CC BY
15
2. Умма Крыма интегрируется в исламское сообщество России, о чем свидетельствует развитие межрегионального сотрудничества, в частности с Татарстаном и Чеченской Республикой.
3. Выстроена новая система взаимоотношений государства с исламскими религиозными организациями, которая создает необходимые условия для деятельности религиозных общин, но в то же время препятствует распространению экстремизма.
4. Наряду с этим существует необходимость преодоления стереотипов, циркулирующих в европейском общественном мнении, о нарушении коллективных прав крымских татар в Крыму, так как данные стереотипы активно конструируются заинтересованными внешними политическими акторами. В целом ситуация в этноконфессиональной сфере Крыма характеризуется снижением этноконфликтного потенциала и является более спокойной и прогнозируемой, чем в предыдущие годы.
Автор реферата В.Н. Сченснович
2018.03.004. Абдыраманова Ч.Ш. МУФТИИ КАК ПРЕДСТАВИТЕЛИ РЕЛИГИОЗНОЙ ЭЛИТЫ В ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССАХ КИРГИЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ // Научно-методический электронный журнал «Концепт», 2018, № 4 (апрель), с. 1-9. URL: http://e-koncept.ru/2018/183018.htm
Ключевые слова: ханафитский мазхаб; муфтий; религиозная элита; шариат; хадж; шиит; религиозная эпоха; административно-политическая элита; дават.
Абдыраманова Ч.Ш.,
кандидат политических наук, директор Высших курсов администрирования и управления Академии государственного управления при Президенте Киргизской Республики
Автор статьи рассматривает становление института муфтиев как представителей религиозной элиты в политических процессах Киргизии.
В советский период большая часть верующих мусульман проживала на территории Ошской области, в религиозных учреждениях обучались выходцы оттуда, и поэтому часть муфтиев неза-
висимого Киргизстана является уроженцами данной области. Проникновение же ислама в северные регионы Киргизстана произошло стремительно в годы независимости, так как религия заполнила пустоту в духовной сфере в сложнейший период трансформации общества. Некоторые эксперты полагают, что вначале к исламу пришла маргинальная часть населения Киргизии, пытавшаяся найти духовную поддержку в трудных обстоятельствах и нашедшая ее в лице арабских проповедников и грантодателей, заполонивших Киргизстан в 90-е и «нулевые». В религии маргиналы нашли те самые «социальные лифты», которые подняли их до положения «почитаемых граждан общества».
В советский период не было серьезного влияния на политические процессы со стороны религиозных деятелей, но в годы независимости вопрос возможностей влияния религии на жизнь общества претерпел значительные изменения в пользу последней.
Автор выделяет четыре основные тенденции смены когорты киргизских муфтиев: первый этап - «старая школа» (1996-2000); второй - «транзит» (2000-2010); третий - «новая генерация» («скандальная волна») (2010-2014) и четвертый - «госзаказ» (2014 -по настоящее время).
Ярким представителем «старой школы» является экс-муфтий К. Абдурахманов, выходец из Ферганской области, окончивший медресе «Мир Араб» в Бухаре и университет в Иордании, он прошел службу в рядах Советской армии. Можно провести аналогию с судьбой представителя религиозной элиты Узбекистана этого же периода М. Юсуфа, который также учился в медресе «Мир Араб» в Бухаре, далее в университете «Даъва Исламия» в Триполи (Ливия) и тоже служил в рядах Советской армии. В советский период они вместе работали в журнале «Мусульмане Советского Востока» в Ташкенте. В первые годы независимости именно они добивались разрешения открывать мечети, исламские учебные заведения, издавать религиозную литературу, исполнять религиозных обязанности, тем самым они внесли огромный вклад в процессы реисламизации. В этот период религия начинает постепенно входить в русло политических процессов в республике. А. Мажитов - муфтий Киргизской Республики в период с 1996 по 2000 г., родился в Джиргатальском районе Республики Таджикистан, учился в религиозных институтах Средней Азии, был типичным представителем «народного ислама» - не публичным, не конфликтным, единственным из всех муфтиев, покинувшим свой пост без скандалов.
Следующий период - «транзит», т.е. переход от советского наследия к трансформационному периоду. Слишком либеральная политика Киргизии в религиозной сфере дала не только положительные, но и отрицательные результаты. Религиозные деятели, почувствовавшие свою силу, стремились расширить поле влияния на умы верующих. Толкование религиозных текстов, а вернее их индивидуальная интерпретация, толкование шариата и прочее становится камнем преткновения. В 2002 г. муфтием был избран М. Жуманов, один из самых молодых муфтиев в Центральной Азии. Находился на своем посту до 2010 г., был обвинен в коррупции, узурпации власти в совете улемов, потакании коррупционным схемам при организации хаджа, в прислуживании президентским семьям А. Акаева и К. Бакиева. После его ухода с поста обязанности муфтия исполняли несколько лиц до проведения выборов муфтия, при этом весь этот период в муфтияте происходили нелицеприятные вещи: драки, угрозы и пр. Объяснение этому есть: события, происходящие в муфтияте в тот период, были зеркальным отражением сложных процессов политического переворота апреля 2010 г., вспышки этнического конфликта на юге страны и других «шоковых» последствий смены власти.
В третий период, так называемую «новую генерацию» (или «скандальную волну»), муфтият возглавляли амбициозные представители духовенства, причислявшие себя к элитам. Они стали выходить за рамки своей сферы, пытаясь оказывать влияние на протекающие политические процессы, иногда это приобретало агрессивную форму, предпринимались попытки поставить себя выше принятых моральных норм в светском обществе. Это поколение религиозных представителей уже активно использует социальные сети. Экс-муфтий этого периода Ч. Жалилов (выходец из Джалал-Абадской области) учился в религиозных заведениях Кир-гизстана и Саудовской Аравии. Жалилов участник конфликта, который можно рассматривать как эпохальный в отношениях власти и религиозных деятелей: на заявление депутата Ж. Акаева о том, что Киргизия - это «светское государство», была бурная агрессивная реакция с его стороны. Религиозные элиты, вступили в откровенную конфронтацию с политическими элитами. Следующий экс-муфтий периода «новой генерации» (или «скандальной волны») -Р. Эгембердиев, также очень молодой представитель религиозной элиты, учился в религиозных учреждениях Киргизстана, Турции и Кувейтском университете. История его ухода с поста муфтия связана с сексуальным скандалом.
Четвертый период, или «госзаказ», начался с избрания действующего муфтия М. Токтомушева в 2014 г., которого называют «ставленником» административно-политических элит Киргизской Республики. В связи с этим есть предположение, что власти, устав от «несговорчивых» муфтиев и сопровождающих эту сферу скандалов, решили «привести» в качестве муфтия лояльную к власти кандидатуру и попутно поднять престиж института муфтия, изрядно подпорченного в периоды «транзита» и «новой генерации» (или «скандальной волны»). Возможно, власти, понимая возрастающее влияние религии на население, предполагают внедрение модернизированного ислама в качестве идеологии, думая о концептуальном пересмотре религиозных идей и представляя модернизированный ислам в виде стратегически управляемой модели. Наряду с этим муфтия М. Токтомушева часто обвиняют в том, что он таблиговский эмир. По этому поводу идут острые дискуссии в киргизском обществе и в целом в Центральной Азии о том, что в окружении экс-президента Киргизской Республики А. Атамбаева большим влиянием пользовались религиозные лидеры «Таблиги Джамаат», которые формируют направления религиозной политики в стране в последние годы. В Узбекистане, Таджикистане, Туркменистане, Казахстане и Российской Федерации деятельность «Таблиги Джамаат» запрещена, а потому и киргизским властям нужно очень глубоко анализировать протекающие процессы и прогнозировать возможные результаты, чтобы избежать плачевных результатов.
Согласно проведенному Государственной комиссией по делам религий Киргизской Республики в 2016 г. исследованию, необходимо отметить, что 68,7% граждан Киргизстана считают модель светского государства на примере Киргизстана наиболее эффективной в решении вопросов развития религии. Однако значителен процент людей по республике - 26%, которые предпочитают модель государства, где ислам играет значительную роль в жизни общества (Малайзия, Саудовская Аравия, Турция и др.). Неожиданным является и то, что 22,5% опрошенных граждан ответили, что государство должно руководствоваться религиозными принципами в управлении обществом. Такой выбор граждан наталкивает на мысль о том, что вероятность исламизации страны не является пугающей для почти четверти населения и, возможно, это есть ожидаемый вариант для некоторых амбициозных религиозных лидеров, активно продвигающих такого рода идеи в умах
широкого круга маргинальных страт, а также в некоторых группах киргизстанских элит.
В заключение автор констатирует, что религия в Киргизста-не стала мощной системой, заставляющей считаться с ней на всех уровнях. Власть обращается к религии в решении задач по достижению различных целей, и первую очередь для консолидации полиэтнических обществ.
Процесс религиозного возрождения в Киргизстане продолжается, и существуют объективные и субъективные основания полагать, что в ближайшие десятилетия этот процесс будет только набирать обороты и влияние ислама, особенно в социальной жизни и на бытовом уровне, у киргизов будет только усиливаться.
Автор реферата Е.Л. Дмитриева
2018.03.005. Малышева Д.Б. ОБНОВЛЕНИЕ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ УЗБЕКИСТАНА //
Запад - Восток - Россия 2017. Ежегодник/ Отв. ред.: Д.Б. Малышева, В.Г. Хорос. М.: ИМЭМО РАН, 2018, с. 921-996.
Ключевые слова: Узбекистан; внешняя политика; стратегическое партнерство; Центральная Азия; новая стратегия развития.
Малышева Д.Б.,
доктор политических наук,
зав. сектором, ИМЭМО РАН
Автор отмечает, что в истории независимого Узбекистана 2017 год стал одним из самых динамичных за все годы постсоветского развития и поэтому особого внимания заслуживают новые тенденции, которыми были отмечены отношения Узбекистана с ближайшими соседями. Узбекистан является единственной страной региона, имеющей границу со всеми республиками постсоветской Центральной Азии.
Анализируя отношения Узбекистана с соседними странами, автор отмечает прорыв в узбекско-киргизских отношениях, характеризующихся ранее напряженностью из-за многолетних пограничных споров.
Удалось также сдвинуть с мертвой точки зашедшие в тупик отношения Узбекистана с Таджикистаном. Недружественный
