CC BY
33
2018.04.008. ХЭБЛВАЙТ М. ИМПЕРАТОР И АРМИЯ В ПОЗДНЕЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ, 235-395 гг. н.э.
HEBBLEWHITE M. The Emperor and the Army in the Later Roman Empire, AD 235-395. - L.; N.Y.: Routledge, 2017. - 240 p. - Bibliogr.: p. 219-232.
Ключевые слова: Поздняя Римская империя, III-IVвв.; армия и императорская власть; император и армия.
Монография Марка Хэблвайта, адъюнкт-профессора Университета Южного Уэльса (Австралия), посвящена взаимоотношениям между армией и императором в эпоху так называемого «кризиса III в.» и в период Поздней Римской империи, отличавшихся крайней политической нестабильностью. Рассматривается влияние армии на политику императоров III-IV вв. и институт самой императорской власти. Как стремится показать автор, именно от поддержки легионов зависела прочность положения того или иного императора, что и определяло столь мощное влияние института армии в изучаемый период. Но если армия являлась гарантом власти императора, то сам император являлся источником благополучия солдат и их привилегий.
Источниковую базу монографии составляет широкий круг письменных и эпиграфических источников, а также результаты исследований в области нумизматики. Книга состоит из шести глав и заключения.
В первой главе речь идет о формировании принципиально новых отношений между римским императором и армией в эпоху позднего принципата, поскольку приоритетной становится роль императора как военного деятеля и полководца. Вплоть до 235 г. все императоры были представителями сенаторской элиты. Однако начиная с Максимина Фракийца, императорами, как правило, становились выходцы из солдатской среды весьма скромного происхождения (с. 8). И наиболее достойным претендентом на императорскую власть в глазах воинов был тот, кто проводил как можно больше времени в военных походах вместе с верными ему войсками. Каждый из императоров периода «кризиса III в.», кроме Гордиана III, имел в армии тот или иной статус, прежде чем был провозглашен императором. Так, например, Деций Траян первоначально был
наместником в Мёзии и Нижней Германии, император Валериан в свою очередь занимал тот же пост в провинциях Реция и Норик. На протяжении III в. так называемые «солдатские императоры» выдвигались своими воинами исключительно исходя из их военных успехов, тогда как отсутствие таковых позволяло свергать утративших популярность в солдатской среде предшественников. В результате император был вынужден постоянно подтверждать свои способности военачальника. В противном случае он рисковал лишиться лояльности легионеров и их поддержки. Так, Максимин Фракиец, оказавшись неспособным завершить долговременную осаду Аквилеи во время похода в Италию, стал жертвой восстания собственных солдат, недовольных военной «слабостью» своего предводителя (с. 12).
Исходя из этого, новые отношения между правителем и армией существенно деформировали и принципы престолонаследия в Римской империи. В отличие от эпохи принципата, династических связей теперь было недостаточно для обретения и удержания власти: победу одерживал тот, кто мог повести за собой легионы. Именно в связи с этим императоры начинают использовать различные инструменты пропаганды, самым популярным из которых являлись монеты, символика и надписи на которых прославляли военные успехи правителя, способного привести к победе армии Рима. Наиболее распространенным текстом на монетах становится титул princeps iuventutis, «предводитель юношества», как правило, употребляемый по отношению к младшим родственникам императора, прежде всего к его потенциальным наследникам (с. 13). Таким образом, находившийся у власти правитель стремился продемонстрировать воинам законность преемственности власти в рамках именно своей династии.
В конце III в., с приходом к власти императора Диоклетиана, происходит очередная серия изменений во взаимоотношениях между армией и правителем государства. Меняется также и роль самого императора. Однако принадлежность к правящей династии хотя и стала серьезным оружием в борьбе за власть, все-таки не превратилась в бесспорный аргумент в схватке за нее, что побуждало императоров еще при жизни назначать своих наследников в соправители и предоставить им возможность проявить способности
полководцев. Сосредоточение всей полноты власти в руках единого правителя отнюдь не исключало появления претендента на власть, обладавшего большей поддержкой солдат благодаря своим способностям полководца и военной славе. В отличие от Константина Великого, пришедшего к власти в результате долгих войн с многочисленными соперниками, его сыновья не снискали славы победоносных полководцев, что послужило причиной гражданской войны в Римской империи 350-353 гг. (с. 19).
Отношения между императором и легионами в значительной степени зависели также от личного участия (или неучастия) императора в боевых действиях. Максимин Фракиец, пришедший к власти в 235 г., воплощал идеал полководца и «отца солдатам», разделяя с воинами тяготы военных кампаний и солдатского быта. Таким образом, он исполнял роль не только полководца и императора, но и соратника (commilito) (с. 22). Распространенным сюжетом хроник становится описание битвы с непосредственным участием в ней императора. Тем не менее, как пишет Хэблвайт, мы не располагаем достаточным количеством доказательств, чтобы подтвердить личное участие в битвах императоров периода «кризиса III в.». Это можно объяснить тем, что большинство императоров, пришедших к власти в ходе военной карьеры, акцентировали внимание на своей роли полководца, но не армейского товарища по оружию.
Вторая глава посвящена описанию тех инструментов пропаганды, которые использовал император для убеждения армии в том, что именно он способен обеспечить ее военные и социальные потребности. Одним из таких средств были монеты, в элементах которых наблюдается возрастающая выразительность военной тематики. Изображения и надписи на монетах были призваны подчеркнуть смелость и решительность императора, его стремление к победе. Тема воинских достоинств правителя преобладала в чеканке монет вплоть до конца IV в.
Одним из наиболее часто встречающихся терминов на монетах является слово virtus. Данное понятие обозначало доблесть императора, его личную храбрость и умение командовать войсками (с. 34). Примечательно, что понятие virtus использовалось в чеканке монет императорами, как правило, еще не добившимися каких-
либо существенных военных достижений, но пытавшимися представить себя как потенциальных победителей в будущих военных кампаниях. Соответственно они стремились изобразить себя на монетах с различными атрибутами полководца и победителя. Так, например, император Гордиан III представлен на монетах периода своего правления в полном военном облачении, держащим в руках щит и копье, Галлиен изображен повергающим на землю своего противника (с. 35).
Еще одним словом, часто встречающимся в текстах на монетах римских императоров, является victoria, т.е. победа, характерная, по мнению Хэблвайта, для монетных надписей опять же тех императоров, которые не имели больших военных заслуг на момент своего провозглашения. Примером могут служить императоры Бальбин, Квинтилл и Флориан (с. 37).
С началом правления Диоклетиана и установлением на территории Римской империи относительной стабильности сюжет победоносного императора продолжал играть важную роль в чеканке монет, но к концу периода Тетрархии некоторые эпитеты (например, virtus), отходят на второй план. Однако чеканка монет, прославляющих доблесть и военную мощь императора, остается весьма эффективным инструментом пропаганды. Константин Великий, в частности, желая подчеркнуть преемственность своей власти от отца, императора Констанция I Хлора, активно использовал образ воина-победителя (с. 44).
Еще одним инструментом для укрепления связей с армией была чеканка монет, прославлявших верные императору войска. Основными мотивами изображений на монетах являлись храбрость и самоотверженность солдат, верность легионеров императору, а также особое отношение императора к армии. Как правило, наиболее распространенными были изображения императора-триумфатора, легионеров или богини победы, державшей в руках штандарты легиона, которому посвящалась монета (с. 199).
В главе прослеживаются также изменения в титулатуре императора. Она становится все более сложной и изощренной, включающей элементы, которые позволяли правителю демонстрировать свою близость к армии и свои воинские успехи. В качестве составных компонентов имени императора использовались названия по-
коренных его войсками народов, а также разнообразные эпитеты, среди которых наиболее часто встречается эпитет «непобедимый» (invictus). Основное изменение заключается в том, что если до 235 г. титулатура и имя императора строились, основываясь на его общественных должностях, то в последующие годы все большее значение приобретает военная титулатура (с. 50). Использование в титулатуре когноменов Maximus, Brittanicus, Germanicus, Sarmati-cus лишний раз подчеркивало исключительность того или иного императора, подкрепленную его военными заслугами. Подобная титулатура должна была внушить легионерам ощущение более прочной связи с императором, под командованием которого воины участвовали в битвах против врагов Рима.
Помимо подтверждения своей военной компетентности, император был обязан также предоставить своей армии различные преференции и денежные вознаграждения за военную службу (praemia militiae), помимо установленного жалованья (stipendium), если он рассчитывал как можно дольше поддерживать лояльность и верность своих легионов. Как показывает автор в третьей главе, римские императоры в рассматриваемый период потратили на содержание армии больше денег, чем за всю предшествующую эпоху истории Римской империи. Посредством вознаграждений и регулярной выплаты жалованья император имел возможность использовать стремление солдат к личному обогащению для достижения собственных политических целей. Другими словами, если легионеры видели в лице конкретного императора единственный источник своего благосостояния, то они намного охотнее сохраняли лояльность своему правителю. Со временем императоры все чаще сталкивались с необходимостью демонстрировать воинам свою благодарность с тем, чтобы блокировать попытки использовать армию кем-либо из политических соперников.
Отдельно можно выделить такой способ вознаграждения, как donativum, носивший некий символический оттенок, поскольку он воспринимался не как плата легионерам за поддержку императора на политической арене, но как дар, отражавший благодарность и личную привязанность императора к своей армии (с. 71). Императоры из династии Северов особенно не скупились на всевозможные дары преданным легионерам, превратив, как пишет Хэблвайт, про-
цесс выплаты вознаграждения в церемонию, призванную продемонстрировать солдатам прямую зависимость их финансового благополучия от пребывания на троне определенного императора.
Солдатские императоры начиная с 235 г. ввели категорию так называемых регулярных donativa. Это могли быть премиальные выплаты в связи с годовщиной воцарения императора (dies imperii) или его днем рождения (dies natalis). Впрочем, продолжали существовать и иррегулярные donativa, выплата которых, согласно источникам, как правило, происходила в решающие моменты гражданских войн и военных кампаний. Тем самым императоры стремились сохранить лояльность своего войска, если возникала перспектива его перехода на сторону более популярного военачальника (с. 80).
Наиболее традиционным видом выплат являлся Stipendium, представлявший собой собственно воинское жалованье, размер которого зависел от рода войск и ранга воина. Stipendium выплачивался регулярнее, чем donativa, что заставляет большинство исследователей считать данные выплаты более важными и существенными. Однако судя по источникам, Stipendium воспринимался легионерами как нечто должное и не отражающее заслуги воинов перед императором, в то время как donativa целиком и полностью зависели от отношения императора к находящемуся в его распоряжении войску (с. 90).
К периоду правления Диоклетиана все большее значение начинает приобретать так называемая annona militaris, т.е. жалованье натуральным продуктом. Автор связывает это с тем фактом, что в период политической и экономической нестабильности III в. большинство солдат не могли обеспечить себя продовольствием из-за обесценивания денег. Помимо того, annona militaris играла важную роль в обеспечении армии фуражом во время военных походов (с. 93).
Еще одним способом заручиться поддержкой легионов были dona, когда император мог одарить воинов различными военными трофеями, посудой, украшениями, одеждой, оружием и т.д. (с. 97). Как правило, подобные вознаграждения распространялись на офицеров легиона, от которых в значительной степени зависело поддержание дисциплины и лояльности к императору. Dona также ус-
танавливали личную связь между императором и воином, отмеченным вниманием правителя.
В четвертой главе автор обращает внимание на тот факт, что в рассматриваемую эпоху римские императоры значительно расширили привилегии легионеров и облегчили их военную службу (disciplina militaris). Подобно praemia militiae, эти привилегии нигде не были закреплены, а потому их объем зависел от находящегося у власти императора. Многие солдаты происходили из низших слоев общества, однако принадлежность к римской армии позволяла им приобретать собственность, открывала перспективу карьерного роста, а также доступ ко двору и персоне самого императора. В то время когда солдат находился на службе в римской армии, его собственность не могла быть продана кредитором, но лишь изъята с возможностью дальнейшего возвращения (с. 121). Для каждого императора важно было показать, что именно в течение его правления солдаты будут более обеспечены в экономическом и социальном плане.
Наибольший интерес для солдат представляли привилегии, ограничивающие применяемые к легионерам способы наказания. Например, легионер не мог быть сослан на работы в рудники и не подвергался изгнанию в том случае, если он дезертировал, но в дальнейшем вернулся в ряды легиона (с. 124). Помимо этого, очередной привилегией стало право легионера на законный брак, что не всегда было доступно солдатам предыдущих эпох. В отличие от других видов привилегий, право солдат на семейную жизнь всячески поощрялось. Императоры видели в военных семьях инструмент, укрепляющий римскую армию в целом, а дети солдат воспринимались как продолжатели воинских традиций, наиболее подходящий к рекрутированию контингент и, следовательно, будущая опора императорской власти (с. 126).
Специфической привилегией для солдат вспомогательных войск (auxilia) являлась возможность получить римское гражданство. Подобным образом римские императоры стремились обеспечить поддержку многочисленных воинов, не являвшихся гражданами Рима, и рекрутов из покоренных варварских племен. Ключевой точкой в данном вопросе является эдикт Каракаллы 212 г., обеспечивший все свободное население империи римским гражданством.
Таким образом, была значительно расширена база для комплектования армии, а императоры заручились поддержкой солдатских масс.
В период домината все большее значение приобретает понятие disciplina militaris. Многие из античных авторов этого периода отмечают, что в целом величие Рима основывалось на военной службе и дисциплине, а накануне падения Западной Римской империи большинство бед население связывало именно с нарушением правил службы в армии. Такие авторы, как Вегеций и Зосим, открыто критиковали современные им условия службы в римской армии, в том числе низкую квалификацию офицерского состава или отказ солдат носить тяжелые доспехи и вооружение (с. 131). Подобное облегчение военной службы в целом также являлось способом обеспечить себя поддержкой армии и частично зависело от сокращения наказаний в армии (таких, как децимация), о чем говорилось выше.
В пятой главе Хэблвайт акцентирует внимание на том, что многие императоры использовали различные церемониальные действия для придания легитимности своей власти и для того, чтобы лишний раз напомнить воинам о том, что они обязаны ему своей верностью. Подобными ритуалами можно считать аккламацию или всеобщее одобрение, выражаемое войсками в адрес императора (acclamatio); многочисленные обращения императора к его солдатам (adlocutiones), а также церемонию военной присяги (sacramen-tum militiae).
Поскольку в Римской империи процесс перехода власти от одного императора к другому не был как-либо законодательно отрегулирован, аккламация (acclamatio) оставалась важным элементом этого процесса, приобретая особую роль в условиях «кризиса III в.», когда все императоры приходили к власти по воле легионов. Ряд исследователей считают, что таким образом армия обеспечивала легитимность будущего правителя (с. 142).
Обращение императора к воинам (adlocutio) являлось одним из компонентов процесса аккламации и обозначало готовность претендента принять верховную власть, что позволяло ему напрямую обратиться к солдатам. В период принципата известны лишь несколько случаев, когда императоры прибегали к практике adlocutio.
Более распространенным данный ритуал становится в 235-395 гг., и традиционно он приурочивался к моменту прихода императора к власти (с. 152). Так как солдатские императоры избирались не всем римским народом, но лишь находящимися под его командованием легионами, от нового правителя требовалось определенное красноречие, чтобы заручиться поддержкой остального населения. Также adlocutio использовалось по завершении военных кампаний с целью объявить, что именно исключительные навыки и полководческий талант императора явились ключом к достигнутой победе. Обращение императора с возвышенной платформы производило определенный психологический эффект, делая его в глазах легионеров центром сосредоточения власти и мощи государства (с. 154).
Наиболее часто используемым инструментом для обеспечения тесной личной связи между императором и его легионами являлась воинская присяга и клятва верности, sacramentum militiae. В отличие от эпохи Республики и раннего принципата, когда воин присягал на верность не только императору, но и Сенату, и Риму в целом, в III-IV вв. это был ритуал, не связывающий воинов ни с кем, кроме императора (с. 160). Во время «кризиса III в.» процесс воинской присяги становится неотъемлемым элементом прихода к власти любого императора. Например, при этом воинам даже не требовалось физическое присутствие императора: после смерти Максимина Фракийца его легионеры присягнули изображениям Бальбина и Гордиана III прежде, чем дать клятву верности лично самим правителям (с. 163). Это демонстрирует также некую «высшую силу» даваемой клятвы, божественную связь воина с императором, нарушение которой могло жестоко караться. Примечательно, что по окончании военной службы легионер мог вновь считаться полноправным гражданином, лишь пройдя своеобразный процесс освобождения от его клятвы верности императору. До тех пор он считался слугой своего повелителя.
В шестой главе рассматриваются средства, используемые императорами для установления символичной связи со своими легионами. К их числу автор относит, в первую очередь, штандарты и прочую военную символику, которая как бы обозначала присутствие самого императора на поле боя, поддерживая боевой дух воинов. Наиболее распространенными типами воинских штандартов
(signa militaria) являлись Орел легиона (aquila) и штандарт, указывающий принадлежность легиона определенной провинции и императору (vexillum). Отдельные штандарты для каждой манипулы также имели одним из элементов изображение императора (imago). Подобные средства не только укрепляли взаимоотношения между правителем и армией, но и заметно повышали боевой дух солдат, демонстрируя как бы «физическое» присутствие императора на поле боя, поскольку каждый штандарт, каждый signa militaria отождествлялся непосредственно с личностью императора. Легионам также придавались эпитеты, связывающие их с именем определенного императора (с. 181)
После победы Константина в битве на Мульвиевом мосту и легализации на территории Римской империи христианства широкое распространение получает лабарум: особый военный штандарт с изображением хризмы (монограммы имени Иисуса Христа) (с. 182).
Все рассмотренные выше изменения в отношениях между римским императором и его армией стали следствием естественного развития, начало которого приходится на правление первых императоров Рима. В III в. эти отношения стали носить более прямой и ярко выраженный характер. В итоге римская армия превратилась в самостоятельный институт, способный не только подкрепить власть императора, но и навязать ему собственные условия в обмен на поддержку и лояльность. Кроме того, армия сама решала, кто из претендентов на престол наиболее выгоден для нее. Исходя из этого, больше шансов на власть имел правитель, исполняющий роль военного лидера и «солдатского императора». Ситуация, когда император командовал войсками из столицы, а не непосредственно на поле битвы, считалась неприемлемой. Для укрепления своих позиций императору было необходимо использовать множество инструментов пропаганды, дабы убедить армию в своей способности привести воинов к победе. К этим инструментам относились титулы и почетные прозвища правителя, денежные вознаграждения и различные привилегии, предоставляемые солдатам, военные ритуалы и военная символика. Таким образом, в изучаемый период римская армия превратилась в политический институт, определяющий вектор развития всего государства. И несмотря на то что
некоторым императорам удавалось максимально заручиться поддержкой легионов, один неверный шаг мог привести к неминуемой гибели.
Н.А. Морозов
СРЕДНИЕ ВЕКА И РАННЕЕ НОВОЕ ВРЕМЯ
2018.04.009. ЛОШКАРЕВА М.Е. ОСОБАЯ СТРАНА: ИЗ ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ПРАВОВОЙ ИСТОРИИ СРЕДНЕВЕКОВОГО УЭЛЬСА (XII-XIV вв.). - М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2017. - 203 с.
Ключевые слова: средневековый Уэльс; правовая культура; политическая история; мифология; О. Глендур.
Исследование канд. ист. наук М.Е. Лошкаревой сфокусировано на проблемах местной правовой культуры и политической истории и мифологии средневекового Уэльса. В качестве нижней временной границы выбран XII в. - время доминирования в Уэльсе княжеств Гвинеда, Поуиса и Дехейбарта, а также складывания валлийской правовой традиции. Верхней границей автор определяет начало XV в., когда имело место последнее и самое мощное в истории Уэльса антианглийское восстание под предводительством Ойвана Глендура (в английских источниках известен под именем Оуэна Глендауэра. - Прим. реф.). Работа состоит из введения, восьми параграфов и списка библиографии.
Первые два параграфа посвящены истории Уэльса в XII-XIII вв. Отмечается, что с 1098 г. весь Уэльс надолго разделился на три части: Марку (область, принадлежавшая англо-норманнским лордам, управлявшуюся по особому законодательству - Обычаю Марки), Коронный Уэльс (валлийские земли, принадлежавшие английской короне), и Исконный Уэльс (земли, оставшиеся под управлением валлийских династий, где применялось традиционное валлийское право).
Отдельная часть исследования (параграфы 3 и 9) посвящена валлийской литературной традиции, в которой одной из главных тем становится противостояние Уэльса Англии. Традиция берет начало в VI в., ее стержнем является вера в непременную победу
