CC BY
56
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 7
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
2
издается с 1973 г.
выходит 4 раза в год
индекс РЖ 2
индекс серии 2.7
рефераты 97.02.001 -97.02.036
МОСКВА 1997
культурный контекст того периода, когда создавалось литературное произведение"(с. 212)
А.Н.Гиривенко
97.02.011. А.А.ФЕТ: ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ЖИЗНИ И
ТВОРЧЕСТВА / Редкол.: Голле Г.Е. (отв. ред.) и др. - Курск: Кур. гос. пед. ун-т, 1994,- 347 с.
Сборник открывается перепечаткой фрагментов статьи племянника Фета - В.Н.Семенковича - "Памяти А.А.Шеншина-Фета" (1902), где поэт предстает яркой и глубокой личностью. Это находит подтверждение и в статье "А.А.Фет и И.С.Тургенев" Н.П.Генераловой (С.-Петербург), прослеживающей отношения напряженного полемического диалога оппонентов. Источник "вечных" разногласий Фета с Тургеневым - пути проведения предстоящей реформы (1861), имеющей целью, по мнению обоих писателей, улучшение народного благосостояния. Описание этого спора осталось в мемуарах Фета, в письмах Тургенева и в его романе "Дворянское гнездо” (споры Михалевича и Лаврецкого). Одним из сюжетов постоянных споров с Тургеневым был вопрос о роли дворянского сословия в совершавшихся преобразованиях русского общества. Прямо или косвенно, в письмах и публицистических сочинениях Фет упрекал Тургенева за небрежение своим дворянским долгом. Эта тема стала сквозной в их полемике. Воспринимая Тургенева как законченного западника, Фет, однако пытался убедить писателя в том, во что сам верил всю жизнь: в необходимость все свои силы направить на возрождение России. Сравнивая эстетические системы Тургенева и Фета, автор статьи подчеркивает, что в обоих художниках всегда сохранялась верность и готовность служить идеалу, и уже на пороге старости вдохновила их на создание двух шедевров мировой лирики: "Вечерних огней" Фета и "Стихотворений в прозе" Тургенева.
Роль и значение "дворянских гнезд" в культуре России рассматривают А.М.Панченко (С.-Петербург, "Вместо предисловия") и В.А.Кошелев (Новгород, "Лирика Фета и русская "усадебная поэзия"). Русская усадьба, возникшая при царе Алексее Михайловиче, при Петре I, ставшая элементом "русской Европы", -это источник великой русской литературы: Державин и Пушкин, Тургенев и Фет, Л.Толстой и Бунин. История культуры, пишет 10-3222
А.Панченко, не только история достижений, но также история утрат, и потому утрата усадьбы "ошушается как горькая потеря мира, тишины и красоты, потеря человеческого благоволения к ближнему и природе" (с. 10).
Русская дворянская усадьба была не просто домом, а сложнейшим экономическим и эстетическим комплексом, своеобразным концентратом русской материальной и духовной культуры, продолжает В.Кошелев. Она представляла идеальный, собственно российский тип хозяйствования. Усадьба выполняла и "коренные” мировоззренческие функции: образ удаленного от "неволи душных городов" двухэтажного дома около пруда со старинным парком связывался с просветительским представлением о "естественном человеке", живущем в "свободной" среде. А изначальная ориентированность усадьбы на натуральное хозяйство создавала иллюзию "замкнутого" мира, функционировавшего по "своим" законам. Поэтическая позиция Фета имеет необычную генетическую основу в русской "усадебной поэзии" первой трети XIX в. Выразителями ее явились третьестепенные литераторы, жившие в русской провинции на положении состоятельных помещиков. Лишь немногие из них публиковали свои произведения: П.А.Межаков, А.Г.Родзянко, И.П.Бороздна и др. Автор статьи прослеживает "странные сближения" их поэтического наследия с творчеством Фета. Речь идет о той "типологической близости, которая позволяет вскрыть существенные особенности поэтической позиции самого Фета" (с. 19).
В предисловии к третьему выпуску "Вечерних огней” (1888) поэт объяснял характер и истоки собственного неприятия "гражданской скорби" в лирике. Фет подчеркивал, что в отличие от идеологов "гражданской скорби" он кое-что понимает не только "в деле поэзии", но и в "практической жизни", - и именно вследствие этого понимания представляет свою, столь "бесскорбную" поэтическую позицию. Именно "чистая поэзия" оказывается в представлении Фета самым практическим деянием, ибо она "спасительна": "погружение в нее ограждает от красивой, но неумной "скорби”, которая возникает как оппозиция неумным "реформам" (С. 12).
В своих стихотворениях Фет осуществляет коммуникацию эмпирического и трансцендентального миров, полагает
А.А.Магомедова ("Конструкты повседневного мышления в лирике А.А.Фета"). Произведения поэта несут в себе осмысление амбивалентной природы повседневности. В стихотворении "Степь вечером" амбивалентность не только в противопоставлении жизни и смерти, но и мира горнего миру дольнему. Однако в этом противопоставлении нет разрыва, "перетекание, взаимосвязь осуществляет человек, создающий Бытие, дающий имя тому, что он видит" (с. 47).
"Контраст как стилеобразующая черта поэтики Афанасия Фета" - предмет статьи Е.А.Яковлевой (Уфа). Поэтика контраста обнаруживается на разных уровнях языковой структуры. На лексикосемантическом - она подчеркивается самим значением слов, выступающих как понятийные и речевые антонимы: "жизнь - смерть", "Смерть - бессмертие" и т.п. На стилистическом уровне вступают в оппозицию в пределах контекста слова собственно русские и заимствованные, народно-поэтические и книжные, высокие и сниженные: "глаза, очи, вежды", "лоб, чело" и т.д. Особую художественную нагрузку несут поэтические образы, противопоставление которых способствует внутреннему динамическому развитию содержания, такие как "Он, божественный, творец, солнце мира, Бог" и "Я", смертный", где "Я" также имеет двойственную природу: с одной стороны, - "потерянный", "полужилец могилы", а с другой - "просветленный, счастливый". Контрастность проявляется и при описании художественного пространства и времени.
Г.П.Козубовская (С.-Петербург) рассматривает "Миф в поэтическом мире А.Фета и А.А.Ахматовой". Ориентация на культуру, основанная на категории "возврата", "повторения", выбор "вершинных" моментов бытия личности, - все это, связанное с пониманием цикличности человеческого существования, обусловило возникновение мифа в творчестве Фета и Ахматовой. Миф у Фета формируется на основе песенного слова, "становящегося мифологемой, развертывающей миф", а сюжетность лирических циклов "становится мифопорождающим началом" (с. 71). У
Ахматовой миф живет напряжением, возникающим между текстом и "подтекстовыми" реалиями, значимость которых для поэтического мира Ахматовой очевидна. Миф у Фета "превращает творческий акт в креативный, мифотворчество воссоздает мир именно как 10*
первозданный" (там же). У Ахматовой это обряд, мифологическое действо, в котором вместе с героиней участвует вся природа, где повторяется первособытие, персонажи которого вызваны из небытия заклинательным словом; это- обряд, творимый героиней для самой себя.
Фетовское и ахматовское понимание творчества опирается на античные представления. Так для Фета не существенно восприятие своей поэзии как книги. А книга бытия - образ, связанный с божьим промыслом, где распоряжаются смерть и судьба, вычеркивающие человека, когда наступит срок, из списков бытия. У поэта оживает небесная книга, которую читает его герой, загадывая о своей судьбе. В поэзии Фета происходит "возвращение к изустности", непосредственному выражению души; слово отражает рост души и поэтому воспоминание - это пересоздание, переписывание набело, вылепливание своей Галатеи, выстраивание храма, обладающего свойствами очищения.
Цикл человеческого бытия, подчиненный природным ритмам, Фет рассматривает как завершенный, несмотря на невысказанное слово, невылившуюся песню, ибо в любом случае прожитый миг -отражение бытия, отголоском которого ощущает себя поэт, полагает исследователь.
Настроенность Фета на восприятие только утонченнопрекрасного - основная особенность его поэзии, определяющая все остальное, утверждает И.С.Жемчужный (Курск) в статье "Об одном устойчивом романтическом альянсе в образно-поэтической системе А.А.Фета". Понимание роли поэта как жреца красоты складывалось у поэта в течение всей его жизни. Любимая мысль Фета - о единстве и целостности прекрасного, о гармонии в природе - находит классическое развитие в альянсе "Соловей-Роза". Стихотворение "Соловей и роза" (опубликовано в 1847) выражает важнейшую тенденцию лирики Фета. В изображении сказочной страны Кашемира поэт опирается на близкую ему традицию поэзии Жуковского, для которого Восток - условная страна гармонии всего сущего. С Жуковским сближает Фета также представление о красоте и ее связи с поэзией. Самим воплощением красоты предстает образ музы. Однако, если для Жуковского суть прекрасного заключена в афоризме Руссо: "Прекрасно только то, чего нет", то для Фета
прекрасное в его земном и небесном обличиях одинаково дорого и составляет некоторое единство.
В "Соловье и розе" заметна тенденция к сужению объективного мира как следствие его претворения в образы аллегорического и символического планов. Именно в таком условно-символическом плане являются перед читателями долина Кашемира (иллюзорная страна гармонии), соловей и роза (вечные любовники), звезды как символы нетленной красоты. Пейзаж также приобретает условные черты. Сопоставляя однотемные стихотворения Пушкина и Фета, автор статьи отмечает, что поэты едины в своем благоговении "перед святыней красоты”. Различие - в ее хуждожественном воплощении: "у Пушкина преобладает медитация, у Фета - суггестивность. Общий взгляд на мир у Пушкина смел, широк, всеобъемлющ, у Фета - узок, но глубок, психологичен" (с. 83). Фетовские соловей и роза стали символами своеобразного поэтического видения мира, носителями эстетического и этического идеала, который был путеводной звездой всего "пушкинского" направления русской поэзии. Идеал красоты, явленный Фетом в системе этимх образов-символов, выражал скрытую тоску по иной гармонической действительности, содержал в себе потенциальное осуждение злой, корыстной, некрасивой действительности.
Эти неизменные парные образы, сохраняющие восточный колорит, вошли в лирику Фета не только через русский романтизм, но и западноевропейскую лирику, особенно английскую, продолжает тему А.Н.Гиривенко (Москва) в статье "Фет и Ознобишин: Приметы поэтического сближения". Томас Мур, многократно воспевший розу и соловья, был одним из любимых поэтов Фета. "Последняя роза лета”, из пятого выпуска (1813) "Ирландских мелодий" Мура стала одним литературным источником для стихотворений "Однодневная роза" (1828) Ознобишина и "Осенняя роза" (1886) Фета, полагает исследователь.
В статье "Из комментария к стихотворению Фета "Давно ль под волшебные звуки..." М.В.Строганов (Тверь) замечает, что в поэтическом мире Фета сон - это "другая реальность", имеющая свое пространство, в котором встречаются герои. Это место, которое не служит отражением земного пространства, но существует независимо от него и потому сон у Фета не поясняет земной жизни человека, а сам
является "местом" его жизни. Подобное понимание сна уместно искать в немецкой философии XIX в.
Анализ функционирования слов "взоры” и "речи" в поэтическом контексте помогает Е.Н.Строгановой (Тверь) увидеть преемственность традиции, проследить становление поэтических образов и формул, выявляющих творческую индивидуальность Фета (статья "Взоры" и "речи" в лирике Фета: Постановка проблемы"). В частности, выясняется собственно фетовский ряд образов -"услышать молчание", "понять дыхание", "разговор взорами" -сквозной в его любовной лирике, который выражает авторское понимание человека в его самых интимных проявлениях. "Разговор взорами", а не словами предполагает высочайшую степень единения, душевного родства - именно как слияние душ понимает любовь Фет. Возникающий в его стихах образ "единой души" - "заживо делюсь”, "двойное бытие" - воплощает неразрывное, природное слияние любящих сердец ("Тебе в молчании я простираю руку...", "Томительно-призывно и напрасно").
В статье "Подходы к анализу стихотворения А.А.Фета "Одним толчком согнать ладью живую..." Г.Е.Голле (Курск) подчеркивает, что стихотворение пронизано призывом к торжеству духовной жизни, к преображению духа человечности на путях гармонии, музыкальности. Поэт призывает "тоскливый сон прервать единым звуком". Слово "единым" подразумевает множество, единение. Однако в последних строках появляется мысль о том, что духовность, гармония чувств возможны лишь для чрезвычайно узкого круга людей.
Статья Н.М.Шанского (Москва) "Одна из дидактических миниатюр Фета" посвящена анализу стихотворения "Учись у них - у дуба, у березы...", предстающего, с одной стороны, как косвенно, но четко выраженная жизненная позиция поэта, а с другой стороны, как призыв следовать ей, не ссылаясь и не жалуясь на трудности и неудачи, сомнения и горести. Поэтический обет самого поэта и горячая просьба к читателю выстоять, вытерпеть ("Они стоят, молчат; молчи и ты") основаны на опыте народа, его вере ("Но верь весне"): лихолетье и безвременье сменятся днями созидания и творчества, так же, как жестокая зимняя пора - теплом весны. В статье рассматриваются и особенности языка поэзии Фета.
В сборнике также опубликованы статьи С.К.Константиновой (Курск) "Олицетворения в творчестве А.А.Фета", И.В.Труфановой
(Кривой Рог) "Особенности передачи чужой речи в "Воспоминаниях" А.А.Фета", Г.Г.Хисамовой (Уфа) "Синтаксические особенности поэзии А.Фета", И.С.Жемчужного (Курск) "Стихи А.Фета в контексте рассказа И.Бунина "Холодная осень", А.А.Мурашова (Москва) "О преподавании лирики А.А.Фета в средней школе".
В книге помешены 34 письма С.Энгельгардт Фету (подготовлены Н. В. Генераловой (С.-Петербург). Сквозь призму писем просматриваются отношения Фета с Тургеневым, Толстым и др.
Представлены материалы о прошлом рода Шеншиных: "Село Клейменово - родовое гнездо Шеншиных в документах и воспоминаниях" (Л.М.Маричева, Орел), "Фетовская комната в музее-библиотеке им. И.С.Тургенева в г. Орле" (В.А.Громов, Орел), "Фет-Семенкович-Чехов" (Н.Н.Горбачева, Калининград Московской области).
В сборнике опубликованы "Летопись жизни А.А.Фета" (Г.П.Блок, Москва) и "Дополнения и уточнения к "Летописи жизни А.А.Фета", составленной Г.П.Блоком" (Г.Д.Асланова, Москва).
Т. Г. Петрова
Зарубежная литература
97. 02. 012. ЭДГАР ПО: ЭССЕ. МАТЕРИАЛЫ. ИССЛЕДОВАНИЯ. Выпуск первый. - Краснодар, 1995. Вып. 1. - 118 с.
Материалы, вошедшие в сборник, характеризуют творчество выдающегося американского поэта и новеллиста Эдгара Аллана По, раскрывают различные аспекты его биографии, отношение к нему его современников, литературной критики. В основе книги - работы американистов из Кубанского университета.
Общая характеристика сборника, его познавательное значение раскрываются во введении "От редакции". Отмечается выдающийся вклад Эдгара По в развитие мировой лирической поэзии, новелистики, эстетики, журналистики, критики (с. 3). Обращается внимание на недостаточную изученность многообразного творчества писателя, наличие заметных лакун в его биографии. Задача издания сводилась к публикации новых исследований, биографических и эпистолярных материалов о жизни и творчестве Эдгара По,
