CC BY
30
«автохтонами» Киевом, Щеком, Хоревом, подчеркивая, что славяне знали «самодержавство» и ранее.
Предлагая (первую в своем роде) модерную трактовку национальной российской истории в контексте имперской, Ломоносов стремится непротиворечиво соединить в ней национальное и этатистское / имперское. А также встроить в нее скифов, финно-угров, участвовавших в этногенезе славян, и смешение культур разных племен эпохи Великого переселения народов, и многое другое. Ко времени Ломоносова, считает А. В. Доронин, модель национальной исторической мифологии еще соответствовала ренессанс-ной. Начало ее модернизации на основе критериев раннего Просвещения было положено в работах великого российского ученого.
Т.Б. Уварова
2018.03.035. ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА, КОНФЛИКТЫ И СОГЛАСИЕ / Отв. ред. Филиппова Е.И.; науч. ред. Соколовский С.В. - М.: ИЭА РАН, 2017. - 272 с.
Ключевые слова: европейские страны; языковая политика; национальные языки; языки национальных меньшинств.
В сборнике анализируются различные варианты языковой политики европейских стран и их регионов по защите и развитию национальных (государственных) языков, а также характер их взаимодействия с языками меньшинств. Введение к книге «Языковое многообразие и социальное согласие: непростое равновесие», написано двумя авторами вошедших в нее публикаций -Е. Филипповой и С. Соколовским.
Особое внимание авторы уделяют используемой терминологии, учитывая междисциплинарный характер исследований и различия национальных исследовательских школ. Так, в современной англо- и франкоязычной литературе термин «языковая политика» нередко заменяется не вполне эквивалентным термином «языковое планирование», что смещает фокус на этап реализации языковой политики вместо этапа принятия стратегических решений. В русскоязычной терминологии для передачи того же содержания используется понятие «языковое строительство». Исследователи рассматривают языковую политику шире, чем совокупность госу-
дарственных институтов и практик по регулированию языковых проблем в обществе. Помимо политических элит центра и регионов в нее оказываются вовлеченными активисты национальных движений, общественные деятели, писатели, журналисты, творческая интеллигенция, учащиеся, их родители, школы и университеты, научные сообщества, издательства, СМИ, мигрантские и диаспорные сообщества. В понятие языковой политики авторы включают «не только макроуровни международной и государственной политики в области языка, но и мезо- (цели, программы, действия региональных элит) и микроуровень (локальные или низовые стратегии носителей языка, способных не только поддерживать или отвергать инициативы, исходящие от двух вышеназванных уровней, но и реализовывать собственные)» (с. 6).
На европейское законотворчество в области языка и языковых прав оказывают влияние Европейская хартия (одни страны ратифицировали ее, другие - только подписали, как Исландия, Македония, Россия и Франция) и Европейская рамочная конвенция о правах национальных меньшинств. Среди не подписавших хартию -Латвия, Литва, Эстония.
В процессе реализации условий хартии могут возникать языковые конфликты, обусловленные изменениями статуса языка в многоязычном обществе, что оказывается болезненным как для доминирующих языков, так и для языков меньшинств. «В широком смысле к языковым конфликтам можно отнести политические (внутренние и международные), экономические, социальные, религиозные и иные конфликты с языковой составляющей» (с. 9-10).
В Новое время языкам было суждено сыграть ключевую роль в формировании национальных государств и их идентичности. Основой политики языковой ассимиляции стал лингвистический национализм - идеология, восходящая к представлениям Гердера о единстве и взаимообусловленности языка и нации и признающая безусловные преимущества национального языка. В эпоху постмодерна доминирование национальных языков подрывается не только региональными языками и языками меньшинств (при поддержке Европейской хартии), но и языками все более многочисленных и разнообразных по культурной составляющей иммигрантов, а также английским языком, утверждающимся в статусе новой lingvafranca в сфере бизнеса, науки, поп-культуры. Сегодня в обществе, в том
числе и среди специалистов, способность к коммуникации ценится выше грамотной речи, а языковое разнообразие рассматривается как часть культурного наследия, подлежащего сохранению.
Елена Филиппова в статье «Языковая политика Франции и социолингвистические процессы в ее заморских департаментах (на примере Гваделупы)» характеризует пример языковой политики, основанной на принципе «одна страна - одна нация - один язык», который во Франции возведен в ранг конституционной нормы. Она восходит к указу короля Франциска I, известному как Ордонанс Виллер-Котре (1539). Но только с образованием Третьей республики и принятием законов Жюля Ферри (1881-1882), сделавших образование не только светским, бесплатным и всеобщим, но и исключительно франкоязычным, абсолютное большинство населения стало говорить по-французски уже к 1914 г. Статья о государственном языке была внесена в Конституцию только в 1992 г., она стала причиной отказа Франции от ратификации Европейской хартии региональных языков и языков меньшинств, которая была принята в том же 1992 г. Последняя попытка ратификации была предпринята в 2015 г., но и этот проект был отклонен, хотя, по данным доклада Главного управления по делам французского языка и языков Франции (создано в 1966 г. при прямом участии Шарля де Гол-ля как Верховный комитет по защите и распространению французского языка), во Франции насчитывается 76 языков с общей численностью носителей около 10 млн человек (с. 26).
Тем не менее за последние полвека региональные языки усилили свои позиции в сфере образования, от школьного до университетского. Их преподавание ведется по региональному принципу в местах их распространения. Креольские языки, сформировавшиеся на французской лексической основе в заморских областях Франции, в частности на Антильских островах, относятся к числу «молодых» - им всего три столетия - по сравнению с окситанским или баскским. Три исходные составляющие креольских языков: индейские языки (карибский и аравакский); «колониальный французский» - койне, бытовавший среди колонистов; и африканские языки плантационных рабов. Креольский и сегодня используется в неформальной обстановке, а французский - в официальной сфере в рамках издавна установившейся диглоссии.
Хотя начало преподавания креольского в школе относится еще к 1960-м годам, поскольку дети не понимали французского, только в 2012 г. были созданы экспериментальные двуязычные классы с одновременным использованием обоих языков. С начала нынешнего века идет реабилитация креольского, расширение поля его применения, усиление присутствия в публичной сфере, что отчасти сглаживает монополию французского языка в образовании и культуре. При опоре на язык как собственный культурный фундамент предпринимаются попытки формирования «креольской идентичности» (с. 36). Современная языковая ситуация на Антильских островах развивается не в сторону языкового сдвига в пользу французского (стандартного или регионального) языка и не в сторону равноправного (и раздельного) франко-креольского билингвизма, «а в направлении роста разнообразия речевого репертуара (в том числе за счет иноязычных заимствований) с одновременным расширением пространства взаимного понимания и размыванием нормы» (с. 55), - заключает исследовательница.
Александра Филон и Сани Зеньяни в статье «Место французского языка в семейных языковых политиках арабоязычных и бер-бероязычных родителей во Франции» характеризуют многообразие языковых практик сочетания языков иммиграции с различными вариантами французского языка.
Статья Марины Мартыновой «Языковые процессы на Балканах в контексте проблем идентичности» посвящена анализу радикализации этно-национальных процессов в регионе в последние 25 лет. «Следствием кризиса стала перегруппировка населения на территории экс-Югославии по этническому принципу, в зонах конфликтов практически не осталось районов со смешанным населением. Резко сократилось число межэтнических браков» (с. 86). Эт-нонационализм был усилен языковым компонентом с применением искусственного размежевания на основе исторического диалектного принципа, региональных фольклорных и литературных традиций.
Для лучшего понимания современной ситуации показательна эволюция вариантов названий языка, на котором говорят четыре южнославянских народа: хорваты, сербы, черногорцы, бошняки. С принятием конституций 1963 г. язык назывался «сербохорватским» в конституциях Боснии и Герцеговины, Сербии, Черногории и «хорватосербским» в Конституции Хорватии. Всего через 10 лет,
в Конституциях 1974 г., в Сербии остался прежний язык, в Боснии и Герцеговине - сербохорватский или хорвато-сербский, в Хорватии - хорватский литературный.
В постъюгославских государствах названия официальных языков соответствуют названиям государств. Из одного языка создано четыре: боснийский (бошняцкий), сербский, хорватский и черногорский. Разница между языками зачастую меньше, чем между диалектами внутри одного языка (с. 98-99). Используется даже аббревиатура БСХ8 / БСХЧ, введенная профессиональными лингвистами для обозначения языковой общности ареала (I боснийско-герцеговинский славистический конгресс, 2013 г.). Символическую роль, связанную с идентичностью, играет и алфавит: латиницей пользуются хорваты, кириллицей - сербы.
В Черногории в 2003 г. впервые появилась возможность назвать язык черногорским в соответствии с идеологией монтенегри-стики, хотя 63% населения считали родным сербский, а известные писатели и поэты утверждали, что пишут на сербском языке (с. 104). Кириллица и латиница равноправны при преобладании латиницы, хотя до 1990 г. использовалась исключительно кириллица.
Сложное соотношение латиницы и кириллицы характерно и для других стран региона, но его можно назвать скорее символическим, поскольку для жителей использование обоих алфавитов не создает неудобств.
Ирина Кучерова в статье «"Школа памяти для людей": государственная политика сохранения исландского языка» характеризует уникальную практику «языкового пуризма» для поддержания «элегантного языка истории и саг», который почти не изменился за более чем 1000 лет.
Только в 2011 г. Альтинг специальным актом закрепил за исландским языком статус национального и официального языка Исландии. В создании неологизмов активно участвуют жители страны, предлагая Комитету по исландскому языку (создан в 1964 г.) различные варианты, что дополняет государственную политику активным «низовым» участием. Первая кампания по «культивации языка» началась в 1989 г., ее программа подчеркивала необходимость сохранения языка для поддержания целостности нации и вместе с тем развития каждого индивида.
Помимо школьного образования инструментом «возделывания» языка стали СМИ, в которых многие программы были посвящены искоренению языковых ошибок. К середине 2000-х годов внимание к пуризму пошло на спад: общественное мнение становится более терпимым к естественному развитию языка и даже к заимствованиям-англицизмам. Повышение роли английского языка в небольшой стране, какой является Исландия, становится все более заметным как в «неформальной речи», так и в СМИ. Сегодня английским владеет фактически все население страны, за исключением дошкольников и части пожилых людей. Согласно прогнозам, в ближайшем будущем молодежь будет становиться все более двуязычной, осваивая английский на примерно одинаковом с исландским уровне (с. 155).
Эктор Алос и Фонт в статье «Языковая политика в Каталонии и националистический конфликт в Испании» анализирует языковые идеологии, связанные с испанским и каталонским национализмами, в контексте взаимоотношения центральных и региональных властей (1977-2015).
Роман Старченко, Валерий Степанов в статье «Языковая политика в современном Крыму» характеризуют этнолингвистические проблемы многонационального региона с точки зрения их воздействия на формирование российской идентичности. По данным опроса, проведенного ИЭА в 2014 г., гражданами России ощущают себя 85% крымчан: среди русских - 89%, среди украинцев - 71%, среди крымских татар - 53% (с. 201-202). Русские составляют около 68% населения, украинцы - около 16%, крымские татары - около 10%.
Проблемы дискриминации по признаку языка, национальности, этнической принадлежности даже в остро конкурентных условиях не характерны для сегодняшнего Крыма, где большое внимание уделяется поддержке культурного разнообразия. В повседневной жизни безусловно доминирует русский язык, хотя в 1970-е годы в регионе продолжалась политика языковой украинизации в связи с передачей его в административное подчинение Украинской ССР. Политика была продолжена и после распада Советского Союза.
В целом по Крыму, как показал опрос 2014 г., среди городских жителей, причисляющих себя к этническим украинцам, русский язык в своих семьях используют как основной 97,9%, а укра-
инский язык в качестве первого или второго языка семейного общения - 19,5% местных украинцев. Среди татар в семейном общении русский принят у 74% населения, в качестве первого или второго - у 49%. Статусом государственного языка обладают все три языка, они используются в образовательной среде, в СМИ.
Большинство учащихся, воспользовавшихся правом школьного обучения на родном языке в 2016/2017 уч. г., - дети крымскотатарской национальности, 5300 человек из 5670 (в это число вошли и обучающиеся на украинском языке), что составляет 3,2% от общего количества учеников (с. 209-210). Вместе с тем, как подчеркивают авторы, многокультурность в образовании не должна приводить к возникновению языковых барьеров, а напротив, работать на политику культурной интеграции и служить механизмом упрочения гражданского единства.
С. Соколовский в статье «Республика Кипр: конфликты и политика в сферах языка и образования» обращается к анализу языковой ситуации Республики Кипр, учитывая особенности положения двух его доминирующих языков - греческого и турецкого. Избираемые стратегии языкового развития отражают борьбу идеологий гражданского и этнического национализмов и постколониальной ментальности, влияющих на политику идентичности обеих общин острова, сложившихся в результате греческо-турецкого конфликта 1974-1977 гг.
Важным для развития языковой политики Кипра стало присоединение страны к Совету Европы (1992) и ее вхождение в Европейский союз (2004). Первое членство повлекло за собой ряд правовых и политических обязательств, второе продолжает влиять посредством связанных с ним экономических реформ и изменения миграционных потоков.
Под официальной языковой политикой автор понимает комплекс мероприятий правительства в нескольких сферах: 1) выбор и использование официальных языков; 2) «внешняя языковая политика»; 3) обеспечение языковых прав меньшинств; 4) статус языков мигрантских сообществ. К неофициальной языковой политике отнесены политические позиции в отношении языков со стороны самого населения. Особое внимание уделяется ролям конкретных языков, языковому статусу, языковой идентичности и масштабу языковых различий.
Согласно Конституции Республики Кипр, официальными языками являются греческий и турецкий. По данным последней переписи (2011), греки-киприоты составили 74,5% при численности 660,3 тыс. человек, турки-киприоты - 10% при численности 88,7 тыс. человек. В качестве меньшинств выделены армяне, маро-ниты (киприоты-арабы) и так называемые латиняне (католики левантийского и европейского происхождения) (с. 228).
Описание позиций доминирующих языков остается существенно неполным без учета влияния языка бывшей метрополии -английского. Как бывшая британская колония (1878-1960) Кипр продолжает находиться в орбите влияния Великобритании, что видно по значительному числу экспатов - британских граждан, постоянно проживающих на Кипре, а также по особому значению английского языка в системе образования. Преподавание английского начиналось с четвертого класса начальной школы в объеме двух часов в неделю. Новая программа обучения с 2011 г. вводит обучение английскому уже на уровне детских садов. Появилось значительное число частных школ, в которых английский стал языком обучения. Существенный вклад в современное многоязычие вносит относительная доступность для киприотов образования за рубежом. Плюрилингвизм, или использование нескольких языков одним человеком, становится нормой для разных профессиональных сообществ кипрского общества (с. 262).
Политическое измерение языковой политики связано с языковой идентичностью участников межобщинных конфликтов. Предлагаемый в современных условиях компромисс - создание федеративного государства - консервирует эту ситуацию на неопределенный срок, считает исследователь (с. 264).
Т.Б. Уварова
