CC BY
411
ДРЕВНИЙ МИР
99.04.006. АНТОНОВА Е.В. МЕСОПОТАМИЯ НА ПУТИ К ПЕРВЫМ ГОСУДАРСТВАМ / РАН. Ин-т востоковедения.- М.: Вост. лит., 1998.223 с.- Библиогр.: с.206-218.
В монографии на основе анализа археологических материалов, а также данных шумерских письменных источников, реконструируются формы производства и обмена, характер м структура поселений, социальная организация и система управления в обществах древней Месопотамии в конце VI - начале III тыс. до н.э. - в период, непосредственно предшествующий возникновению на этой территории ранних государственных образований и захватывающий самый начальный этап их существования.
В настоящее время, отмечает автор в предисловии, можно достаточно определенно говорить о значительной степени преемственности исторического развития обществ обитателей Месопотамии на протяжении всего рассматриваемого периода, что позволяет исследовать наиболее ранние стадии тех процессов, конечным итогом которых было формирование в изучаемом регионе древнейших государств.
Глава I - «Месопотамия в VI - начале IV тысячелетия до н.э.» - посвящена реконструкции общественных отношений носителей халафской, самаррской и убейдской культур на основе данных о домостроительстве, погребальном обряде, интерпретации изображений на сосудах и печатях, а также современных этнологических исследований о социальной организации ранних земледельцев.
Материалы, характеризующие халафскую культуру (сер. VI - сер. V тыс. до н.э.), занимавшую обширную территорию Верхней Месопотамии, позволяют говорить о наличии достаточно развитого ремесла и признаках регулярного обмена. Поселения, возможно, группировались в небольшие локальные сообщества, между которыми поддерживались постоянные контакты. Однако, высказывавшиеся в литературе предположения о существовании у носителей халафской культуры по крайней мере простого вождества и иерархии поселений, с точки зрения Е.В.Антоновой, не имеют под собой достаточных оснований. В частности, пока не выявлены постоянные центры - резиденции элиты - один из главных признаков вождеств, который может быть прослежен археологически. Одна из возможных причин отсутствия такого рода организации, по ее мнению, - развитие в то время в Верхней Месопотамии хозяйства с низкой степенью риска, не требовавшего создания более прочных объединений, чем локальная группа (с.34).
Самаррская культура (VI - начало V тыс. до н.э.), поселения которой располагались по среднему течению Тигра, по Багузу и Балиху и в долине Диялы, - несколько более ранняя, чем халафская, и сосуществовавшая с ней на позднем этапе своего развития, - изучена хуже. Пока трудно говорить о той или иной степени сходства (или различия) их общественных структур. Однако самаррская культура явилась одним из важнейших компонентов в формировании более поздней культуры Убей-да (V - первая пол. IV тыс. до н.э.), носители которой осуществили широкое освоение Нижней Месопотамии. С заселением последней усиливается неравномерность развития севера и юга: в конце V тыс. до н.э. на территории будущего Шумера складываются уже близкие к городским общества, на севере же продолжают существовать маломасштабные сообщества прежнего типа (с.40).
Система убейдских поселений исследована пока недостаточно. В ранний период они, видимо, не образовывали, как позднее, регулярных групп («кластеров»). Вместе с тем, линейное размещение поселений как-будто указывает на существование развитой ирригационной сети. Признаки ее формирования прослеживаются в окрестностях Киша, Ура и Эреду, а также в бассейне Диялы. В период позднего Убейда поселения располагаются группами, каждая из которых представляет собой относительно крупный центр, или городок, площадью не менее 10 га в окружении селений меньшего размера Число обитателей такой группы могло составлять от 2,5 до 4 тыс. человек (с. 43).
В это же время, по-видимому, складывается система межрегионального обмена, возникшая благодаря экологическому своеобразию отдельных районов и в немалой степени из-за потребности населения бедного ресурсами Двуречья в доступе к источникам сырья (медь, обсидиан). Об этом свидетельствует широкое распространение к 4000 г. до н. э. признаков материальной культуры Убейда на обширной территории - от Сирии и Палестины до юга Средней Азии (с.45). Как предполагается, обменом такого рода должны были руководить лица высоких социальных статусов. Однако наличие подобных лидеров не прослеживается в материалах погребений. Тем не менее, как отмечает Е.В.Антонова, есть группа памятников, которая, видимо, прямо указывает на их существование. Это изображения на печатях, свидетельствующие, по ее мнению, «о том уровне становления власти, когда она мыслится уже как отделившаяся, обособившаяся сфера, как некое явление, нуждающееся в идеологическом обосновании» (с.61). Кроме того, имеются данные о появлении элементов культуры элиты - комплекса престижных вещей, в убейдское время ограниченного, правда, по-видимому, лишь керамическими сосудами некоторых форм.
Формирование в Нижней Месопотамии, вероятно, уже в первой половине IV тыс. до н.э. храмов - центров территориальных образований - также позволяет предполагать возникновение аппарата управления из группы лиц, игравших роль коллективного лидера, перераспределительная функция которых «представала как посредническая между богом-покровителем, хозяином храма, и смертными» (с.68).
В целом, существование двухуровневой иерархии поселений, ирригационных систем, высокоразвитого керамического производства, обмена и управления, сконцентрированного в центральном поселении, с точки зрения Е.В.Антоновой, свидетельствует о наличии у носителей убейдской культуры социальной организации типа вождества, «если, -как уточняет автор, - понимать под этим структуры, в которых интеграция, степень контроля и мера обособления элиты не были еще очень значительными» (с.71).
В главе II рассматривается состояние общества Нижней Месопотамии в периоды Урук - Джемдет-Наср (вторая пол. IV - начало III тыс. до н.э.). Источниковая база для их анализа более объемна, поскольку общепризнанная сейчас преемственность развития от Убейда через эпохи Урук и Джемдет-Наср к Раннединастическому периоду позволяет опираться при реконструкциях социальной структуры и формирующейся идеологии не только на археологические материалы, но и на более поздние шумерские документы. Дополнительные данные предоставляют результаты новейших исследований в Сузиане, которая в урукское время была тесно связана с Месопотамией, а также в Сирии, где начались раскопки предполагаемых урукских колоний.
До недавнего времени, пишет автор, в науке была широко распространена теория о том, что строительство и поддержание в порядке крупномасштабных ирригационных систем было главной причиной формирования государств в долинах великих рек, в том числе в Месопотамии. Однако исследования, проводившиеся в 60-70-е годы XX столетия, показали, что во второй половине IV тыс. до н.э. масштабы ирригационных работ были еще малы, а крупные ирригационные системы создаются уже в пределах сложившихся государств. Таким образом, отмечает Е.В.Антонова, имеются некоторые основания полагать, «что ирригация не была определяющим моментом в генезисе всего комплекса явлений, связанных с городской революцией и возникновением государства", и что ее развитие "необходимо рассматривать как один из элементов целой системы взаимосвязанных явлений, приведших к кардинальным изменениям структуры общества» (с.81).
К числу других важных элементов автор относит появление специализированного ремесленного производства (прежде всего керамиче-
ского). Сферами профессиональной деятельности становятся строительство, о чем свидетельствует постоянно развивающаяся архитектура храмов и других общественных зданий, разработка планов, строительных приемов и декора, требовавшие специальных знаний, а также монументальное и прикладное искусство, обслуживающее потребности формирующейся элиты, которая, благодаря своим перераспределительным функциям, теперь обеспечивает и направляет деятельность квалифицированных мастеров (с.83, 89).
Однако решающее значение, с точки зрения автора, имеет изменение структуры поселений, переход от двухуровневой системы, свойственной вождествам, к трех- и более уровневой, характерной для государственной организации. В эпоху Джемдет-Наср нижний уровень образовывали деревни площадью 0,1 - 6 га, средний - маленькие города («городки») размером от 6,1 до 25 га, верхний - крупные городские центры, территории которых составляли 50 и более га (с.90-91). Каждый такой комплекс поселений, возглавляемый самым крупным из них, образовывал «ном» или «номовое государство» (по терминологии И.М.Дьяконова)(с.95-96).
В целом, возникновение города, где концентрировались монументальные храмы, административные здания и в основном работали ремесленники-специалисты, можно считать одним из важнейших явлений Урукского периода, теснейшим образом связанным с формированием государства. Центральную роль в этих процессах играли храмы. Выборная храмовая администрация, связанная с храмом бога-покровителя «нома», расположенным в главном городе, выступала организатором и руководителем практически всех сфер жизнедеятельности «номового государства». Поэтому, как отмечает автор, анализ генезиса храмовой организации имеет ключевое значение для понимания экономической и социальной эволюции Месопотамии второй половины (если не всего) IV тыс. до н.э.
В самых общих чертах, пишет Е. В. Антонова, храмовая организация, храмовые хозяйства в своей генетической основе предстают как организм, обеспечивающий и гарантирующий существование территориальных объединений, сложившихся в специфических природных условиях. Имеющиеся данные о деятельности храмов в ГУ-Ш тыс. до н.э. в целом укладываются в рамки теоретической модели так называемой ре-дистрибутивной (перераспределительной) системы, достаточно основательно разработанной в современной экономической антропологии (с.108-109). Организация важнейших общественных работ (в первую очередь крупных - строительных, ирригационных), создание и хранение резервного фонда общины, организация его учета, контроля и перераспре-
деления, внутреннего и внешнего обмена являлись специфическими функциями храмов в "номовых государствах" помимо непосредственно идеологических, связанных с обслуживанием культа. Причем хозяйственные функции формально как бы вытекали из идеологических и были ими обусловлены. Отношения неравенства и эксплуатации, которой подвергались при этом непосредственные производители материальных благ, выступали здесь в завуалированной форме служения божеству (с.109, 163).
Через храмовую организацию главным образом проходила и ин-ституционализация элиты, поскольку участие в управлении храмовым хозяйством и в жизнеобеспечении общества посредством отправления ритуалов давало право на особое положение, особые знаки отличия и материальные блага. Кроме того, богатства, скапливавшиеся в храмах и составлявшие резерв всей общины, в определенной степени находились в распоряжении храмовой администрации, т. е. в конечном счете той же элиты. Из ее рядов избирался и «вождь-жрец» (эвен), выполнявший роль посредника между населением «нома» и его божеством-покровителем, но еще не обладавший самостоятельными распределительными функциями, которые принадлежали коллегиальным органам - совету «старцев города» и функционерам храмового хозяйства, тесно связанного с общиной «нома». Вместе с тем, в ряде общин уже появляется военный вождь (лу-галь), который иногда выдвигается на первое место в номовой иерархии (с.122-126).
Видимо, одновременно с формированием «номовых государств» происходило объединение их в союз, призванный регулировать отношения между ними и основанный на этнокультурной и религиозной общности населения Нижней Месопотамии. Политическим центром его был город Ниппур - культовый центр шумеров. В древности он назывался Кенгир (ки-Энги). Поэтому некоторые исследователи называют это объединение условно Лигой Кенгир. Возможно, полагает автор, уже во время ее возникновения появляется единый (хотя и временный и выборный) лидер союза, однако характер его взаимоотношений с отдельными «номами» остается пока не совсем ясным даже для Раннединастического периода (с.170-172).
В целом, заключает Е.В.Антонова, общественный строй эпохи, предшествовавшей Раннединастическому периоду, рядом признаков отличается от общественного строя последнего, который, по общему признанию, является государственным. Тем не менее, несмотря на отличия, общество Протописьменного периода (Поздний Урук - Джемдет-Наср, по археологической периодизации) предстает как более близкое тому, которое пришло ему на смену, чем предшествующему, в силу, прежде всего,
дифференциации организационных и управленческих функций, что, по мнению автора, позволяет причислить его к государственным или по крайней мере раннегосударственным (с.183).
А.Е.Медовичев
