то, к чему тебя готовили; здесь - сплошная показуха и пресмыкательство», - признаётся главный герой романа А. Тамоникова «Судьба офицера» [13]. Ему вторит герой М. Евстафьева: «Там, наряду с редкими глупостями и трусостью. и такое бывает, что скрывать?... живут боевая дружба.., и долг, и теплота, и единение небывалое, нигде и никогда не повторимое» [14]. И, наконец, хочется еще раз подчеркнуть, что «афганская проза» наследует мощную традицию мировой литературы о войне - внимание к «окопному» человеку, простому солдату, «бойцу», исполняющему приказы, к его мировосприятию и душевным переживаниям.
Геополитические процессы современности, в частности так называемая исламская дуга нестабильности, охватывающая огромный район Ближнего Востока, включая и Афганистан, заставляют по-новому взглянуть на Афганскую войну, переосмыслить её уроки и последствия, и в этом большую роль может сыграть «афганская проза».
Примечания
1. Агеев А. Бесконечное возвращение // Литературное обозрение. 1991. № 10. С. 42.
2. Иванов А. В русской культуре не принято презирать народ // Собеседник. 2015. № 18. С. 12.
3. Меримский В. А. Загадки афганской войны. М., 2015. С. 294.
4. Алексиевич С. Ужаснись самому себе // Мегаполис-экспресс. 1991. № 14. С. 9.
5. Там же. С. 9.
6. Брейтвейт Р. Афган. Русские на войне. М., 2013. С. 392.
7. Там же. С. 298.
8. Там же. С. 373.
9. Там же. С. 407.
10. Иванов А. Ненастье. М., 2015. С. 562.
11. Там же. С. 541.
12. Там же. С. 319.
13. Тамоников А. Судьба офицера. М., 2015. С. 166-167.
14. Евстафьев М. В двух шагах от рая. М., 2014. С. 286.
Notes
1. Ageev A. Beskonechnoe vozvrashchenie [Endless return] // Literaturnoe obozrenie - Literary review. 1991, No. 10, p. 42.
2. Ivanov A. V russkoj kul'ture ne prinyato prezirat' narod [In Russian culture it is not customary to despise the people] // Sobesednik - The Source. 2015, No. 18, p.12.
3. Merimskiy V. A. Zagadki afganskoj vojny [Mysteries of the Afghan war]. M. 2015. P. 294.
4. Aleksievich S. Uzhasnis' samomu sebe [Horrify yourself] // Megapolis-ehkspress - Megapolis-express. 1991, No. 14, p. 9.
5. Ibid. P.9.
6. Braithwaite R. Afgan. Russkie na vojne [Afgan. The Russians in the war]. M. 2013. P. 392.
7. Ibid. P. 298.
8. Ibid. P. 373.
9. Ibid. P. 407.
10. Ivanov A. Nenast'e [Bad Weather]. M. 2015. P. 562.
11. Ibid. P. 541.
12. Ibid. P. 319.
13. Tamonikov A. Sud'ba oficera [Fate of the officer]. M. 2015. Pp. 166-167.
14. Evstafiev M. V dvuh shagah ot raya[Two steps from Paradise]. M. 2014. P. 286.
УДК 811.112.2
А. В. Иванов, Р. А. Иванова Немецкий язык как язык науки: проблемы и перспективы
В ходе анализа ситуации, сложившейся в сфере современного научного дискурса на национальных языках, становится очевидной значимость детальных описаний реальной языковой ситуации не только для установления нормативных ценностей, но и для прогнозирования тенденций развития. В статье предпринимается попытка описания и анализа некоторых особенностей современной профессиональной научной коммуникации, оказывающих непосредственное влияние на развитие как языка немецкой науки в целом, так и языка немецкой лингвистики в частности.
Analysis of the current situation in the sphere of the present-day scientific discourse in national languages demonstrates the significance of describing the actual state of language in-depth not merely for identification of normative values, but for prediction of development trends as well. The paper is an effort to describe and analyze some features of the present-day professional scientific communication, which affect directly the development both of the language of the German linguistics, in particular, and the language of the German science as a whole.
Ключевые слова: язык науки, язык лингвистики, научный дискурс, глобализация, lingua franca, профессиональная коммуникация.
Keywords: science language, language of linguistics, scientific discourse, globalisation, lingua franca, professional communication.
1. «Универсальный» язык науки: возможен / невозможен (нужное подчеркнуть)
Излагаемый авторами взгляд на проблему глобализации современной науки и ее языка коренным образом противоречит распространенному в прошлом веке романтическому мнению ряда лингвистов и представителей других гуманитарных наук о неизбежном слиянии языков, когда еще не был придуман и не вошел в широкое употребление термин «глобализация». За неимением такового во второй половине ХХ в. процессы прогнозируемого в недалеком будущем «языкового братства» и последующего за ним слияния языков было принято именовать интернационализацией или инте-
© Иванов А. В., Иванова Р. А., 2016
