CC BY
11
98.04.013. КУЛЬТУРА И ЭКОЛОГИЯ: Поиск путей становления новой этики/ Зотов А.Ф., Чичнева Е.А., Василенко И.А. и др.; Ред.-сост. Мелкумова Е.Р. - М.: Интеллект, 1996. - 239 с.
Книга является итогом работы теоретического семинара «Проблемы становления новой цивилизации» (клуба «Энергия 2050» -неформальной общественной организации, образованной в 1980 г. при МЭИ). Проблема культуры рождается в контексте того, что сегодня уже не работает концепция индустриализма, исчерпала себя и классическая школа политэкономии с ее теорией строимости и классов, с ее антропоцентристским видением мира. Переход к новой цивилизации предполагает становление общечеловеческой культуры, представляющей собой систему, в которой национальные культуры обеспечивают устойчивость всей системы. Переход к новой цивилизации предполагает поиск путей, способствующих становлению новой этики, - этики, ориентированной на космоцентристское, а не эгоцентристское видение мира. Переход к новой цивилизации ставит проблему возможности управления потребностями. Критика идеологии потребительства и всей рыночной идеологии сопровождается поиском новых ценностей и целей жизни. Россия находится сегодня в эпицентре глобального кризиса. «Однако общественное сознание пока еще не прониклось видением связи сегодняшных проблем с глобальным экологическим кризисом, выход из которого возможен только при возрождении духовной культуры общества» (с.5).
Книга состоит из четырех глав. Глава 1 «Экологический императив культуры» открывается статьей А.Ф.Зотова, в которой ставится задача «понять хотя бы главные тенденции наших дней и представить их как обстоятельства возможной практической деятельности, а также дать некоторые качественные оценки тем или иным стратегиям этой деятельности» (с .10). К таким тенденциям относится «универсальность перемен». Мир стал изменчив настолько, что на протяжении жизни одного поколения качественно меняются жизненно важные условия его бытия. Он отличается от «традиционных» переломных периодов тем, что возросло действие антропогенного фактора (компетентности конкретного человека, его ответственности или легкомыслия, непредусмотрительности и т.д.). «Мир такой огромный и массивный вдруг оказался хрупким и неустойчивым, а отдельный человек, столь уверенный в своей «малости» и потому - в безответственности, безнаказанности за свои слабости и проступки -
уверенный, что «на его век хватит», объективно оказался важным компонентом мировых проблем» (с.12).
Деятельность человека привела к экологическому кризису. Каков же выход из кризиса? Прежде всего, это вопрос о всемирной хозяйственной культуре, поскольку экологическая катастрофа не имеет государственных границ и не признает ни идеологических, ни религиозных различий. Не менее важны, хотя и менее осознанны, изменения, происходящие в духовной культуре. В России попытка сохранить традиционную культуру оборачивается скорее имитацией национальной культуры, чем реальным ее возрождением. Отсюда настоятельной задачей научного исследования становятся выявление зкономерностей естественного развития культурных целостностей (во многом аналогичных биотопам органической природы) и - на этой основе - разработка стратегий в области «экологии культуры» (с.13). Путь же создания искусственной природно-культурной среды (типа космического корабля) является тупиковым. Только поняв законы развития биологических и культурных целостностей как саморазвивающихся систем, можно обеспечитьих их дальнейший прогресс. Природоохранительные рецепты Римского клуба не могут дать желаемого результата. Необходимо понять, что природа без «умного начала», без человеческого раузма уже не может существовать. Причем этот симбиоз является более сложным, чем у В.И.Вернадского. Речь идет о «гео-био-техно-ноосфере» (с.19).
В дискуссиях о судьбах России проявляются две связанные тенденции, две «праформы» - «западническая» и «славянофильская». Обе их, по мнению А.Ф.Зотова и Е.А.Чичневой, объединяет убеждение в том, что существует некоторая цивилизационная и вместе с тем культурная (Запад - Восток) дилемма, «между полюсами которой столетиями, разрывая свое сердце, мечется Россия» (с.21). Другая (неявная) ее предпосылка состоит в том, что характеристики социальности можно не только открыть и объективно описать, но и сознательно формировать. В истории такими полюсами действительно были две «праформы», задавшие вектор развития двух групп великих цивилизаций. Согласно одной из них, люди созерцают один и тот же мир одними и теми же глазами, находясь «внутри» этого мира, они сами принадлежат ему как «всеобъемлющему». Это Восток в изображениии Запада. «Зрелую цивилизацию Запада можно охарактеризовать как цивилизацию отчуждения, и только потому и как рациональную в своей основе» (с.31).
На протяжении столетий Восток и Запад, хотя и соприкасались, продолжали жить обособленно. Появление интереса к культуре Востока означает изменение самосознания самой западной цивилизации. «Обращение к Востоку стало неотъемлемой частью культурной жизни современного западного общества» (с.38). Уроки экономического кризиса заставляют западного человека думать о Востоке иначе. «В контексте таких уроков приходит обновленное представление о Востоке как о другой цивилизации, другом образе жизни, других ценностях. Теперь становится понятно, что главная особенность культуры Востока состоит не в созерцании и пассивности, а в умении остановиться там, где нужно - остановиться до того, как не только среда обитания, но и собственно человеческое в человеке оказывается поставленным под угрозу» (с.44).
Россия оказалась единственной восточной страной, которая подвергалась западному влиянию намного дольше и глубже, чем другие восточные страны. «А потому опыт России актуален не только для Запада, который сегодня протягивает обе руки Востоку, но и для Востока, перед которым возникла необходимость себя сохранить» (с.47).
Эпоха сосущестования Востока и Запада, по мнению авторов, канула в Лету. «Перемены, которые приносит с собой западная цивилизация, имеют глобальный характер, и отгородиться от них невозможно» (с.47).
Статья И.А.Василенко посвящена роли греко-православной традиции в современном мире. Современный диалог мировых культур определяют четыре мощные духовно-религиозные традации: греко-православная, римско-католическая (включая протестантство), конфуцианская и мусульманская. Каждая из них претендует на ведущую роль. Так, с высоты принципов римско-католической традиции устои других духовно-религиозных культур всегда представлялись Западу архаичными. Однако в конце ХХ в., когда мир увидел печальные результаты агрессивно-преобразующей деятельности Запада, «архаика» получает новую интерпретацию. «Греко-православная традиция способна сегодня стать модным преобразующим фактором в диалоге культур, выступая реальной альтернативой западному миру» (с.54)
Краеугольным камнем православной аскетики выступают осознание абсолютной ценности личного духовного пути и - вместе с тем - осознание ответственности человека за свою судьбу. Идея соборности предполагает, что духовная работа человека не может замыкаться в рамках его индивидуальности, что она должна быть
обращена к людям. Важной частью православной духовной практики является синтез богословия и мистики. Идеал красоты - природы, человека, культуры - противостоит техническому уродству прогресса.
Немало глубоких положений содержит православная онтология, которая «созвучна современной науке понятиями «синергия», «коэволюция» (с.57). В православии энергийный характер связи человека с Богом закреплен догматом. Человек воспринимает благодать посредством особой духовной работы, и в этом состоит его энергийное соединение с Богом.
Каждая из больших религиозно-духовных традиций предлагает свое понимание миссии человека в мире. Христианизация, проводившаяся романо-германскими миссионерами, приводила к вестернизации, к нивелировке наций. Греко-православная традиция ведет давний диалог с нехристианскими традициями. Особое место в этом диалоге занимает мусульманский мир. Стремление столкнуть православный и мусульманский миры прослеживается за многими политическими и культурными акциями Запада.
В статье Н. Макарцевой рассматриваются истоки формирования русской духовности, «духовности народа, трижды спасавшего человечество от мировых поработителей» (с.62). Однако на Западе время от времени активизируются попытки дискредитировать древнерусскую культуры «как якобы культуру невежества и даже мракобесия» (там же). Причина, по которой она им кажется слишком архаичной, состоит в том, что древнерусская культура сремилась быть не только умной, но и мудрой. Д.С.Лихачев и Г.М.Прохоров отмечали, что «разум, знания ценились осень высоко... но ясно виделась и страшная опасность, которую представляет ум, ускользающий из-под контроля нравстенности» (цит.по: с.62)
Наиболее древние, базовые основы народной культуры составляют те слои, в которых отражается так называемое мифологизированное сознание, мифопоэтический образ мира. Этому образу мира, в основе которого лежит идея всеобщей обусловленности, в наибольшей степени соответствует символ как способ познания и отражения действительности. Одной из задач «экологии культуры» и является сохранение старой символики. Народная символика отражает одну из важнейших особенностей народной культуры - космологичность. Наши предки верили, что все в мире построено на скрытых соответствиях. Эта идея находит выражение в символах макро- и микрокосма: мирового дерева, модели мира.
Особенно тесную связь наши предки ощущали с землей. Одним из наиболее тяжких преступлений среди русских крестьян считалось непочтительное отношение к земле. С приходом христианства обожествление природы стало вытравляться, но христианство не смогло сделать этого до конца и само стало освящать источники, рощи и т.д.
Исследователи выделяют две центральные фигуры народной культуры, которые устояли перед всеразрушающим действием времени: это образ матери-прародительницы и образ мирового дерева. Культ женского божества - более древний. Религия патриархата основана прежде всего на рационалистических началах. Здесь главное - не человек, а установленный им закон, власть. В процессе исторического развития патриархальный вид культуры возобладал над матриархатом. Произошла смена ценностей: «Унижение женского начала стало началом духовно-экологического кризиса современности» (с.70).
И.Рольник отмечает биосферный характер культуры народов Севера. Исторический опыт коренных народов Севера «возник не за счет преобразования природы, а за счет максимального приспособления к ней, за счет рационального применения сил и способностей человека» (с.71). Культура народов Севера характеризуется исключительной целесообразностью, функциональной оправданностью, дает образец экологической общественной формации, главная черта которой -гармония человка и природы. Для охраны природы были выработаны особые нормы поведения и целый ряд запретов, которым все должны следовать. По мнению автора, в культуру северян прекрасно вводят рисунки детей. Их рисунки подобны эпическим произведениям. Космичность ощущения особенно подчеркивается тем, что на рисунках Земля видится как бы откуда-то сверху, широко и панорамно. Другая особенность рисунков состоит в том, что они суть всегда «рисунки-представления», «рисунки-образы». Северяне никогда не рисуют с натуры, а только по памяти. Эта особенность обусловлена образом жизни и характером труда. Если городское видение - это видение импрессионистское, передающее мимиолетное впечатление, то в рисунках детей Севера сохраняется та художественная манера, которая запечатлена в наскальных изображениях древних художников палеолита.
Космос является излюбленной темой детских рисунков. Интерес к Космосу вызван не только темой его освоения. «Для ненца небо -объект ежедневного, жизненно важного внимания. Еще в раннем детстве его учат ориентироваться по звездам. Небо здесь такое близкое,
огромное, ничем не заслоненное, яркое и красивое... Оно естественно становится и объектом эстетического внимания» (с.83).
Н.Н.Моисеев считает, что всю историю человеческого общества можно изучать в контексте развития системы накопления и передачи знаний, культуры и цивилизаций. «И, проводя такой анализ мы увидим, что именно Учитель становится постепенно центральной фигурой «истории людей» (с.86). Сегодня от учителя в первую очередь зависит не только судьба цивилизациии, но и сохранение человека на планете, так как человечество подошло к порогу, за которым нужны и новая нравственность, и новые знания, и новый менталитет, и новая система ценностей. Ярким примером роли системы воспитания и образования в истории человечества служит система образования, возникшая в протестантизме, которая изменила не только менталитет наций, принявших идеи Реформации, но и весь ход исторического процесса. Далее, в СССР была создана лучшая в мире система «Учитель», позволившая в короткий срок после самой разрушительной войны сделать страну второй державой мира. «Именно та нация, которая сегодня сумеет создать более совершенную систему «Учитель», сделается лидером XXI в.» (с.89). Система «Учитель» должна обеспечить передачу эстафеты знаний и культуры и найти то взаимоотношение с окружающей природой, которое отвечает современным потребностям. При этом должен идти постоянный поиск новых форм образования и воспитания, успевающий за происходящими изменениями условий жизни. Сегодня одним из серьезных вызвов человечеству является экология. «Деятельность человека, вся его активность должны быть подчинены определенным требованиям природы - человек обязан жить в рамках определенного экологического императива! И он будет очень жестким» (с.91). Основы этой «экологической арифметики» уже существуют. Они выработаны в русской философской традиции и в русском естествознаниии. Задача нынешнего поколения - осознать эту «арифметику», проникнуться идеей единства, включить ее в наше общее образование, сделать частью нашей общей культуры.
Глава 2 «Культура производства и потребления» посвящена проблеме формирования разумных потребностей. Е.Н.Мелкулова отмечает, что новые формы индустриальной культуры возникают на фоне углубляющегося кризиса традиционных форм производственных и социально-политических отношений, на фоне кризиса классической школы политэкономии и ее рыночной концепции. Классическая школа основывалась на трудовой теории стоимости и законе свободного рынка
(законе стоимости). Однако неограниченной рыночной свободы сегодня нет нигде в чистом виде: страны Запада все больше становятся на рельсы управляемого развития. Поэтому удивление вызывают призывы к «свободным рынкам», звучащие на экологических формумах (например, в Рио-де-Жанейро, 1992 г.). Навязываются программы, которые возникли еще в 40-е годы, предлагающие сделать свободную торговлю и экономический рост движущей силой в решении экологических проблем. «Совершенно очевидно, что проблемы, возникшие накануне третьего тысячелетия, не могут быть решены в контексте рыночной парадигмы, которая смысл жизни сводит к сиюминутным успехам, к выгоде любой ценой» (с.94).
Одной из основных причин постоянной деградации окружающей среды во всем мире является структура потребления и производства. «Чрезмерные претензии и расточительный стиль жизни наиболее богатой части человечества огромным грузом ложаться на окружающую среду» (с.117). Но неясно, каким образом сбалансированные структуры потребления могут быть вписаны в рыночные механизмы и захочет ли элита общества отказаться от своего богатства и власти.
Главной причиной разрушительных свойств техногенной цивилизации обычно считают социальное устройство общества. Неудавшийся опыт построения социализма, где за основу развития была взята все та же парадигма индустриализма и роста потребностей, опровергает этот принцип. «Главная причина - в господстве, диктате экономики и политики над духовными, нравственными началами, которые заложены в человеке самой природой его существования» (с.129). Восстановить равновесие между природой и обществом можно, если «общество сумеет в корне пересмотреть само основание нынешнего цивилизационного мироустройства» (там же). Для этого прежде всего необходимо формировать разумные потребности. Это не иллюзия. Современная жизнь показывает, что влиять на общественное сознание можно, как это с успехом делают сегодня «отцы» рынка.
Статья врача Г.Шаталова «Заложники цивилизации» начинается с вопроса: если каждый человек хочет быть здоровым, то почему человечество деградирует и почему хронические заболевания стали его неразлучными спутниками? Ответ очевиден: «Мы возомнили себя почти богами, которые могут отречься от своего земного пути. Мы придали техническому прогрессу однобокий, уродливый характер, и он отплатил нам той же монетой: во многом лишил нас данного от природы
разума, памяти, усыпил инстинкт самосохранения, изнежил нас, убил волю к жизни, превратил физическую немощь едва ли не в отличительный знак высокой духовности» (с.154). Люди ищут причины своих заболеваний не в отклонении от видовых норм жизни, не в утрате гармонии с природой, а в неких самопроизвольно возникающих нарушениях в деятельности внутренних органов и сами же болезни рассматривают как их «поломку». Упрощенный взгляд на человеческие недуги породил веру в возможность «отремонтировать» каждый орган. Эта ошибочная позиция привела к неверной европейской концепции медицины, не видящей человеческий организм как целое, не имеющей критериев здорового человека и даже наносящей вред человеческому организму (например, через такие теории, как теория калорийности пищи).
Однако высокие возможности системы естественного оздоровления неопровержимы. Тремя китами, на которых покоится все здание системы естественного оздоровления, являются духовное, психическое и физическое здоровье. Под духовным здоровьем имеются в виду отсутствие эгоизма, терпимость, стремление к единению с природой, к вселенской любви. Законы духовного здоровья сформулированы в библейских заповедях. В неразрывной связи с духовным находится психическое здоровье, т.е. гармоничное сочетание сознательного и подсознательного, которое и обеспечивает устойчивость человеческого организма и унаследованных им видовых механизмов приспособления к среде. Физическое здоровье - это интегральный показатель, он труднее всего поддается изучению. Сегодня необходимо возродить личную ответственность каждого за сохранность собственного и общественного здоровья, а также переориентировать науку на изучение законов природы, обеспечивающих развитие системы «природа - человек». Чтобы устранить причины массовых хронических заболеваний, отрицательно влияющих на генофонд народа, «прежде всего необходимо обогатить общественную мысль страны идеями В.И.Вернадского, В.М.Бехтерева, И.П.Павлова, А.Л.Чижевского, А.М.Уголева, И.Л.Герловина и многих других, обосновавших необходимость соблюдать мудрые законы Природы» (с.163).
Глава З - «Проблемы становления новой цивилизации». Осознание человеческой истории в контексте космопланетарной эволюции активизировалось в 90-е годы. «Время преобразований всегда тяжело. Но оно может стать гибельным для человечества, если человек не изменит себя нравственно, не изменит свое отношение к природе, к
обществу, к самому себе» (с.179). С точки зрения Е.Мелкуловой и Г. Мельникова, в настоящее время человечество еще не обрело ощущения обновления. Пошатнулась старая мораль, основанная на Нагорной проповеди. Маскарад становится символом эпохи. Но «игра - это страх перед жизнью. Все более углубляющийся раскол общества, к сожалению, не дал разумения, что в войне гражданской или межнациональной победителей не будет» (с.184). В нарастающем хаосе, который охватил Россию, при желании можно увидеть ростки пробуждающейся гражданственности, тенденцию к объединению, к взаимопомощи и коллективизму. «И это дает надежду, что Россия сумеет использовать свой могучий духовный и интеллектуальный потенциал» (с.195).
Глава 4 - «Россия и мир». А. Панарин отмечает, что современная культура испытывает кризис в трех основных направлениях. Во-первых, это касается жизнеориентирующей функции культуры. Именно технологическое (инструментальное) отношение к миру породило современные глобальные проблемы, дальнейшее обострение которых чревато планетарной катастрофой. Речь идет также об угрозе разрушения ткани человеческих отношений по мере распространения на них утилитарно-прагматического, инструментального принципа. «По всей видимости, человечеству необходим поворот в духе пантеистического постмодерна, предтечей которого можно считать русский космизм» (с.201). Во-вторых, кризис захватывает ценностно-мотивационную сторону культуры. Сформулированные прежде ценности и идеалы сегодня не убеждают и не вдохновляют. Отсюда ощущение апатии, утрата смысла жизни, энергии и инициативы. Чтобы отстоять идеалы истины, добра и красоты, человеку необходимы колосальная воля и энергия, источником которых является вера в свое высшее призвание, в осуществление идеала (с.202). В-третьих, кризис захватил нормативную сферу. Влиятельный ныне постмодернизм утверждает, что современный человек, как и культура в целом, утратили надежные процедуры, посредством которых достигается достоверное отличие порока от добродетели, прекрасного от безобразного, реальности от мифа, что мы вступаем в эпоху высшей свободы - свободы от всякой традиции, в том числе и моральной. Из двух взаимосвязанных сторон культуры - новаций и традиций, творчества и преемственности -пытаются утвердитиь только первую. «Перед лицом обострения глобальных проблем, а также ухудшения моральной статистики в большинстве современных обществ у современного человека есть все основания поискать новые опоры для нормативных начал, для
возрождения аскезы в каких-то новых, высших формах» (с.203). Проблема состоит в следующем: можно ли сочетать инструментальную эффективность Запада с «экзистенциальной» эффективностью других культур, в частности российской?
Цивилизационный подход выступает в трех контекстах: 1) традиции, восходящей к немецким романтикам, противо-поставлявшим живую органику культуры, ее пластичность и целостность технико-бюрократическому «затвердению» цивилизации с ее вездесущей рационализацией и утилитаризмом; 2) «нового мирового порядка» -перехода от расколотого к взаимозависимомоу миру, готовому сообща решать насущные проблемы человечества; 3) «плюрализма цивилизаций» - теории множества миров, отличающихся своими базовыми ценностями и способами жизнестроения.
Русская культура позволяет актуализировать все эти одинаково важные контексты. «Речь идет, разумеется, не о некоторой русской «монополии» на духовность, а об осознании непреходящего значения незападных культур, в том числе и русско-православной культуры, в качестве альтернативы технократическому нигилизму и омертвелости» (с.205). Но предстоит серьезное исследование того, каков реальный потенциал современной русской культуры, насколько уцелели ее сокровенные «архетипы» после «культурных революций» и чисток, а также в ходе современного наступлений «новых русских».
Культура развивается по законам не линейного (прогресс), а цикличного или пульсирующего времени. Последующие фазы выступают не как продолжение, а как реакция - духовная и нравственная - на крайности и изъяны предыдущих фаз. Не вступает ли сегодня Россия в новую фазу социального культурного цикла, инверсионную по отношению к крайностям радикал-либерализма и западничества? Славянство проиграло соревнование с романо-германским миром. Попытка мерить себя критериями экономического успеха, соревноваться с Западом по его собственным правилам окончилась неудачей. Теперь те, кто разочаровывался в возможностях России «догнать и перегнать», приглашают ее в «третий мир». «Но «третий мир» - понятие, в котором опущены культурно-цивилизационные критерии и оставлена лишь одна шкала, относящаяся к показателям технико-экономического развития... «Третий мир» - убогая метафора технократического мышления, не знающего, что такое богатство культурного наследия» (с.207). Можно по-разному оценивать неадаптированность России к современной технической цивилизации: либо прийти к пессимистическому выводу
относительно будущего страны, либо исходить из необходимости адаптации техники к человеку - и тогда «устойчиво неадаптированные» культуры могут предстать перед нами как бастионы человечности в бесчеловечном мире. «Важно не пасовать перед веком и сохранять веру в гуманистическую альтернативу постиндустриального будущего» (с.210).
Те русские, которые хотели бы жить в России так же, как на Западе, считают, что России следует поскорее избавиться от традций, от ее культуры и присоединиться к Западу, чтобы разделить его успех. «Эта наивная «мораль успеха», готовая произвольно менять идентичность во имя эффективности, оказалась крайне неэффективной - возвращение в «Европейский дом» по большом счету не состоялось» (с.211). Цивилизационная принадлежность страны не столько вопрос свободного выбора, сколько явление исторической судьбы. Для нашего правящего западничества войти в «Европейский дом» означает войти в «Клуб избранных» (в большую восьмерку и т.д.). Но «это плохо соответствует нашей исторической национально-государственной доминанте. Она держалась на совсем иной идее: объединения со слабым против сильных» (с.212).
Отношение Запада к остальному миру описывается как отношение модерна и архаики, подлежащей преодолению. Если становление единой всемирной истории понимать как результат всетернизации и унификации, то неизбежно сопротивление культурно-цивилизационных регионов. Чем больше развита традиция, тем сильнее сопротивление. Специфическим признаком Запада является то, что он представляет собой особую цивилизацию времени. «Хронос устраняет различия тем, что пожирает культуры, насаждая формационный универсализм» (с.213). Российская традиция отличается особым отношением к пространству. «Его огромность понималась в положительном, экзистенциальном значении - простор как воля, как освобождающая ширь, как место гигантских инициатив и порывов» (там же). Механизм современной реабилитации пространства состоит в том, что можно видоизменять образцы, заимствованные на «передовом Западе». Но и эта способность оценивается западниками как негативное явление. «Стратегия правящего западничества в России после 1991 г. сводилась к тому, чтобы «обменять» пространство на время - уменьшить размеры государства, отсекая наиболее «косные» его части, и тем самым усилить его формационный динамизм. В этом секрет той шокирующей геополитической беззаботности, какую проявляет правящий режим,
отдавая огромные куски постсоветского пространства в чужие руки» (там же).
Каковы тенденции развития постиндустриального общества? С точки зрения Панарина, современная глобалистика видит выход в создании общества, ориентированного на гармонию человека и Космоса. Для этого необходимо, во-первых, «заново проанализировать потенциал православно-византийской традиции, во-вторых, проанализировать особенности славянского культурного этноса, в-третьих, заново оценить и осмыслить основания славяно-тюрского синтеза, образующего ядро нашей многонациональной государственности» (с.217). В целом, гетерогенность социокультурных типов - залог откратости, адаптации к требованиям информационного общества. «Сегодня многое архаическое становится затребованным современностью - в этом парадокс эпохи постмодерна» (там же). Проблема не в том, какими методами искоренить архаику, а в том, как избежать ее окончательного искоренения: «Не сокрушаться, что российская культура не является ортодоксально западной, а сохранять себя для Запада, для всего мира» (с.219).
На рубеже Х1Х-ХХ вв. в русской культуре сложились три мощных течения, бросивших вызов установкам западноевропейской научной классике: 1) русский космизм (который предвосхищает современную коэволюционную парадигму науки - идею соразвится мира природы и мира цивилизации на Земле; 2) философия всеединства (которая явилась методологической предпосылкой современных понятий биоценоза, геобиоценоза и т.д.; 3) натурфилософский организцизм (с доминирующим образом матери-Земли и живого Космоса). «Если плюрализм цивилизаций - не стилизация культурологов, а реальность... то российский постмодернизм может стать доказательством достоврености спасительного многообразия стратегий человечества» (с.237).
Л.А.Боброва
