CC BY
76
Список литературы
1. Зарецкий Ю.П. Историки и автобиография. - Режим доступа: http://visantrop. rsuh.ru/print.html?id=1167090.
2. Зарецкий Ю.П. Новые подходы к изучению свидетельств о себе в европейских исследованиях последних лет // Автор и биография. Письмо и чтение: Сб. докладов междисциплинарного исследовательского семинара факультета философии НИУ ВШЭ (Москва, февраль - апрель 2011 г.). - М.: Издательский дом ВШЭ, 2013. - С. 24-41.
3. Эдельман О. Декабристская автобиография: Проблемы источниковедческой интерпретации // AvtobiografLH. - 2017. - № 6. - P. 79-98. - Mode of access: http://www.avtobiografija.com/
4. Criveller C., Gullotta A. Introduction // Avtobiografi5. - 2017. - N 6. - P. 5-8. -Mode of access: http://www.avtobiografiia.com/
5. Fischer von Weikersthal F. «I could hardly be called an ignorant fanatic». Ekaterina Breshko-Breshkovskaia and the construction of a revolutionary autobiography // AvtobiografiH. - 2017. - N 6. - P. 35-57. - Mode of access: http://www.avtobio-grafija.com/
6. Rindlisbacher S. Living for a «cause» radical autobiographical writing in Russia at the beginning of the 20-th century // Avtobiografi5. - 2017. - N 6. - P. 59-77. -Mode of access: http://wwwavtobiografija.com/
7. Saburova T. Introduction to the special section // AvtobiografiH. - 2017. - N 6. -P. 11-13. - Mode of access: http://www.avtobiografija.com/
8. Swain G. Silences in Trotskii's «My life» // Avtobiografi£. - 2017. - N 6. - P. 1533. - Mode of access: http://www.avtobiografija.com/
ДРЕВНИЙ МИР
2018.04.007. МАКЛАФЛИН Р. РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ И ШЕЛКОВЫЕ ПУТИ: ДРЕВНЯЯ МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА И ИМПЕРИИ ПАРФИИ, ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И ХАНЬСКОГО КИТАЯ. MCLAUGHLIN R. The Roman Empire and the Silk Routes: The Ancient World Economy and the Empires of Parthia, Central Asia and Han China. - Barnsley (South Yorkshire): Pen & sword History, 2016. -XX, 262 p. - Bibliogr.: p. 251-254.
Ключевые слова: древняя мировая экономика, первые века н.э.; империи Парфии; империи Центральной Азии; ханьский Китай; «шелковые пути».
Монография Рауля Маклафлина, независимого исследователя, члена Ирландской классической ассоциации, является продолжением его работ, начатых в рамках подготовки докторской диссертации в Королевском университете Белфаста (Сев. Ирландия) и посвященных проблемам древней экономики. Автор рассматривает процесс возникновения широкой сети международной торговли, связавшей в первые столетия н.э. практически все цивилизации Старого света - от Римской империи до Ханьского Китая - при участии степных народов Евразии. Исследуется воздействие этих трансконтинентальных контактов на экономику и общество ведущих держав древности (главным образом, римской и китайской), а также их вклад в формирование древней мировой экономики. Книга состоит из введения, 14 глав, заключения и приложений.
Во введении «Древняя мировая экономика» Р. Маклафлин отмечает, что данная тема не пользовалась особым вниманием историков. Сам термин Seidenstrassen или «шелковые пути» впервые был введен немецким географом XIX в. бароном Фердинандом фон Рихтхофеном, который в начале 1870-х годов обследовал сухопутные маршруты, пересекавшие Центральную Азию из Афганистана в Китай, а также изучил итинерарии, сохранившиеся в китайских и римских текстах. Понятие «шелковые пути» было оправданно, поскольку шелк был наиболее значимым товаром той международной торговли, которая осуществлялась по этим маршрутам, и поскольку в римским текстах китайцы обозначались как «серы» т.е. «шелковый народ». Это название, пишет автор, происходит от китайского слова si, «шелк», которое римляне могли слышать от индийских или иранских купцов. У грекоязычных римских торговцев оно трансформировалось в ser, а слово Sérica, соответственно, стало обозначать страну, из которой поступал шелк (с. XVIII, 28).
Династия Хань управляла Китаем в течение почти четырех столетий (202 г. до н. э. - 220 г. н. э.), расширяя свою империю на запад, вглубь Центральной Азии. Между 121 и 100 гг. до н.э. ее армии завоевали бассейн р. Тарим и взяли под контроль систему сухопутных дорог, ведущих в Трансоксиану (совр. Узбекистан), Афганистан, Индию и Иран, превратив ее в сеть торговых путей. Практически в то же время, в 118 г. до н.э., индийский корабль, совершавший плавание вокруг Аравийского полуострова, попал в
Красное море. В результате информация о возможностях плавания в Индию с использованием сезонных муссонов оказалась доступна грекам Птолемеевского Египта. Тем самым было положено начало регулярным торговым контактам между Средиземноморьем и Индостаном через Индийский океан.
Еще один важный шаг в развитии древней мировой экономики был сделан в 31 г. до н.э., когда римляне присоединили Египет к своей империи. Экономические перспективы существенно трансформировались благодаря захвату богатств царства Птолемеев и распределению значительных сумм среди гражданского населения Рима и легионеров. Результатом стал потребительский бум, совпавший с установлением прямого имперского контроля над морскими коммуникациями, проходящими через Красное море и Индийский океан (с. XIX). Огромная масса зарубежного импорта стала доступной на средиземноморских рынках. Индийские специи, жемчуг, слоновая кость, хлопок, драгоценные камни приобрели популярность и стали ассоциироваться с социальным благополучием и определенным статусом. Однако наиболее важными категориями товаров были восточная сталь и китайский шелк.
Восточная сталь, отмечает автор в первой главе («Сталь и шелк»), особенно высоко ценилась, поскольку римские мастерские не могли массово производить металл сопоставимого качества. Их продукцией фактически было то, что можно назвать кованым железом, в котором углеродный компонент составлял не более 0,5%, тогда как сталь высокого качества должна содержать 1% углерода - не меньше, но и не больше. Проблема заключалась в том, что древние металлурги не были в состоянии обеспечить именно такой уровень содержания углерода. Близкое по своим характеристикам к стали железо производилось из руды, добываемой в провинции Норик на северной стороне Альп, но это было связано с природным составом исходного сырья.
В отличие от Рима, Китай эпохи Хань обладал технологией производства настоящей стали, что позволяло обеспечивать китайские армии высококачественным вооружением. Китайские власти, разумеется, стремились не допустить распространения этой технологии, а также препятствовали экспорту стальных изделий. Впрочем, их усилия не увенчались успехом, и поставки китайской стали
достигли Парфянской империи в Иране. Превосходство сделанного из нее оружия было продемонстрировано в битве при Карах в 53 г. до н. э., в которой стальные наконечники стрел парфянских конных лучников легко пробивали щиты и доспехи римлян, а доспехи парфянских катафрактов оказались непроницаемы для копий и мечей римской пехоты.
Парфяне ограничивали доступ римлян к караванным путям, проходившим через Иран, чтобы монопольно контролировать трафик восточных товаров, особенно стали. Но какие-то ее партии достигали римских рынков через Индию и далее морским путем через Индийский океан. Примечательно, что импорт этого «индийского железа», судя по римскому таможенному документу, известному как «Александрийский тариф», облагался 25%-ным таможенным сбором в натуральной форме. Данный факт, по мнению автора, свидетельствует о том, что римское правительство могло получать восточную сталь в значительных объемах (с. 6).
К 20 г. н. э. восточный шелк стал наиболее дорогим и желанным товаром в римском обществе, а сделанная из него одежда -статусным маркером. Стоимость ее была очень высока. Так, цена одного женского платья ^1:о1а) могла превышать 10 тыс. сестерций, что примерно соответствовало жалованью римского легионера за шесть лет службы (с. 24). Впрочем, римляне консервативных взглядов считали ношение шелковых одежд признаком изнеженности и совершенно неприемлемым для мужчин, что, однако, не мешало использовать шелк как материал для военных штандартов (уехШа).
Судя по китайским источникам, объем экспорта шелка в III вв. н.э. составлял 40 тонн ежегодно, из которых примерно четверть достигала территории Римской империи. И эту цифру нельзя считать слишком большой, если учесть, что в тот же период Китай уплачивал хунну в качестве дани ради сохранения мира 27 тонн шелка в год. Однако ущерб для китайской казны был крайне незначителен, поскольку к 301 г. н.э. в ее хранилищах скопилось 40 тыс. тонн шелка (с. 27-28).
Наиболее опасной угрозой для империи Хань, как отмечает автор в главе 3, хунну становятся примерно со 170-х годов до н.э., постоянно совершая грабительские рейды на ее территорию. По-
мимо ответных походов, сопровождавшихся мобилизацией огромных армий и потому весьма затратных, китайцы развивали экономические стратегии контроля своих противников. В середине II в. до н.э. ханьские власти создают целую серию приграничных рынков, располагавшихся около хорошо охраняемых проходов в Великой стене. На этих рынках хунну обменивали шерсть, кожи, нефрит, лошадей и ослов на шелк, зерно, вино и предметы роскоши. Такая политика делала хунну экономически зависимыми от китайских товаров, что позволяло ханьскому правительству использовать политическое давление на вождей хунну, угрожая перекрыть или ограничить доступ к этим товарам (с. 43-44).
При императоре Ву (141-87 гг. до н.э.) в Китае пришли к пониманию необходимости прервать рост могущества хунну военными акциями. Были предприняты широкомасштабные кампании, призванные подорвать господство хунну в Монголии и малоизвестных регионах Центральной Азии. Продвижение на запад китайских посольств в поисках союзников против хунну (впервые в 139 г. до н.э.), а затем и китайских войск (начиная со 129 г. до н.э.), привело к установлению прямых контактов между империей Хань и цивилизациями Трансоксианы, Афганистана, Индии и Ирана и положило начало формированию системы центральноазиатских «шелковых путей».
Первые караванные экспедиции на запад являлись организованными государством предприятиями. Ежегодно десять таких «официальных» караванов покидали Китай. В зависимости от важности миссии они включали сотню или несколько сотен человек -торговых агентов, путешественников, послов. Впрочем, очень скоро к государственным караванам стали присоединяться и частные торговцы.
В 104 г. до н.э. ханьские войска под командованием Ли Гуан-ли достигли Ферганы, продемонстрировав тем самым, несмотря на потерю более половины своего состава, способность вести боевые действия на большом удалении от основных баз. Десятки мелких «царств» бассейна Тарим оказались под китайским протекторатом. В ряде главных поселений в оазисах региона были поставлены гарнизоны (см.: глава 5 «Обеспечение безопасности шелковых путей»). Опираясь на них, китайские экспедиции проникали все
дальше на запад, и к 100 г. до н.э. китайские посланники оказались на восточных рубежах Парфянской державы. Из Мервского оазиса они были эскортированы в Гекатомпил - столицу Парфии в то время. В свою очередь, парфянский царь отправил своих послов в Китай вместе с возвращавшимся обратно ханьским посольством (с. 65).
К 100 г. до н.э., в результате продвижения китайцев на запад и развития системы «шелковых путей», Бактрия становится центром обширной торговой сети, которая связала экономики Индии и Ирана с Китайской империей. В I в. н.э. из Бактрии часть поступающего туда китайского шелка перевозилась в Северную Индию, а затем по рекам Инд и Ганг доставлялась в порты на берегу Индийского океана и перегружалась на посещавшие их римские корабли. Другую часть шелка в Бактрии забирали парфянские караваны, перевозившие тюки через Иран в Ктесифон. Оттуда сирийские купцы переправляли шелк, наряду с другими товарами, в порты Восточного Средиземноморья (с. 66).
Однако китайцам не удалось установить прямых контактов с Римской империей, старательно блокируемых парфянами. В империи Хань, разумеется, имелась некоторая информация о стране Да Цинь («Римской империи» китайских текстов). Китайцы были хорошо знакомы с некоторыми товарами римского производства, или теми, которые они считали таковыми. Известно, например, что в сирийских мастерских восточный шелк окрашивался в яркие цвета, и сделанные из него тончайшие ткани частично поставлялись на рынки Парфии, а затем караванами доставлялись в Афганистан и Центральную Азию. На этом основании китайцы полагали, что в Римской империи существует сходная с китайской система производства шелка. В 97 г. н.э. полководец и наместник «Западного края» Бань Чао направил своего представителя Гань Ина на запад с целью установить дипломатические отношения с Римом. Гань Ину удалось добраться до побережья Персидского залива. Однако, введенный в заблуждение (по-видимому, сознательно) относительно продолжительности дальнейшего маршрута, он вынужден был вернуться назад.
В 174 г. до н.э. юэчжи, отступившие на территорию Бактрии после разгрома их хунну, основали государство, известное как Ку-
шанское царство (глава 6). Со временем оно превратилось в одну из ведущих держав Древнего мира, владения которой, помимо Бак-трии, включали также и северо-западную и северную Индию. В результате под контролем кушанских царей оказались важные морские торговые пути, связывавшие Индию с римским Египтом. Прямые политические контакты между Кушанским царством и Римской империей были установлены в начале II в. н.э. Послы царя Вимы Кадфиса (102-127 гг. н.э.) посетили Рим, по-видимому, в 106 г. н.э. во время 123-дневного празднования императором Траяном победы над Дакией. Целью визита, как полагает автор, скорее всего, являлось заключение союза против Парфии, с которой обе державы находились во враждебных отношениях (с. 85).
Античные источники намекают на существование планов завоевания Парфии уже в первые десятилетия правления Августа (27 г. до н.э. - 14 г. н.э.). Приготовления включали, в частности, сбор политической и географической информации, источником которой являлось население греческих городов Вавилонии, традиционно поддерживавшее римскую экспансию на восток. Кроме того, использовались тексты, составленные греческими писателями, сопровождавшими Александра Македонского в его восточном походе. На основе всех полученных данных составлялись маршруты предполагаемых вторжений, «итинерарии», фиксировавшие направления и дистанции между стратегическими пунктами. Продуктом этой деятельности, возможно, является документ, известный как Parthian Stationes (с. 173).
Около 100 г. н.э. группе торговых агентов римского купца Меса Титиана удалось пройти через Парфию и северные районы Кушанской империи. Где-то в районе Памира они были перехвачены представителями китайских властей и доставлены в столицу империи Хань - Лоян. Результатом их поездки стал доклад, оригинальный текст которого не сохранился, но содержащиеся в нем сведения о направлениях, расстояниях и названиях пунктов были записаны географом Марином из Тира и попали в трактат Клавдия Птолемея. Эпизод с римскими торговцами зафиксирован и в китайской хронике Ху Ханьшу. Таким образом, у римлян впервые появились достоверные сведения о существовании на Дальнем Востоке огромной державы и сухопутном пути в нее. Возможно,
полагает автор, эта информация послужила одним из стимулов к реализации плана завоевания Парфии в 114-117 гг. н.э., предпринятой императором Траяном (с. 192).
По мере развития океанской торговли римские корабли обогнули южную оконечность Индостана и достигли района устья Ганга, а также, по-видимому, Бирмы, но Малайский полуостров оставался для них главным препятствием. Однако в 166 г. н.э. римский корабль воспользовался маршрутом, незадолго до этого ставшим известным индийским купцам, и, обогнув Малайский полуостров, пересек залив Таиланда, а затем, плывя вдоль побережья Вьетнама, достиг юга Китая. Командир китайского гарнизона в форте Ринан сопроводил часть команды римского корабля к императорскому двору в Лояне. Тот факт, что этот эпизод зафиксирован только в китайских источниках, по мнению автора, скорее всего, говорит о том, что обратный путь оказался для римлян не столь благополучным (с. 192-193).
В заключении «Шелковые пути и экономики Китая и Рима» Р. Маклафлин отмечает, что рассматриваемая международная торговая сеть, поскольку она контролировалась рядом крупных империй, функционировала в виде отдельных сегментов. На каждом из них транспортировку товаров и торговые операции осуществляли представители разных народов, и, таким образом, китайские шелк и сталь попадали на римские рынки через ряд посредников. Значение этой международной торговли, бесспорно, было велико в силу ее масштабов как в пространственном, так и в стоимостном выражении. Согласно Страбону, уже в эпоху Августа 120 римских кораблей ежегодно совершали плавание в Индию, а стоимость груза каждого из них, судя по документальным свидетельствам, превышала 9 млн сестерций. Таким образом, только морским путем Римская империя импортировала каждый год восточных товаров на сумму более 1 млрд сестерций. О масштабах сухопутной торговли с Востоком свидетельствуют надписи из Пальмиры II в. н.э., которые показывают, что только через пальмирскую таможню в римскую Сирию ввозилось иностранных товаров на сумму 360 млн сестерций. Очевидно, пишет автор, что налоговые сборы от международной торговли являлись главным источником доходов римской казны, которые современными исследователями оцениваются суммой
примерно 1,1 млрд сестерций в год в конце I в. н.э. Примечательно, что 570 млн из них приходилось на долю Египта, из которых, в свою очередь, 250 млн давали таможенные сборы, в то время как трибут, установленный для завоеванной римлянами Галлии, составлял 40 млн сестерций. Именно доходы от международной торговли, полагает Р. Маклафлин, позволяли Риму сохранять на относительно низком уровне прочие налоги и при этом оплачивать содержание крупных постоянных армий (с. 204).
Оборотной стороной экономического процветания был экспорт из Империи золота и серебра для оплаты поставок иноземных товаров. Согласно Плинию Старшему, более 100 млн сестерций каждый год покидало римскую территорию вследствие этой международной торговли. Деньги экспортировались для приобретения арабского ладана, индийских специй, китайского шелка и т.д. Проблема для Рима заключалась в том, что его товары в виде золота и серебра были конечными и невосполняемыми ресурсами, тогда как приобретаемые на них восточные товары были возобновляемыми ресурсами тех стран, в которых они производились. Этот торговый дисбаланс означал, что рано или поздно Римская империя окажется не в состоянии поддерживать свой привычный уровень благосостояния или адаптироваться к вызовам эпохи поздней Античности. Соответственно, заключает автор, долговременные перспективы Римской империи определялись ее экономическими позициями в древней мировой экономике. Критически важным оказалось также и то, что римская военная система не смогла приспособиться к степной модели войны, и появление в Европе степных народов из Восточной Азии неизбежно должно было привести Империю к коллапсу (с. 208).
В приложениях А, В, С, Б и Е (с. 218-225) публикуются цифровые данные, характеризующие экономический и военный потенциал Римской империи, Китая эпохи Хань, Парфянской и Кушанской держав (размеры территорий, численность населения, доходы казны, размер экспорта, численность и структура армий и т. д.).
А.Е. Медовичев
