CC BY
38
РОССИЙСКАЯ АКАДШШ НДУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
СЕРИЯ 7
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ
1999-3
издается с 1973 г. выходит 4 раза в год индекс серии 2.7
МОСКВА 1999
нему Елизаветы, по горю самой королевы, по поводу народной тревоги и неясности перспектив” (1, с. 100).
“Богатая новыми данными, книга И.М. получилась, пишет Н.И.Балашов, опасным для неискушенного читателя по-своему выдающимся и довольно полным “Лексиконом антишекспиризма”, Особенно этот “Лексикон” будет благодетелен тем внимательным читателям, которые сумеют извлечь из него вывод, что совокупность антишекспировских ухищрений в конце концов убеждает в том, что автором шекспировских произведений был сам Шекспир” (1, с.32).
Т. Н. Красавченко
ЛИТЕРАТУРА XIX В.
Русская литература
99.03.017. Ф.М.ДОСТОЕВСКИЙ И ПРАВОСЛАВИЕ / Сост. Стрижев А.Н. М.: Отчий дом, 1997. — 316 с.
В сборнике представлены исследования, в которых рассматривается творческое наследие Достоевского с православной точки зрения.
Книга открывается биографией Достоевского, составленной о. Антонием (в миру Алексеем Павловичем Храповицким, 1863-1963), митрополитом Киевским и Галицким, выдающимся богословом, философом и церковным публицистом. В комментариях к сборнику отмечается, что, по свидетельствам биографов Антония, владыка в ранней юности находился под большим влиянием Достоевского, много с ним беседовал, утверждаясь в Православии и монашестве.
Первую работу о Достоевском “В день памяти Достоевского” владыка Антоний, тогда еще доцент С.-Петербургской Духовной академии, опубликовал в 1888 г. (напечатана в журнале “Русское дело”, январь 1888). Позже появилось его богословское исследование “Пастырское изучение людей и жизни по сочинениям Ф.М.Достоевского”. Много лет спустя он написал большой труд о Достоевском “Словарь к творениям Достоевского” (впервые издан в Софии в 1921 г.).
При рассмотрении творческого наследия Достоевского Антоний основывался на антропоцентрической установке, которую он выдвигал даже в чисто богословских трудах. Свою позицию
митрополит Антоний неразрывно связывал со “свободой индивидуальных душ”, которая присуща лишь субъектам, движимым любовью. Отделяя понятие личности от понятия человеческого существа, он видел их полное единство лишь в лоне Церкви.
В речи, посвященной семилетней годовщине со дня смерти Достоевского, владыка Антоний отмечал, что каждый человек, при всем разнообразии характера, имеет образ Божий, который, облекшись в свойства его индивидуальной природы, должен создать индивидуальный, но в то же время и идеальный характер. Достоевский умел увидеть в каждом этот его идеальный образ и умел полюбить его. Именно эта любовь научила Достоевского обнаружить искру добра во всяком заблуждавшемся, возвышая его анализ над произведениями даже тех талантов европейской и американской литературы, поставивших себе целью описывать святые чувства в самых бессердечных типах. Отличие Достоевского от других писателей в том, что он при таком великом проникновении начертал, “кроме того, путь, по которому это присущее всякому доброе начало может развиваться все сильнее и сильнее — до борьбы с подавившими было его страстями, до победы над ними, до полного отождествления с собою всего человека” (с. 47). Вместе с тем реализм Достоевского не игнорировал злой воли человека, злой действительности. Все его романы, особенно три последние, постоянно рисуют, как на каждой ступени развития каждого характера представляется путь к усилению этого доброго начала, и как затем человек снова отворачивается от истины и как, опять, даже в самом низком его падении не потухает еще искра присущего ему добра.
С этой идеей спасения человека в образе Божия и к Уничтожению Достоевский прошел по всем общественным слоям: “по монастырям и церквам, по университетам и низшим школам, по гостиным и гуляньям, по ученым кабинетам и судам, по улицам и больницам, по кабакам и блудилищам, наконец, по тюрьмам и каторжным шахтам. Указывая везде доброе в людях, показывая этих людей в самом процессе развития их нравственного возрождения, Достоевский как бы против воли заставляет читателя полюбить... всякого ближнего этой христианской любовью” (там же).
Достоевский среди многих своих разнородных по характеру и 110 положению типов с особой любовью рисовал образ русского
интеллигента-идеалиста — искателя правды. Подобные образы встречаются в “Бесах”, в “Униженных и оскорбленных”, а в центре “Подростка”, “Преступления и наказания” и “Братьев Карамазовых” изображены главные герои подобного типа, окруженные такими же второстепенными персонажами. В этом отношении Достоевский не останавливался на чистом анализе факта: он показывал, что, очистив идеал и себя самого от грязи, мы останемся при христианском идеале, который обнимает все, что только есть доброго в душе человека, по слову Спасителя: “все еже даст Мне Отец ко мне приидет”.
Так, Раскольников, очистив свою совесть от прежних заблуждений, приобрел новую веру, оказавшись на каторге не гордецом, а смиренным христианином. “И насколько те “гордые” искатели свободы и правды, которые не побороли прежде всего себя самих, насколько все эти Ставрогины, Верховенские, Раскольниковы и старшие Карамазовы оказываются в будничной жизни еще злейшими бичами своих ближних, чем те “стары”, против которых они ратовали, настолько идеалисты-христиане находят возможность вложить свою лепту добра и таким образом осмысливать будничную серенькую жизнь. Им светит образ Христа и вера в Церковь, или Православие, которое тем и велико в глазах Достоевского, что оно при помощи народных обычаев вносит великую идею о Боге, о Святом Духе, о вселенском союзе людей. Покаявшийся Раскольников, Шатов, а особенно отец Зосима и Алеша со светлым взором любуются на каждую Божию тварь” (с. 49).
В ученом исследовании “Пастырское изучение людей и жизни по сочинениям Ф.М.Достоевского, вошедшем затем в его “Словарь к творениям Достоевского”, вдадыка Антоний писал, что Достоевский раскрывал в своих сочинениях “стройное и весьма полное миросозерцание: все разнообразнейшие частности жизни и мысли, нескончаемой вереницей проходящие перед читателями, проникнуты одной нравственной идеей. В изображении бесчисленных типов из самых разнообразных областей общественного быта - “от схимника до социалиста, от младенцев и философов до преклонных старцев, от богомолок до блудниц” - Достоевский не пропускал ни одной картины, ни одной строки” - так они содержательны.
“Томимый жаждою этой проповеди”, он не успевал усовершенствовать художественную форму своих произведений Й вместо свойственного другим писателям растягивания какой-либо
малосодержательной идеи, Достоевский, напротив, “громоздит спешно и сжато идею на идею, психический закон на закон; напряженное внимание читателя не успевает догонять его глаз, и он, поминутно останавливая свое чтение, обращает свой взор снова на перепечатанные строки - настолько они содержательны и серьезны. Не малопонятность изложения тому причиной, не туманность мысли, а именно переизливающаяся полнота содержания, не знающая себе подобной во всей нашей литературе” (с. 67).
В другой части “Словаря к творениям Достоевского” (глава “Ф.М.Достоевский как проповедник возрождения”) владыка Антоний отмечал, что Достоевский во многих своих произведениях раскрыл логическую связь между неверием и безнравственностью, на вершине которых оказывается преступление.
В своей проповеди Достоевский, обращаясь к обществу, указывал ему путь нравственного возрождения через отказ от языческого взгляда на жизнь и через осознание собственной виновности перед Богом и борьбу с гордыней; именно отсюда и возникла у писателя вера в слова Христовы и будущую жизнь, а впоследствии сочувствие и уважение к тому народу, который руководствуется этой верой. Достоевский ставит не только русскую жизнь, но и жизнь западных народов и государств в теснейшую связь, то положительную, то отрицательную, с местными религиями.
Однако в каждом романе Достоевского есть герои, сознательно выбирающие страдания как путь к духовному воскресению и идущие за Христом, осознающие, что в жертве ради ближнего есть великое счастье. Значит эти люди обладают подлинно христианским опытом, каким обладал и сам писатель. Поэтому, Антоний не может согласиться с мнением КЛеонтьева о романе “Братья Карамазовы”. Владыка считал, что это все-таки православный роман, хотя и не в той своей части, которую полагал особенно православной сам его автор. “Сострадание к брату, милосердие, любовь, умение даже в падшем человеке увидеть непомутненный и сияющий образ Божий -это и есть для нас подлинные уроки Достоевского-писателя, Достоевсого-христианина, Достоевского - сына Православной Церкви” (с. 30).
Согласно Достоевскому, идея русского народа, т.е. его Православие, — это идея Вселенской церкви, а ее идея - есть идея Уединения «о Христе. По мнению владыки Антония, через идею
церкви мысль Достоевского и православные чувства русского народа выходят от нравственно-индивидуального, народно-бытового начала - ко всемирному. Особенно значимо, что Достоевский, один из немногих светских писателей, который знает православную религию, Церковь, причем не только как русскую или народную, а прежде всего как Вселенскую, но еще важнее, что Церковь представлялась Достоевскому не только как предмет веры, но и как живое дело. Писатель считал, что религиозное и нравственное общение должно быть шире национального и должно охватывать всю полноту Христовой Церкви - “такова широта религиознообщественного горизонта Достоевского”.
Протопресвитер Иоанн Янышев (1826-1910) познакомился с Достоевским в Висбадане в 1865 г. и с тех пор писатель неизменно питал к нему искренние и дружеские чувства. В “Речи, сказанной во время отпевания Ф.М.Достоевского в Свято-Духовной церкви Александро-Невской Лавры, по прочтении Апостола и Евангелия”, из литературных произведений Достоевского, в которых выразился талант “чистой, незлобивой, многострадальной души” писателя, Янышев называет “Бедных людей”, “Записки из мертвого дома”, “Идиота”, “Преступление и наказание”, “Униженных и оскорбленных”, в которых угадывается отголосок Божественной любви их создателя.
Внимательно читавшие произведения Достоевского могли прийти к убеждению, что идеалом жизни, который все более “уяснял себе наш знаменитый писатель и который он стремился осуществить во всех слоях так пламенно любимого им своего народа, была жизнь истинно христианской любви, невозможной без самоотречения и православной правды, в свою очередь, немыслимой без любви, что черты этого идеала, по существу своему недостаточно ясные и в то же время захватывающие чуткую и истинно добрую душу, не давали автору покоя, возбуждали в нем непрестанную внутреннюю работу над собою и служили неисчерпаемым родником для его вдохновения и той искренней литературной исповеди, которые так обстоятельно действовали на читателей” (с. 35).
В речи при “При поминовении Ф.М.Достоевского” приват-доцент Московской духовной академии Иван Яхонтов (?-188б) сказал, что в созданных Достоевским типах и образах, в прекрасных стремлениях и началах, “проходящих золотою нитью во всех
сочинениях писателя, заключены идеи о том, что для человека и для целого народа основанием жизни должно быть христианство, воплощенное в Православии, которое соединилось с русским народом, и что великая будущность предстоит русскому государству, русскому народу - деятельность просветительная и примирительная” (с. 44).
В сборнике опубликован философско-литературоведческий анализ романа Достоевского “Бесы” историка литературы и философа К.В.Мочульского (1892-1948) из его книги “Достоевский. Жизнь и творчество” (Париж, 1947).
К.Мочульский называл Достоевского создателем новой повествовательной формы романа-трагедии, которая вырабатывалась и развивалась в “Преступлении и наказании” и в “Идиоте”, достигнув своего совершенства в “Бесах”, где писатель выступил как хроникер событий — “неожиданных, внезапных, удивительных”. Художественное мастерство Достоевского противоположно в этом романе поэтике Толстого, Тургенева, Гончарова и Толстого: против статичных описаний он выдвигает динамику событий: движение, действие, борьбу.
“Бесы” были задуманы как грандиозный диптих: темной створке противопоставляется светлая, динамической личности -“положительно-прекрасный человек”. Христианский идеал красоты воплощен в романе в архиерее Тихоне, образ которого писатель “давно с восторгом принял в свое сердце”. Мочульский отмечал, что выпадением из романа главы “У Тихона” замысел этот оказался разрушен, и от диптиха осталась только темная сторона: “картина ада, всеобщей гибели, торжество бесовской метели”.
“Величавый” лик святителя Тихона написан Достоевским “благоговейно и робко”. “Великолепию” Ставрогина Тихон противопоставляет свое убожество: болезненность, слабость,
беспомощность и юродство; ему присущи глубокое смирение, застенчивая нежность, мудрость и сдержанный восторг. “Духовным сокровищем своим” он поделится со странником Макаром Долгоруким из “Подростка” и со старцем Зосимой. из “Братьев Карамазовых”.
Однако преобладающую черту святителя Мочульский Усматривает все-таки не в нравственности, а в эстетическом начале: Тихон - “духоносный праведник, осиянный красотой Святого Духа”.
Красивая маска “человекобога” распадается в лучах “истинной красоты духа”. Акцентируя в облике и обстановке Тихона эстетическую сторону, Достоевский противопоставляет “разлагающемуся” стилю речи Ставрогина высокий,
архаизированный, строгий слог святителя; словесную
бесформенность одного - целомудрию церковного стиля речи другого.
Выброшенная глава - кульминация в трагедии Ставрогина и высочайшее художественное создание Достоевского: борьба веры с неверием, нараставшая на протяжении всего романа, достигает здесь своего предельного напряжения. Противопоставление двух идей воплощается в столкновении двух личностей - атеиста Ставрогина и мистика Тихона. “Две силы, величайшие в мире - вера и неверие”, Бог и диавол, - столкнулись. Это мгновение ослепительного блеска подготовлялось всем блеском действием романа; для этого мгновения он и был написан” (с. 202).
Во фрагменте из книги философа, историка культуры Н.ОЛосского (1870-1945) “Достоевский и его христианское миропонимание” (Нью-Йорк, 1953) акцентируется внимание на том, что большое значение в религиозной жизни писателя имел кризис, который он пережил в 1863 г.: “открыв в своей душе всевозможные виды зла — от сатанинского до мелочно человеческого, он совершил очистительный акт, изобразив это зло в “Записках из подполья”” (с. 224). По мнению философа, произведение это свидетельствует не о том, что Достоевский окончательно впал в пессимизм и будто бы до конца своей жизни разочаровался во всем “великом и прекрасном”, как это представлялось Шестову, “а о том, что он осознавал необходимость совершенного преображения души человека для действительного очищения от зла; он понял, что идеал абсолютного совершенства не может быть осуществлен без благодатной помощи Бога” (там же). В свете этого - подлинного идеала - мечты европейской либеральной мысли о “великом и прекрасном” оказались мелкими, и с этого момента “гений писателя окончательно созрел”, выразившись в его великих романах, пронизанных религиозными темами. Первые шаги в этом направлении были предприняты Достоевским в романе “Преступление и наказание”, изобразившем распад души, заглушившей в себе голос Бога.
Последние десять лет своей жизни после возвращения с женой йз длительного пребывания за границей Достоевский провел в тесной сВЙзи с Православной Церковью. Поворот от христианства вообще к дознанию ценности Православия произошел в душе писателя Во время его пребывания за границей.
Отмечая огромное влияние семейной жизни на религиозность Достоевского, Лосский называет и другие влияния, которые мощно в0здействовали на мировоззрение писателя и выдвинули в его художественном творчестве на первый план православно-религиозные темы: отталкивание от западничества, отрицающего своеобразие русского народа, и от революционного социализма усилилось у писателя уже в первый год пребывания его за границей.
В это время он приступил к написанию романа “Идиот”, в котором он стремился воссоздать образ “вполне прекрасного человека”, слагавшийся в его душе противопоставлением русского христианского идеала западному его пониманию.
Любовь к России и русскому народу, патриотические чувства и убеждения Достоевского оказались существенным фактором в развитии его религиозной жизни, которые впоследствии привели его от христианства вообще к преклонению именно перед Православием и притом в той его форме, которая была выработана русским народом. В дальнейшей работе над романом “Идиот” Достоевский выразил в нем мысли, которые с того времени до конца его жизни являлись главными темами его художественных произведений и публицистики: о русском понимании Христа, о христианской миссии, России в Европе, об искажении христианства католицизмом и генетической связи социализма с католицизмом.
В сборнике опубликован отрывок из готовившейся к печати, но так и не вышедшей книги исследователя творчества Достоевского — Сергея Фуделя (ум. 1977) “Явление Христа в современности” (впервые фрагмент был напечатан а “Вестнике Русского Христианского движения”, № 152).
Завершает сборник публикация статьи русского философа и публициста КЛеонтьева (1831-1891) “О всемирной любви”, впервые напечатанной в “Варшавском дневнике” (№ 162, 169, 173 за 1880 г.). В своей полемичной работе, посвященной речи Достоевского на Пушкинском празднике, Леонтьев отмечал, что больше всего из
сказанного на торжествах его заставила задуматься речь Достоевского.
О русском “смирении, терпении, любви” как на празднике, так и в произведениях самого Достоевского говорилось “давно и с большим чувством”. Однако все это, по мнению философа, не ново, новым же Леонтьеву показалась “приложение этого полухристианского, полуутешительного, воспримирительного стремления к многообразному - чувственному, воинственному, демонически пышному гению Пушкина” (с. 262-263). Леонтьев находил, что речь Достоевского “в самом деле должна была произвести потрясающее действие, если только согласиться с оратором, что признание космополитической любви, которое он считает уделом русского народа, есть назначение благое и возвышенное” (с. 263). Однако очень многое в этой идее Достоевского Леонтьев принять не мог — прежде всего идею всеобщего примирения.
Т.М.Миллионщикова
99.04.018. ХЭ ЮНЬБО. ДОСТОЕВСКИЙ И МЕНТАЛИТЕТ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ. — Изд. Хунань цзяоюй чубаныне. (“Образование-Хунань”), Китай. — 1997. — 272 с. — На китайском языке.
“Достоевский бесконечен” - так пишет профессор У Юаньмай, один из самых крупных китайских исследователей зарубежной литературы, в предисловии, открывающем книгу Хэ Юньбо.
Творчество Ф.М.Достоевского получило широкую известность в Китае, начиная с 20-х годов нашего века, и наравне с Л.Н Толстым и А.П.Чеховым оказало глубокое влияние на развитие современной китайской литературы и китайской интеллигенции. К настоящему времени переведены все основные произведения писателя, вышли в свет сборники его писем и критических статей, готовится издание полного собрания сочинений. Статьи о Достоевском включались во все издания, касающиеся истории русской литературы, в 1980 г. вышел специальный выпуск журнала “Советская литература”, посвященный писателю, а в 1986 г. в Шанхае состоялась всекитайская научная конференция по проблемам творчества
