CC BY
19
МЕТОДОЛОГИЯ И ТЕОРИЯ РАЗВИТИЯ НАУКИ
2019.02.007. ДАЙЕ К. КАК НАУЧИТЬСЯ ПРОРОЧЕСТВОВАТЬ: ДЕЛЬФИЙСКИЙ МЕТОД И БУРНОЕ НАЧАЛО ЕГО ИСТОРИИ В ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ И ПОЛИТИЧЕСКИХ НАУКАХ.
DAYE Ch. How to train your oracle: The Delphi method and its turbulent youth in operations research and the policy sciences // Social studies of science. - 2018. - Vol. 48, N 6. - P. 846-868. - DOI: 10.1177/0306312718798497.
Ключевые слова: дельфийский метод; дельфийская процедура; дельфийская техника; прогнозы социального и технологического развития; социализация дельфийского метода; экспертные предсказания; эпистемологическое обеспечение дельфийской процедуры; трансформации дельфийского метода.
Автор из Австрии прослеживает историю дельфийского метода - процедуры, производящей прогнозы в отношении технологического и социального развития, - с начала 1950-х годов, когда дельфийская процедура рассматривалась как просто некий технический прием, до ее трансформации в научный метод, в важный исследовательский инструмент, остающийся таковым и сегодня.
В 2010 г. в Японии, пишет автор, Национальный институт науки и технологической политики (Japanese National Institute of Science and Technology Policy) (НИНТП) опубликовал результаты своего исследования в отношении вклада науки и технологии в будущее общество. Подобные исследования НИНТП регулярно проводит с 1971 г. с целью прогнозирования: когда следует ожидать определенных технологических инноваций, насколько важным окажется их общественное влияние и какие секторы экономики знаний станут драйверами для каждой такой инновации.
«Исследования НИНТ11 пользуются большим авторитетом во всем мире. В них применяется дельфийский метод, в соответствии с которым в респондентские выборки отбираются признанные в своих областях эксперты, и каждое исследование состоит из двух или более раундов одних и тех же вопросов, задаваемых одним и тем же респондентам, пока респондентские ответы не сложатся в некий определенный консенсус экспертных ожиданий, пройдя в повторных раундах возможную коррекцию» (с. 847). Например, участниками одного из исследований НИНТП были 2900 экспертов в области технологии. На основе данной этими экспертами информации, в исследовании НИНТП 2010 г. было предсказано, что получение электричества от солнечной фотоэлектрической энергии станет технологически возможным в 2027 г., а в 2037 г. в Японии эта технология будет применяться в полной мере.
Все исследования НИНТП направлены на производство информации, которая могла быть использована в принятии решений в правительстве, промышленности и образовании. Исследования меньшего масштаба по дельфийской методологии, призванные прогнозировать научно-технологическое развитие, проводятся и в других странах, например в Германии. Кроме того, дельфийский метод используется в исследованиях рынка, общественного мнения, медиа и состоит в нескольких последовательных раундах опросов экспертов для оценки экспертных прогнозов в отношении будущего развития. С каждым последующим раундом информация о распределении экспертных мнений сравнивается с предыдущими информационными раундами, и в результате этой повторяющейся процедуры происходит конвергенция экспертных мнений, интерпретируемая как консенсус.
В настоящее время дельфийский метод - вполне устоявшаяся процедура. Но с начала его создания его изобретатели неоднократно модифицировали дельфийскую процедуру в отношении ее методологического и эпистемологического обеспечения. Это - история «социализации» метода, перед его создателями сразу встала задача найти социальное сообщество, в котором их идея могла бы выжить и однажды покинуть «родительский дом». Дельфийская процедура - ценный случай для исследования «детской» фазы развития методов, поскольку этот метод не покидал «родительский дом», проходя свою «социализацию», удивительно долгое время.
Так, уже с 1948 г. идеи дельфийской процедуры работали в Калифорнийской исследовательской организации со штаб-квартирой в Санта-Монике, имеющей тесные связи с воздушными силами США, однако дельфийские идеи вышли за пределы этой организации лишь в 1960-е годы. При этом «дельфийские родители» оказались довольно беспечными, и социальная жизнь метода стала беспорядочной и в постоянно противоречащих друг другу изменениях -опробировании различных методологических дизайнов, сопровождающемся неоднократной и плохо объяснимой сменой исследовательских целей.
До 1951 г., когда было осуществлено первое дельфийское исследование, уже шли эксперименты с идеей многократных опросов экспертов, данные которых служили основанием для моделирования будущих социальных и технологических событий. «Многие политические решения требуют прогнозирования событий, которые не могут быть предсказаны ни строго детерминистски, ни на основании устойчивых статистических регулярностей» (с. 849). В конце 1930-х годов опросы общественного мнения предоставили средства для противодействия идиосинкразии и, следовательно, стабилизировали основу для принятия решений, узаконив опросные методы для оценки мнений по разным проблемам и дав начало соответствующей методологии. То, что это были опросы общественного, а не экспертного мнения, не имеет значения для их эпистемологического статуса, поскольку стандартные опросы обычно трактуют мнение, в том числе экспертное, как «скорее выражение точки зрения, чем верифицируемое предсказание» (с. 849). Однако почему не рассматривать интервьюируемых как именно «предсказателей» - тех, кто способен давать достоверные оценки будущего?
Идея о том, что экспертное мнение с эпистемологической точки зрения более надежно, чем мнение неспециалиста, дала ход дальнейшему развитию дельфийского метода. Был также сделан следующий шаг: экспертное мнение получило признание не только как эпистемологически, но и как прогностически авторитетное. Это понимание экспертов как прогнозистов пропитало исследовательскую риторику и определило исследовательский дизайн. Так, респондентскую выборку (26 человек) дельфийского исследования 1948 г. составили 15 математиков и статистиков, четыре инженера,
четыре экономиста, и только трое оказались неспециалистами. Исследование началось в начале января. Респондентские прогнозы собирались через опросные раунды, и каждый раунд предусматривал: описание респондентами текущей ситуации; респондентские прогнозы на близкое будущее (на 20 недель вперед); оценку участниками исследования вероятности (от 0 до 100%) наступления четырех альтернативных состояний. Респонденты были разделены на три группы: 1) независимую (independent) (контрольную) группу, где респонденты, как положено, отвечали на вопросы индивидуально; 2) сотрудническую (cooperative) группу, в которой респонденты обсуждали вопросы совместно, а затем отвечали на них индивидуально; 3) единую (joint) группу, где и обсуждение и принимаемые решения были коллективными.
По окончании 20 недель экспертные прогнозы во всех рес-пондентских группах сравнили с фактическим состоянием дел. Выяснилось, что сотрудническая и единая группы оказались в своих прогнозах более успешными, чем независимая группа. Этот результат мог бы стать аргументом в пользу групповых обсуждений проблем, но не стал, поскольку сами авторы исследования посчитали, что больший предсказательный успех респондентских сотруднической и единой групп был вызван не неким «свойством группы», а внутригрупповым усреднением / выравниванием мнений и отсечением крайних позиций. Тем более что подобный эффект усреднения / выравнивания математически реконструируем. Когда исследователи получили информацию от независимой (контрольной) группы и, не оценивая индивидуальные предсказательные успехи, использовали средний показатель группы для расчета степени успешности ее предсказаний, то степень успешности значительно поднялась (с 52 до 66%). И по этому показателю независимая группа близко подошла к единой группе, предсказательная успешность (67%) которой оказалась в эксперименте наивысшей (с. 851). Отсюда напрашивается вывод о том, что высокая степень предсказательной успешности могла быть достигнута и без взаимодействия членов группы между собой - с помощью чисто математического / статистического расчета.
Подобные шаги в развитии дельфийского метода постепенно привели к современному его дизайну в виде повторяющихся опросных раундов: респонденты, имея информацию о предыдущих
раундах, мотивированы корректировать свои прогнозы с учетом предыдущих своих высказываний, т. е. двигаться от индивидуально-субъективных позиций к некой единой позиции, указывающей на объективное состояние дел и, соответственно, на достаточно высокий уровень достоверности экспертных прогнозов. В отличие от современных дельфийских исследований первый опыт дельфийской методологии сочетал количественные и качественные исследовательские техники. Впервые обращение к респондентам-экспертам было индивидуальное, их попросили сделать прогнозы на основе их неявного (личного) знания ситуации без какой-либо попытки доступа к такому знанию. Напротив, развитой дельфийский метод заключается в том, чтобы эксперты делали свои прогнозы: респондентам предоставляется весь комплекс доказательных материалов исследования, для того чтобы они смогли понять, в какой степени им придется поменять свои оценки. Многораундо-вый характер метода хорошо служит развитию такого понимания.
В первой фазе своей жизни дельфийское исследование представляло ряд систематических шагов, следующих определенной логике. В то же время оно было достаточно гибким, чтобы реагировать на складывающуюся исследовательскую ситуацию, таким образом исповедуя характерную для логики операционального исследования философию: важно на старте получить любые результаты, даже самые несовершенные, а затем работать с ними, повышая их исследовательское значение путем «проб и ошибок». «Операциональный исследователь - прагматик. Его дело - эффективное манипулирование со складывающейся исследовательской ситуацией даже в отсутствие должной степени понимания всех основополагающих явлений» (с. 854). В своей первой версии дельфийская процедура выступила именно «техникой», нацеленной на осуществление эффективного контроля над факторами принятия решений. Однако создатели этой процедуры вскоре изменили «идентичность» своего детища.
Началось это изменение в начале 1950-х годов с идеи установления эпистемологического основания для систематического использования экспертов в дельфийской процедуре - идеи, возникшей в ответ на вопрос, может ли операциональное исследование (дельфийская «техника») рассматриваться как в полном смысле слова исследование научное. Так, дельфийская процедура
инициировала дискуссию вокруг устоявшегося понятия научности, когда «необходимость защиты дельфийской "техники" как научного метода вызвала новое определение научности, которое не обязательно должно было включать точность, но скорее - такие характеристики, как объяснение и предсказание явлений в данной предметной области, причем объяснение и предсказание не точного, а интерсубъективного характера» (с. 854). Требовался фундаментально новый подход, поскольку устоявшаяся эпистемология сосредоточивалась почти исключительно на некоторых выбранных областях точной науки, отсекая тем самым области знания (в естественных и общественных науках), которые хотя и не демонстрируют точность, но несомненно отвечают базовым критериям научности. И дельфийская процедура в качестве нового источника научного знания взяла экспертные мнения как основание для объяснения и предсказания в неточных науках.
Центральное понятие дельфийской модели получения научного знания - степень подтверждения. В философии науки это понятие означает степень, в какой некая гипотеза подтверждается данным основанием. В дельфийской же модели степень подтверждения - это доверие к персональным прогнозам в той степени, в какой персоны, делающие прогнозы, являются экспертами в областях, где делаются прогнозы. Используемая дельфийской моделью эпистемология неточных наук не просто декларирует экспертные мнения в качестве подтверждающего основания, но, скорее, эксперты призваны оценивать вероятность гипотез в свете своего персонального неявного знания, как и неких объективных оснований. Словом, «использование такой эпистемологии призвано философски оформить прагматическую идею о том, что разумно послушать экспертов, поскольку они способны высказать нечто полезное и, главное, имеющее научную ценность относительно явлений, которые могут случиться в будущем» (с. 855). Таким образом, в 1950-е годы операциональное исследование было трансформировано из исследовательской области в научную дисциплину. Такое переформатирование дельфийской процедуры - из аналитической техники в научный метод - потребовало фундаментально новой эпистемологии, опирающейся на практику неточных наук, которые, подобно точным наукам, добывают достоверное знание, хотя и вероятностного характера.
Между тем в начале 1960-х годов дельфийский метод вновь подвергся модификации. Продолжая декларировать его научной процедурой достижения истины, сторонники дельфийского исследования отказались от принятых в 1950-е годы эпистемологических принципов. Однако эта модификация не афишировалась -напротив, подчеркивались преемственность с прежним дельфийским форматом, научность дельфийской процедуры, ее методологическая «очищенность» в смысле отвлечения от данных конкретных исследований, т.е. объявлялось обретение методом самостоятельного существования со своим протоколом, который сузил свободу исследовательского маневра. Неафишируемое же изменение состояло во введении дифференциации дельфийских прогнозов по времени, а именно в признании, что «долговременные прогнозы (на десятилетия вперед) практически не поддаются верификации, и в их случае работает уже не научное обоснование, а интуиция, что размывает эпистемологическое сопровождение метода, разграничивая получаемые с его помощью экспертные предсказания на научные и те, которые сделаны на основе интуитивной экспертизы» (с. 857).
Этим изменением эпистемологического основания дельфийская парадигма начала 1960-х годов оказалась фундаментально отличной от дельфийской парадигмы 1950-х годов. В начале 1950-х годов дельфийская процедура предусматривала малую группу участников и значительную методологическую гибкость, выражающуюся в комбинации разных методов, свободных опросах и качественных интервью. Респонденты же дельфийских исследований 1960-х годов давали главным образом количественные оценки и были информированы о распределении ответов в предыдущем опросном раунде в их медианном значении, и только тех респондентов, чьи оценки наиболее сильно отклонялись от медианных, просили обосновать их мнение. В отличие от дельфийского опыта начала 1950-х годов, дельфийские респонденты 1960-х годов не вырабатывали совместно основание для прогнозов, но просто предсказывали время будущих событий, основываясь на своем неявном знании без какой-либо попытки проявить суть этого знания. И в таком виде «дельфийская процедура уже не была ни техникой, ни научным методом. Ответ, чем же она стала, может быть получен при рассмотрении социального сообщества, в которое эта про-
цедура по плану ее создателей должна была попасть после своей социализации. Она уже не была операциональным исследованием, став, скорее, широкой областью политической науки и пройдя начальный период своего развития в 1960-е годы с идеей переноса техники операционального исследования из милитаристских в гражданские контексты» (с. 860). И сегодня, пишет автор в заключение, «наименование "дельфийский метод" оказывается "зонтичным" понятием, охватывающим разнородные исследовательские подходы» (с. 862).
А.А. Али-заде
2019.02.008. КОВАЧИЧ З. КОНЦЕПТУАЛИЗИРУЯ КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ В ИНТЕРФЕЙСЕ НАУКИ И ПОЛИТИКИ.
KOVACIC Z. Conceptualizing numbers at the science-policy interface // Science, technology & human values. - 2018. - Vol. 43, N 6. -P. 1039-1065. - DOI: 10.1177/0162243918770734.
Ключевые слова: количественная информация; количественные данные; статистика; взаимодействие (интерфейс) науки и политики; неопределенность; сложность; плюрализм; участие; альтернативные подходы /методологии.
Автор из Испании, отмечая большой вклад науки в производство количественной информации, обеспечивающей принятие политических решений, а также большую критику в адрес использования в политике количественных данных, анализирует существующие в области взаимодействия науки и политики подходы и предлагает альтернативный в этой области подход.
«Интерфейс науки и политики основан на статистике с тех пор, - пишет автор, - когда появление статистики явилось мощным сдвигом каузально-детерминистского понимания управления событиями к пониманию управления как управления статистикой» (с. 1040). Использование количественных данных дает иллюзию определенности и точности, необходимых в областях, отличающихся большой неопределенностью, например в области сложных и многомерных политических проблем, таких как снижение бедности, глобальное финансовое регулирование и т.д. Идеал объективности, связанный с количественными данными, создал образ
