CC BY
19
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 7
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
2
издается с 1973 г.
выходит 4 раза в год
индекс РЖ 2
индекс серии 2.7
рефераты 98.02.001-98.02.027
МОСКВА 1998
сравнительно-сопоставительном изучении писателей)"; Н.И.Фадеева — "Философские аспекты в поэтике чеховской драмы (А.П.Чехов и
A.Шопенгауэр)"; Н.П.Дворцова — "М.Пришвин: Между Паном и Софией"; А.А.Смирнов — "Значение философии рационализма в становлении европейского литературоведения"; М.В.Михайлова — "Методологические искания в русской литературной критике 1890-х годов (позиция В.М.Шулятикова)"; И.В.Карташова, Т.П.Емельянова, Л.Е.Семенов — "Историческая психология и литературоведение: возможности и перспективы взаимодействия".
В приложении "Памяти профессора Г.Н.Поспелова" рассказывается о проходившем 18 дек. 1992 г. на филол.фак-те МГУ расширенном заседании кафедры теории литературы.
А.Р.Аринина
98.02.002. ЕГОРОВ Б.Ф. ОБ ИЗМЕНЕНИЯХ В МЕТОДЕ Ю.М.ЛОТМАНА. // Одиссей. Человек и история. — М^: Со а, 1996. — С. 343-348.
Поколение студентов, учившихся в советских университетах 40-х годов, пишет доктор филологических наук, профессор Б.Ф.Егоров (С. — Петербург), честно усваивало марксистскую методологию и принципы: социально-философское мировоззрение человека определяет его философские взгляды, а все это воздействует на художественно-эстетический метод. В ранних работах Ю.М.Лотмана очевидны контуры такого схематизма и противопоставление "материализм — идеализм", "реализм — романтизм" и т.д. Даже когда ученый стал разрабатывать принципы структурализма и семиотики, взрывающей многие положения ленинской книги "Материализм и эмпириокритицизм", он "и там был первое время несколько схематичен, например, в своеобразной глобализации, универсализации бинарности" (с. 342). Мыслителю непросто освободиться от своей эпохи.
Б.Ф.Егоров полемизирует с недавно безвременно скончавшимся В.Н.Турбиным: "Всегда бывший противником точных методов и жестких схем, т.е. и бинарных оппозиций, и вообще структурализма (что не мешало ему создавать свои схемы иного рода)"
B.Н.Турбин "видимо, читал лишь раннего Лотмана и потому придумал концепцию, что лотмановский структурализм — вариант советского ГУЛАГА, своеобразный концлагерь, где все расчислено,
98.02.002
14
размечено, ограждено (см.: Турбин В.Н. Незадолго до Водолея. М., 1994. С. 43-44). Конечно, концепция чудовищная, даже применительно к трудам молодого Лотмана" (с. 343-344) с его гегельянско-марксистским методом, который, однако, не был догматичным: со студенческих лет исследователь стремился изучить всю совокупность материалов вокруг избранной темы, максимально постичь "менталитет" минувших дней.
Объект ранних научных интересов Ю.М.Лотмана — конец ХУШ — начало XIX в. (его докторская диссертация — "Пути развития русской литературы преддекабристского периода", Ленинградский университет, 1961), и еще в 50-е годы исследователя интересовали сложные соотношения идеологии и художественного творчества, уникальные литературные явления, не укладывающиеся в детерминистскую и социологическую схему. Ю.М.Лотман уже тогда разрушал сложившееся в официальной советской науке представление о Карамзине как о ретрограде, монархисте, идеалисте, показав его сложное эволюционизирующее мировоззрение. Для раннего Лотмана характерен пересмотр хрестоматийных представлений, например, о классицизме шишковской "Беседы" и о романтизме арзамаецев: поэты "Беседы", в его толковании, опирались в основном на предромантическую литературу, в интересе Шишкова к церковнославянскому языку он усматривал противоположную классицизму тягу к национально-поэтической традиции, к "преданию", а не к разуму, тогда как поэты "Арзамаса" (оба Пушкина, Вяземский, Батюшков) порою основывались на авторитете Буало и Расина, правоверных классицистов. Продолжая разрушать "классовый детерминизм", ученый в статье "Истоки "толстовского направления" в русской литературе 1830-х годов" (1962) показал, что наряду с линией "реализма", идущей от Пушкина и Лермонтова к Гоголю и натуральной школе, в литературе и искусстве тех лет возникла и другая тенденция, присутствующая и у позднего Пушкина, и у Лермонтова, и у Гоголя, в живописи — у А.Иванова, условно названная "толстовской": утопическая вера в патриархальный строй, сочетаемая с неприятием цивилизации, и художественное воспроизведение идеальной, гармоничной патриархальной жизни. В этой и в созданной параллельно статье "Идейная структура "Капитанской дочки" (1962) Ю.МЛотман по-новому раскрыл этический смысл творческих исканий позднего
Пушкина, для которого (что очевидно в "Капитанской дочке") самыми ценными оказываются проявления человечности, милосердия, более важные, чем социальные интересы и сословные пристрастия.
"Ю.М.Лотман до самой кончины оставался безрелигиозным мыслителем, хотя и жил в окружении ближних, принявших христианство. Но очень рано он утвердил для себя и по мере цензурных возможностей проводил в печать общечеловеческие приоритеты, возвышая их над классовыми и национальными категориями" (с. 346).
В 60-е годы последовало увлечение структурализмом, в котором четкие бинарные оппозиции амортизировались рядом противостояний типа отмеченного выше "общечеловеческого". В рамках же самих оппозиций он проявлял большой интерес не к противостоянию элементов, а к их взаимосвязанности, создав целое учение о необходимости существования для плодотворного развития культуры взаимодополняющих друг друга "языков": знакового и иконического, письменного и звукового и т.д. "Открытие разных функций двух полушарий головного мозга человека дало новые толчки этому учению, сблизило Лотмана с ленинградскими нейрофизиологами и психологами, стимулировало совместные труды и конференции" (там же).
И в семиотических, и в традиционных исследованиях русской литературы Ю.М.Лотмана все более интересовала не статистическая картина мира, а динамика, поток, "переходы и переливы". "Евгений Онегин" рассматривался как произведение нарочито и невольно противоречивое, принципиально не законченное. Растет интерес ученого к неосуществленным замыслам (например, делается попытка восстановить замысел произведения Пушкина, зафиксированного всего лишь одним словом: "Иисус"), к исторически не закрепленным, но важным диалогам (реконструируются беседы Николая I с Пушкиным, А.Иванова с Н.Чернышевским), делается попытка извлечь рациональное зерно из сомнительных мемуаров (ст. "К проблеме работы с недостоверными источниками", 1979). При такой методологии не остается места механистической дихотомии. Ю.М.Лотман все более склоняется к триадам. Он признает триадичность западной христианской культуры (рай-чистилище-ад), противопоставляя ее "двоичной" русской, где отсутствует срединный
98.02.003
16
член (эти идеи развиты в работах, написанных совместно с Б.А.Успенским). Постепенно исследователь все более интересуется триадами и в русской культуре ("хотя в целом он ее так и не считал триадической") (с. 347). Например, в статье "Замысел стихотворения о последнем дне Помпеи" (1986) ученый рассмотрел трехчленную парадигму пушкинского художественного мышления в произведениях 1830-х годов: восстание стихии — движущиеся статуи — человеческое начало.
В итоговой книге Ю.М.Лотмана "Культура и взрыв" (1992) почти постоянно идет речь о сложной триадичности и о теме случайности — как второй антимеханистической теме. Происходит окончательное расставание с советским культом всеобщего детерминизма..." (с. 348). В последние годы ученый принципиально отказывается от единственных, от окончательных выводов и постоянно демонстрирует возможность различных интерпретаций, что отражает "сложность и непредсказуемость бытия" (там же).
Т. Н. Красавченко
98.02.003. ХАССАН И. ВОСТРЕБОВАНИЕ НЕГАТИВНОЙ СПОСОБНОСТИ: ЛИТЕРАТУРА И ФИЛОСОФИЯ ПРОТИВ ПОЛИТИКИ.
HASSAN I. Negative capability reclaimed: Literature and philosophy contra politics // Philosophy and literature. — Baltimore, 1996. — Vol. 20, № 2. - P. 305-323.
Основная мысль статьи, как ее формулирует Ихаб Хассан, сводится к следующему: "Огромное влияние политики, злоупотребление властью, так ощущаемые и в университетах, исказили не только наш язык, но и мысль, равно как и представление о ценностях" (с. 306). Давнишний спор между поэзией и философией, между Гомером и Платоном в настоящее время приобрел форму еще более жесткого конфликта, но уже не между поэзией и философией, а между ними, с одной стороны, и "великой громыхающей машиной идеологии" — с другой. Место старых стереотипов мышления и поведения заняли новые. Современные стереотипы оказывают большое влияние не только на литературу, но и на программы университетского образования, на изучение истории культуры. Студенты воздействуют на содержание университетских программ по истории культуры. Отсюда такое широкое распространение курсов по
