CC BY
69
А. Осинцева
А. СКРЯБИН И К. ШТОКХАУЗЕН. ИНВЕНЦИЯ О СХОДСТВЕ НЕСХОДНОГО
На первый взгляд, поводом для сравне ния творчества столь разных компози торов могло бы стать нахождение отличий, нежели отыскание сходств. В этом убеждает, прежде всего, звучание их произведений. Попробуйте послушать поочередно сочинения Штокха-узена и Скрябина с минимальным антрактом между ними. Различия столь радикальны, что о сходстве можно сказать одно - оба, несомненно, композиторы.
Однако всерьез задуматься о сходстве заставляют философско-эстетические и музыкально-теоретические рассуждения обоих композиторов. Основательность и концептуальный масштаб этих рассуждений позволяют выделить их как особый вербальный уровень творчества, не менее значимый, чем собственно звуковой. Записи Скрябина, в том числе тексты «Предварительного действия» и «Поэмы экстаза», собраны в одном издании -это «Русские Пропилеи», том 6 [5]. Значительная часть литературных сочинений Штокхаузена собрана в специальной серии его «Текстов о музыке», которая состоит из 10 томов [8]. Главная ценность этих опусов в том, что они дают представление об основных тенденциях внутреннего опыта каждого из композиторов, которые определяют собою и их музыку. Именно в части внутренней интеллектуально-слуховой деятельности можно обнаружить моменты сходства между этими столь разными композиторами.
Один из сходных моментов - лидерская позиция, которую занимает каждый из названных композиторов в современном ему музыкальном мире. Скрябин на фоне активных поисков в звуковой области, характеризующих музыкальную атмосферу конца XIX - начала XX веков, оказывается у истоков этих поисков. Более того, предвосхищает некоторые художественные открытия, сделанные впоследствии в музыкальной (и не только в музыкальной) культуре. В своих поисках он опередил, или, как пишет Б. Асафьев: «...обогнал творчество русских музыкантов лет на пятьдесят, если не больше» [1, 17].
Штокхаузен также относится к числу композиторов-открывателей. Своим творчеством он «...оказал (и продолжает оказывать) значитель-
ное влияние на развитие музыкального (прежде всего, западноевропейского) искусства (и шире - музыкальной культуры) послевоенного времени» [4, 502]. Такое лидерство, как представляется, обеспечивает колоссальная слуховая активность, свойственная и Скрябину, и Штокхаузену. Благодаря этому имманентному для их слуха качеству творчество обоих композиторов отмечено радикальными новациями и поисками в звуковой сфере.
Поиск новых звуковых возможностей - следующий момент, позволяющий говорить о сходстве двух композиторов. Слуховые потребности Скрябина и Штокхаузена совпадают в том, что оба ищут принципиально иное качество звукового материала, отличное от всего звукового наследства предыдущих времен. Исследователи творчества Скрябина пишут о его сочинениях, как о прорыве поверх традиционных барьеров. Вот одно из высказываний: «.композитору тесно в рамках традиционных средств. Он мечтает о новых строях, тембрах, в реальной своей практике выступая, как новатор.» [3, 411].
Похожие высказывания характеризуют и творчество Штокхаузена. Например: «Он радикально изменил все классические представления о музыке, создавая принципиально новые звуковые конструкции...» [2, 350-351].
Третье, в чем видится сходство - один из способов, выбранных для создания новой звуковой реальности. Этот способ можно обозначить как «звукоизобретение». Отличительной особенностью композиторского творчества и Скрябина, и Штокхаузена является изобретение новых звуковых конструкций. В этом смысле оба композитора обладают мощной слуховой волей, то есть креативной интеллектуально-слуховой способностью создавать новые звучания.
С одной стороны, суть данной звукоизобре-тательской деятельности состоит с новаторской организации звуковых структур. При этом задействовано многообразие фактурных ресурсов. С другой стороны, она касается строения самого звука. В воспоминаниях о Скрябине Л. Сабанеев указывает на то, что в структуре своих гармоний
композитор «провидел отражение структуры звука... как сложного акустического понятия - отражение звукотембра» [7, 124]. Сабанеев постоянно подчеркивает мысль Скрябина об утончении своего слуха, о настраивании его на более тонкие созвучия, подразумевая под ними идею таких созвучий, которые открывают, высвечивают, заставляют вибрировать новые обертоны. Примечательна одна цитата, которую Сабанеев воспроизводит как высказывание самого Скрябина: «.Моя гармония развивается по линии обертонов, новые обертоны наслаиваются, - это так и есть: все идет вверх, ввысь, усложняясь новыми, все более и более тонкими отзвуками.» [6, 265]. Сабанеев подчеркивает ультрахроматичную природу гармонического материала, которым оперирует Скрябин. «Гармонии эти. принципиально ультрахрома-тичны и, взывая к разрушению рамок нашей темперации, влекут музыку к новой эре. раскрепощения от вековых рамок темперированного строя» [7]. Композитору становится тесно в темперированном строе. После утонченности своих гармоний, которые его слух относил к иной, тонкой темперации, последования хроматизмов он называет «примитивными», «очень материальными». Расстояния между звуками простой хроматической гаммы, сыгранной после его гармоний, «кажутся аршинными», «саженными шагами» [6, 265266]. Сабанеев приводит еще одно рассуждение Скрябина: «.как мне хочется тут что-то проломить, какую-то смену в этих границах между звуками. Ведь все они не те, какие мне тут нужны. Если бы можно было такой инструмент построить.» [6, 266].
Путь звукового конструирования у Штокхаузе-на В. Бычков называет «путем деконструкции музыкальной ткани на уровне сонорики» [2, 350-351]. Абсолютно иное качество внутризвуковых и межзвуковых музыкальных отношений достигается благодаря многоуровневому расслоению (дифференциации) звука на его составляющие - «параметры», сочинению (изобретению) самих звуков, иначе - «специальных форм звуковых вибраций (по определению М. Проснякова), как в их единичности, так и множестве, а именно многомерных (мно-гопараметровых) звуковых формаций» [4, 505]. М. Просняков очень точно определяет новое качество внутризвуковых отношений: «В результате
расслоения самого звука (как исходной единицы музыкальной ткани) на его составляющие и их последующего совместного действия возникают отношения совершенно особого рода, которые можно обозначить как„внутризвуковой контрапункт" („внутризвуковая полифония")» [4, 506].
Поиски композиторов сходны в том, что оба ищут способ кардинально изменить традиционные слуховые представления путем освобождения звукового искусства от структурных, жанровых и прочих шаблонов и работы с первоосновой звуковой материи, с «чистым» звуком. Результат этой работы у каждого композитора несравним и уникален.
И Скрябин, и Штокхаузен создают собственную звуковую реальность, подкрепляя ее фи-лософско-эстетической концепцией. В этом также обнаруживает себя сходство творчества двух композиторов. Надо сказать, что момент сходства касается не только самого факта наличия художественно-мировоззренческой системы, но и некоторых пояснений ее сути. А именно: и для своеобразных музыкально-теургических идей Скрябина, и для самобытной «космоургической» концепции (выражение В. Бычкова) Штокхаузена характерна мысль о сакральном значении музыкального творчества. Его смысл заключается в единении земного и небесного начал, путем воспроизведения особых космических вибраций, несущих информацию о непознанных тайнах мироздания и высшей духовности, иначе говоря, несущих интеллектуально-духовные импульсы высшего порядка и «.включения их в общую ткань жизнеустройства человечества с целью его преображения)» [4, 504].
Последний представленный в данной работе сходный факт - беспрецедентные для своего времени инициативы обоих композиторов по созданию грандиозных в отношении и масштаба, и задействованных ресурсов, и цели музыкальных действ. В силу грандиозности идей, требующих для своего воплощения многолетней работы, остальное творчество, как отмечают исследователи музыки Скрябина и Штокхаузена, волей-неволей оказалось под их влиянием. Речь идет о «Мистерии» Скрябина, замысел которой так и остался неосуществленным и о гепталогии Штокхаузена под общим названием «Свет. Семь дней недели».
В заключение повторим мысль о том, что, несмотря на кардинальные отличия внешнего результата творческой деятельности двух композиторов, некоторые моменты их внутренних интеллектуально-слуховых потребностей и поисков иных «звуковых измерений» оказываются сходными.
Это доказывает, на наш взгляд, существование некоей объективной, независимой звуковой реальности, так сказать «звукового целого», части которого приоткрываются композиторским гением через его субъективные звуковые послания.
ЛИТЕРАТУРА
1. Асафьев Б. Скрябин: Опыт характеристики.
Пг., 1921.
2. Бычков В. Эстетика. М., 2004.
3. Галеев Б., Ванечкина И. Скрябин Александр Ни-
колаевич // Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура ХХ века. Под ред. В. Бычкова. М., 2003.
4. Просняков М. Штокхаузен Карлхайнц // Лек-
сикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура ХХ века / Под ред. В. Бычкова. М., 2003.
5. «Русские Пропилеи». Т. 6. Материалы по исто-
рии русской мысли и литературы. Собрал М. Гершензон. М., 1916.
6. Сабанеев Л. Воспоминания о Скрябине. М., 2003.
7. Сабанеев Л. Скрябин А. М., 1916.
8. Stockhausen K. Texte: Bd. 1-10. Kîln, 1963-1998.
