CC BY
39
110 Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лоба чевского. Сер ия: Социальные науки, 2022, № 1 (65), с. 110-116
УДК 316
DOI 10.52452/18115942_2022_1_110
АДАПТАЦИОННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ К СОЦИАЛЬНОМУ СТАРЕНИЮ © 2022 г. М.В. Прохорова
Прохорова Марина Вячеславовна, к.соц.н.; доц.; доцент кафедры связей с общественностью, маркетинга и коммуникаций Нижегородского государственного технического университета им. Р.Е. Алексеева
prokhorovangtu@gmail.com
Статья поступила в редакцию 02.09.2021 Статья принята к публикации 20.01.2022
Социально-демографические изменения, происходящие в обществе, и последовательное увеличение численности старшего поколения диктуют необходимость изучения адаптационных возможностей человека к поздней стадии социализации. В статье рассматриваются основы изучения адаптационного потенциала к социальному старению через призму уже известных теоретико-методологических подходов и предлагается интегральная методика его оценки. Уровень развития адаптационного потенциала детерминирован такими человеческими активами, как состояние здоровья, уровень материального благополучия, хронологический возраст, место проживания, пол, семейный статус, уровень образования, наличие/отсутствие детей, а также показателями, характеризующими включенность в социальную среду: занятость, досуг, межличностные отношения, возможности информационной оптимизации личного пространства, принадлежность к институциональной организации старения. Для каждой области измерений включенности в социальную жизнь устанавливается определенный перечень индикаторов, оценивающих мотивированность на реализацию показателя и уровень его реализации. Применение интегрального индекса адаптационного потенциала в практике работы с пожилыми людьми может способствовать значительному расширению понимания адаптационных процессов к изменяющимся социально-ролевым установкам, а также позволит оценить влияние адаптационного потенциала на формирование успешных жизненных стратегий в старости.
Ключевые слова: старшее поколение, ресурсный потенциал, активная старость, адаптация, адаптационный потенциал, человеческий капитал, интегральный индекс.
Введение
Несмотря на последовательное и планомерное повышение пенсионного возраста, по прогнозам Росстата, в России сохранится общая тенденция отрицательной демографической нагрузки. Средний вариант прогноза, который считается наиболее реалистичным, свидетельствует, что с 2021 по 2036 г. в структуре нетрудоспособного населения доля пенсионеров увеличится с 58 до 63% [1]. Данные социально-демографические процессы формируются на фоне снижения численности трудоспособного населения, понижения смертности и увеличения продолжительности жизни.
Увеличение доли пожилых людей как третьего (60+), так и четвертого (75+) возраста в социальной структуре общества способствует интересу научного сообщества к изучению социальных, социально-медицинских, социально-экономических проблем старости и старения. «Третий возраст» в своем большинстве можно охарактеризовать достаточной активностью в социально-экономическом плане, их образ жизни не соответствует господствующим стереотипам старости. «Четвертый возраст» связывают с утратой жизненных сил и необходимостью социальной помощи и поддержки [2].
При определении и понимании социологического феномена «старость» целесообразной представляется интеграция функционального и хронологического подходов. Функциональный подход к определению старения связан с глубинными изменениями социально-ролевых и статусных позиций человека, вызванными новой стадией социализации (например, потеря работы, изменение интенсивности межпоколенного взаимодействия, утрата члена семьи и т.п.). Хронологический подход к природе старения обусловлен функционированием пенсионного обеспечения по старости, что определяет в разных обществах унифицированные границы начала новой стадии жизни человека и меняет восприятие данной социальной общности с позиций других социальных групп. Такой подход к старости позволяет фиксировать количественно-хронологическое состояние процесса старения, а также качественное своеобразие возрастных особенностей социальной группы пожилых людей.
Люди старшего поколения представляют собой разнородную по своему составу социально-демографическую группу от относительно здоровых до обремененных недугами стариков, отличающихся разным уровнем благосостояния и достатка, имеющих разное образование и ин-
тересы. Одни охотно принимают социальную помощь и поддержку от государства, как материальную, так и по организации быта и досуга, другие стараются сохранять самостоятельность, продолжая работать, третьи с удовольствием принимают новые семейные роли. Сам по себе хронологический процесс старения также сопряжен с физиологическими и социальными изменениями, на которые пожилые люди по-разному реагируют и к которым по-разному приспосабливаются. В этой связи интересным представляется изучение адаптационных и компенсационных механизмов к меняющимся социальным условиям, проявляющихся на стадии поздней социализации.
Цель данной статьи - рассмотреть основы изучения адаптационного потенциала человека к социальному старению через призму уже известных теоретико-методологических подходов и предложить методику его оценки.
Социальную адаптацию необходимо рассматривать как один из механизмов социализации. В поздней стадии социализации, когда изменяются социально-ролевые позиции и ценностные установки личности, социальная адаптация способствует включению в социальную среду, в том числе с использованием механизмов социальной компенсации, а также интерио-ризации новых социальных ролей. Успешная адаптация определяется достижением оптимального взаимоотношения с социальной средой за счет конструктивного поведения, дезадаптация проявляется в отсутствии оптимального взаимодействия личности со средой, сопряжена с различного рода социальными де-привациями.
Причем можно говорить о трех уровнях адаптации пожилых людей [3]:
1) уровень общества (макросреда). Степень принятия ценностных установок и ориентаций гетерогенных социальных групп общества, а также элементов культуры;
2) уровень группы (микросреда). Степень усвоения статусно-ролевых позиций и позитивной социальной идентичности;
3) уровень личности - степень приспособления к личностным изменениям в процессе старения и позитивная личностная идентичность.
Выделение уровневости дает основание комплексно и системно взглянуть на процесс адаптации, насколько воспринимаются усилия со стороны общества и государства по созданию благоприятной среды для пожилых людей, насколько позитивна идентификация с социальной группой и групповыми ценностями, определить индивидуально-личностные особенности восприятия проблем старости и старения, а
также выделить модели и стратегии поведения, формируемые разными когортами пожилых людей.
Теоретические положения, изложенные в данной статье, будут применяться в качестве методологической основы проведения дальнейших исследований гетерогенной по своей природе социальной группы старшего поколения.
Конкретизация понятий в области изучения старения
В целом в последнее десятилетие в научном понимании старости можно зафиксировать переломный момент: от понимания старения как периода жизни человека, характеризующегося утратами, лишениями, главенством медицинских интенций, эйджизмом со стороны других возрастных когорт [4-7], до осмысления старения как стадии социализации, где первостепенным становится не просто физическое самочувствие, а субъективное ощущение здоровья, в том числе здоровья социального, связанного с трудовой деятельностью, практиками образования и обучения, межпоколенным взаимодействием, причем здесь речь не идет о радикальном отказе от медицинских услуг [8-11].
В научной литературе появилось несколько понятий, характеризующих в той или иной мере процесс старения человека с точки зрения успешной и полноценной жизни: активная старость, активное долголетие, успешное старение, благополучное старение, ресурсный потенциал старшего поколения.
Концепцию «успешное старение» обосновали геронтологи Джон Роу и Роберт Кан [12]. Под успешным старением понимается образ жизни, обеспечивающий должный уровень здоровья, включенность в когнитивную и трудовую деятельность, а также в общественную жизнь. В 2002 г. эта идея фактически была отражена в нормативно-правовой модели активного долголетия в Рамочной стратегии активного долголетия Всемирной организации здравоохранения, а затем включена в Мадридский международный план действий по проблемам старения. Под активным долголетием понимался «процесс оптимизации возможностей для обеспечения здоровья, участия в жизни общества и защищенности человека с целью улучшения качества жизни в ходе старения» [13]. Политика активной старости представляет собой комплекс унифицированных мер социальной политики, направленный на увеличение продолжительности жизни, сохранение и укрепление здоровья, повышение социального и психологического благополучия, расширение
возможностей участия в социальной и экономической жизни общества и, как следствие, обретение гражданами пожилого возраста большей самостоятельности и независимости. В России проект Концепции политики активного долголетия разработан Национальным исследовательским университетом «Высшая школа экономики» [14]. Сегодня на государственном уровне предпринимаются попытки корректировки объективных условий жизни пожилых людей, например исполняются федеральный проект «Старшее поколение», входящий в национальный проект «Демография», регламентирующий социальную политику в отношении граждан старшего поколения до 2024 г., Стратегия действий в интересах граждан старшего поколения в Российской Федерации до 2025 г., программа «Профессиональное обучение и дополнительное профессиональное образование граждан предпенсионного возраста на период до 2024 г.», Стратегия развития пенсионной системы до 2030 г. и т.п.
В целом, государственная политика активного долголетия создает социально-экономические условия для включенности старшего поколения в социальную жизнь общества и способствует адаптации пожилых граждан, наращивая потенциал гериатрической помощи, развивая институт социальной помощи и обслуживания, вовлекая в решение медико-социальных проблем старшего поколения частные медицинские организации, внедряя бесплатные программы переподготовки и повышения квалификации.
Критику модели продуктивной старости связывают прежде всего с тем, что общество отказывается приспосабливаться к демографическим изменениям, а призывает пожилых людей выполнять социальные роли, свойственные второму возрасту [15].
Если «активная старость / активное долголетие / успешное старение» определяется объективными, институциональными условиями старения, то «ресурсный потенциал» в большей степени опосредует интервенцию в жизненный мир разнородной по своему составу группы пожилых людей. Исследования в данной предметной области базируются на теоретических положениях концепции человеческого капитала: в течение жизни человек аккумулирует знания, навыки, здоровье, которые позволяют ему реа-лизовывать свой потенциал в качестве полезного члена общества. И.А. Павлова и О.П. Недо-спасова [16] подчеркивают, что понятия «человеческий потенциал» и «человеческий капитал» не тождественны друг другу. Потенциал дает возможность реализации и/или самореализации личности, но не априорный факт реализации.
Ресурсный потенциал старшего поколения - это качественные характеристики индивида, значимые для него лично и дающие возможность эффективно взаимодействовать с другими людьми, участвовать в социально-экономической жизни общества [17].
З.П. Замараева с целью оптимизации работы социальных служб предлагает типологизиро-вать ресурсный потенциал людей старшего поколения на низкий, средний и высокий. Ресурсный потенциал определяется разницей между задействованными и не задействованными личностью ресурсными возможностями. Для измерения ресурсного потенциала индивида выделяются следующие показатели [18]:
- уровень трудоспособности;
- уровень образования;
- уровень материального обеспечения;
- степень стремления приобретать новые знания и навыки;
- уровень мотивации на самообеспечение;
- степень мотивации на занятость;
- степень мотивации на оказание помощи другим людям;
- возможность в трудных жизненных ситуациях получить помощь от друзей, родственников, детей, соседей;
- возможность в трудных жизненных ситуациях получить помощь от социальных служб и других организаций социального профиля;
- уровень доступности в трудной жизненной ситуации помощи от общественных организаций.
Таким образом, ресурсный потенциал человека, учитывая уровень сохранения человеческого потенциала людей старшей возрастной группы, может определять адаптационный потенциал разнородной по своему составу социальной группы пожилых людей, выделяя когорты, склонные к социальной дезадаптации, которым необходима дополнительная социальная помощь и поддержка.
Подходы к оценке адаптационного потенциала
Адаптационный потенциал можно определить как совокупность явных и латентных возможностей человека оптимально включаться в изменяющиеся или новые условия окружающей его социальной среды. Он детерминирован развитием человеческого капитала и ресурсного потенциала.
Теоретическое осмысление содержания понятия «адаптационный потенциал» позволяет выделить его характерные свойства.
1. Адаптационный потенциал сложно структурирован, что дает возможность рассматривать
его в качестве интегральной переменной, включающей в себя совокупность как индивидуальных, так и социальных позиций человека.
2. Адаптационный потенциал обусловлен не только явными, но и латентными проявлениями, которые могут обнаружиться при определенном воздействии факторов социальной среды.
3. Успешность адаптационного процесса зависит от способности реализовать адаптационный потенциал путем осознанного выбора жизненных стратегий, умения предвидеть и прогнозировать социальную ситуацию.
Мировым сообществом уже активно используется практика количественной оценки благополучия и оценки развития социальной среды старшего поколения в рамках разработанных интегральных индексов, позволяющих поместить на одну измерительную шкалу несколько показателей, фиксирующих комплексные характеристики изучаемого феномена.
Индекс человеческого развития (Human Development Index), применяемый начиная с 1990-х гг. в ООН, оценивает развитие человека по трем ключевым параметрам: доход, образование, здоровье.
В качестве инструмента мониторинга политики и мер активного долголетия в европейских странах с 2012 г. введен индекс активного долголетия (Active Ageing Index, AAI), под которым понимается комплексный количественный показатель, характеризующий степень использования возможностей людей старшего возраста вносить вклад в экономику, а также показатели оценки степени благоприятности социальной среды [19]. Индекс активного долголетия интегрирует четыре показателя:
- занятость (активность пожилых людей в сфере занятости, но показатель не учитывает интенсивность занятости или качество рабочего места);
- включенность в общественную жизнь (волонтерская деятельность, уход за детьми, внуками, уход за больными и инвалидами, участие в политической жизни);
- независимая, здоровая и безопасная жизнь (занятия физической культурой и спортом, доступ к услугам здравоохранения и стоматологическим услугам, независимое/самостоятельное проживание, относительный уровень дохода, отсутствие тяжелой материальной депривации, физическая безопасность, участие в образовательных проектах);
- адаптированная и благоприятная среда (степень достижения целевой продолжительности жизни, доля лет здоровой жизни в ожидаемой продолжительности жизни, психологическое благополучие, использование информаци-
онно-коммуникационных технологий, развитые социальные связи, уровень образования).
Первые три позиции индекса активного долголетия измеряют ресурсный потенциал пожилых людей, четвертая - оценивает факторы, которые способствуют или препятствуют реализации потенциала пожилых в будущем.
Глобальный индекс наблюдения за старением (Global Age Watch Index) фиксирует следующие области измерений/домены и индикаторы: материальной обеспеченности (относительное благосостояние, уровень бедности, охват пенсионным доходом); состояние здоровья (продолжительность жизни, продолжительность здоровой жизни, психологическое благополучие); личный потенциал (занятость, уровень образования); благоприятная среда (социальные связи, физическая безопасность, гражданские свободы, доступность общественного транспорта).
Глобальный пенсионный индекс (Natixis Global Retirement Index) - это показатель, определяющий благосостояние людей пенсионного возраста, для сравнения и ранжирования национальных особенностей качества жизни пенсионеров. Индекс фиксирует четыре группы жизненных параметров:
- материальное благополучие (уровень экономического неравенства, уровень безработицы, средняя заработная плата);
- здравоохранение (продолжительность жизни, расходы государства на здравоохранение на душу населения, расходы по страхованию здоровья);
- качество жизни (удовлетворенность жизнью, уровень загрязнения атмосферы, качество воды и санитарная обстановка, биологическое разнообразие и среда обитания, окружающая среда);
- финансовое состояние (доля пенсионеров по отношению к работающему населению, не-возвращаемые банковские кредиты, инфляция, процентная ставка, налоговое бремя, государственное управление, уровень госдолга).
Рассмотренные интегральные (композитные) индексы рассчитываются на основе статистических показателей, апеллируя в своем большинстве к социально-экономическим позициям, фиксирующим три обширные области: экономическую, социально-гуманитарную, социально-политическую - на основе хронологического возраста человека для оценки национальной специфики процесса старения, а также для ранжирования и выделения рейтинга стран. Для каждой области измерений устанавливается определенный перечень индикаторов, которому соответствует конкретный статистический показатель, представленный в виде положительного коэффициента со значениями от 0 до 100
процентов, где более высокое значение отражает более высокий уровень реализации потенциала пожилых людей [20]. Интегральное значение показателей по различным доменам/областям измеряется путем последовательного агрегирования с использованием весовых коэффициентов, которые определяются экспертами в зависимости от степени значимости конкретной сферы.
Система показателей, выделенных в описанных выше интегральных индексах, может быть использована для оценки социальной адаптации старшего поколения как гетерогенной социальной группы, а также дополнена комплексом качественных показателей.
Параметры измерения адаптационного потенциала
Уровень развития адаптационного потенциала характеризуют переменные, описывающие социально-демографические характеристики
(состояние здоровья, уровень материального благополучия, хронологический возраст, место проживания, пол, семейный статус, уровень образования, наличие / отсутствие детей).
Переменные, описывающие включенность в социальную жизнь, и их характеристики представлены в таблице. Их измерение может происходить по заранее определенной шкале от меньшего признака к большему. Нереализуемый признак можно обозначать значением «ноль».
Оценку доменов предлагается проводить по двум позициям: мотивированность на реализацию показателя и уровень реализации показателя. Исключение составляют те позиции, в которых отсутствие на мотивированность можно рассматривать как социальную депривацию. Причем показателям занятости и семейных межпоколенных отношений можно присвоить вес 1.5 относительно других показателей, т.к. данные сферы являются основополагающими в определении стратегии адаптации.
Таблица
Домены и индикаторы, характе ризующие включенность в социальную среду
Переменные, характеризующие включенность в социальную среду Индикаторы
Занятость, приносящая доход - уровень мотивированности на оплачиваемую работу - уровень удовлетворенности работой
Общественно-полезная деятельность - уровень мотивированности на участие в волонтерской деятельности - вовлеченность в волонтерскую деятельность - уровень мотивированности на участие в политической деятельности - вовлеченность в политическую деятельность - уровень мотивированности на участие в деятельности органов самоуправления - вовлеченность в деятельность органов самоуправления
Освоение программ обучения, в том числе в университетах третьего возраста и онлайн-обучения - уровень мотивированности на обучение - вовлеченность в освоение программ обучения, в том числе в университетах третьего возраста и онлайн-обучения
Социально-культурный отдых и досуг - уровень мотивированности на занятия спортом и физической культурой - вовлеченность в занятия спортом и физической культурой - уровень мотивированности на занятия художественной самодеятельностью - вовлеченность в художественную самодеятельность - уровень мотивированности на совершение туристических поездок - частота совершения туристических поездок - уровень мотивированности на посещение спортивных мероприятий, музеев, выставок, других культурных пространств - частота посещения спортивных мероприятий, музеев, выставок, других культурных пространств
Творческая деятельность - уровень мотивированности на творческую деятельность - вовлеченность в творческую деятельность
Работа на приусадебном/садовом/дачном участке - уровень мотивированности на работу на приусадебном/ садовом/дачном участке - вовлеченность в работу на приусадебном/садовом/дачном участке
Семейные межпоколенные отношения - уровень удовлетворенности супружескими отношениями - уровень удовлетворенности отношений с детьми - уровень удовлетворенности отношений с внуками/правнуками
Окончание таблицы 1
Пассивный отдых - уровень мотивированности на чтение книг/журналов/газет - частота чтения книг/журналов/газет - уровень мотивированности на просмотр телевизора - частота просмотра телевизионных программ - уровень мотивированности на прослушивание радио - частота прослушивания радио
Отношения с друзьями, соседями, коллегами/бывшими коллегами по работе - уровень удовлетворенности отношениями с друзьями - уровень удовлетворенности отношениями с соседями - уровень удовлетворенности отношениями с коллегами/бывшими коллегами по работе
Использование информационной среды интернет-пространства для оптимизации жизнедеятельности - частота использования Единого портала госуслуг - частота использования интернет-пространства для чтения новостной информации - использование различных мессенджеров для коммуникации - частота использования интернет-банкинга
Востребованность институтов социального обслуживания - уровень востребованности институтов социального обслуживания - уровень удовлетворенности институтами социального обслуживания
Выделенные показатели достаточно емко описывают основные сферы организации жизнедеятельности человека: занятость, досуг, межличностные отношения, возможности информационной оптимизации личного пространства, принадлежность к институциональной организации старения.
Заключение
Старшее поколение представляет собой разнородную социальную группу. Можно предположить, что их адаптационный потенциал значительно дифференцирован, причем высокую адаптационную значимость представляет человеческий капитал, неотделимый и неотчуждаемый от человека. На основе уже известных теорий предложен подход, который дает возможность установить, интегрировать и классифицировать такие ресурсы в обобщенный комплексный индекс. Применение такого интегрального показателя в практике работы с пожилыми людьми будет способствовать значительному расширению понимания адаптационных процессов в поздних стадиях социализации, позволит оценить влияние адаптационного потенциала на формирование успешных жизненных стратегий социального поведения.
Список литературы
1. Официальный сайт Федеральной службы государственной статистики. URL: http://www.vestnik-soc.unn.ru/ru/nomera?anum=11272 (дата обращения: 07.06.2021).
2. Лэнгле А. Что приносит с собой старость? Страдания и зрелость как экзистенциальный вызов // Экзистенциальный анализ. 2016. № 8. С. 31-40.
3. Тукумцев Б.Г., Ковалева Н.Г. Образ жизни как фактор адаптации к жизни на пенсии // Психология зрелости и старения. 2004. № 2. С. 34-53.
4. Колпина Л.В. Эйджизм в обслуживании пожилых граждан учреждениями здравоохранения и социальной защиты: Монография. Ульяновск: Зебра, 2015. 128 с.
5. Горфан Я.Ю. Предубеждения в отношении пожилых людей как фактор их виктимизации // Электронный журнал «Психологическая наука и образование». 2012. № 2. URL: https://psyjournals.ru/files/ 53449/psyedu_ru_2012_2_Gorfan.pdf (дата обращения: 10.06.2021).
6. Микляева А.В. Возрастная дискриминация как социально-психологический феномен: Монография. СПб.: Речь, 2009. 160 с.
7. Комиссарова А.А. Геронтофобия как проблема современного общества // Российская наука и образование сегодня: проблемы и перспективы. 2015. № 4(7). С. 46-46.
8. Рогозин Д.М. Либерализация старения, или Труд, знания и здоровье в старшем возрасте // Социологический журнал. 2012. № 4. С. 62-93.
9. Vincent J. Oldage. New York: Routledge, 2003. 208 p.
10. Барсуков В.Н., Чекмарева Е.А. Последствия демографического старения и ресурсный потенциал населения «третьего возраста» // Проблемы развития территорий. 2017. № 3 (89). С. 92-108.
11. Барышева Г.А., Иванкина Л.И., Клемашова Е.И. Вовлеченность в образовательные проекты -ключевой фактор в реализации ресурсного потенциала человека в третьем возрасте // Азимут научных исследований: экономика и управление. 2020. Т. 9. № 1 (30). С. 161-163.
12. Rowe J.W., Kahn R.L. Successful Aging // The Gerontologist. August 1997. Vol. 37. Iss. 4. P. 433-440.
13. Мадридский международный план действий по проблемам старения, принят Второй Всемирной ассамблеей по проблемам старения, Мадрид, 8-12 апреля 2002 года. URL: https://www.un.org/ru/docu ments/decl_conv/declarations/ageing_program.shtml (дата обращения: 10.06.2021).
14. Концепция политики активного долголетия: научно-методологический доклад к XXI Апрельской международной научной конференции по проблемам развития экономики и общества / Под ред. Л.Н. Ов-чаровой, М.А. Морозовой, О.В. Синявской. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2020. 40 с.
15. Кампос А.Д., Чебан А.Г. Возрастная идентичность: вызов концепции активной старости // Клиническая геронтология. 2018. № 9-10. С. 26-26.
16. Павлова И.А., Недоспасова О.П. Ресурсный потенциал старшего поколения: от уточнения терминологии к разработке рекомендаций по повышению степени его реализации в социуме // Вестник Томского государственного университета. 2020. № 456. С. 115-127.
17. Доброхлеб В.Г. Ресурсный потенциал пожилого населения России // Социологические исследования. 2008. № 8. С. 55-61.
18. Замараева З.П. Ресурсно-потенциальный подход в современной системе социальной защиты и социального обслуживания населения России. Пермь: Пермский государственный университет, 2009. 181 с.
19. Приказ Росстата от 31.10.2019 № 634 «Об утверждении методики расчета Индекса активного долголетия в Российской Федерации» // СПС «Кон-сультантПлюс». URL: http://www.consultant.ru/docu ment/cons_doc_LAW_337013/2ff7a8c72de3994f30496a Occbb 1 ddafdaddf518/ (дата обращения: 08.06.2021).
20. Клюшникова Е.В., Шитова Е.М. Методические подходы к расчету интегрального показателя, методы ранжирования // Электронный научно-практический журнал «ИнноЦентр». 2016. № 1(10). URL: http://innoj .tversu.ru/Vipusk1(10)2016/2%20-%20 %D0%9A%D0%BB%D1%8E%D 1 %88%D0%BD%D0 %B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B0.pdf (дата обращения: 10.06.2020).
ADAPTIVE CAPABILITY TO SOCIAL AGEING M. V. Prokhorova
Nizhny Novgorod State Technical University R.E. Alekseev
The article discusses the adaptive capabilities of a person to a late stage of socialization caused by the socio-demographic changes existence in society and the consistent increase in the number of the older generation. The author considers the main theoretical and methodological approaches of capability and offers an integral method for its assessment. The level of development of adaptive capacity is determined by human assets are the health status, the level of material welfare, the chronological age, the place of residence, the gender, the marital status, the level of education, the existence or absence of children, as well as indicators characterizing inclusion in the social environment: employment, leisure, interpersonal relations, opportunities for information optimization of personal space, belonging to the institutional organization of aging. Each area of inclusion measurement in social life has its own list of indicators that assess the motivation for the implementation of the indicator and the level of its implementation. The author believes that the usage of integral index when working with elderly people can significantly expand the understanding of adaptation processes to changing social and role settings, and also allows us to assess the impact of adaptive potential on the formation of successful life strategies in oldness.
Keywords: senior generation, resource potential, active ageing, adaptation, adaptive potential, human capital, integral index.
