CC BY
20
99.01.019. КУЗНЕЦОВА Г.В., МАКСИМОВ Л.В. ПРИРОДА МОРАЛЬНЫХ АБСОЛЮТОВ. - М.: Наследие, 1996.- 128 с.
Авторы рассматривают противостояние этического абсолютизма и релятивизма в двух планах - ценностном и теоретическом. В первом случае спор носит моралистический характер: одна сторона отстаивает абсолютную ценность моральных принципов, другая - считает эти ценности относительными, подчиненными иным фундаментальным ценностям: божественной воле, естественным стремлениям человека и т.п. Во втором случае указанное противостояние выступает как теоретическая коллизия, столкновение двух способов объяснения морали: если абсолютист доказывает постоянство содержания основных норм морали, то релятивист считает эти нормы изменчивыми и условными.
Авторы подчеркивают, что ценности не существуют без эмотивной составляющей и что наличие последней обусловливает несводимость ценностей к знаниям. Разделяя ценностный и познавательный подходы, они приходят к выводу, что традиционная этика содержит в себе несколько разноплановых дисциплин, каждая из которых имеет свой предмет и свою особую связь с моралью, включая и моральные абсолюты. Ценностная составляющая этики определяется как рациональная рефлексия, обращенность морального сознания на себя. Разделяя определенные моральные ценности и ориентируясь на них в своем поведении, люди обычно имеют дело с частными оценками и не эксплицируют содержание тех объективных принципов, которыми они фактически руководствуются. Одна из задач этики -уточнить содержание ценностных категорий морали.
Этическая рефлексия упорядочивает различные нормы морали, выстраивает их в определенную систему. В результате формируются моральные кодексы, играющие огромную роль в жизни общества. Еще одно проявление этической рефлексии - это обоснование той или иной системы нравственных ценностей. Этическая рефлексия поднимается на философский уровень в том случае, когда она обращается на поиск последних оснований морали, т.е. «моральных абсолютов». Отличительный признак нормативно-этических рассуждений - наличие в них моральной оценки в качестве
внутренней составляющей. Этическая наука выполняет ряд познавательных задач: выявляет специфику морали, описывает и объясняет мораль, показывая ее источники и причины изменения.
В самом общем виде этический релятивизм определяется как такая точка зрения, которая отрицает абсолютность морали, не признает существование моральных абсолютов. Релятивизм провозглашает условность, «вторичность» моральных ценностей, неопределенность, изменчивость их критерия. К релятивистскому направлению в этике относятся, во-первых, нормативно-этические учения волюнтаристского плана, отстаивающие субъективно-произвольный характер нравственных установлений и тем самым открывающие путь моральному нигилизму, во-вторых, теоретические концепции, объясняющие изменчивость моральных представлений их зависимостью от столь же непостоянных социальных и иных факторов.
В истории философии и этики на роль критерия высших ценностей выдвигались абсолютное благо, миросовершенство, красота, прогресс, социальная справедливость, общественная польза, интересы государства, класса и т. д. Этим критериям соответствуют разные - нередко враждебные друг другу кодексы морали. При всех своих междоусобицах эти концепции объединены тем, что именем доброго и должного они освящают поступки, ценные в другом, внеморальном отношении. Хотя внеморально ценное - не обязательно аморальное, но оно вполне может быть таковым.
Отказ от принципа социального детерминизма привел философов русского зарубежья (Н.А.Бердяев, Н.О.Лосский и др.) к негативному отношению к самим моральным нормам, систему которых они именуют «этикой закона». Под этикой закона подразумеваются как кантовский категорический императив, так и нормы и обычаи, внешнее повиновение общепринятым правилам, не затрагивающее помыслов человека. Этика закона - это человеческие установления, лишенные божественной санкции. Этике закона противопоставляется этика искупления, благодати. Если закон -иго, бремя, то благодать - это свобода, радость. Благодать снимает противоречие
между желанием и долгом, исчезает принудительный характер действия. Этика фактически растворяется в онтологии и эпистемологии.
Особую разновидность этического релятивизма образуют концепции, которые усматривают критерий нравственности человеческих поступков в некоем их соответствии определенным естественным реалиями: законам природы, направлению естественной эволюции, объективному ходу истории и т.п. К этой группе принадлежит эволюционная этика, основоположником которой является Г.Спенсер. Согласно его учению, моральны те побуждения и действия, которые способствуют эволюции, вписываются в нее. Авторы подчеркивают, что мнение, будто некоторые действия морально добры лишь в силу их естественности, столь же абсурдно, как и причисление к «полезным ископаемым» некоторых материалов на том основании, что они взяты у природы, а не за их действительно полезные для человека свойства.
Эволюционной этике противостоит супранатуралистическая этика, для которой все природное, земное является чем-то низменным, ущербным, ибо критерий добра внеприроден: Бог, высшее благо и пр. И то, и другое учение отстаивают этический релятивизм, поскольку выдвигают внеморальные критерии добра.
Обращение к историческим абсолютам для обоснования морали было необходимо для разрешения проблемы классового и общечеловеческого, с которой постоянно сталкивалась теория марксизма. На роль абсолютного критерия морали претендовал коммунизм как «конечная станция назначения исторического поезда» (с.65). Попытка обосновать мораль через абсолют исторической необходимости имеет вполне реальные практические последствия. Субъект, принявший такое обоснование и уверенный в своем знании объективного хода истории, может стать очень опасным деятелем, легко преступающим общечеловеческие нормы нравственности. Ведь критерием добра и долга является для него служение объективной, надличностной необходимости, и если он обнаружит, что колесо истории нужно смазать человеческой кровью, то он выполнит эту работу с моральным воодушевлением.
Этический релятивизм нередко является побочным продуктом, следствием теоретической экспансии в сферу морали тех или иных концепций, сложившихся в
различных областях знания. Первые образцы такого рода релятивизма дали древнегреческие софисты, положившие в основу своего мировоззрения идею первенства человеческого, субъективного мира перед объективным. Последняя по времени релятивистская концепция указанного плана - это радикальный эмотивизм, представленный в работах ряда философов-неопозитивистов (А.Айер и др.) в 20-30-е годы нашего века. Эти философы решительно отказались от представления о добре как некоем объекте, полагая понятое таким образом добро фикцией. Моральные высказывания, по их мнению, носят принудительно-волевой или аффективно-эксперссивный характер и не содержат никакой информации о мире: они исключительно эмотивны. Их назначение - воздействовать на других людей в желательном для субъекта высказывания направлении. Поскольку человеческие эмоции не проверяются на истину и ложь, то к моральным высказываниям этот критерий также оказывается неприменимым. Эмотивизм, выражая общую неопозитивистскую парадигму, объявил науку ценностно-нейтральной силой, которая сама по себе не есть ни добро, ни зло.
Авторы различают релятивизм как теоретическую концепцию и как ценностную позицию. Невозможность научно обосновать моральные принципы не ведет к разрушению морали. Само это предположение носит искусственный характер, моральный релятивизм такого рода создан теоретиками. Тезис о том, что моральные высказывания - это лишь форма выражения человеческих чувств, лишает мораль всякого надындивидуального характера, отдает моральный выбор на откуп субъективному произволу. Тем самым полностью исчезает специфика морального мотива, он ставится в один ряд с прагматическими соображениями, личными интересами и т.п. Авторы делают вывод о теоретической несостоятельности эмотивизма, выразившейся в психологическом редукционизме, «в полном сведении ценностной мотивации к ее эмотивному и вербальному компонентам» (с.78). В то же время заслугой эмотивизма «является признание существенной важности психологического анализа для понимания моральных и прочих ценностей: без эмотивной составляющей ценностное сознание не существует в качестве такового» (там же).
Моральное многообразие на уровне различных культур является неизбежным и закономерным: нравственные воззрения народов складываются под влиянием различных природных и социальных условий. Констатация этого факта привела к появлению новой разновидности этического релятивизма. Если прежние релятивисты не могли обнаружить какого бы то ни было критерия моральности, то социологи нашли массу таких критериев: общество устроено так, что в нем нет единой общечеловеческой морали, но есть много «моралей», критерии каждой из которых в равной мере объективны. Предпочесть какую-то одну из этих моделей невозможно: каждая мораль «моральна по-своему». Согласно Э.Дюркгейму, мораль имеет одну цель - защиту интересов социального целого, она не ставит перед собой задачу защищать интересы индивида.
Подобные теории морали были чреваты релятивизмом уже в силу того, что не видели разницы между моралью и такими близкими ей социальными институтами, как обычаи, право. Авторы отмечают, что социологическая этика справедливо искала источники морали в области реальной истории. Но отождествление морали со всеми проявлениями социальности привело к тому, что была потеряна специфика морально должного.
Одни и те же общественные функции мораль и обычаи выполняют разными способами. Главное отличие морали от обычаев - в характере внутренних побудительных сил; при этом линия поведения, предписываемая моралью и обычаями, может быть одна и та же. Обычаи охраняются силой общественного мнения, которое в традиционном обществе обеспечивает строгий социальный контроль за каждым шагом индивида, настороженно относится к любым отклонениям и инновациям. Мораль же функционирует не через страх, авторитет или привычку, а через особого рода побуждение - моральное долженствование, предписывающее человеку считаться с интересами других людей.
Если обычаи дистанцируются от морали, то этого нельзя сказать о нравах. Мораль не существует параллельно с нравами, она представляет собой существенный компонент нравов, который может быть выделен только в абстракции. Любой
серьезный социальный кризис - это всегда бунт против существующих нравов с позиций морали. Нравы всегда сопряжены с моральными нормами. Когда определяют нравы как строгие или свободные, то тем самым сопоставляют, насколько реальное поведение людей соответствует нормам морали. Мораль, являясь составной частью нравов, выступает вместе с тем как критерий их оценки. Когда говорят об особой, характерной для каждого класса морали, фактически имеют в виду не столько мораль, сколько нравы, т. е. определенные системы ценностей, сложившиеся в той или иной социальной среде. Что касается морали, то она может быть весьма близкой для этих общественных групп, несмотря на их существенные социально-экономические различия. Стабильность морали несоизмеримо выше в сравнении с нравами, поэтому в каждую эпоху она служит тем общечеловеческим языком, который понятен всем социальным группам и народам.
Рационалистическая этика связывает абсолютность морали с категоричностью ее императивов. Классическое положение о категоричности нравственного императива, о его объективно-принудительном характере отнюдь не беспочвенно. Особенность нравственного требования такова, что оно субъективно переживается как объективное: «я должен» не потому, что таково мое желание, а потому, что «должно само по себе, т. е. объективно». Это переживание объективности составляет одну из важнейших специфических черт нравственного императива.
Нормы морального сознания различаются по степени абстрактности. В рамках морального сознания одновременно функционируют: 1) сугубо конкретные предписания и оценки; 2) нормы и принципы «среднего» уровня общности, к которым относятся так называемые «простые нормы нравственности»; 3) предельно общие положения типа «золотого правила нравственности» или кантовского категорического императива. Предельно абстрактный закон обеспечивает реальное единство всех нравственных ценностей: он образует инвариантное ядро морали.
О.В.Летов
