CC BY
64
УДК 34 DOI 10.24411/2073-0454-2020-10229
ББК 67 © А.В. Ольшевская, О.М. Попович, 2020
Научная специальность 12.00.14 — административное право, административный процесс
АДМИНИСТРАТИВНАЯ ПРЕЮДИЦИЯ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ: ВЗГЛЯД АДМИНИСТРАТИВИСТА
Анна Владимировна Ольшевская, доцент кафедры административного права, кандидат юридических наук Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117997, г. Москва, ул. Академика Волгина, д.12) E-mail: [email protected]
Оксана Михайловна Попович, доцент кафедры административного права, кандидат юридических наук, доцент Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117997, г. Москва, ул. Академика Волгина, д.12) E-mail: [email protected]
Аннотация. Рассматриваются варианты решения проблемы, обусловленной противоречием статей уголовного закона с административной преюдицией принципам уголовного права, а также учению о составе преступления. По мнению авторов, проблематика административной преюдиции в уголовном праве нуждается в осмыслении с позиций не только уголовно-правовой, но и административно-правовой науки. Проведённый анализ привёл авторов к выводу: уголовно-правовые нормы, содержащие конструкцию административной преюдиции, должны быть исключены из текста уголовного закона как противоречащие принципам законности и равенства граждан перед законом и судом. Противодействие не представляющим серьёзной общественной опасности деяниям вполне может осуществляться средствами административного права. Дополнение законодательства категорией уголовных проступков также нецелесообразно в связи с наличием в нашей стране развитого административного законодательства.
Ключевые слова: административная преюдиция, принципы права, административное правонарушение, преступление, состав преступления, уголовный проступок.
ADMINISTRATIVE PREJUDICE IN CRIMINAL LAW: VIEW OF AN ADMINISTRATOR
Anna V. Olshevskaya, Associate Professor of the Department of Administrative Law, Candidate of Legal Sciences Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation named after V.Y. Kikot' (117997, Moscow,ul. Akademika Volgina, d. 12) E-mail: [email protected]
Oxana M. Popovich, Associate Professor of the Department of Administrative Law, Candidate of Legal Sciences Associate Professor
Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation named after V.Y. Kikot' (117997, Moscow,ul. Akademika Volgina, d. 12) E-mail: [email protected]
Abstract. Discussed options for solving the problem due to the contradiction of the articles of the criminal law with administrative prejudice to the principles of criminal law, as well as the doctrine of the corpus delicti. According to the author, the problems of administrative prejudice in criminal law need to be understood from the standpoint of not only criminal law, but also administrative law. The analysis led the author to the conclusion that criminal law provisions containing the construction of administrative prejudice should be excluded from the text of the criminal law as contrary to the principles of legality and equality of citizens before the law and the court. Counteraction to not representing serious public danger acts may well be carried out by means of administrative law. Supplementing legislation with a category of criminal misconduct is also impractical due to the presence in our country of developed administrative legislation.
Keywords: administrative prejudice, principles of law, administrative offense, crime, corpus delicti, criminal misconduct.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Ольшевская А.В., Попович О.М. Административная преюдиция в уголовном праве: взгляд адми-нистративиста. Вестник Московского университета МВД России. 2020(4):198-203.
Преюдиция представляет собой, прежде всего, правило учёта при рассмотрении дела обстоятельств, установленных ранее иным судом. От этого общего понятия преюдиции следует отличать преюдицию как приём юридической техники. Применительно к уголовному законодательству он именуется административной преюдицией в уголовном праве. В сконструированных таким образом составах преступления в качестве криминообразующего признака выступает повторное или же неоднократное совершение деяния лицом, которое находится в состоянии административной наказанности за совершение аналогичного административного правонарушения [1].
Так, в частности, О.С. Одоев определяет административную преюдицию как «систему уголовно-правовых фактов, являющихся в определенных законом случаях необходимым и достаточным основанием для возникновения правоотношения уголовной ответственности» [2].
В настоящее время в уголовном законе содержится двенадцать статей с административной преюдицией. Среди них статьи о преступлениях, посягающих на самые разнообразные объекты — это: ст. 116.1 УК РФ «Нанесение побоев лицом, подвергнутым административному наказанию»; ст. 151.1 УК РФ «Розничная продажа несовершеннолетним алкогольной продукции»; ст. 157 УК РФ «Неуплата средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей»; ст. 158.1 УК РФ «Мелкое хищение, совершенное лицом, подвергнутым административному наказанию»; ст. 171.4 УК РФ «Незаконная розничная продажа алкогольной и спиртосодержащей пищевой продукции»; ст. 212.1 УК РФ «Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования»; ст. 215.3 УК РФ «Самовольное подключение к нефтепроводам, нефтепродуктопроводам и газопроводам либо приведение их в негодность»; ст. 215.4 УК РФ «Незаконное проникновение на охраняемый объект»; ст. 264.1 УК РФ «Нарушение правил дорожного движения лицом, подвергнутым административному наказанию»; ст. 282 УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства»; ст. 314.1 УК РФ «Уклонение от административного надзора или неоднократное несоблюдение установленных судом в соответствии с федеральным законом ограничения или ограничений»; ст. 315 УК РФ «Неисполнение приговора суда, решения суда или иного судебного акта».
Первая статья, содержащая административную преюдицию — ст. 151.1 УК РФ, появилась в Уголовном кодексе в 2011 г. В 2014 г. введены еще три нормы — ст.ст. 212.1, 264.1, 314.1 УК РФ, затем в 2015, 2016, 2017 гг. также появляются такие составы. С 7
января 2019 г. начала действовать ст. 282 УК РФ со специальным субъектом преступления — лицом, находящимся в состоянии наказанности после его привлечения к административной ответственности за аналогичное деяние в течение одного года. Тенденция к увеличению числа рассматриваемых статей уголовного закона очевидна.
Более того, в научной литературе высказываются предложения, направленные на дальнейшее расширение перечня статей УК РФ с административной юрисдикцией. Так, в частности, Е.В. Медведев полагает, что «проблемы регламентации ответственности за незаконное предпринимательство в значительной части могли бы быть разрешены посредством включения в конструкцию анализируемого состава преступления элементов административной преюдиции. При таком подходе построения запрета уголовная ответственность за рассматриваемое деяние наступала бы лишь при условии, что лицо ранее уже совершало идентичные деяния, предусмотренные КоАП РФ. Использование положений данного института устранило бы необходимость доказывания размера ущерба или дохода, а вместе с тем решило бы и проблему квалификации неоконченных преступлений» [3].
Вместе с тем, административная преюдиция в уголовном праве вызывает вопросы в части её соответствия общеправовым принципам законности и справедливости, а также понятию преступления. Ведь в подобных случаях, одно и то же деяние, оставаясь, по сути, административным правонарушением, будучи повторно совершённым лицом, уже наказанным в административном порядке за точно такое же правонарушение, рассматривается законодателем уже как преступное деяние.
А.В. Иванчин объясняет позицию законодателя следующим образом: «в случае административной преюдиции объективно, конечно же, вредоносность второго или третьего нарушения не повышается, но опасность личности субъекта с очевидностью возрастает, а, следовательно, в целом возрастает общественная опасность такого поведения. Повторное (или систематическое) совершение аналогичного административного правонарушения показывает, что примененные к субъекту меры административного принуждения не дают должного предупредительного эффекта, а значит, у него сформировался стойкий стереотип противоправного поведения. Эти свойства личности субъекта и позволяют учитывать фактор административной преюдиции как признак специального субъекта при построении составов преступлений»
[4].
О.С. Капинус, в свою очередь, подчёркивает, что «конструирование составов преступлений с исполь-
зованием административной преюдиции дает ряд неоспоримых преимуществ: увеличивает профилактический потенциал соответствующего уголовно-правового запрета; повышает гибкость и адаптивность правовой охраны интересов личности, общества и государства; предоставляет законодателю более широкие возможности в плане межотраслевой дифференциации уголовной и административной ответственности; позволяет законодателю осуществлять «мягкую» криминализацию деяний, соблюдая принцип экономии уголовной репрессии, а также декриминализацию деяний, не представляющих значительной общественной опасности» [5].
Т.Н. Долгих обращает внимание на то, что в настоящее время все составы преступлений, содержащих административную преюдицию, подсудны районным судам. Эти положения были направлены в том числе на то, чтобы исключить возможность постановления приговора мировым судьей, которым ранее виновному уже назначалось административное наказание, фигурирующее в обвинении. Вместе с тем количество вопросов, возникающих при применении указанных выше норм в условиях недостаточного внимания со стороны учёных, минимальных разъяснений со стороны Пленума Верховного Суда РФ, продолжает множиться. Один из вопросов, волнующих практикующих юристов, связан с оценкой постановления о привлечении к административной ответственности как указывающего на обязательный признак объективной стороны состава преступления, содержащего административную преюдицию, или на признаки специального субъекта этого преступления. Ответ на этот вопрос напрямую влияет на квалификацию преступления [6].
Дело в том, что законодатель не всегда точен и последователен в том, чтобы объективные признаки административного правонарушения и связанного с ним конструкцией преюдиции однородного преступления были бы тождественны. Как верно подчёркивает А.А. Дворников, на нынешнем этапе, как минимум, «в уголовном в частности и законодательстве в целом в аспекте борьбы с преюдициальными преступлениями необходима унификация составов преступлений с тем, чтобы введенные в уголовный закон составы преступлений подобного рода единообразно охватывали типичные случаи деликтного рецидива, степень деликтного рецидива, включая не только «административный» рецидив, но и «специальный» или «тождественный» рецидив (совершение деяния, аналогичного тому, за которое лицо в момент его совершения имело судимость, по аналогии со ст. 264.1 УК РФ). Нормы же иных отраслей, устанавливающих ответственность за деяния, влекущие в последующем воз-
можность привлечения к уголовной ответственности, должны учитывать все категории субъектов, которым в случае многократного повторения деликтного поведения может быть назначено уголовное наказание» [7].
Преступления с административной преюдицией, безусловно, не следует рассматривать как механическое объединение двух административных правонарушений. Так, нельзя не согласиться с авторами, которые, анализируя положения ст. 158.1 УК РФ, пишут, что «осуждение лица за мелкое хищение, предусмотренное ч. 2 ст. 7.27 КоАП РФ, и нахождение такого лица на момент совершения повторного мелкого хищения в «состоянии подвергнутости» административному наказанию за указанное правонарушение — это условие, а не основание уголовной ответственности, поскольку совершение названного административного правонарушения не входит в состав мелкого хищения как преступления. Иное понимание означало бы, что законодатель требует при привлечении к ответственности по ст. 158.1 УК РФ нарушать принцип справедливости, запрещающий возлагать на лицо ответственность дважды за одно и то же преступление (ч. 2 ст. 6 УК РФ)» [8].
Согласно ст. 4.6 КоАП РФ, лицо считается подвергнутым административному наказанию до истечения одного года со дня окончания исполнения постановления о назначении такого наказания и, например, совершение им преступления, предусмотренного ст. 264.1 УК РФ, не прерывает и не приостанавливает течение этого срока. Каждый раз, когда лицо будет управлять автомобилем с состоянии опьянения в течение этого срока, оно должно нести уголовную ответственность за каждый факт такого управления, и только тогда, когда такое управление будет совершено этим же лицом после вступления приговора суда по ст. 264.1 УК РФ в законную силу, оно будет подлежать уголовной ответственности по аналогичной статье, но уже как лицо, имеющее судимость по ст. 264.1 УК РФ [9].
В том случае, когда судимость лица повышает степень его общественной опасности независимо от вида вновь совершенного преступления, применяются положения Общей части УК РФ — п. «а» ч. 1 ст. 63 УК РФ, однако, если уровень специального рецидива достаточно высок, указание на такую судимость содержится в диспозиции статьи Особенной части УК РФ.
Законодатель исходит из того, что введение им в составы преступлений, содержащих административную преюдицию, специального субъекта — лиц, подвергнутых ранее административному наказанию, не означает двойной учет одних и тех же обстоятельств одновременно и при квалификации преступлений, и при назначении наказания, не допускает повторное осуждение лица за одно и то же административное
правонарушение или преступление, поскольку иное, очевидно, противоречило бы конституционному принципу равенства всех перед законом и судом в сфере уголовно-правовых отношений.
По мнению Т.Н. Долгих, «правило о том, что наличие у лица, совершившего преступление, состояния «подвергнутости административному наказанию» или непогашенной судимости свидетельствует о наличии состава преступления, указывая на такой его элемент, как субъект преступления, который может быть привлечен к уголовной ответственности только при одном из указанных условии, которое (условие «под-вергнутость...» или «судимость...») единожды учитывается при назначении наказания и не указывает на повторное осуждение лица дважды за одно и то же».
Тем не менее, нельзя не признать, что реанимирование в уголовном законодательстве России административной преюдиции породило новые проблемы. Состав с административной преюдицией не вписывается в доктрину построения уголовно-правовой нормы, это необычный состав преступления для уголовного права. В связи с этим, а также имеющимися предложениями Верховного Суда РФ о введении в уголовное законодательство России категории уголовного проступка необходимо осмыслить в нем место составов с административной преюдицией и провести модернизацию уголовного законодательства [10].
В современной юридической литературе большую популярность нашла идея преодоления противоречия между составами преступлений с административной преюдицией, с одной стороны, и принципами уголовного права и учением о составе преступления, с другой стороны, посредством категории уголовных проступков. Идея состоит в том, чтобы ввести в уголовный закон новую категорию уголовно наказуемых деяний — уголовные проступки (или даже «кодекс уголовных проступков» [11]) и отнести к ним все нетяжкие преступления, в том числе и составы преступлений с административной преюдицией. Обозначенной точки зрения придерживаются, в частности, Ю.А. Власов и О.А. Михаль, полагающие, что «выходом в разрешении этой теоретической дилеммы может быть только признание составов преступлений с административной преюдицией уголовным проступком, отличным по своему содержанию, как от преступлений, так и административных правонарушений» [12]. Соответственно, на уголовные проступки не будут распространены, ни нынешние принципы уголовного права, ни требования, предъявляемые к понятию и составу преступления.
При всей логичности и теоретической привлекательности этой позиции, с ней вряд ли можно согласиться, так как сама конструкция уголовного проступ-
ка представляется избыточной для правовой системы России. В нашей стране сформировано развитое ад-министративно-деликтное законодательство, отсутствующее в странах, на опыт которых обычно ссылаются сторонники конструкции уголовного проступка. В частности, на опыт США, где общенациональный Свод законов и уголовное законодательство штатов подразделяют общественно опасные деяния на нетяжкие (misdemeanor) и тяжкие (felony), наказание за совершение которых превышает год лишения свободы [13].
Не понятно, что нам даст фактический отказ от десятилетиями выработанных научной доктриной административно-правовых категорий, административно-правовых институтов и самой логики построения и развития административно-деликтного законодательства. Все те видимые преимущества, которые готовит идея уголовных проступков, вполне охватываются потенциалом административного права. Так, например, эффективное противодействие нанесению побоев лицом, подвергнутым административному наказанию, вполне может осуществляться в рамках статьи 6.1.1 КоАП РФ посредством дополнения её конструкции соответствующим квалифицирующим признаком.
Предусмотренные ст. 116.1 УК РФ наказания вполне коррелируются с теми наказаниями, которые предоставляет в распоряжение правоприменителя административное законодательство. Так, санкция в виде штрафа в размере до сорока тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех месяцев может быть заменена административным штрафом в том же размере. Аналогично, такой вид наказания, как обязательные работы есть в арсенале, как УК РФ, так и КоАП РФ. Обязательные работы являются более эффективным в социальном и воспитательном смысле наказанием, чем исправительные работы, так как они предполагают непосредственное привлечение виновного к физическому и, чаще всего, «непрестижному» труду (уборке территорий, работам по благоустройству и т.п.). Что касается такого вида уголовного наказания, как арест, то оно так и осталось мёртворождённым. Тем самым, нет никаких препятствий для декриминализации нанесения побоев лицом, подвергнутым административному наказанию, посредством перевода подобных деяний в разряд административных правонарушений.
В качестве достоинства правовой конструкции уголовного проступка её сторонники выдвигают на первый план избавление осуждённых от всех негативных последствий, сопровождаемых судимостью. Привлечение лица к административной ответственности, как известно, судимости не предполагает, поэтому данный аргумент, приводимый в пользу уголовных
проступков, явно несостоятелен.
Возвращаясь к рассматриваемому примеру с побоями, следует отметить, что по-прежнему преступными должны считаться побои, причинённые по экстремистским мотивам, а также исходя из хулиганских побуждений. Степень и характер их общественной опасности таковы, что они должны получать правовую оценку именно с позиций уголовного, а не адми-нистративно-деликтного законодательства.
Ещё один вариант снятия порождаемых административной преюдицией в уголовном праве противоречий предлагает А.Г. Кибальник. Учёный считает необходимым «ввести в УК собственно уголовно-правовую преюдицию. Ее смысл состоит в том, что повторное совершение проступка в течение года после вступления в силу приговора за ранее совершенный аналогичный проступок должно расцениваться как преступление (со всеми вытекающими последствиями)» [14]. По мнению названного автора, «замена административной преюдиции на уголовно-правовую позволит решить принципиально важные вопросы разграничения сфер применения норм уголовного и административно-деликтного права, а повторное совершение проступка будет свидетельствовать о действительном усилении характера общественной опасности совершенного деяния». Действительно, такое законодательное решение позволит разрешить анализируемое противоречие. Однако, вряд ли позволительно преодолевать, пусть и концептуальные теоретические правовые проблемы посредством ужесточения уголовного законодательства. Ведь, реализация предложенного А.Г Кибальником варианта предполагает перевод «преюдициальных» статей КоАП РФ в число уголовных проступков, то есть их более жёсткую, нежели существующую сегодня юридическую оценку. А это, как с учётом степени и характера соответствующих деяний, так и в контексте декларируемой российским государством уголовно-правовой и, в целом, социальной политики недопустимо.
Так, достаточно категорично, но верно высказываются А.И. Коробеев и А.А. Ширшов: «не стоит смешивать божий дар уголовного права с административно-правовой яичницей». Необходимо оставить в Уголовном кодексе РФ «только истинно преступное, т.е. то, что в криминологии именуется ядром преступного, и то, что тяготеет к нему. Все остальное (нынешние квази-, эрзац-, псевдопреступления) необходимо безжалостно «секвестрировать» и перевести в разряд административных проступков или даже гражданско-правовых деликтов. При таком решении проблемы просто не понадобится «огород городить», искусственно создавая гомункула под названием «уголовный проступок» или захламляя уголовное право админи-
стративной преюдицией» [15].
Новомодное увлечение законодателя административной преюдицией в уголовном праве, равно как и распространённое в научной среде увлечение категорией уголовного проступка необоснованно оставляют в стороне все те достижения и преимущества, которые готово предоставить административно-деликтное законодательство. Составы преступлений с административной преюдицией должны быть декриминализованы и переведены в разряд административных правонарушений. Усиление социальной опасности личности при повторном и даже систематическом совершении противоправных деяний может быть в полной мере учтено в квалифицированных составах соответствующих административных правонарушений.
Тем самым, уголовно-правовые нормы, содержащие конструкцию административной преюдиции, должны быть исключены из текста уголовного закона как противоречащие принципам законности и равенства граждан перед законом и судом. Противодействие не представляющим серьёзной общественной опасности деяниям вполне может осуществляться средствами административного права. Интеграция в отечественное законодательство категории уголовных проступков также нецелесообразна именно в силу наличия в нашей стране развитого административного законодательства, которое отсутствует в большинстве стран, имеющих в своём арсенале аналоги уголовного проступка.
Литература
1. Яцеленко Б.В. Социально-правовая природа преступления с административной преюдици-ей // Вестник Российской правовой академии. 2018. № 2. С. 79-84.
2. Одоев О С. О понятии административной пре-юдиции в уголовном праве России и стран СНГ // Административное и муниципальное право. 2019. № 2. С. 1-11.
3. Медведев Е.В. Незаконное предпринимательство в свете перспектив гуманизации уголовного законодательства России // Безопасность бизнеса. 2019. № 5. С. 44-48.
4. Иванчин А.В. О пользе разумного использования административной преюдиции в уголовном праве (в связи с Постановлением Конституционного Суда РФ от 10 февраля 2017 г. № 2-П) // Уголовное право. 2017. № 4. С. 50-53.
5. Капинус О.С. Административная преюдиция в уголовном праве: проблемы теории и практики // Журнал российского права. 2019. № 6. С. 78-86.
6. Долгих Т.Н. Вопросы, возникающие при квалификации действий по статье, содержащей административную преюдицию // Уголовное право. 2019. № 3. С. 20-24.
7. Дворников А.А. Некоторые проблемы импле-ментации административной преюдиции в уголовное законодательство // Уголовное право. 2019. № 2. С. 35-41.
8. Яни П. Новеллы уголовного законодательства об ответственности за хищения // Законность.
2016. № 12. С. 37-41.
9. Долгих Т.Н. Вопросы, возникающие при квалификации действий по статье, содержащей административную преюдицию // Уголовное право. 2019. № 3. С. 20-24.
10. Власов Ю.А., Михаль О.А. Административная преюдиция как вид уголовного проступка // Современное право. 2019. № 6. С. 119-125.
11. Максимов С.В. Двадцатилетие новейшей уголовно-правовой политики России: предварительные итоги и перспективы // Законы России: опыт, анализ, практика. 2016. № 4. С. 58-68.
12. Власов Ю.А., Михаль О.А. Административная преюдиция как вид уголовного проступка // Современное право. 2019. № 6. С. 119-125.
13. Жилкин М.Г. Преступления в сфере предпринимательской деятельности: проблемы классификации и дифференциации ответственности: монография. М.: Юриспруденция, 2019. 144 с.
14. Кибальник А.Г. Уголовный проступок и его правовые последствия // Уголовное право.
2017. № 4. С. 65-68.
15. Коробеев А.И., Ширшов А.А. Уголовный проступок сквозь призму института административной преюдиции: благо или зло? // Уголовное право. 2017. № 4. С. 68-72.
References
1. Yacelenko B.V. Social'no-pravovaya priroda prestupleniya s administrativnoj preyudiciej // Vestnik Rossijskoj pravovoj akademii. 2018. № 2. S. 79-84.
2. Odoev O.S. O ponyatii administrativnoj preyudicii v ugolovnom prave Rossii i stran SNG // Administrativnoe i municipal'noe pravo. 2019. № 2. S. 1-11.
3. Medvedev E.V. Nezakonnoe predprinimatel'stvo v svete perspektiv gumanizacii ugolovnogo zakonodatel'stva Rossii // Bezopasnost' biznesa. 2019. № 5. S. 44-48.
4. Ivanchin AV. O pol'ze razumnogo ispol'zovaniya administrativnoj preyudicii v ugolovnom prave (v svyazi s Postanovleniem Konstitucionnogo Suda RF ot 10 fevralya 2017 g. № 2-P) // Ugolovnoe pravo. 2017. № 4. S. 50-53.
5. Kapinus O.S. Administrativnaya preyudiciya v ugolovnom prave: problemy teorii i praktiki // ZHurnal rossijskogo prava. 2019. № 6. S. 78-86.
6. Dolgih T.N. Voprosy, voznikayushchie pri kvalifikacii dejstvij po stat'e, soderzhashchej administrativnuyu preyudiciyu // Ugolovnoe pravo. 2019. № 3. S. 20-24.
7. Dvornikov A.A. Nekotorye problemy implementacii administrativnoj preyudicii v ugolovnoe zakonodatel'stvo // Ugolovnoe pravo. 2019. № 2. S. 35-41.
8. YAni P. Novelly ugolovnogo zakonodatel'stva ob otvetstvennosti za hishcheniya // Zakonnost'. 2016. № 12. S. 37-41.
9. Dolgih T.N. Voprosy, voznikayushchie pri kvalifikacii dejstvij po stat'e, soderzhashchej administrativnuyu preyudiciyu // Ugolovnoe pravo. 2019. № 3. S. 20-24.
10. Vlasov YU.A., Mihal' O.A. Administrativnaya preyudiciya kak vid ugolovnogo prostupka // Sovremennoe pravo. 2019. № 6. S. 119-125.
11. Maksimov S.V. Dvadcatiletie novejshej ugolovno-pravovoj politiki Rossii: predvaritel'nye itogi i perspektivy // Zakony Rossii: opyt, analiz, praktika. 2016. № 4. S. 58-68.
12. Vlasov YU.A., Mihal' O.A. Administrativnaya preyudiciya kak vid ugolovnogo prostupka // Sovremennoe pravo. 2019. № 6. S. 119-125.
13. ZHilkin M.G. Prestupleniya v sfere predprinimatel'skoj deyatel'nosti: problemy klassifikacii i differenciacii otvetstvennosti: monografiya. M.: YUrisprudenciya, 2019. 144 s.
14. Kibal'nik A.G. Ugolovnyj prostupok i ego pravovye posledstviya // Ugolovnoe pravo. 2017. № 4. S. 65-68.
15. Korobeev A.I., SHirshov A.A. Ugolovnyj prostupok skvoz' prizmu instituta administrativnoj preyudicii: blago ili zlo? // Ugolovnoe pravo. 2017. № 4. S. 68-72.
