CC BY
62
способного населения говорит о том, что и уровень расходов до-мохозяйств повысился.
Уровень экономической стабильности не преминул сказаться на психологическом состоянии. с 1991 по 2008 г. доля людей, часто испытывающих беспокойство в повседневной жизни, увеличилась с 46,8 до 70,8% [с. 16]. В особенности выросла обеспокоенность по поводу сохранения уровня жизни в старости. Люди ощущают социальную незащищенность, боятся понижения уровня жизни по сравнению с остальным обществом. Восприятие общества тоже изменилось. В 1995 г. 35,2% представляли общество в форме алмаза, к 2009 г. их доля снизилась до 20%. За тот же период процент тех, кто описывает японское общество как пирамиду возрос с 32,3 до 38,5% [там же].
За последние три десятилетия связь между реальным социальным статусом и его самовосприятием в Японии укрепилась. Японцы стали смотреть на свое общественное положение менее оптимистично, но при этом более реалистично. Частично это связано со сменой поколений. В наибольшей степени от экономической нестабильности пострадала молодежь, и именно ее представители стали объективнее оценивать свой социальный статус, чаще относя себя к нижнему сегменту, чем их родители в молодости.
Необходимо оценить и психологические факторы. В период с 1960-х по 1980-е годы Япония переживала небывалый подъем уровня жизни. Под его действия попали почти все социальные страты. Объективное улучшение воспринималась даже нижними стратами позитивно, они начинали, несмотря на объективно низкий уровень потребления по сравнению с другими стратами, субъективно переживать это как «повышение социального статуса».
А.А. Новикова
2019.03.007. ШАПЮИ Н. СИСТЕМА «СОЦИАЛЬНОГО КРЕДИТА» В КИТАЕ: ДОРОГА В ЦИФРОВОЙ АД ВЫМОЩЕНА БЛАГИМИ НАМЕРЕНИЯМИ.
CHAPUIS N. Le système de «crédit social» en Chine: Un enfer numérique pavé de bonnes intentions // Les carnet du CAPS. - Paris, 2018. - N 26. - P. 131-141.
Ключевые слова: Китай; система социального кредита.
Автор - переводчик китайской литературы, кадровый французский дипломат, в настоящее время посол ЕС в Китае - рассматривает одно из основных направлений внутренней политики китайского правительства - борьбу за наведение порядка, в частности путем введения дополнительных средств контроля за гражданами, -правовая основа которой была задана в принятом 14 июля 2014 г. Госсоветом КНР документе «О планировании строительства системы социального кредита (2014-2020)»1.
Рост необузданного и агрессивного государственного капитализма высвободил предпринимательскую инициативу и стимулировал экономический рост, но ценой очень высоких социальных издержек. Коррупция среди публичных должностных лиц широко распространена и стала одной из главных проблем развития. В Китае, отмечает автор, мошенничество носит эндемический характер.
Китайская история изобилует примерами роли мошенничества и коррупции в падении династий. «Ни один из нынешних лидеров не забыл, что партия завоевала власть в 1949 году не столько благодаря своим собственным заслугам, сколько из-за того, что гоминьдановские элиты были коррумпированы и скомпрометированы» [с. 131].
Таким образом, можно понять, что вопрос честности каждого и единства всех будет иметь центральное значение в политической повестке дня любого китайского режима: основной постулат проекта «социального кредита», разработанного после прихода к власти Си Цзиньпина в 2013 г., заключается в том, чтобы создать такую систему, при которой государственные должностные лица «сначала не осмелятся, а потом уж и не смогут, и, наконец, больше сами не захотят связываться с коррупцией» [с. 132].
Этой цели можно достичь только если все общество будет охвачено системой поощрений и наказаний, учитывающей достоинства и недостатки каждого. Этот бином - классика для китайской культуры с древних времен - получает новую жизнь в неоконфуцианском течении, которое партия продвигает уже несколько лет во
1 В реферате используется общепринятый перевод китайского термина зИеИш xinyong Их1 как Система социального кредита, хотя существуют, возможно, более точно отражающие суть, но реже встречающиеся в литературе по предмету обозначения: Система общественного доверия или Национальная система репутации. - Прим. реф.
имя восстановления «традиционных добродетелей». При династии Хань в III в. н.э. был сформулирован постулат: «Никогда не совершать ни малейшего зла и никогда не воздерживаться от того, чтобы совершить даже самое маленькое добро, ибо доверие других людей обретается только мудростью и добродетелью». Начиная с династии Сун (XII в.), и особенно в период династии Мин (XVI в.), местные органы власти начали вести «записи достоинств и недостатков» (gong guo ge), которые учитывали в каждой общине вред и благо от каждого ее члена. Кроме того, оценивалось понятие социальной ответственности в зависимости от способности каждого человека выполнять свою общинную роль: если эта роль была негативной, судья имел право наказывать всю семью или даже всю общину. Система прозрачного для общества учета плохих и хороших дел каждого его члена была направлена на профилактику отклонений от общепринятых норм, на саморегулирование общины, что позволяло избегать вмешательства вышестоящих органов в ее дела и, естественно, укрепляло социальную солидарность на низовом уровне.
Эта система поддержания коллективной дисциплины в определенном смысле была нарушена, когда маоистский режим в дополнение к традиционным маркерам хорошего и плохого, а где-то и вместо них ввел свои, распределив население по классам -«красным» и «черным». Каждый гражданин стал объектом персонального «дела», в котором определялся классовый статус гражданина и связанные с ним права. Культурная революция (1966-1976) заклеймила «контрреволюционеров», единственным преступлением которых было то, что они принадлежал к «неправильной категории населения». Народ понимал, что новое социальное деление далеко от того, чтобы быть олицетворением глубоко укорененной в традиционной культуре добродетели честности. Впрочем, в исторически короткие сроки культурно-революционные институты регуляции общества показали свою неэффективность, и общественная справедливость стала восстанавливаться с помощью старого средства - денег, которое в полную силу заработало с началом экономических реформ.
Впрочем, и этот инструмент восстановления социальной справедливости сам по себе был далек от совершенства: бурное экономическое развитие внесло в жизнь общества диссонанс, ко-
торый потребовал дополнительных средств регулировки и управления социумом. Здесь произошло своеобразное возвращение к традиционной практике учета.
В 1990-е годы появился проект системы «социального кредита», но официально он был принят правительством лишь в июле 2014 г.: первый этап (2014-2020) отведен под разработку национального законодательства, которое будет регулировать процесс расчета «кредита», в том числе в широком смысле надежности и честности физических и юридических лиц1. С этой целью с 2017 г. в нескольких провинциях проводятся местные эксперименты (самая известная площадка это г. Жунчжэн в провинции Шаньдун).
Система «социального кредита» начинается со сбора данных о физических и юридических лицах. В каждом обществе есть свое представление о социально приемлемых или даже приветствуемых поступках и о их противоположности, о том, что общество не приемлет. Каждому деянию в этой системе вменено свое количество баллов: чем выше общественная значимость деяния, тем больше баллов, но у социально приемлемых со знаком плюс, а у порицаемых обществом - со знаком минус. Из набранных таким образом баллов формируется счет «социального кредита», доверия общества. В зависимости от размеров счета его обладатель попадает в ту или иную категорию социального доверия (они имеют буквенное обозначение - от высшей ААА до низшей Б). Те, кто находится в верхней части рейтинга, пользуются административными льготами, те, кто находится внизу, имеют усеченный доступ к коммунальным благам до тех пор, пока они не приведут себя в соответствие с требованиями правил общежития (например, оплата неоплаченного штрафа). Диапазон санкций широк - от запрета занимать должности в госучреждениях и высокие посты в некоторых социально важных отраслях до бытовых ограничений (аренда,
1 14 июля 2014 г. правительство Китая впервые опубликовало план и цели внедрения системы социального кредита. Основная цель внедрения системы - «построение гармоничного социалистического общества». В соответствии с общим документом «О планировании строительства системы социального кредита (2014-2020)», выпущенным Госсоветом КНР, система социального кредита будет сосредоточена на четырех областях: честность в государственных делах; коммерческая целостность; общественная целостность; судебная достоверность. - Прим. реф.
займы, прокат, классность билетов на транспорт и т.д.). Правда, никакие санкции в отношении низкорейтинговых участников системы «социального кредита» по пока что действующим правилам не могут быть приняты без соответствующего решения суда или полиции. Иными словами, на данном этапе проводимого в Китае эксперимента арбитрами являются судья (уголовный или административный) и сотрудники полиции, а система, в свою очередь, представляет из себя инструмент «мотивирования, стимулирования» (jili), «сдерживания, связывания обязательствами» (yueshu), отличающийся от «принуждения силой» (qiangpo).
В финансовой сфере система работает как привычная практика кредитной истории, когда надо оценить надежность заемщика; особое внимание уделяется малым и средним предприятиям и сельскохозяйственным предприятиям, у которых мало активов, с тем чтобы помочь им создать кредитный потенциал. Китайские цифровые гиганты Alibaba и Tencent, которые обрабатывают платежи электронной коммерции, создали, отдельно от правительственной системы, но с благословения госадминистрации, аналогичные системы «кнута и пряника» (jiang cheng), чтобы удержать своих клиентов путем распределения поощрений и штрафов. Однако вопрос об увязке этих частных данных с правительственной системой пока не решен.
Запад глубоко озабочен китайским экспериментом, причем, эта озабоченность меньше касается реалий текущей практики, находящейся пока на уровне пилотных проектов, и больше - разрушительного потенциала тотального досье на все население от имени так называемого «общества доверия» или «культуры искренности».
Объединение отдельных цифровых данных в правительственных базах вызывает самые большие вопросы из-за отсутствия независимого агентства, гарантирующего защиту индивидуальной свободы (типа французской CNIL - Comission nationale de l'information et des libertes), или институциональных противовесов (например, независимый парламент). Как далеко в своем контроле собирается уйти китайское руководство, даст ли оно команду отслеживать граждан в сетях, пытаясь обнаружить любое несогласие с «мнением большинства»? Правительственный план уверяет, что «любое нарушение конфиденциальности» будет «строго наказа-
но», но не уточняет, что будет считаться нарушением. Аналогичным образом, план заявляет о праве на индивидуальный протест в виде «жалоб», которые должны быть рассмотрены администрацией системы, однако даже такие средства правовой защиты, как представляется автору, не особо снижают озабоченность критиков. К тому же имеются примеры трудностей, связанных с управлением «черными списками»: определенную сложность представляет наличие нескольких баз данных и взаимодействие между ними. Беспокойство вызывает также автоматичность связи между судебным или полицейским решением, с одной стороны, с санкциями в системе социального кредита - с другой: насколько правомерно в моральном плане «двойное наказание», допустим, штраф за превышение скорости плюс снижение рейтинга. Еще одна моральная загвоздка: желание быстро сделать общество прозрачным и честным, проникнуть в потаенные области человеческой жизни подтолкнуло создателей системы социального кредита ввести материальное стимулирование доносительства. Доносов стало больше, наказаний тоже, но это не смутило по крайней мере часть общественности, которая, участвуя в этой системе, повысила свой материальный уровень. Возможно, эта тенденция окажется разрушительной для общественного организма.
С точки зрения политической социологии широкое распространение системы «социального кредита» может серьезно повлиять на связь между гражданином и государственной властью. Речь идет о своего рода неототалитарном обществе, которое, в отличие от тоталитарных обществ ХХ в. не нуждается для своей управляемости в науськивании людей друг против друга, в запугивании, принуждении или терроре; это социальный контроль, который реализуется в солидарности (индивидуума с сетью, и сетей между собой), ставя гражданина перед беспрецедентной дилеммой: либо он играет в игру, тем самым способствуя контролю за своей репутацией, окружающей средой и сообществом, либо он старается избежать контроля и становится в силу самого по себе факта ухода от контроля плохим гражданином или даже преступником, квалифицированным в качестве такового своими согражданами. Больше нет ни молчаливого большинства, ни ухода в индивидуальное достоинство: нейтральность в отношении общественной жизни под запретом, и ни индивидуум, ни община не смогут найти убежище
в инерции, в «отсутствии активности» (wu wei), которое до сих пор считалось в китайской культуре знаком наивысшей мудрости. Теперь, уже на новом уровне, возвращается революционный принцип «кто не с нами, тот наш враг».
Все элементы тоталитаризма без террора налицо: всеобщий контроль в реальном времени, личное мнение человека может быть использовано системой против человека в соответствии со злобой дня; и без того немалая область манипулирования невзначай оброненным словом получает расширение из-за понятийной путаницы между «честностью», «транспарентностью», гражданственностью, лояльностью и общественным порядком. «Какими бы ни были благими первоначальные намерения проекта, его инструменты и масштабы превращают его в руках китайских властей, как нынешних, так и будущих, в грозное "благо двойного использования"» [с. 136].
Тем не менее не следует недооценивать интеллектуальный уровень гражданина, рискующего лишиться своих основных прав: система социального кредита обсуждается в Китае как на государственном, так и на бытовом уровнях. Интернет стал в последние годы мощным рычагом свободы слова; в Китае, как и во многих других странах, цифровая революция дала голос тем, кто раньше был его лишен. Заявления о мошенничестве и коррупции высоко ценятся обществом. Вне зависимости от изначальных намерений и сопутствующих отрицательных моментов государство в борьбе за упрочение правопорядка создало такую систему, которая фактически дает возможность горизонтального выражения Vox populi, способного выступить против злоупотреблений власти.
«Китайская мечта» о «гармоничном и уверенном обществе», основанная на удалении из стада «паршивых овец», выявленных автоматическим пересечением данных различного происхождения, толкование которых является единственной обязанностью государственной власти, может процветать только при соблюдении двух условий: массовой поддержки со стороны населения и соразмерности между принуждением и мотивацией. Риски скатиться в тоталитаризм очевидны; риски потерять существующее между гражданином и государственной властью доверие также очевидны [с. 137].
Китайская система социального кредита, считает автор, непосредственно касается французов: французские граждане и компании в Китае наряду со всеми попадают под действие механизмов социального контроля и поддержания общественного порядка, и практикуемые системой наказания и поощрения обязательно должны учитываться как частными предприятиями, так и государственными учреждениями, имеющими отношения с Китаем.
5 мая 2018 г. Белый дом публично выступил против претензий китайского правительства использовать свой инструмент «социального кредита», чтобы наказать международные авиакомпании, которые отказываются включать Тайвань в рубрику «Китай» на своих сайтах онлайн-бронирования. В заявлении пресс-секретаря Белого дома говорится о «неуместной оруэллиане, которая проявляется в растущей склонности Коммунистической партии Китая навязывать свои политические взгляды гражданам и частным компаниям США» [с. 138]. В ответ представитель Министерства иностранных дел Китая заявил на следующий день, что «иностранные компании, действующие в Китае, должны уважать суверенитет и территориальную целостность страны, китайские законы и чувства китайского народа» [там же]. Эта дипломатическая стычка была первой, которую породила система социального кредита.
Как следует из этого предостережения, правительство Китая намерено применить к иностранным компаниям механизм санкций, предусмотренный в плане действий в системе социального кредита, угрожая уменьшить, если не будет положительного ответа, возможности доступа к рынку. В данном случае следует отметить, что речь идет не о несоблюдении законов и правил компаниями, а о «неправильном поведении» государств, откуда эти компании: Китай не проводит различия между частным и государственным секторами и расширяет сферу применения стандартов на частный сектор [там же].
Несмотря на то что традиционно к иностранцам в Китае относились как к чему-то «внесистемному», «чуждому», система социального кредита включает их в себя и может «наказать», например ухудшить условия проживания иностранца, если оценка его поведения будет отрицательной. «Какую консульскую защиту можно обеспечить в области, не регулируемой на международном
уровне?» - задается вопросом французский дипломат и указывает на возможность появления интернет-сайтов, в которых по административному или просто ксенофобскому решению иностранная компания или гражданин могут быть включены в санкционный список.
Правовые нормы и их толкование, являются результатом сложных сделок, преобладающая роль в которых отводится человеческому суждению. Китайская же система социального кредита опирается на внесудебные рестрикции, а оценка понятия «добродетель» (искренность, честность) здесь зависит не от человеческого суждения, а от нерегулируемых алгоритмов.
Что происходит с гражданским обществом, в котором людей квалифицируют как «хороших» или «плохих» вне рамок судебной системы? Если эта практика приводит не только к наказанию, пропорциональному предполагаемому преступлению, но и к занесению в «черный список», к лишению всех или части прав, связанных с их общиной, социальная солидарность оказывается под угрозой. А это, в свою очередь, чревато новым луддизмом, бунтом против системы учета, за восстановление «естественного социального единства», возвращение к общественному договору старого образца. Эти мысли, которые могут быть дополнены другими, приводят к тому, что само понятие «социального кредита» является проблематичным не столько из-за техники учета, сколько как принцип, работа и цель, которые вызывают тревогу, делая каждую оценку «потенциальным оценщиком».
Ю. В. Чайников
ЭКОНОМИКА
2019.03.008. ШАПЮИ Н. «ЦИФРОВОЙ КИТАЙ», ИЛИ КАК ЦИФРОВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ПЕРЕРАСПРЕДЕЛЯЕТ ВЛАСТЬ В ГЛОБАЛЬНОМ МАСШТАБЕ.
CHAPUIS N. «Digital China», ou comment la révolution numérique redistribue la puissance à l'échelle globale // Carnets du CAPS. - Paris, 2018. - N 26. - Р. 75-88.
Ключевые слова: Китай; цифровая экономика; глобальный рынок; Золотой щит; «единороги»; Alibaba; Tencent; Baidu; GAFAM.
