CC BY
149
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
СОЦИАЯ
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
и
Л
#ЦС1л11сН*я' ДНАДСУ^Г
н» •<
И&ПТ» I •"* ,
ЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 5
ИСТОРИЯ
1
издается с 1973 г. выходит 4 раза • год индекс РЖ 2 индекс серии 2,5 рефераты 96.01.001-66.01.045
МОСКВА 1996
между Россией и крупнейшими государствами региона - Аргентиной, Бразилией и Мексикой, а также налаживание культурного обмена, способствовавшего взаимному обогащению духовными ценностями. Общие же масштабы двусторонних отношений он оценивает как сравнительно ограниченные, не отвечавшие потенциальным возможностям. "Мешали косность и бюрократизм правящего аппарата обеих сторон, сопротивление США, Англии, Германии, опасавшихся усиления русского влияния в этом регионе мира, нараставшая зависимость стран Латинской Америки от США и Англии, слабость взаимной торговли.., дальность расстояния и ряд других обстоятельств" (с.393).
Заключительная часть монографии посвящена культуре Латинской Америки, успехам ее общественной мысли, архитектуры, изобразительного искусства, народного образования, литературы, музыки, театра и печати. Н.СКонстантинова указывает на жесткий контроль метрополии над духовной жизнью заморских территорий. "В общественной мысли Латинской Америки, - пишет она, - с самых ранних этапов ее становления наметился дуализм интеллектуальному конформизму, опиравшемуся на прочное здание европейской католическо-схоластической традиции, противостояло стремление к духовному самоутверждению" (с.394).
А.В.Егорова
АРХЕОЛОГИЯ
96.01.019. СЕДОВ В.В. СЛАВЯНЕ В ДРЕВНОСТИ / РАН. Ин-т археологии, Рос. фонд фундамент, исслед. - М.: Изд-во "Науч,-производств. благотвор. о-во "Фонд археологии", 1994. - 343 с.
Книга посвящена истории славянского этноса древнейшего периода - от времени выделения его из индоевропейского массива до 1У-У вв. н.э. Исследование этой эпохи, не документированной письменными источниками, основывается преимущественно на археологических данных. Анализ славянских древностей проводится
автором в комплексе с рассмотрением древностей других, современных славянам европейских этносов: кельтов, германцев, скифо-сарматов, балтов. Выводы, сделанные на базе археологических источников, автор сопоставляет с данными других наук и, прежде всего, - лингвистики, топонимики, этнологии.
Письменные сведения о славянах, начиная с древних авторов первых веков н.э. и до новейших исследований, анализируются автором в главе "История знаний о древних славянах". Всю мозаику заблуждений, догадок, научных прозрений автор разбил на хронологические отрезки, отражающие этапы в изучении славянства: "Древние авторы о ранних славянах", "Представления о древних славянах в хрониках и исторических сочинениях эпохи средневековья", "От Мавро Орбини до П.И.Шафарика", "От П.И.Шафарика до Л.Нидерле", "Любор Нидерле и его время", "Исследования 20-50-х годов", "Последние десятиления XX века".
В главе "Этногенезиология славян" В.В.Седов постулирует свой подход к изучению славянского этногенеза и рассматривает возможности различных наук, изучающих проблемы происхождения и древнейшей истории славян. Автор критикует весьма распространенный прием определения этнической принадлежности культуры путем наложения на карту лингвистических данных и отнесения на этом основании местных ранних археологических культур к славянским. "Совместное исследование этногенетической проблематики представителями разных наук, - считает автор, • возможно только при условии, Что выводы каждой отрасли науки покоятся на собственных материалах, а не навеяны данными смежной науки" (с. 61).
На первом этапе лингвистика, археология, топонимика,, антропология и этнология исследуют проблему происхождения и ранней истории славян самостоятельно, своими методами, решая свои специфические задачи,' обусловленные источниковой базой каждой из этих дисциплин. На втором этапе результаты, полученные разными науками, сопоставляются, анализируются и синтезируются.
Поэтому, пишет автор, "необходимо выработать методы сопоставлений выводов, полученных на материалах смежных наук, проникнуть в закономерности соответствий и несоответствий" (с. 61). Данный этап этногенетических исследований В.В.Седов вслед за В.Гензелем и выделяет в особую интердисциплинарную науку -этногенезиологию. Далее в главе автором охарактеризовано состояние каждой из наук, изучающих вопросы славянского этногенеза, определены их достижения, возможности и указано на ограниченность, обусловленную характером источников.
В современном языкознании, отмечает В.В.Седов, представлеь^ие об образовании отдельных языков в результате простой эволюции диалектов праиндоевропейского языка (наподобие генеалогического древа) представляется неверным. Более обоснованной выглядит концепция О.Н.Трубачева, который предлагает изображать этот процесс в виде "более или менее близких параллельных стволов, идущих от самой почвы, т. е. наподобие куста, а не дерева", но и этот образ недостаточно приближен к действительной сложной картине образования языков.
В современной науке существование праиндоевропейской общности датируется V-IV тыс. до н.э. Начало ее членения относится к III тыс. до н.э., а возможно, и к более раннему времени (с. 62). Вопрос о прародине индоевропейцев еще не решен. Существует на этот счет много мнений. Среди работ по данной проблеме В.В.Седов выделяет исследование Т.В.Гамкрелидзе и Вяч.Иванова. Они локализуют древнейшую индоевропейскую общность в районе Армянского нагорья. Выделение же из этой области древнеевропейских диалектов, "ставших основой для становления в дальнейшем кельто-иллирийского, германского, балтского и славянского языков, связывается с миграцией индоевропейского населения через среднеазиатские земли в области Северного Причерноморья и Нижнего Поволжья" (с. 62). В течение III тыс. до н.э. в причерноморско-нижневолжских землях оформилась древнеевропейская общность, а развитие древнеевропейских
диалектов, выделившихся из этой общности, связано уже с миграцией части этого населения в западноевропейские области. Во II тыс. до н.э., согласно исследованиям немецкого лингвиста Г.Краэ, древнеевропейская общность уже существовала в Центральной Европе. Большинство ученых сходится в том, что выделение праславянского как самостоятельного индоевропейского языка произошло не ранее I тыс. до н.э. Праславянский язык развивался неравномерно: спокойное развитие перемежалось периодами резких изменений, свидетельствующих о контактах с другими этноязыковыми группами.
Наиболее простую и исчерпывающую, с точки зрения автора, периодизацию развития праславянского языка предложил Ф.П.Филин: первый этап (до конца I тыс. до н.э.) - "начальная стадия формирования основ славянской языковой системы"; на среднем этапе (от конца I тыс. до н.э. по Ш-У вв. н.э.) происходят существенные изменения в фонетике языка и возникает диалектная дифференциация славянского языка; поздний этап (У-УН вв. н.э.) характеризуется широким расселением славян, внутри все еще существующего языкового единства возникают условия для появления отдельных языковых групп.
На протяжении всего периода становления на славянский язык оказывал воздействие то один этнос, то другой, взаимоотношения эти были непостоянными и охватывали разные области расселения славянства. Одним из дискуссионных вопросов в лингвистике является проблема б алто-славянского единства.Согласно последним данным языкознания, славяне длительное время проживали к соседстве с западными балтами, и балто-славянская общность могла охватывать праславянский, прусский и ятвяжский языки (С.Б.Бернштейн). С летто-литовцами же славяне встретились не ранее середины I тыс. н.э. (с. 68).
Важным для изучения этногенеза славян является комплекс проблем, связанных со славянско-иранскими контактами. Однако, как и в случае с балто-славянскими связями, в этом вопросе еще нет
единства. По-разному оцениваются характер и степень иранского влияния на славян. Вероятней всего, по мнению автора, на первом этапе развития праславян контакты с иранским населением были второстепенными, и лишь на позднем этапе, продолжавшемся до раннего средневековья, наблюдался славяно-иранский симбиоз на территории Юго-Восточной Европы.
Изучение славяно-германских, славяно-кельтских влияний также проливает свет на историю развития и миграцию славян.
В целом "данные языкознания позволяют восстановить процесс глоттогенеза и через его посредство решать отдельные вопросы славянского этногенеза" (с.71), но вместе с тем, как отмечает В.В.Седов, "языковым материалам очень часто недостает пространственной, хронологической и конкретно-исторической определенности" (с. 72).
Современная топонимика также вносит свой вклад в изучение славянского этногенеза. Автор отмечает наиболее важные в этом плане монографии В.Н.Топорова, О.Н.Трубачева и Ю.Удольфа. В.Н.Топоров и О.Н.Трубачев выявили целый пласт древнеславянских гидронимов на Правобережной Украине, Верхнеднепровском бассейне и Северном Прикарпатье. Однако, пишет В.В.Седов, все эти наименования не относятся "ко времени становления праславянского языка и, следовательно, не очерчивают славянскую прародину" (с. 74). Возникновение водных названий Ю.Удольф относит к сер. I тыс. н.э., т.е. к периоду расселения славян из своей прародины. Поэтому простое сопоставление карты распространения архаических славянских гидронимов Правобережной Украины с границами археологических культур эпохи бронзы и раннего железного века В.В.Седов считает неправомерным. В период отделения праславянского языка будущие славяне, видимо, пользовались старыми индоевропейскими или древнеевропейскими названиями.
Антропологические материалы показывают большое расовое смешение славян: в их антропологическом строении польские
антропологи, например, находят палеоевропеоидные,
средиземноморские, северноевропейские и лапоноидные компоненты. Краниологические исследования Т.И.Алексеевой показали, что ранние славяне делятся "на североевропейцев (относительно широколицый долихокранный антропологический тип) и южноевропейцев (широколицый мезокранный антропологический тип). С учетом данного обстоятельства славянская прародина должна помещаться в области контакта этих антропологических типов - между Вислой, Дунаем, Западной Двиной и Днестром, что в общих чертах соответствует территории древних славян, какой она представлялась Л.Нндерле" (с. 79). Однако антропологических данных для характеристики первоначального облика славян явно недостаточно, поскольку краниологические материалы I тыс. до н.э. из-за обряда трупосожжеиия на коренных землях славян отсутствуют. Роль антропологии может увеличиться лишь с развитием генной антропологии, а также при привлечении материалов по группе крови, серологических анализов и дерматоглифики.
Автором охарактеризован вклад в изучение этногенеза славянства этнографии и фольклористики, а также отмечена исключительно вспомогательная роль исторических сведений о славянах в письменных источниках.
Особое место в изучении истории древних славян В.В.Седов отводит археологии. Рассматривая в связи с этим дискуссию о соотношении археологической культуры и этноса, В.В.Седов настаивает на том, что современные изыскания в археологии "надежно свидетельствуют о возможности решения этногенетической проблематики по данным археологии, о возможности исследователей определять этническую принадлежность носителей.многих археологических культур" (с. 86). Археологическая культура рассматривается автором не просто как сумма компонентов и признаков, а как целостная структура, как система взаимосвязанных сочетаний всех ее элементов.
28-1
Таким образом, с его точки зрения: 1) археологическую культуру можно отождествлять с этносом, если она обладает целым комплексом устойчивых однотипных признаков (в домостроительстве, погребальной обрядности, украшениях, керамике); она должна эволюционировать из предшествующей ей однородной культуры; 2) иногда культура характеризуется по одному яркому признаку; со всей уверенностью говорить об этнической общности в таком случае нельзя, но, как правило, с накоплением фактического материала выясняется этническая принадлежность такой культуры; 3) археологические материалы дают возможность проследить интеграцию двух этнических группировок или ассимиляцию одной из них; 4) археология способна выявить дифференциацию этнических общностей, что соответствует возникновению диалектных зон внутри общности и возникновению нового этноса; 5) существуют археологические культуры с полиэтничными образованиями; они характеризуются длительным присутствием разнотипных элементов в культуре.
По мнению В.В.Седова, исследователь должен определять этнический состав той или иной археологической культуры, руководствуясь исключительно данными своей науки, и только после того как такие данные получены, допустимо сопоставлять их с выводами других наук.
Другая методическая посылка автора - использование ретроспективного метода в этногенетических построениях, которому он придает первостепенное значение. В изучении этногенеза славян, например, считает В.В.Седов, "надлежит продвигаться от культур достоверно славянских, относящихся к раннему средневековью, в глубь столетий к тем древностям, которые обнаруживают генетические связи с раннесредневековыми, а от них - еще на ступень ниже и т.д." (с.88).
Полемизируя с противниками ретроспективного метода, автор утверждает, что этот метод не только перспективен, но и позволяет "учитывать все нюансы сложнейшего взаимоотношения этносов в
древности". Он дает возможность проследить и такие формы взаимоотношений между археологическими культурами, как: "1) неравномерная эволюция, обусловленная миграционными процессами; 2) бурные изменения в культуре, вызванные вливаниями культурных элементов чуждых племен в результате контактов (в том числе и воздействие высоких цивилизаций) или инфильтраций; 3) трансформации, зависимые от изменений хозяйственной жизни и социальной обстановки; 4) полные скачкообразные преобразования, свидетельствующие о смене этноса в регионе" (с. 88).
В восьми последующих главах книги генезис и дальнейшее расселение славян прослежены по археологическим культурам начиная от древнеевропейского периода до славян пеньковской культуры, связываемой автором с антами.
В главе "Древнеевропейцы" автор прослеживает дифференционные и интеграционные процессы, протекающие внутри древнеевропейской общности. В бронзовом веке в течение семи-восьми веков в срединной части Западной Европы существовало довольно крупное культурно-историческое образование, которое к середине эпохи бронзы (1500-1250/1200 гг. до н.э.) оформляется в культуру курганных могил. Происхождение этой культуры пока не определено, возможно, в ее основе лежит унетицкая культура (1800-1500 гг. до н.э.), занимавшая часть ареала культуры курганных могил. Внутри культуры курганных могил накапливаются изменения - и во второй половйне XIII в. до н.э. примерно на этой же территории появляется новое крупное образование - культура полей погребальных урн (ХШ-УШ/УН вв. до н.э.), отличающаяся от предыдущей прежде всего погребальной обрядностью: курганы над могилами с трупоположениями сменились бескурганными захоронениями по обряду трупосожжения.
Общность полей погребальных урн объединяла более или менее однородное в культурном и этноязыковом отношении население, принадлежавшее к индоевропейской языковой общности. Культура просуществовала до начала железного века (УШ-УН вв. до 28*
н.э.). Распространение железа привело, как полагает автор, к важным демографическим сдвигам и сказалось на этногенетическом развитии. Культурная общность полей погребальных урн распалась на ряд новых культур, которые уже с полной определенностью можно идентифицировать с историческими народами. Так, западногальштатская культура соотносится с кельтским этносом, южная часть восточногальштатской - с иллирийцами, культура эсте (в провинциях Падуя и Венеция) - с венетами, ясторфская - с германцами и тл.
Древности лужицкой культуры, поскольку они имеют прямое отношение к славянскому этногенезу, рассмотрены автором подробнее. Область, занимаемая лужицкой культурой, охватывает западные земли Польши, Саксонию, Бранденбург и северные районы Чехии и Словакии. В составе этой общности выделяется несколько культурных групп, что, весьма вероятно, отражает диалектное многообразие древнеевропейского населения. Однако, отмечает автор, "выявить среди лужицких групп такие, которые с той или иной долей вероятности можно было бы считать протославянскими или протогерманскими, не представляется возможным" (с.127).
Около 550 г. до н.э. на Часть территории лужицкой культуры из Польского Поморья мигрируют племена поморской культуры. Инфильтрация носителей поморской культуры в бассейн Вислы и смежные с ним районы бассейна Одера проходила постепенно, без вытеснения аборигенного лужицкого населения. В результате такого взаимодействия около 400 г. до н.э. формируется культура подклешевых погребений, которую, автор считает уже определенно славянской (с. 128) и посвящает ей специальную главу ("Становление славян"). Первоначально культура подклешевых погребений охватывала бассейн среднего и частично верхнего течения Вислы и целиком бассейн Варты. В дальнейшем (в среднелатенское время) она занимала территорию до среднего течения Одера на западе и до Припятского Полесья и Волыни на востоке.
Культура подклешевых погребений настолько сходна с предшествующей лужицкой, что некоторые польские археологи относили ее не к самостоятельной культуре, а к последней фазе развития лужицкой. Однако В.В.Седов опровергает это мнение. "...Культура подклешевых погребений, - отмечает он, сформировалась не на всей лужицкой территории, а лишь в той ее части, где имела место инфильтрация поморского населения" (с. 138). Следовательно, поморский этнический компонент сыграл свою роль в формировании этой культуры, хотя в процессе метисации лужицкие элементы возобладали. "Судя по всему, - пишет автор, -культура прдклешевых погребений в большей степени выкристаллизовалась из лужицкой, чем поморской" (с. 138). В.В.Седов считает правомерным начинать историю славян именно с культуры подклешевых погребений. Более ранняя лужицкая "была еще древнеевропеЙским образованием с несколькими неустойчивыми диалектами" (с. 144). Культура же подклешевых погребений соответствует первому периоду истории праславянского языка. Этому выводу, отмечает он, не противоречат данные сравнительно-исторического языкознания.
На юге и юго-западе от славян обитали племена лужицкой культуры, не затронутые миграцией поморского населения (Малопольша, Силезия, Любусская земля). "Очевидно, что здесь сохранялось население, говорившее на древнеевропейских диалектах, и, очень вероятно, что именовалось оно венетами/венедами" (с. 147). Впоследствии этот этноним распространился и на славян.
В главе "Славяне и кельты" автор подробно останавливается на кельто-славянском взаимодействии. В результате широкой экспансии часть кельтских племен, осевшая в Силезии и Малопольше, пришла в соприкосновение со славянами. Первые кельтские находки в памятниках культуры подклешевых погребений датируются 1У-Ш в. до н.э. Наиболее сильное кельтское воздействие приходится на II в. до н.э. Оно становится настолько активным и определяющим, что эта культура в конце II столетия
трансформируется в новую, получившую название пшеворской. Первоначально территория этой культуры совпадала с ареалом предшествующей ей культуры подклешевых погребений; затем она распространилась до среднего течения Одера и верхнего течения Вислы - на земли, занимаемые кельтами. Кельтское население к концу I в. до н.э. на этой территории было полностью ассимилировано пшеворским. В Малопольше существуют кельто-пшеворские памятники, отражающие этот процесс ассимиляции.
Поселения пшеворской культуры полностью совпадают с поселениями культуры подклешевых погребений, в некоторых случаях совпадают и могильники, "свидетельствуя о том, что при становлении новой культуры смены населения не было" (с. 159). Однако мощное кельтское воздействие проявило себя в разных сторонах жизни пшеворского общества. Это - одежда (латенские фибулы), оружие (двулезвийные мечи, наконечники копий с волнистым краем, полусферические умбоны щитов), множество бытовых изделий. Славянское кузнечное ремесло I тыс. н.э. "по своим особенностям и технологической культуре было наиболее близко к металлообрабатывающему производству кельтов и провинций Римской империи" (с. 162).
Славяно-кельтские контакты обнаруживаются и в языке. В частности, О.Н.Трубачевым установлено, что "в плане словообразовательной типологии славянская этнонимия весьма далека от типа балтских и германских имен, но близка к кельтской, иллирийской и фракийской" (с. 164).
Пшеворская культура, сложившаяся в результате славяно-кельтского взаимодействия, не оставалась однородной в этническом плане. На протяжении всего периода ее существования (с начала II в. до н.э. по IV в. н.э.) новые массы населения переплавлялись в недрах этой культуры. В главе "Славяне в составе населения пшеворской культуры" автор выявляет разнообразные этнические компоненты, формирующие эту общность, и . определяет место и значение славянского этноса в составе данной культуры.
Анализ жилищ, а также погребальный обряд пшеворской культуры свидетельствуют о ее славянских корнях: и характер жилищ, и характер захоронений продолжают традиции культуры подклешевых погребений. В пшеворских захоронениях господствовал обряд кремации умерших. Небольшое количество захоронений по обряду трупоположения принадлежит кельтскому компоненту в культуре. В керамике раннего периода обнаруживаются кельтские и германские влияния.
Интересны палеоботанические находки, свидетельствующие о первостепенном значении в этой культуре ржи (22%), что характерно для славянской традиции. Рожь была неизвестна или имела незначительное распространение в ясторфской (германской) культуре, и в восточноевропейских землях она появилась вместе с расселением славян.
Неоднородный состав пшеворских древностей вызывал множество полярных мнений относительно этнической характеристики культуры. Ее относили и к кельтскому (бастарны), и к германскому (вандалы, лугии) этносам.
Письменные источники, а также тщательный анализ всего комплекса археологических древностей пшеворской культуры, по мнению автора, "свидетельствуют о полиэтничном составе ее носителей", однако, считает он, "основным этносом в пшеворском ареале на всем протяжении развития этой культуры оставалось местное славянское население, особенно в Висленском регионе" (с. 197). Хронологически время бытования пшеворской культуры соответствует (по периодизации Ф.П.Филина) среднему этапу развития праславянского языка.
В III в. до н.э. в связи с широкой экспансией кельтов, на восток продвинулась значительная масса населения. В результате этнических перемещений нэ территории Припятского Полесья, Среднего Поднепровья и смежных земель Верхнего Поднепровья возникла зарубинецкая культура, которая "сложилась в результате приблизительно одновременного расселения носителей культуры
подклешевых погребений и позднепоморских древностей из бассейна Вислы" (с. 204). В ее составе отмечается и всесьма незначительный ясторфский элемент.
С I в. до н.э. жители зарубинецкого ареала сталкиваются с экспансией сарматов. Часть населения уходит в глухие места Подесенья и Южного Буга, образуя локальные группы зарубинецкой культуры - деснинскую и южнобугскую. Во второй половине I и II вв. н.э. в культуре происходят значительные изменения: из пшеворского ареала на территорию с немногочисленными оставшимися зарубинецкими жителями приходит новое население. При этом резко меняется топография поселений и характер домостроительства, распространяется грубая лепная керамика, свойственная пшеворской культуре - и классическая зарубинецкая культура прекращает свое существование, а на ее месте возникают новые культурные группы памятников, объединяемые археологами термином "позднезарубинецкие".
Этническую принадлежность культуры автор решает с учетом главных составляющих ее компонентов: племен культуры подклешевых погребений и поморской культуры. В.В.Седов полагает, что "зарубинецкое население в языковом отношении составляло отдельную диалектную группу, занимавшую промежуточное положение между праславянским языком и окраинными западнобалтскими говорами... Потомки зарубинецкого населения также в зависимости от исторических обстоятельств приняли участие в этногенезе славян и балтов" (с. 219).
В главе "Миграция готов к Северному Причерноморью" прослеживается формирование и миграция вельбарской культуры. Ее образование произошло на основе местных племен оксывской культуры в Польском Поморье под влиянием готов и гепидов, пришедших из Скандинавии. .Автор показывает, как по мере продвижения на юг, к Черному морю, готы присоединяли к себе многие негерманские группы населения, усиливая тем самым поток миграции. В конце II в. н.э. готы появляются на Волыни и в
Подолии, где в то время обитало население пшеворской культуры (волынская группа), какая-то часть которого вошла в состав вельбарской культуры.
Вторая волна носителей вельбарской культуры вторглась в Северное Причерноморье в середине III в. н.э., где к этому времени уже формировалась Черняховская культура.
Глава "Славяне в составе Черняховской культуры. Становление антов" - самая большая в книге и посвящена формированию наиболее яркого и крупного культурного образования на рубеже II и III в. н.э. в Северопричерноморском бассейне. Этническая неоднородность черняховской культуры всеми признана. Ее относят к разновидности провинциальной римской культуры с развитыми металлообработкой, гончарным производством. Археологические находки свидетельствуют о высоком уровне ремесла.
Полиэтничность Черняховского населения хорошо прослеживается в материальной культуре. Так, в жилищном строительстве обнаруживаются прямые связи с традициями пшеворской, зарубинецкой, вельбарско-пшеворской культур, древнегерманского домостроения. Каменное строительство генетически связано с античным миром. Отмечен биритуализм в похоронной обрядности. Металлографический анализ железных изделий в Поднепровье, Побужье и Молдавии показал, что кузнечное ремесло региона наиболее близко к технологическому уровню, который наблюдался "в железообработке пшеворского населения Южной Польши н населения римского времени Чехии и Словакии, гае в кузнечном деле использовалось наследие кельтской технологии" (с.241). Однако изучение сплавов цветных металлов указывает на' развитие скифо-сарматской традиции в металлообработке.
Проблема этнического состава черняховской культуры, отмечает автор, неразрывно связана с вопросом о ее происхождении. Поэтому он детально анализирует этнокультурную карту Юго-Восточной Европы накануне сложения культуры. Картина предстает 29-1
чрезвычайно пестрая. Это памятники пшеворской, вельбарской, позднезарубинецкой культуры, памятники сарматов, культуры Поянешты-Выртешкой, гето-даков. Основа Черняховской культуры сформировалась в Верхнеднестровском регионе в конце II в. н.э. Импульсом к расширению ареала культуры послужила миграция вельбарского населения.
В книге отмечается неравномерная концентрация этнических особенностей, что свидетельствует о различных языковых и ассимиляционных процессах внутри культуры, которые остались незавершенными в виду кратковременности ее существования. В рамках культуры автор выделяет два этнических образования, относящихся к генезису славян. Одно - в Верхнем Поднестровье, выделившееся в отдельный вариант Черняховской культуры. Славянский компонент там доминировал, а сарматские и вельбарские элементы были весьма малочисленны. Другое охватывает Подольско-Днепровский регион. В отличие от Верхнеднестровского наряду со славянами, потомками пшсворской и позднезарубинецкой культур, основу населения здесь составляли и местные ираноязычные племена. Германский элемент также присутствовал, но составлял ничтожную долю в море славяноязычного и ираноязычного населения. Именно с этой группировкой славян, "которая сформировалась в условиях славяноиранского симбиоза в основном в Подольско-Днепровском регионе Черняховской культуры", автор связывает племя антов (с. 277).
В последней главе "Славяне в период "Великого переселения народов" В.В.Седов рассматривает: нашествие гуннов на территорию Юго-Восточной Европы, начало пражско-корчакской культуры, сформировавшейся на основе пшеворского населения, первый этап славянского освоения северной части Русской равнины, миграции населения из Черняховского ареала и начало пеньковской культуры.
После нашествия гуннов часть населения была уничтожена, немногочисленное оставшееся население начало развиваться уже совсем в иной обстановке. К V в. в южной части пшеворского ареала
формируется пражско-корчакская культура раннего средневековья. В северной части пшеворского ареала наблюдается другая ситуация. В конце IV в. в Европе резко ухудшается климат, ранее благоприятный для земледелия: в это время наблюдаются самые низкие температуры за последние 2000 лет. В V в. увеличивается количество осадков, повышается уровень вод в реках и озерах, разрастаются болота, пойменные луга покрываются непригодными для сельского хозяйства аллювиальными отложениями. Этими обстоятельствами, по-видимому, объясняется тот факт, что на рубеже IV и V столетий население Висленского региона покидает насиженные места. Одновременно на территории Восточноевропейской равнины появляются две крупные группы населения, связываемые автором с переселенцами из Повисленья. Одна группа в бассейне Псковского озера и озера Ильмень образует культуру ранних (псковских) длинных курганов (У-УШ вв.). При этом славянские переселенцы расселились среди редкого прибалтийско-финского населения. Другая группа ранних славян осела в Полоцком Подвинье, Смоленском Поднепровье и части Волго-Клязьменского междуречья. Здесь проживали довольно многочисленные балтояэычные племена днепро-двинской культуры. Появление на этой территории с конца IV в. тушемлинско-банцеровской культуры автор связывает не с простой эволюцией днепро-двинской культуры, а с приливом на эту территорию славянского населения и последующей медленной славизацией местного населения.
В результате гуннского нашествия часть населения Черняховской культуры вынуждена была мигрировать. Одна группа осела в Подунавье, в составе разноэтничного населения которого, возможно, были и славяне. Какая-то часть дошла до северных областей Поднепровья (вплоть до Смоленщины), более крупная группировка осела в бассейне Оки, появляется черняховское население и в Рязанском Поочье. Особо останавливается автор на образовании име^ьковской культуры в среднем течении Волги, основа которой, как показывают современные археологические 29*
данные, базировалась на культуре "полей погребений" Днепровского региона. Исследователи (Г.И.Матвеева) указывают на сходство с постзарубинецкими, пшеворскими и Черняховскими элементами. Ретроспективный взгляд на эту кульутру позволяет отнести ее к славянскому этносу.
Параллельно этим процессам в Подольско-Днепровском регионе формируется пеньковская культура, созданная потомками Черняховского населения. Автор отождествляет ее со славянами, а конкретно - с антами. Не исключено, что в то же время какая-то группа славян проникла в Таврику и проживала на территории Крымской Готии.
ЕЛ.Капустина
96.01.020. НИКИТИНА Г.Ф. АНАЛИЗ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ МОГИЛЬНИКА ЧЕРНЯХОВСКОЙ КУЛЬТУРЫ У СЕЛА ОСЕЛИВКА /РАН. Ин-т археологии. - М.: Наука, 1995. - 230 с.
Монография посвящена источниковедческому анализу материалов могильника Черняховской культуры у с. Оселивка на правом берегу Днестра в Кельменецком р-не Черновицкой обл. Исследования памятника проводились в 1969-1978 гг., в результате чего было раскопано 89 погребальных комплексов.
Настоящая работа, как отмечает во введении сам автор, имеет два аспекта - методический и конкретно-исторический. Соответственно большое внимание в ней уделено общим проблемам классификации и типологии археологических источников, разработке методики опубликования исходных данных. Конкретные задачи исследования включают: 1) упорядочение археологического материала и выявление существенных и закономерных сторон объекта; 2) рассмотрение на основе выявленных закономерностей вопросов общей хронологии памятника и вопросов историко-культурного порядка. Решение первой из названных задач (которая является основной в силу источниковедческого, главным образом, характера работы) обеспечивается применением таких
