CC BY
22
разгуляется» (1956-1959) и романа «Доктор Живаго»: «...думаю, ни один англоязычный поэт не был мне так полезен <...>. Потому что он несомненно был "современным" (modern)»1. Пастернак показал Дейви путь перехода от раннего «книжного» стиля первых двух сборников к более открытой, непосредственной, доступной читателю манере письма.
Таким образом, в стихах Дейви с пометкой «по Пастернаку» или без нее очевидны пастернаковская «почва», «дух Пастернака». Дейви, стремясь к независимости и будучи порой настроен явно на полемику, на самом деле ведет диалог с Пастернаком, хотя его стихи - это новые произведения, органично вписывающиеся в контекст его собственного творчества. Даже тогда, когда Дейви, казалось бы, почтительно повторяет строки Пастернака, он преображает их, и рождается новое стихотворение. Многому научившись у Пастернака, Дейви двигался в другом направлении: он отделял поэзию от мира и остался «рациональным поэтом» в отличие от экстатически-рационального и метафизичного Пастернака.
Из стихотворения «Зимний пейзаж близ Или» («Winter landscape near Ely») ясно, что Пастернак для Дейви - это Россия.
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ОБРАЗЫ И МОТИВЫ
2020.03.007. ВЕНЕЦИЯ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ: ОПЫТ АНТОЛОГИИ, 1888-1972 / составители: А. Соболев, Р. Тименчик. - М.: Новое литературное обозрение, 2019. - 1104 с.
Ключевые слова: антология; стих; урбанистическая тема; образ города; Венеция; романтизм; модернизм; травелог; экфра-сис; сны; воспоминания; биография; визуальные образы.
Реферируемая книга - первый опыт сводной антологии русских стихотворений, посвященных Венеции, одному из ключевых образов в мировой литературе и культуре.
В антологии опубликованы хрестоматийные стихотворения о Венеции А. Ахматовой, А. Блока, Н. Гумилёва, Н. Заболоцкого, М. Кузмина, О. Мандельштама, Б. Пастернака, В. Ходасевича. Они соседствуют с произведениями менее знаменитых или безвестных
1 Davie D. Slavic excursions. - P. 11.
русских поэтов, в некоторых случаях до сегодняшнего дня не учтенных ни библиографией, ни историей литературы.
Среди авторов опубликованных в антологии четырехсот стихотворений Н. Агнивцев, В. Азаров, М. Алигер, В. Андреев, П. Боб-ринский, В. Брюсов, И. Бунин, С. Вавилов, К. Вагинов, В. Вейдле, И. Волобуева, М. Волошин, С. Головачевский, С. Городецкий, Е. Долматовский, М. Дудин, Л. Жданов, В. Злобин, Вяч. Иванов, Ю. Иваск, В. Инбер, В. Каменский, С. Кирсанов, Н. Кончаловская, Д. Крачковский, А. Кушнер, С. Маковский, В. Марков, Д. Мережковский, Л. Мухина (Миллионщикова), В. Мятлев, В. Набоков, И. Одоевцева, В. Орлов, С. Парнок, П. Перцов, Д. Петровский, К. Померанцев, Н. Поярков, А. Радченко, В. Рождественский, Р. Рождественский, С. Сафонов, В. Саянов, Д. Святополк-Мир-ский, С. Соловьёв, А. Сурков, П. Тайна, В. Торопыгин, П. Успенский, Б. Филиппов, Г. Цигарели, Л. Чарская, С. Чахотин, Ф. Чер-винский, И. Чиннов, Г. Чулков, Д. Шаховской, Г. Шенгели, А. Штейнберг, В. Эллис, В. Эльснер, Г. Эристов.
Стихи предваряются двумя очерками.
В очерке «Уворованная связь и заумный сон» Р.Д. Тименчик рассказывает о поэтическом освоении Венеции. Автор делает оговорку: в зеркале историографии венецианской темы отражаются «неизбежные повторения и невольные похищения» (с. 5) - и приводит библиографический список книг, после чтения которых и был написан очерк1.
Венецию, «город на лагуне», в 1789 г. описала в своих мемуарах «Наблюдения и размышления во время путешествия во Франции, Италии, Германии» британская писательница Э.Л. Пиоцци (1749-1821). Она вспоминает о соборе Святого Марка, освещенном по вечерам, украшенном «всеми совершенствами людского искусства», о море, омывающем его стены, о девушках с гитарами, при-
1 Hinrichs J.P. In search of another St. Petersburg: Venice in Russian poetry, (1823-1997). - Munchen, 1997; Cziborra P. Lagunenlyric - Venedig im Spiegel der Ditchtung: Eine Studie zur europachenis Literaturegeschichte. - Hamburg, 2009; Ре-взина О.Г. Русская поэтическая венециана // Диалог культур: «Итальянский текст» в русской культуре и «русский текст» в итальянской литературе: Материалы междунар. науч. конф., 9-11 июня 2011 г. / Ин-т русского языка им. В.В. Виноградова РАН. - М., 2013. - С. 201-215.
плясывающих на площади, о людях в масках, распевающих песни (с. 5).
Описания Э.Л. Пиоцци использовала в своих «Удольфских тайнах» (1803) А. Радклифф, автор бестселлеров английского и русского книжного рынка, сама никогда не бывавшая в Венеции.
Ее книга была одной из тех, «над страницами которой Джон Гордон Байрон увлекся городом "единых токмо сладчайших движений сердца"» (с. 6), описав свои впечатления в стихотворении «Волшебный город сердца!..». На двадцать девятом году своей жизни он впервые оказался в Венеции, и «в четвертой песни Чайльд-Гарольда» читатели двух полушарий ровно 200 лет тому назад впервые прочитали: «I stood in Venice, on the Bridge of Sighs». «Избитой тропой потянулись сюда британские туристы, норовя произнести перформативный байроновский стих "Венеция. Мост Вздохов, Я стоял..."». Эта точка маршрута стала на целый век главным аттракционом Венеции, а строфы Дж. Байрона «были долго рекордсменами индекса цитирования». 100 лет спустя русский философ И. Ильин в поэме «Наше жилище» описывал висящую на стене открытку с фотографией, запечатлевшей «Вздохов мост», соединяющий Дворец дожей с залой суда и тюрьму (с. 8).
К концу позапрошлого века мифология венецианской истории окончательно сложилась, и эпохе Серебряного века поневоле достался в наследство «праздничный набор из эпохи поэтического "безвременья"».
Р.Д. Тименчик приводит ряд венецианских символических моделей: «Вода и то, что с ней связано (вода, волна, море, лагуна, канал, гондола, лодка); твердь (набережные, мосты, камень, мрамор); топонимы, названия улиц и площадей (Адриатика, Большой канал, Риальто, Лидо, площадь Святого Марка, Пьяцетта, ponte dei Sospiri); архитектурные сооружения, памятники (здания - дворцы -палаццо, "львиный столб", башня с часами, Дворец дожей, собор Св. Марка, Casa d'Oro); картины / художники (мозаика, иконостас в соборе Св. Марка, Беллини, Веронезе, Тинторетто, Тициан); персонажи (дож, гондольер / лодочник, купец, рыбак); исторические и культурные реалии и / или артефакты (карнавал, стекло, зеркало, кружево, маска); музыка (канцона, баркарола, мандолина, гитара); цвета, эпитеты (зеленый, голубой, черный, золотой, кружевной, узорный, стеклянный)» (с. 11).
Автор очерка цитирует фрагмент статьи О.Г. Ревзиной, в котором содержатся наблюдения над поэтикой русского «венецианского текста». Тексты пронизывают сквозные мотивы: «сна, воспоминания, "города под водой", любви и смерти, красоты и жалкости, величия и падения, живописи и скульптуры, толпы и одиночества, звука и трагической либо умиротворяющей тишины, тленья и темноты, здоровья и болезни, "вечного возвращения"»1.
Рассматривая размещение «венецизмов» в рифменных позициях этих текстов, Р.Д. Тименчик отмечает, что их расположение превращает стихосложение в род буриме, пейзаж подбирается под созвучия: «лагуны - уснувшей шхуны - будущего гунна - перил чугунных - облаков седеющих руна - разбившиеся луны - ветра рвущиеся струны - род Фортуны» (Х. Кроткова); «лагун Венеции я ворожу, вещун - камни, как чугун - головы отрубленные лун» (С. Маковецкий); «жарко - арка - ярко - Сан Марко» (А. Фёдоров); «лев Святого Марка - солнце ласково, не ярко» (Г. Гнесин); «Тор-челло - вечерело - сердце сиротело» (А. Семёнов-Тян-Шанский); «мостом "Деи соспири" - лазурь лагунской шири» (С. Шервин-ский) и т.д. (с. 12). Вместе с тем «усталость европейской культуры от ноши семантических нагрузок» привела к тому, что в конце ХХ в. появился роман о смерти в Венеции «Утешение странствующих» / «The Comfort of strangers» Иэна Макьюэна, в котором полностью отсутствуют местная ономастика и языковая конкретика (с. 13).
В эпоху, с которой начинается действие антологии, воспаленное внимание к «городу воды, колоннад и мостов» (Н. Гумилёв) прививали русским читателям новомодные иностранцы рубежа веков. Автор очерка приводит отрывок из романа О. Уальда, в котором Дориан Грей восхищается стихами о Венеции «Вариации на тему венецианского карнавала» Т. Готье, написанными до того, как писатель увидел «град розовых фасадов и мраморных лестниц». Венеция, встретившая Т. Готье в 1850 г., была, как он описал ее позднее, городом «ночным» и «грозным». Весьма вероятно, высказывает предположение Р.Д. Тименчик, что «французский парнасец» «воспитал ожидания Венеции у своего преданного поклонни-
1 Ревзина О.Г. Венеция в русском поэтическом дискурсе // Имя: Внутренняя структура, семантическая аура, контекст: Тезисы междунар. науч. конф. - М., 2001. - Ч. 2. - С. 186.
ка Н. Гумилёва, которые отлились... в двух опытах полубаллады о леденящем ночном всплеске и замываемой шпаге убийцы» (с. 15).
Тема сна многократно варьируется на страницах антологии, доходя до заумного лепета, в котором «плы - сонно - лыли в ка-глубоналах Веневодиции» читатели эпохи футуризма. Венеция попала в рекламную глоссолалию «железобетонной поэмы» Вас. Каменского «Цирк». Чистоту «венецианского лазорья, морями и солнцами омытого сразу», поминал Маяковский. «Вот и Блок, выслушав мандельштамовскую "Веницейскую жизнь", решил: "Его стихи возникают из снов - очень своеобразных, лежащих в областях искусства только"» (с. 24), - завершает свой очерк Р.Д. Тименчик.
В очерке «Венеция: Исторический путеводитель» А.Л. Соболев поэтапно описывает практическую сторону итальянских путешествий ХХ в.
Среди всех русских писательских травелогов поездка А. Белого и его спутницы А.А. Тургеневой, совершенная в начале ХХ в., выглядит «едва ли не рекордной по соотношению проведенного в Венеции времени и объема итогового травелога: писатель посвятил ей три очерка»1 (с. 83).
А.Л. Соболев отмечает, что «набранная до событий 1917 г. инерция русско-итальянских культурных связей не успела полностью заглохнуть к началу 1920-х годов» (с. 156). После 12-й венецианской выставки 1920 г., на которой русский павильон был составлен исключительно из произведений эмигрантов, при подготовке биеннале 1922 г. советская сторона резко активизировалась. А венецианской выставке, состоявшейся в 1924 г., как минимум двое ее участников с советской стороны - художник Ю. Анненков и поэт Вяч. Иванов - вероятно, обязаны жизнью: будучи официально отправлены в командировку в Венецию, назад они не вернулись (с. 159). Благодаря сохранившимся бумагам Вяч. Иванова, можно увидеть, насколько усложнился путь путешественника советской эпохи в Венецию из-за изменившихся формальностей в области заграничных поездок. Тем не менее, несмотря на все логистические и финансовые трудности, в 1920-х годах
1 Белый А. Путевые заметки. I. Венеция // Речь. - 1911. - 24-25 января. -С. 3; Белый А. Офейра. Путевые заметки. Часть первая. - М., [1921. на обл.: 1922]. -С. 11-25; Белый А. Путевые заметки. I. Сицилия и Тунис. - М., 1922. - С. 20-40.
туристический поток в Италию хоть и уменьшился, но вовсе не иссяк.
Осенью 1927 г. в путешествие по Италии отправился Н. Асеев. Его путевые заметки, вошедшие в книгу «Разгримированная красавица»1, очевидным образом сконструированы как реплика в диалоге с предшествующей страницей травелогов - отдельная глава «посвящена советской ревизии классических русских взглядов на предмет» (с. 163).
А.Л. Соболев констатирует, что сведения о советских визитах в Венецию 1930-х годов более чем отрывочны, и причины этого очевидны. С одной стороны, резко снизилось их число: организованный туризм почти отсутствовал, а служебные надобности в этом маршруте почти иссякли; СССР, в частности, с 1934 г. прекратил участие в международных выставках. С другой стороны, вырождался и сам жанр травелога, неуместный в сгущающейся литературной атмосфере. Оставалось лишь несколько визитов частного характера: осенью 1931 г. в Венеции был А.В. Луначарский, о чем известно «из хвастливого зачина» его письма М. Горькому (с. 165).
Лучше прочих документирована состоявшаяся в конце 1933 -начале 1934 г. продолжительная европейская поездка, захватившая, в частности, Италию, бывшего эгофутуриста, а на тот момент правоверного советского писателя Б.А. Лавренёва. По возвращении он напечатал серию путевых очерков, один из которых был посвящен венецианским впечатлениям и «в соответствии со структурой момента начинался с обличения» (с. 166).
Относительно регулярные поездки советских граждан в Венецию возобновились в середине 1950-х годов, когда разорванные научные и культурные связи СССР с заграницей начали восстанавливаться. С 1956 г. возобновилось участие в венецианских биеннале.
В 1957 г. в Венеции провела два дня группа советских писателей (М. Бажан, В. Инбер, А. Твардовский, Н. Заболоцкий, М. Исаковский, Л. Мартынов, А. Прокофьев, Б. Слуцкий, С. Смирнов). Некоторые из них - авторы стихов, представленных в антологии. В 1958 г. в Венеции проводилось заседание Европейского об-
1 Асеев Н. Разгримированная красавица. Путевые записки. - М., [1928]. -
С. 5.
щества культуры, на котором советскую делегацию представляли М. Алпатов, К. Федин и Б. Полевой. В очерке1, написанном по возвращении в Москву, Б. Полевой, «следуя классическому канону, особое внимание уделил непарадной Венеции, скрытой от менее проницательного туриста за глянцевым фасадом» (с. 173).
Три значительные по объему советские делегации были в Венеции в 1960 г. Самым многолюдным из мероприятий и хорошо документированным советской стороной был Толстовский конгресс. Из отчета Г.М. Маркова следует, что на нем присутствовали потомки Л.Н. Толстого и несколько русских эмигрантов, среди которых упомянут Г. Адамович, вступивший в полемику с В.В. Ермиловым по поводу преимущественного влияния Ф.М. Достоевского на мировую литературу и получивший от советского литературоведа отпор.
«Небезынтересным мог бы быть и обзор последующих поездок, проходивших во второй половине 1960-х и начале 1970-х годов, - высказывает предположение А.Л. Соболев, - но в архиве Союза писателей эти документы отсутствуют».
«Следующим заметным венецианским гостем был Бродский, -и здесь неожиданно гондола нашего повествования вплывает в ярко освещенную историческим солнцем область» (с. 184), - резюмирует автор очерка. Стихотворения русских поэтов, опубликованные в антологии, снабжены подробным комментарием и обстоятельными биографическими справками об авторах («Dramatis personae»).
Комментарии составлены Р.Д. Тименчиком и А.Л. Соболевым совместно. Составители сообщают, что сперва начать отсчет венецианских впечатлений русских модернистов предполагалось со стихотворения Д. Мережковского, напечатанного в 1892 г., «что изящным образом синхронизировало бы поэтическое освоение Венеции со становлением русского символизма». Но, когда работа над составлением сборника была уже в самом разгаре, нашлось стихотворение поэта В.Я. Дряхлова, напечатанное четырьмя годами раньше, и нижнюю границу отодвинули до 1888 г.
1 Полевой Б. Венеция - город тружеников // Огонек. - 1965. - № 26. -
С. 23.
Верхняя граница при отборе стихотворений для антологии -1972 г., канун публикации первых венецианских стихотворений И. Бродского, «полностью переменивших рельеф русской стиховой veneziana» (с. 448).
В комментариях указываются источник текста и место первой публикации (если таковая существовала); при необходимости приводится краткая текстологическая справка.
Специфика справок, составивших раздел «Dramatis perso-nae», написанный А.Л. Соболевым, зависит от степени известности лиц, которым они посвящены. Для поэтов, бывавших объектами тщательных биографических штудий, описывается лишь история заграничных, главным образом итальянских, путешествий. Напротив, для лиц, ни разу не становившихся героями словарной статьи, приводится максимально возможный набор биографических сведений (с. 449-450).
При подготовке антологии был предпринят просмотр периодики ХХ в. (Славянская библиотека Хельсинки). Было прочитано несколько тысяч стихотворных сборников (РГБ и РНБ); велись разыскания по фондам архивов Москвы и Санкт-Петербурга (с. 450-451).
Книгу завершает «Указатель имен».
Т.М. Миллионщикова
ЛИТЕРАТУРА И ДРУГИЕ ФОРМЫ ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ
2020.03.008. МИЛЛИОНЩИКОВА Т.М. О ЛИТЕРАТУРНО-ФИЛОСОФСКИХ ДИАЛОГАХ Л. ТОЛСТОГО, К. ЛЕОНТЬЕВА, Вл. СОЛОВЬЁВА. (Обзор).
Ключевые слова: Л.Н. Толстой; Ф.М. Достоевский; К.Н. Леонтьев; В.С. Соловьёв; русская философия; религиозно-философские идеи; русская Церковь; этика; историко-литературный контекст; художественное творчество; христианский идеал; «всечеловеческое единение».
В обзоре рассматриваются аспекты полемики в связи с творчеством Л.Н. Толстого, возникшей в свое время между русскими мыслителями Ф.М. Достоевским, К.Н. Леонтьевым и В.С. Соловьё-
