CC BY
52
В заключение необходимо еще раз подчеркнуть, что город является многоплановым и сложным социальным и культурным феноменом, его специфичность и уникальность определяется посредством категории «образ места», в рамках которой воедино сливаются материальная и идеальная компоненты. В объективной реальности «образ места» проявляет себя как конкретная предметно-пространственная среда, включающая в себя прежде всего архитектурно-планировочную и природно-ландшафтную составляющие. Идеальная компонента «образа места» формируется как рефлексия личностей и сообществ, живущих в городе. Образ города задается совокупностью образов-символов, мифов, отражающих визуально воспринимаемый облик города, существующий в сознании его жителей. Каждый горожанин, вступая в диалог с городом, вносит лепту в создание его идеального - мифического пространства. Однако, по нашему мнению, образы художников, поэтов и писателей наиболее ярко и точно передают неуловимую ауру, индивидуальность и неповторимость конкретного места, их видение необходимо также анализировать при культурологическом и философском осмыслении образного пространства города.
1. Горнова Г. В. Соразмерность города и человека категорический императив градостроительства // Вестник Омского государственного педагогического университета. Гуманитарные исследования. 2016. № 2 (11). С. 22-25.
2. Линч К. Образ города / пер. с англ.: В. Л. Глазычев; ред. А. В. Иконников. М.: Стройиздат, 1982. 328 с.
3. Гутнов А. Э. Город и люди. Избранные труды. М.: Ладья, 1993. 320 с.
4. Лапшина Е. Г. Анализ пространственных концепций в архитектуре XX в. // Архитектон: известия вузов. 2014. № 45. Март. URL: http://archvuz.ru/2014_1 /2 (дата обращения: 05.10.2016).
5. Иконников А. В. Пространство и форма в архитектуре и градостроительстве. М.: URSS, 2006. 349 с.
УДК 101.3:159.929
АДАПТИВНОСТЬ В ОТНОШЕНИИ ЧЕЛОВЕКА К МИРУ
В статье рассматриваются такие формы отношения человека к миру, как адаптивность и активность. Адаптивность является проявлением органической целесообразности. При анализе адаптивности необходимо обращение к категории поведения, а при анализе активности - к категории деятельности.
Ключевые слова: активность, адаптивность, целесообразность, поведение, деятельность.
Философия как особая форма познания, постигая универсальность и целостность мира и человека, предельные основания человеческого бытия, делает попытки проник-
6. Замятнин Д. Н. Культура и пространство: Моделирование географических образов. М.: Знак, 2006. 488 с.
7. Каганов Г. З. К вопросу об образе среды // Городская среда: сб. материалов всесоюзной науч. конф. ВНИИТАГ и СА СССР. М., 1989. Ч. 1. С. 17-21.
8. Горелова Ю. Р., Букаринова Н. К., Шнайдер Д. Р. Образ Омска в восприятии омичей // Проблемы культуры городов России: теория, методология, историография, исследовательские модели и практики: материалы IX Всероссийского науч. симпозиума (Барнаул, 27-30 сентября 2012) / отв. ред. Д. А. Алисов. Омск: ООО «Издат. дом "Наука"», 2012. С. 132-138.
9. Горелова Ю. Р., Букаринова Н. К., Шнайдер Центр и окраины в восприятии омичей // Проблемы культуры городов России: теория, методология, историография, исследовательские модели и практики: материалы IX Всероссийского науч. симпозиума (Барнаул, 27-30 сентября 2012) / отв. ред. Д. А. Алисов. Омск: ООО «Издат. дом "Наука"», 2012. С. 149-156.
10. Горелова Ю. Р. Архитектурная среда в восприятии омичей // Культурологические исследования в Сибири. 2013. № 1. С. 73-81.
11. Горелова Ю. Р. Визуальные характеристики городской среды в восприятии омичей // Материалы Междунар. конгресса ФГБОУ ВПО СибАДИ «Архитектура. Строительство. Транспорт. Инновации». Кн. 2. «Архитектура, строительство, транспорт». Омск, 2013. С. 135-146.
12. Итоги Всероссийской переписи населения 2010 г. на территории Омской области. О России языком цифр / Федеральная служба гос. статистики. Территориальный орган Федеральной службы гос. статистики по Омской области. Омск, 2012. 15 с.
13. Как провести социологическое исследование. В помощь идеологическому активу / под ред. М. К. Горшкова, Ф. Э. Шереги. М.: Политиздат, 1990. 288 с.
© Горелова Ю. Р., Межевикин И. В., 2016
r. B. ropHOBa G. V. Gornova
ADAPTABILITY IN THE RELATION OF MAN TO THE WORLD
The article examines such forms of relation of man to the world as adaptability and activity. Adaptability is a manifestation of organic expediency. While analyzing adaptability, it is necessary to appeal to the category of behaviour, and while analyzing activity, - to the category of activities.
Keywords: activity, adaptability, behaviour, man, animal, ethology.
нуть в сущность того отношения, которое связывает мир и человека, разрабатывает концепции, в которых уясняет всеобщее в системе отношений «мир - человек».
Среди многообразия форм отношения человека к миру можно выделить познавательное и практическое отношение, этическое и эстетическое, ценностное и утилитаристское и др. В отношении человека к миру мы можем выделить также такие полярные формы, как адаптивность и активность. Понятно, что выделить в «чистом виде» эти взаимосвязанные формы достаточно сложно, так как человеку в равной мере присуща как способность к адаптации, так и активность.
Представления о человеке как осуществе адаптирующемся восполняются представлениями о человеке как об активном, деятельном субъекте. Надо отметить существование противоречий как между адаптивностью и активностью, так и внутри этих форм, например, адаптивность - неадаптивность, активность - пассивность, при этом неадаптивность, пассивность не всегда будут наделяться негативными коннотациями, так как могут в определенных условиях выполнять позитивные функции.
Адаптация традиционно понимается как процесс приспособления к изменяющимся условиям внешней и внутренней среды. Результатом адаптации выступает формирование приспособленности к факторам среды. На уровне биологических структур адаптация являет собой проявление органической целесообразности. Понятие адаптации используется при анализе объекта, организма, индивида, социальной системы в биологических, социальных и технических науках [1; 2]. При анализе адаптивности прежде всего используют такую категорию, как «поведение», понимая ее в широком смысле как систему действий по поддержанию своего существования и требующую взаимодействия с окружающей средой. При анализе активности чаще всего оперируют комплексом понятий, входящих в парадигмальный круг категории деятельности.
Поведение является объектом исследования многих наук (и отдельных направлений внутри этих наук): физиологии, генетики, зоопсихологии, этологии, эволюционной психологии, социобиологии, поведенческой экологии, социальной психологии и ряда других. Зачастую в основании этих наук лежат разные методологические принципы, иногда в них изучается только какой-то отдельно взятый поведенческий аспект, что затрудняет формирование непротиворечивого знания о природе поведения.
К примеру, в объяснении поведения существуют прямо противоположные доктрины внешнего средового детерминизма и генетического детерминизма. Первая доктрина предполагает, что поведение формируется исключительно изменениями внешних обстоятельств, вторая - базируется на теории наследования способностей, интеллекта, личностных черт, на концепции врожденности поведения и возможности его прогнозирования с помощью методов генетических исследований [3].
В настоящее время на основе сравнительных исследований и эволюционной теории, тоже претерпевающей очередную смену парадигмы, начинает складываться комплекс поведенческих наук, в котором преодолевается разрозненность взглядов конкретных научных дисциплин. Одним из ведущих определений поведения в этом подходе является определение А. С. Батуева: «Поведение - это, во-первых, генетически детерминированная видоспецифичная программа, во-вторых, лабильная система конкретных адап-таций к меняющимся условиям» [4, с. 109].
Необходимо обозначить существование терминологической неопределенности в определении понятия поведения: ряд исследователей разводит понятия поведения и активности по критерию адаптивности/активности, в других исследованиях эти понятия выступают синонимичными: «Поведение - целе-ориентированная активность животного организма, служащая для осуществления контакта с окружающим миром. <. > Генезис форм поведения обусловлен усложнением условий среды обитания, в частности переходом из гомогенной в предметную, а затем социальную среду» [5].
Также традиционно отмечается, что активность животных вызывается влиянием далеко не всех факторов внешней среды, а только некоторыми избирательными, выступающими в роли стимулов. «Активность животных всегда строится по схеме «стимул - реакция». Эта форма активности называется поведением, оно является могучим адаптационным средством живого существа» [6, с. 300]. Поясняется, что бихевиористская схема поведения «стимул - реакция» фиксирует следующие особенности детерминации активности животного внешней средой: 1) влияние на поведение не всей совокупности факторов внешней среды, а только ряда отдельных; 2) приспособление к этим проявлениям внешней среды; 3) запуск автоматических реакций, инстинктивных действий как ответ на влияние этих факторов [6, с. 305].
Стоит заметить, что все-таки в таких объяснительных схемах описывается не активность, а противоположное свойство живых организмов - реактивность как способность реагировать изменениями жизнедеятельности на воздействие внешней среды, при этом активная роль «исполняется» средой. С. Ф. Денисов подчеркивает при таком понимании активности разницу в поведении животного и человека: активность животного обладает таким предикатом, как целенаправленность, а активность человека - целесообразностью [6, с. 312].
В этологии произошел отказ от бихевиористского понимания поведения как простой совокупности реакций организма на стимулы внешней среды. В знаменитых четырех вопросах Н. Тинбергена так очерчивается круг стоящих перед этологией проблем и следующим образом представлен вектор, следуя которому надо анализировать поведение:
1. Какие факторы регулируют поведение?
2. Каким путем формируется поведение в онтогенезе?
3. Каким путем сформировалось данное поведение в филогенезе?
4. Каковы адаптивные функции данной модели поведения? [7, с. 42]
Можно высказать предположение, что эти вопросы для этологов являются такими же значимыми и программными, как знаменитые вопросы И. Канта для философов:
1. Что я могу знать?
2. Что я должен делать?
3. На что я смею надеяться?
4. Что такое человек?
У Канта четвертый вопрос - самый главный, ответ на него должен складываться из ответов на три предыдущих вопроса. Возможно, что и в этологической тетраде последний вопрос также является самым главным. Расшифровка адаптивного значения поведения человека позволит приблизиться к пониманию его природы.
Если мы будем рассматривать поведение человека как динамическое реактивное образование, направленное на адаптацию к изменяющимся условиям внешней среды, то мы должны отметить принципиальное сходство механизмов поведения животного и человека, обусловленное биологическими процессами (генетическими, биохимическими, нейрогуморальными и т. д.). Признание этого сходства необходимо для научного познания, так как позволяет реализовать принцип экономии мышления - предпочтительности более простой объяснительной конструкции при прочих равных условиях.
Д. А. Жуков призывает использовать применительно к поведению животных принцип Оккама, сформулировав его следующим образом: не стоит интерпретировать то или иное действие как результат проявления какой-либо высшей психической функции, если его можно объяснить на основе наличия у животного способности, занимающей более низкую ступень на психологической шкале. Также он замечает, что гораздо более продуктивным будет вначале применять к поведению человека понятия, используемые при описании поведения животных, и только когда они окажутся недостаточными - вводить новые, нежели отвергать биологический подход и требовать рассматривать человека как уникальное существо, абсолютно не детерминированное его животной природой [8, с. 14].
Исследователь иллюстрирует эту мысль рядом остроумных примеров: многие кошки и собаки, возвращаясь в город после проведенных на даче дней, начинают скучать, и прежде чем вести животное на прием к зоопсихологу, чтобы разобраться с депрессией, стоит попробовать дать глистогонные средства, в большинстве случаев улучшение состояния происходит крайне быстро [8, с. 15].
При всей ироничности этого примера он вовсе не является преувеличением, в настоящее время зоопсихологи, ветерина-ры-бихевиористы активно работают с животными. Вышедшая в 2014 г. в США и уже ставшая бестселлером по версии Нью-Йорк Таймс книга историка и антрополога науки Л. Брайтмен «Animal Madness» («Безумие животных») пока не переведена на русский язык [9]. Но с ее основными идеями можно ознакомиться по материалам лекции TED Л. Брайтмен «Депрессивные собаки, кошки с ОКР: что безумие животных означает для нас - людей». Исследователь считает, что животные также могут страдать психическими заболеваниями, фобиями, неврозами, аффективными и обсессивно-компульсивными расстройствами. Посттравматические стрессовые расстройства могут случаться не только с людьми-участниками боевых действий, но и с животными. Собаки-ветераны конфликтов в Ираке и Афганистане, вернувшись, могут бояться близко подходить к мужчинам с бородой или прыгать в машину.
Индустрия психофармакологии достаточно быстро среагировала на сложившуюся ситуацию, если раньше антидепрессанты, транквилизаторы или нейролептики только тестировались на животных, помимо токсичности отслеживались и поведенческие изменения (нейролептик торазин/ аминазин тестировался на животных, анксиолитик либриум/ элениум в 1950-х сначала давали кошкам), то теперь им их дают как пациентам. Многим гориллам в зоопарке выписывают противотревожные и антипсихотические препараты. Помимо этого используются вполне человеческие средства психотерапевтической поддержки. Гориллу Гиги из Бостонского зоопарка лечит от самодеструктивного аффективного
расстройства психиатр с дипломом Гарварда. Ветеринар-бихевиорист, к которому приведут собаку, навязчиво преследующую свой хвост, помимо фармакологической помощи при обсессивно-компульсивном растройстве будет работать над ее поведенческими навыками и образом жизни [10].
В другом примере Д. А. Жуков интерпретирует более сложные формы поведения человека и животных. Человек, получивший резкое повышение по службе, может разительно измениться в своих отношениях с окружающими. Можно только строить догадки - скрывал ли он свои отрицательные качества долгое время или изменился стремительно вслед за назначением. А можно воспользоваться концепцией транспонирования социальной роли, которая хорошо изучена в поведении животных: при резком сломе иерархии «второй номер» после смерти лидера воспроизводит стиль поведения бывшего лидера, за которым он постоянно наблюдал, занимая подчиненное положение. Так, курица начинает вести себя в курятнике как петух - кукарекать по утрам, гонять других кур и делать на них садки. Изменение стиля поведения при изменении социального ранга является результатом социального обучения - феномена, общего для человека и животных [8, с. 15-18].
Если привести более серьезный пример, рассмотреть понятие греха, а в пределе - смертных грехов (чревоугодия, любострастия, гнева, уныния, сребролюбия, тщеславия, гордыни) в ракурсе аналитики биологических основ поведения, а не только с точки зрения моральных установлений, то ясно видно, что это сверхразвитые аффекты, каждый из которых важен для увеличения приспособленности индивида к среде, но при чрезмерном развитии они утрачивают свое адаптивное значение, снижают приспособленность отдельного человека или целого сообщества, поэтому являются крайне осуждаемой формой поведения [8, с. 18-19].
Однако этологический дискурс поведения человека с самого момента своего появления во второй половине ХХ в. порождает острые дискуссии, обвинения в биологическом редукционизме, негодование по поводу мнимой элиминации уникальности человека. Концепция инстинктивного поведения человека не была воспринята позитивно, приложимость этологических выводов к человеку подвергалась не просто сомнению, а возможно, даже и остракизму. Это демонстрирует судьба самых ярких этологических «бестселлеров»: «Агрессии» К. Лоренца, «Голой обезьяны» и «Людского зверница» Д. Морриса, «Непослушного дитя биосферы» В. Р. Дольника. Они подвергаются яростной критике рядом представителей гуманитарного знания и отдельными представителями естественно-научного сообщества [7, с. 51].
Удивительно, что критикующие в своем негодовании не обратили внимание на такую важную черту этологической парадигмы, ее основной ценностный элемент, - эмоциональное отношение к животным, на мой взгляд, также распространяющуюся и на людей. Эта черта парадоксальным образом сосуществует с одной из главных методологических установок этологии - объективизмом, чисто объективистской трактовкой поведения, принципиальным отказом от исследования субъективного психического мира животных (хотя его наличие не отрицается). «Сами этологи считали такое отношение к животным своей профессиональной чертой, характеризуя которую они говорили об «эмоциональной вовлеченности», о любви к животным, восхище-
нии их красотой и даже об эмпатии, когда исследователь сочувствует, сопереживает животному...» [11].
Автор данной статьи смог убедиться на собственном опыте в актуальном существовании такой критики на предзащите докторской диссертации, когда попытался описать социобио-логическую сторону повседневного существования городского жителя, опираясь на идеи, изложенные в упомянутых выше трудах, при этом человек городской анализировался по схеме классической философской триады: тело - душа - дух, но этологический анализ вызвал резкое эмоциональное неприятие у ряда рецензентов и заслонил собой дальнейшее описание специфических черт горожанина в психоаналитическом и философско-антропологическом подходах.
В комплексе поведенческих исследований важное место занимает вопрос об оптимальности конкретного типа поведения в конкретных условиях. С одной стороны, во главу угла ставится способность сохранения особи, потомства, популяции, вида, что представляет собой необходимое условие развития в смысле овладения средой (пространственные и временные аспекты). Но, с другой стороны, степень адаптации к среде не будет являться критерием эволюционного прогресса, если его понимать как завоевание гео- и биосферы (физическое освоение среды животными и человеком) и ноосферы (интеллектуальное освоение мира человеком) [4, с. 114], поскольку в этом случае кроме адаптивной формы отношения к миру потребуется активная форма, реализуемая в деятельности.
1. Головин С. Ю. Адаптация // Словарь психолога-практика. Минск: Харвест; М.: АСТ, 2001. С. 13.
2. Юдин Б. Г. Адаптация // Новая философская энциклопедия: в 4 т. / Ин-т философии РАН. М.: Мысль, 2010. Т. 1. С. 53.
3. Палмер Дж. и Л. Эволюционная психология. Секреты поведения Homosapiens. СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2003. 384 с. URL: http://coollib.eom/b/293732/read#t2 (дата обращения: 15.06.2016).
4. Батуев А. С. Физиология высшей нервной деятельности и сенсорных систем. СПб.: Питер, 2008. 317 с.
5. Кондаков И. М. Поведение // Кондаков И. М. Психологический словарь. СПб.: Питер, 2000. URL: http://psychology. academic.ru/1651/поведение (дата обращения: 15.06.2016).
6. Денисов С. Ф., Дмитриева Л. М. Естественные и технические науки в мире культуры. Омск: ОмГТУ, 1997. 448 с.
7. Курчанов Н. А. Поведение: эволюционный подход. СПб.: СпецЛит, 2012. 230 с.
8. Жуков Д. А. Биология поведения: гуморальные механизмы. СПб.: Речь, 2007. 443 с.
9. RothmanJ. See spot get depressed // The New Yorker. July 23, 2014. URL: http://www.newyorker.com/books/joshua-rothman/animal-madness (дата обращения: 15.06.2016).
10. Брайтман Л. Депрессивные собаки, кошки с ОКР: что безумие животных означает для нас - людей // Лекция TED. URL: https://embed-ssl.ted.com/talks/laurel_braitman_ depressed_dogs_cats_with_ocd_what_animal_madness_ means_for_us_humans (дата обращения: 15.06.2016). Прим.: Также на YouTube есть много видеороликов с кошками, страдающими ОКР (обсессивно-компульсивным расстройством), поиск надо задавать по тегу «OCD-cat».
11. Гороховская Е. А. Этология: рождение научной дисциплины. М.: Алетейя, 2001. URL: http://ethology.ru/lib/goro/ ?p=3.2#main (дата обращения: 15.06.2016).
© Горнова Г. В., 2016
УДК 130.2
ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Статья посвящается малоисследованной проблеме массовых механизмов психологической защиты. Несмотря на достижения мировой психологии, эта проблема остается «неизвестной землей» для других гуманитарных наук. Дается описание функционирования всех основных защитных механизмов цивилизации, зафиксированных ее системообразующими частями: политикой, идеологией, религией, философией и обыденной практикой. Приводятся примеры проекции, интроекции, идеализации, сублимации, идентификации, рационализации, ретрофлексии, конфлюэнции и др. Подчеркивается, что психологическая защита - необходимая характеристика культуры, обеспечивающая ее ответы на многообразные цивилизационные вызовы и снижающая вероятность кризисных рисков. Дальнейшее существование и развитие цивилизации, по мнению автора, будет порождать возникновение новых форм защитных механизмов и, следовательно, требуется обширная амплификация уже существующих.
Ключевые слова: психоанализ, междисциплинарный подход, идентификация, сублимация, регрессия, архетипы, амбивалентность.
А. И. Давыдов A. I. Davydov
DEFENSE MECHANISMS OF CIVILIZATION
The article is devoted to the understudied problem of mass psychological defense mechanisms. Despite the achievements of the world psychology, this problem remains an "unknown land" for the humanities. A description of the functioning of all the main defense mechanisms of civilization recorded by such its backbone parts as politics, ideology, religion, philosophy and everyday practice, is given. Examples of projection, introjection, idealization, sublimation, identification, rationalization, retroflexion, confluence and others are provided. The author emphasizes that psychological defense is a necessary characteristic of the culture that provides answers to the diverse civilizational challenges and reduces the likelihood of crisis risks. The continued existence and development of civilization, according to the author, will give rise to the emergence of new forms of defense mechanisms; therefore the extensive amplification of the existing ones is required.
Keywords: psychoanalysis, interdisciplinary approach, identification, sublimation, regressions, archetypes, ambivalence.
