ПРАРОДИТЕЛЬСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ СЕМЬЕ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Социальные науки, 2019, № 2 (58), с. 101—108

101

УДК 316

ПРАРОДИТЕЛЬСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ СЕМЬЕ:

ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ

© 2020 г. А.Л. Янак

Янак Алина Леонидовна, к.соц.н.; ассистент кафедры общей социологии и социальной работы Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского alinayanak91 @yandex. ru

Статья поступила в редакцию 26.12.2019 Статья принята к публикации 18.05.2020

Разрабатывается понятие прародительского потенциала как составляющей семейной ресурсности на основе концепции активного старения и ресурсного подхода. Выявляются ключевые компоненты и свойства прародительского потенциала, среди которых активное долголетие, реконструирование социализационного опыта и социетальных практик, семейная востребованность, прародительская ресурсность. Подчеркивается, что современные внутрисемейные межпоколенные отношения вариативны и могут быть как эффективными, успешными, так и факультативными, невостребованными. По результатам пилотного исследования, проведенного методом глубинных интервью с потенциальными прародителями - женщинами и мужчинами, в возрасте от 44 до 62 лет, имеющими детей, находящихся в фертильном возрасте и/ или стабильных семейных отношениях (n=7), выделены некоторые факторы активизации прародительского потенциала на макро- (старение населения, соответствие семейного статуса возрастным стереотипам и представлениям либо преодоление возрастных ограничений, гендерный аспект прародительства, коммерциализация заботы бабушек), мезо-(совместное проживание в рамках расширенной семьи, отсутствие или неполнота родительского звена в семьях младших поколений, линия родства прародителей, бедность детей, прекращение трудовой активности прародителей и, напротив, интенсивная занятость родителей) и микроуровнях (потребность во внуках, приверженность традиционным семейным ценностям, бегство от одиночества).

Ключевые слова: прародительство, прародительский потенциал, родительский потенциал, межпоколенные отношения, внуки, семейная ресурсность.

Введение

Согласно Концепции государственной семейной политики РФ на период до 2025 г., одними из приоритетных направлений развития российской семьи являются повышение ценности семейного образа жизни, сохранение духовно-нравственных традиций в семейных отношениях и семейном воспитании, включая «укрепление семейной идентичности и сплоченности, сохранение и поддержание взаимосвязи и преемственности между поколениями в семье», «развитие форм поддержки программ межпоколенческих отношений для людей пожилого возраста и их вовлечение в волонтерскую деятельность с детьми» [1].

В Концепции демографической политики РФ на период до 2025 г. так же акцентируется внимание на «укреплении института семьи, возрождении и сохранении духовно-нравственных традиций семейных отношений», «увеличении продолжительности активной жизни», «внедрении специальных программ для населения старших возрастных групп» [2].

Трансформация современной семьи обусловила плюрализм ее форм, подвижность ее границ, относительное разделение брачной и роди-

тельской сфер, высокую разводимость, мало-детность, эгалитаризацию и многие другие как позитивные, так и негативные тенденции. В качестве фигурантов исследовательской повестки дня сегодня выступают различные семейные подсистемы: супружеская, детско-родительская, сиблинговая, межпоколенная. Ослабление межпоколенных связей на фоне нуклеаризации семьи, расширения каналов образования, профориентации и сертификации знаний и навыков, пенсионной реформы, продолжения профессиональной занятости после достижения пенсионного возраста и в целом формирования новой парадигмы старения, с одной стороны, и объективное понимание важности поддержания внутрисемейной межпоколенной преемственности и солидарности, с другой, актуализируют концептуализацию и обусловливает научную новизну и практическую значимость изучения прародительского потенциала.

Теоретико-методологическая база исследования

Межпоколенный аспект развития общества и семьи сегодня представлен в трудах, посвященных формированию и последствиям новой па-

радигмы старения [3-4], возрастным стереотипам и эйджизму [5-7], качеству жизни и социальному самочувствию старшего поколения, внутрисемейным межпоколенным отношениям и особенностям жизнедеятельности пожилой семьи [8, 9]. Категория прародительской ре-сурсности раскрыта в отечественных исследованиях фрагментарно и недостаточно, а прародительский потенциал пока вовсе не выступал специальным объектом научных изысканий.

Теоретико-методологическую основу осмысления прародительского потенциала составили концепция активного старения [10, 11] и ресурсный подход [12, 13].

Структурными компонентами концепции активного старения/долголетия являются [11]:

1) участие пожилых в общественной жизни;

2) поддержание высокого уровня физического, психического и социального здоровья пожилых;

3) безопасность пожилых.

1) Детерминанты участия пожилых людей в общественной жизни:

- продолжение трудовой занятости после достижения пенсионного возраста. Подчеркивается, что сегодня она представляет собой естественную материальную, ценностно-смысловую, волевую, социальную и витальную потребность

[14];

- мотивация возрастных работников к преодолению девальвации и совершенствованию профессиональных компетенций, сохранению статуса «высококвалифицированных специалистов» [14];

- политическая активность пожилых людей, которая заключается в их включенности в политическую повестку дня в качестве, с одной стороны, объектов, с другой - субъектов политики государства. В первом случае речь идет о государственном обеспечении доступности соответствующей инфраструктуры, в том числе рынка труда, механизмов согласования профессиональных и семейных обязанностей, что называется, «смолоду», создании систем обучения и переподготовки работников предпенсионного и пенсионного возрастов, адаптации производственной среды к возможностям и потребностям разных поколений, антидискриминационной политике, гибких правилах выхода на пенсию [10], совершенствовании систем социальной защиты и социального обеспечения в отношении лиц пожилого возраста. Во втором -имеется в виду учет гражданских инициатив пожилых людей, их участие в развитии и деятельности территориального общественного самоуправления (ТОС);

- «серебряное» волонтерство, основанное, главным образом, на ресурсе времени (согласно

результатам исследований П.А. Амбаровой и Г.Е. Зборовского), которым в большей степени располагают люди, вышедшие на пенсию [5].

2) Детерминанты поддержания высокого уровня физического, психического и социального здоровья людей пожилого возраста:

- политика в сфере здоровьесбережения и активного долголетия, которая направлена на создание условий и мотивацию для ведения здорового образа жизни путем предупреждения негативных факторов, привлечения к занятиям физкультурой, туризмом и спортом; снижение уровня заболеваемости, улучшение качества жизни больных, страдающих хроническими заболеваниями, и инвалидов; создание комплексной системы профилактики рисков, ранней диагностики; улучшение материально-технического и кадрового обеспечения учреждений здравоохранения; повышение доступности высокотехнологичной медицинской помощи и реабилитации; поддержку общественных инициатив, направленных на укрепление здоровья населения [2].

Всемирная организация здравоохранения выделяет два основных фактора риска в отношении распространения неинфекционных заболеваний: питание и физическая активность. В связи с этим в 2004 г. была разработана Глобальная стратегия по питанию, физической активности и здоровью, содержащая рекомендации и уровни необходимой физической активности для разных возрастных групп [15];

- субъективное стремление зрелых людей поддерживать тело и здоровье в «функциональном» и «социабельном» состоянии, в том числе посредством различных технологий омоложения [5; 14].

3) Детерминанты безопасности пожилых людей [10]:

- обеспечение безопасных условий труда с учетом возрастных аспектов;

- совершенствование государственной политики в отношении пожилых людей, включая системы их социального обслуживания, социальной защиты, профилактики болезней, жилищное, транспортное и пенсионное обеспечение.

Минимизация социальной эксклюзии и повышение личностной ресурсности пожилых в меньшей степени связывается с их интеграцией в семейное взаимодействие и применением их прародительского потенциала. Одним из параметров Индекса активного старения является «забота о детях и внуках», а именно учет людей от 55 лет и старше, осуществляющих поддержку младшего внутрисемейного поколения хотя бы 1 раз в неделю [16]. Однако в программных документах Европейской экономической ко-

миссии ООН акцент скорее делается на возможной зависимости старшего поколения от заботы младших членов семьи [10, с. 9].

Г. Беккер анализирует место пожилых в социальной и семейной структурах общества через экономическую солидарность и социальную ответственность поколений. В частности, государственное пенсионное обеспечение и медицинская помощь интерпретируются через налоговый «общественный договор» между трудоспособным населением и пожилыми, а имущественное и статусное наследование - средство воспроизводства определенного уровня благосостояния семьи и инвестирования в детей. Кроме того, отмечается, что современные расширенные семьи сохраняют присущие традиционным многопоколенным семьям способность к самострахованию, передаче определенного культурного уровня, контролю и ответственности за поведение и репутацию членов семьи в публичном пространстве [12, с. 247, 418-419]. Обусловливаются понятия «межпоколенные трансферты» и «семейный альтруизм», означающие добровольное перераспределение благ внутри семьи, которые «могут не менять совокупный доход средней семьи с детьми, но тем не менее оказывать большое влияние на ее поведение и организацию» [12, с. 433]. При этом расширенные семьи нередко демонстрируют так называемый «абсолютный альтруизм» [17].

Согласно концепции З.Х. Саралиевой, «ре-сурсность семьи - совокупность потенциалов для формирования и удовлетворения потребностей семьи» [13, с. 194-195]. Отдельной категорией ресурсов являются «родственные связи и поддержка», которые, как правило, представлены горизонтальными (межсиблинговыми) и вертикальными (межпоколенными) родственными связями.

По определению Е.В. Каргаполовой, понятию «потенциал» присущи такие свойства, как целостность, интегративность, стратегичность, обусловливающие преемственность, ресурс-ность, развитие на основе внутренних и внешних факторов [18].

В понимании О.Н. Безруковой, родительский потенциал представляет собой совокупность врожденных и формирующихся, реальных и латентных, перспективных ресурсов личности, социальной группы и общности, обусловливающих готовность, обеспечивающих возможности и способность к рождению, заботе и воспитанию детей, то есть реализации родительской роли [19, с. 86]. Одними из ключевых составляющих родительского потенциала в контексте изучения прародительства являются:

- готовность к родительству и родительская самоидентификация;

- адаптационные резервы личности, способность развиваться в меняющихся социокультурных условиях, вариативности моделей современной семьи;

- вовлеченность в воспитание детей;

- воспроизводство прародительских воспитательных траекторий [20].

Прародительский потенциал нельзя рассматривать в отрыве от родительского. Прароди-тельство - это некий статусный контрпереход, то есть не самостоятельно инициированный, а отражающий мотивацию деторождения младшего поколения в контексте фертильности (способности иметь детей), потребности в деторождении (когда и сколько иметь детей) и интергенетического интервала (временной промежуток между последовательными рождениями) [21].

Бабушка и дедушка могут интерпретироваться как особый тип социальных практик «пролонгированного» родительства [22], тем более в случаях, когда они являются активными субъектами экстренной, периодической, регулярной или перманентной (особенно в расширенных, многопоколенных семьях) внутрисемейной неформальной взаимопомощи [8, с. 59]: участие в финансовом и хозяйственно-бытовом обеспечении, сопровождение внуков в образовательные, медицинские учреждения, спортивные секции, организация и проведение совместного досуга, эмпатическо-ценностное, мотива-ционно-волевое общение, передача жизненного опыта младшему поколению. В концепции идеалов заботы, представленной и интерпретированной Ж.В. Черновой, модель ухода и заботы о ребенке/детях при участии бабушек и других родственников называется «расширенное материнство» [23].

Нередко прародители играют роль «спасателей», хранителей и стабилизаторов семьи [8]. Испытывая витальную потребность в прародительской самоактуализации, вовлеченные бабушки и дедушки стремятся проецировать свои жизненные сценарии и устремления на внуков, получают возможность ревалюации профессиональных и семейных траекторий, быть востребованными. Их родительская функция трансформируется за счет символического переноса объекта социализации и ухода с сыновей/дочерей на внуков, хотя в этом проявляется забота и о первых. Кроме того, существуют феномены позднего, в том числе пожилого родительства [24], в процессе которого прародительство и родительство могут осуществляться одновременно.

Межпоколенные отношения как одна из семейных структур, а прародительская диада как подсистема «семейных деятелей», согласно теории социального действия П. Штомпки [25, с. 268], могут рассматриваться как потенциальные возможности, раскрывающиеся и реализующиеся в действии. Таким образом, прародительский потенциал - интегральный показатель личностной и семейной ресурсности, включающий такие параметры, как прародительские мотивация и ценности, потребность во внуках, межпоколенная преемственность, которые выражаются в готовности реализовывать воспитательные, экономические, психологические, бытовые и иные функции в отношении внуков [22].

Можно выделить следующие свойства прародительского потенциала:

- активное долголетие, которое обеспечивает инвестиции в прародительский авторитет и капитал;

- реконструирование родительства, социа-лизационного опыта, социетальных практик;

- реализация воспитательных функций (в том числе регулирование семейно-брачных отношений детей и внуков), семейная востребованность;

- прародительская ресурсность.

Современные практики межпоколенных отношений весьма разнообразны. Прародители могут играть как деятельную, так и факультативную роль в функционировании семей детей и внуков, поскольку нуклеарные семьи, по данным Микропереписи населения 2015 г., составляют 69.4% семейных ячеек с детьми моложе 18 лет [26]. Тогда они могут выступать акторами односторонней ситуативной помощи детям/ внукам и нерастраченным, невостребованным семейным ресурсом. По результатам опроса, проведенного ВЦИОМ и приуроченного к Международному дню пожилых людей в 2019 г., лишь 18% взрослых россиян постоянно помогают своим пожилым родственникам, а еще 30% делают это время от времени [27]. Возникает дискурс покинутой или самоустранившейся [9] пожилой семьи или одинокопроживающих граждан, которые при возникновении / интенсификации социальных рисков (ухудшение здоровья, оформление инвалидности, малообеспечен-ность) автоматически переводятся в категорию нуждающихся в социально-медицинской, социально-экономической, социально-бытовой и других видах помощи. Способные к самообслуживанию и ведению активного образа жизни продолжают полную или частичную профессиональную занятость, пополняют ряды так называемых «серебряных волонтеров». Сегодня заметно участие зрелых и пожилых людей в дея-

тельности территориального общественного самоуправления (ТОС), различных общественных и благотворительных организаций. Так, социальная интеграция заменяет интеграцию семейную, хотя именно семейная эксклюзия может считаться первичным фактором социального неравенства зрелого и пожилого населения.

Результаты исследования

В 2019 г. было проведено авторское пилотное исследование: глубинные интервью с потенциальными прародителями - женщинами и мужчинами, в возрасте от 44 до 62 лет, имеющими детей, находящихся в фертильном возрасте и/или стабильных семейных отношениях (зарегистрированном браке и сожительстве), n=7. Цель исследования - выявить ресурсные возможности и характеристики социальной и психологической депривации потенциальных прародителей в связи с отсутствием внуков. Анализ материалов интервью и исследований по теме позволил определить следующий спектр факторов активизации прародительского потенциала:

• на микроуровне:

- личная заинтересованность, опосредованная привязанностью к детям:

Конечно, я очень люблю дочь, а ее дочь буду любить еще больше! [смеётся] Все взаимосвязано... (Ж., 54 года, мать дочери, 27 лет);

- потребность во внуках:

...Мне есть, что дать и передать будущим внукам, чему-то научить их. Чем дальше, тем больше хочется уделять внимание близким, заботиться о ком-то... действительно, хочется понянчить <внуков>, испытать еще раз рождение маленьких детей. Некоторые говорят даже, что внуков любят еще больше, чем детей (Ж., 59 лет, мать двоих дочерей, 27 и 35 лет);

- устойчивые традиционные семейные ценности (приверженность к семейному образу жизни, служению семейным идеалам):

Я хочу, чтобы у моих детей была полноценная семья, а полноценная семья подразумевает рождение детей. ...Это тяжело - остаться без детей (Ж., 59 лет, мать двоих дочерей, 27 и 35 лет);

- стратегия преодоления одиночества:

А в отношении дочки маленькой - это решение было такое, что дети растут, а мы с супругой рано поженились (мне 19, ей 18 было), поэтому не хотели в 45-48 лет оставаться одни. Мы всю жизнь жили для детей, поэтому если не дети, то внуки, а посмотрев на наших старших, которые (один уже в прошлом году женился) занимаются магистратурами, свои-

ми делами... (М., 46 лет, отец троих сыновей и дочери, 26 лет, 23 года, 16 лет и 6 лет).

В зависимости от критериев, одиночество может классифицироваться на субъективное и социальное; когнитивное, эмоциональное и поведенческое; временное, ситуативное и хроническое [28]. Особым типом одиночества может считаться семейное одиночество, как номинальное (ощущение и боязнь быть непонятым, невостребованным, отсутствие поддержки и эмоционального общения, дистанцирован-ность), так и фактическое (отсутствие или потеря супруга/ детей/ других близких родственников), радикальным проявлением которого может стать социальное сиротство - детей или пожилых членов семьи. Последнее - пока малоизученный феномен;

• на мезоуровне:

- совместное проживание (расширенная семья).

По данным Микропереписи-2015, расширенные домохозяйства составляют 25.5% от общего числа домохозяйств, состоящих из двух и более человек, из них 69.6% - домохозяйства с детьми моложе 18 лет [26]. Однако при обследовании используются такие категории, как «домохозяйства, состоящие из одной супружеской пары / из двух и более супружеских пар/ матери или отца с детьми и одного из родителей матери (отца) (или без него)/ родственников (или без них) и не родственников (или без них)», которые затрудняют интерпретацию данных, с точки зрения межпоколенной представленности;

- неполнота семьи (помощь прародителей в осуществлении фактического ухода за детьми в монородительских семьях).

По данным Микропереписи-2015, 29.6% неполных семей являются расширенными. Отсюда следует разделять понятия «монородительство» («самостоятельное» родительство) и «монородительская семья» (семья, состоящая из матери/ отца, детей и прародителей/ других родственников), поскольку родственники, как правило, не просто делят кров, а могут полностью восполнять функции отсутствующего родителя;

- отсутствие родительского звена (прародители осуществляют опекунство над внуками).

В соответствии со ст. 10 ФЗ от 24.04.2008 № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве», прародители, наряду с совершеннолетними братьями и сестрами, имеют преимущественное право опеки над детьми-сиротами и детьми, оставшимися без попечения родителей [29];

- линия родства прародителей: по данным еще одного пилотного исследования, проведенного с участием автора, а именно анкетирова-

ния студентов «Межпоколенные отношения в современной семье: дедушки, бабушки и внуки» (и=100), внуки примерно на 20% чаще общаются и видятся с прародителями по материнской линии, нежели по отцовской. Это также объясняется тем, что в 22% случаев (против 7%) внуки проживают совместно с родителями и бабушкой по материнской линии и широким распространением материнских монородительских семей (по данным Росстата 2015 г., их доля составила 27. 4% от общего числа семейных ячеек с детьми моложе 18 лет [26]). 32% респондентов нашего опроса отметили, что выросли в неполной семье без уточнения пола единственного родителя;

- бедность семьи (чем ниже доходы детей, тем выше вероятность совместного проживания с родителями) [30];

- достижение пенсионного возраста и сокращение или прекращение трудовой деятельности (ресурс времени):

У меня, конечно, есть внучка, то есть, это внучка моей супруги второй, а своих-то нет... Это же не моя кровь. Тем более я уже давно на пенсии (вышел раньше по вредности), подрабатываю, конечно, но график 1/3, время девать некуда... (М., 62 года, отец двоих дочерей, 28 и 36 лет);

- публичная активность (обучение/ трудовая занятость) родителей и одновременно отсутствие возможности привлечения внешних институтов заботы о детях (например, оплата услуг няни);

• на макроуровне:

- старение населения и увеличение средней продолжительности жизни: в этих условиях семьи могут быть представлены тремя, четырьмя, а иногда и более поколениями. Соответственно, вертикаль заботы может осуществляться как в восходящем направлении «прародитель - родитель», «прародитель - внук», так и обратном, нисходящем - «родитель - прародитель», «внук -прародитель». Это может существенно влиять на качество формирования, реализации прародительского потенциала. Предположим, что чем больше поколений представлено в семье, тем выше разрыв привязанностей и взаимных интенций между самыми старшими ((пра)праба-бушками и (пра)прадедушками) и самыми младшими (правнуки). При этом вспомогательная активность промежуточных звеньев (бабушки и дедушки) частично перераспределяется в пользу нуждающихся старших. Хотя данная гипотеза требует дальнейшей эмпирической проверки;

- возраст: с одной стороны, приведение в соответствие семейного статуса с возрастными

стереотипами и нормативными представлениями, с другой - напротив, стремление к преодолению возрастных ограничений. Чем старше информанты, тем интенсивнее они ощущают потребность в прародительстве и демонстрируют желание «успеть» понянчить внуков:

Мне уже почти 60 лет, ...пока я в силах, я могла бы помочь, но просто время уходит. ...И насколько у меня тоже хватит здоровья и сил, и материальной помощи. Сложно сказать... То есть, время работает против меня (Ж., 59 лет, мать двоих дочерей, 27 и 35 лет);

Уже такой возраст, когда надо иметь внуков. По крайней мере, почти у всех моих друзей и знакомых ровесников есть и не по одному внуку, у некоторых уже и в школу ходят... (Ж., 53 года, мать сына, 29 лет);

Внуки - вторая молодость! От них энергии-то сколько! (Ж., 54 года, мать дочери, 27 лет).

В зависимости от возраста внуков уровень прародительской мотивации и сферы их вовлеченности в заботу о внуках могут разниться, однако это требует дальнейшей исследовательской проработки;

- гендерная принадлежность прародителя: по результатам исследований, именно от женщины (бабушки) зависит структура взаимосвязей с детьми, как при полном прародительском ядре, так и, тем более, при отсутствии дедушек в условиях феминизации старости [31]. Бабушки способствуют сближению и психологизации отношений, больше занимаются с внуками, даже нередко уходят из сферы профессиональной занятости, готовы терпеть финансовые трудности и мириться с недостатком времени на себя и выполнение других обязанностей ради помощи в их воспитании [32]:

Я просто вспоминаю себя молодой мамой, часто дети находились с бабушками. Моя мама очень помогала с детьми. Если она баловала их, то я - в меньшей степени. С годами я становлюсь все больше похожей на нее: сентиментальнее, добрее. .Поэтому тоже буду баловать. ...И из своего детства я помню именно бабушку... Она все свое тепло и душу отдавала мне. Можно сказать, была второй мамой. .Мы с ней много читали, она просила меня пересказывать, тренировать и вычищать разговорную речь, чтобы, например, не было слов-паразитов. Много рассказывала о жизни, о премудростях разных, о природе, о религии. Я помню, что однажды задала ей вопрос: «Бабуль, что такое Бог?» Она мне ответила, что Бог - это совесть. Она всегда призывала жить по совести, быть порядочным человеком. Это очень мощный стимул для меня, я всю жизнь помню ее слова и всегда старалась следовать

этим принципам (Ж., 59 лет, мать двоих дочерей, 27 и 35 лет);

Да, мы стараемся работать как дольше, но если потребуется... Например, когда моя приятельница родила, ее мать ушла с завода на пенсию, не доработав даже до 46 лет. Помогала растить внучку, а дед (отец, в смысле) продолжал работать (Ж., 54 года, мать дочери, 27 лет);

- коммерциализация труда бабушек. Результаты исследований показывают, что привлечение прародителей к присмотру за внуками - одна из устойчивых стратегий матерей по возвращению на рынок труда после отпуска по уходу за ребенком и совмещению семьи и работы. Поскольку современные бабушки и дедушки стремятся или вынуждены как можно дольше продолжать профессиональную активность, востребованными оказываются няни. Альтернативным, вероятно, менее финансово обременительным, но более надежным вариантом является оплата труда бабушек в форме ежемесячного «фиксированного» оклада или дополнительной материальной помощи, «прибавки к пенсии», которые призваны заменить заработную плату [32]. Однако восходящие материальные трансферты внутри семьи (помощь, оказываемая прародителям), а также критерии оплаты домашнего труда пока тоже остаются малоизученными.

Заключение

Прародительский потенциал в целом отражает мотивационный аспект и ресурсные возможности старшего поколения в семье и развития межпоколенного внутрисемейного взаимодействия. В условиях вариативности семейных практик неоднозначной может быть и характеристика потенциального участия бабушек и дедушек в жизни детей и внуков. Очевидно, невостребованность прародительской ресурсно-сти может быть губительной для жизнедеятельности как старших / пожилых членов семьи, так и младших. Для первых это один из факторов депривации и усиления социальной эксклюзии, для вторых - лишение возможности дополнительного развития и усвоения уникального со-циализационного опыта.

Как известно, благополучие, ресурсность, здоровье, целостность семьи являются, с одной стороны, показателями ее успешности, с другой -фактически пунктами политической повестки дня нашего государства, заинтересованного в количественном и качественном воспроизводстве населения. Важнейшими характеристиками последнего являются родительский и прародительский потенциал вкупе как часть демографического потенциала страны. Учитывая нега-

тивные проявления и последствия трансформации современного родительства (высокий уровень разводимости, распространенность монородительских семей, социальное сиротство, недостаточная реализация родителями репродуктивной, воспитательной, материальной и психологической функций), особую важность приобретают конструирование, трансляция и воспроизводство позитивных родительских практик, возможных лишь в единстве родительского и прародительского потенциалов.

Выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-011-00889 «Старикам везде у нас почет?» Ресурсность старшего поколения в континууме от преклонения до эйджизма».

Список литературы

1. Распоряжение Правительства РФ от 25.08.2014 № 1618-р «Об утверждении Концепции государственной семейной политики в РФ на период до 2025 года» // Официальный сайт компании «Консуль-тантПлюс» [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_1 67897/ (дата обращения: 12.04.2019).

2. Указ Президента РФ от 09.10.2007 г. № 1351 «Об утверждении Концепции демографической политики РФ на период до 2025 года» // Официальный сайт компании «КонсультантПлюс» [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_71673/ (дата обращения: 12.04.2019).

3. Судьин С.А., Исакова И.А. Новая парадигма старения по-российски // Социальная политика и социология. 2018. Т. 17. № 3 (128). С. 83-90.

4. Стрижицкая О.Ю. Геротрансцендентность: психологическое содержание и теоретические модели // Вестник Санкт-Петербургского университета. Психология и педагогика. 2017. Т. 7. № 3. С. 71-76.

5. Амбарова П.А., Зборовский Г.Е. Волонтеры «серебряного возраста»: регулирование темпоральных стратегий поведения возрастной общности // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. Социально-экономические науки. 2017. № 4. С. 35-47.

6. Колпина Л.В., Городова Т.В. Геронтологиче-ский эйджизм: причины возникновения и проблемы преодоления // Фундаментальные исследования. 2015. № 2 (17). С. 3871-3874.

7. Смирнова Т.В. Пожилые люди: стереотипный образ и социальная дистанция // Социологические исследования. 2008. № 8 (292). С. 49-55.

8. Судьин С.А., Кутявина Е.Е., Курамшев А.В. Межпоколенные отношения в современной нижегородской семье // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. Социально-экономические науки. 2018. № 3. С. 56-71.

9. Елютина М.Э. Супружеские отношения в пожилом возрасте // Социологические исследования. 2010. № 11 (319). С. 83-92.

10. Программная справка ЕЭК ООН №13 по вопросам старения, июнь 2012 г. // Сайт Европейской экономической комиссии ООН [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.unece.org/filead mm/DAM/pau/age/PoHcy_bnefs/ECE-WG.1 - 17-RU.pdf. (дата обращения: 03.11.2019).

11. Григорьева И.А. Инвестирование в пожилых как часть политики активного старения // Социальное обслуживание семей и детей: Научно-методический сборник. 2019. № 17. С. 13-20.

12. Беккер Г. Человеческое поведение: экономический подход. М.: Изд-во «ГУ ВШЭ», 2003. 672 с.

13. Саралиева З.Х. Социально-психологическая субъектность и компетентность семьи // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2002. № 1. С. 192-200.

14. Григорьева И.А., Биккулов А.С., Цинченко Г.М. Старение, межпоколенные взаимодействия и занятость людей пожилого возраста // Управленческое консультирование. 2014. № 12 (72). С. 101-110.

15. Глобальные рекомендации по физической активности для здоровья // Официальный сайт Всемирной организации здравоохранения [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.who.int/diet physicalactivity/publications/9789241599979/ru/ (дата обращения: 03.11.2019).

16. Индекс активного старения // Сайт Европейской экономической комиссии ООН [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.unece.org/stat/ platform/display/AAI/Active+Ageing+Index+Home. (дата обращения: 03.11.2019).

17. Загребина А.В. Исследования добровольных межпоколенческих трансфертов и современная социологическая теория // Социология вчера, сегодня, завтра. IV Социологические чтения памяти Валерия Борисовича Голофаста / Под ред. О.Б. Божкова. М., 2011. С. 158-164.

18. Каргаполова Е.В. Категория «потенциал региона»: специфика проблемного поля // Научный потенциал регионов на службу модернизации. 2013. № 1 (4). С. 144-154.

19. Безрукова О.Н. Модели родительства и родительский потенциал: межпоколенный анализ // Социологические исследования. 2014. № 9. С. 85-97.

20. Янак А.Л. Отцовская вовлеченность в семьях различных типов // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Социальные науки. 2018. № 2 (50). С. 124-131.

21. Leopold T., Skopek J. The demography of grandparenthood: an international profile // Social Forces. 2015. Vol. 94 (2). Р. 801-832.

22. Янак А.Л. Прародительский потенциал как составляющая семейной ресурсности // Здоровье как ресурс: V. 2.0 / Под общ. ред. проф. З.Х. Саралиевой. Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2019. С. 856-858.

23. Чернова Ж.В. Кто, о ком и на каких условиях должен заботиться? Гендерный анализ режимов за-б от ы // Журнал исследований социальной политики. 2011. Т. 9. № 3. С. 295-318.

24. Амбарова П.А. Родятся дети, и жизнь повторится сначала... Пожилое родительство как стратегия «преодоления возраста» // Вестник Нижегород-

ского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Социальные науки. 2016. № 4 (44). С. 127-134.

25. Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер. с англ. под ред. В.А. Ядова. М.: Аспект Пресс, 1996. 416 с.

26. Итоги Микропереписи населения 2015 г. [Электронный ресурс]. Режим доступа: ЬИр://^^^. gks.ru/free_doc/new_site/population/demo/micro-perep is/finish/micro-perepis.html (дата обращения: 11.09.2019).

27. День пожилого человека // Данные опросов ВЦИОМ [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://wcюm.m/mdex.php?id=236&шd=9927 (дата обращения: 12.11.2019).

28. Романова Н.П. Градация одиночества в контексте современных исследований // Вестник Забайкальского государственного университета. 2010. № 2 (59). С. 153-160.

29. ФЗ от 24.04.2008 № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве» // СПС «КонсультантПлюс». Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_7645 9/ (дата обращения: 10.11.2019).

30. Миронова А. Межпоколенные трансферты внутри семейных групп // Демоскоп Weekly. Режим доступа: http://www.demoscope.ru/weekly/2012/0521/ tema01.php (дата обращения: 11.09.2019).

31. Елютина М.Э., Болотов Г.И. Освоение повседневности на пенсии: тендерный аспект // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Политология. Социология. 2017. Т. 17. № 4. С. 383-386.

32. Курамшев А.В., Кутявина Е.Е., Судьин С.А. Бабушка в системе внутрисемейных отношений: социологический анализ // Женщина в российском обществе. 2017. № 3 (84). С. 70-79.

33. Исупова О.Г. Материнская карьера: дети и трудовые стратегии // Социологические исследования. 2015. № 10. С. 185-194.

GRANDPARENTHOOD POTENTIAL IN A MODERN RUSSIAN FAMILY: PROBLEM STATEMENT

A.L. Yanak

Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod

Based on the concept of active aging and resource approach, we study the grandparenthood potential as a component of family resources. The key components and properties of the grandparenthood potential are identified, including active aging, reconstruction of socialization experience and societal practices, family relevance, grandparenthood resources. Modern intergenerational family relations are varied and may be both effective and successful or optional and unclaimed. Based on the results of pilot interviews with potential grandparents - women and men, aged 44 to 62 years old, having fertile children in stable family relationships (n = 7), we describe activation factors of grandparenthood potential at the macro- (population aging, concordance between marital status and age stereotypes, overcoming age restrictions, the commercialization of grandmothers' caring), meso- (cohabitation, grandchildren's orphanhood or lone parenthood in families of younger generation, termination of the grandparents' labor activity and intensive employment of parents) and micro-levels (need for grandchildren, traditional family values, escape from loneliness).

Keywords: grandparenthood, grandparenthood potential, parenthood potential, intergenerational relations, grandchildren, family resources.