CC BY
16
точной армии И.Р. Лациса, красный террор ставил своей целью истребить буржуазию как класс. Следует отметить, подчеркивает Д. Байрау, что белые были столь же жестоки по отношению к своим идеологическим противникам.
Помимо красного и белого движений значимую роль в умножении насилия играли крупные националистические группы, в частности на Украине, где устраивались антиеврейские погромы без каких бы то ни было четко обозначенных политических и экономических целей [с. 36].
В заключение автор констатирует, что падение императорской власти стало следствием неконтролируемого насилия, приведшего к Гражданской войне. В конкурентной борьбе за власть большевики смогли одержать победу над другими политическими акторами, осуществив институционализацию насилия в рамках установления «диктатуры пролетариата». Таким образом, превратив насилие в неотъемлемую часть своей политики преобразования общества, большевики придали ему структурный характер.
М.И. Ходыкин
2017.04.016. ВАН ГУНТЕН Т.С. СПЛОЧЕННОСТЬ, КОНСЕНСУС И КОНФЛИКТ: ТЕХНОКРАТИЧЕСКИЕ ЭЛИТЫ И ФИНАНСОВЫЙ КРИЗИС В МЕКСИКЕ И АРГЕНТИНЕ. VAN GUNTEN T.S. Cohesion, consensus and conflict: Technocratic elites and financial crisis in Mexico and Argentina // International j. of comparative sociology. - Leiden, 2015. - Vol. 56, N 5. - P. 366-390.
Ключевые слова: сплоченность; конфликт; финансовый кризис; политические реформы; государственные структуры; Мексика; Аргентина.
Исследователи, специализирующиеся на изучении процессов планирования и разработки экономической политики в развивающихся странах, склонны утверждать, что консенсус и сплоченность внутри технократических политических элит существенно облегчают проведение реформ. При этом аналитики чаще всего не предлагают четкого определения этих двух терминов и анализа их взаимосвязи. Аналогичным образом большинство специалистов в области политической социологии не уделяют должного внимания релевантным структурным особенностям социальных сетей, фор-
мируемых элитами. В рамках настоящей статьи Тод ван Гунтен (Институт изучения обществ им. Макса Планка, Кёльн, Германия) предполагает заполнить обозначенные выше смысловые лакуны, прояснив различие между консенсусом как выражением политической воли властных группировок и структурно обусловленной сплоченностью; автор также намерен продемонстрировать, как именно изменения в уровне сплоченности элит могут сказаться на выработке стратегии государственного развития. Для проверки гипотезы о том, что фрагментированность элитарных сетей препятствует адекватной своевременной реакции государства на внешние и внутренние вызовы и угрозы, он сопоставляет модели поведения властных кругов Мексики и Аргентины в условиях финансового кризиса (1994 и 2001 гг., соответственно) [с. 366-367].
Описывая особенности финансового кризиса в Мексике, ван Гунтен опирается на работу Сары Бэбб - лауреата премии Американской социологической ассоциации в области экономической социологии 2004 г.1 «Мексиканский кризис» автор объясняет следующими факторами. Во-первых, в канун президентских выборов 1994 г. в стране заметно осложнилась политическая обстановка. Реакция Мексиканской фондовой биржи на соответствующие изменения принесла ей последнее место в списке 24 крупнейших бирж мира; падение акций предприятий вызвало перекачивание средств на рынок ценных бумаг с фиксированными доходами и отток капитала из страны. Во-вторых, ввиду сокращения притока инвестиций правительство Мексики предприняло ряд экстренных мер, в числе которых было повышение процентных ставок по государственным облигациям и перевод большей части внутренних краткосрочных долговых обязательств на краткосрочные государственные облигации, индексированные к доллару; тем не менее, индексация задолженности обернулась ростом государственного долга. В-третьих, было принято решение отказаться от привязки национальной валюты к доллару, что привело к девальвации и обесцениванию гособлигаций, успевших стать важным инструментом экономики страны. Таким образом, финансовый кризис в Мексике выявил целый ряд системных недостатков ее экономики, в
1 Babb S. Managing Mexico: Economists from nationalism to neoliberalism. -Princeton (NJ): Princeton univ. press, 2001.
частности зависимость от США и отсутствие механизмов регулирования внешних финансовых потоков.
Финансовые кризисы в Мексике (1994) и Аргентине (2001), продолжает автор, имеют определенное структурное сходство; в частности, это привязка национальной валюты к доллару США, которая сыграла негативную роль и в «аргентинском кейсе». Существенное влияние на экономическую ситуацию в Аргентине оказали также неудачная приватизация государственного имущества и освобождение иностранных предпринимателей от налогов на срок до 25 лет. Кроме того, незадолго до начала дефолта в конце 2001 г. Международный валютный фонд (МВФ) отказал Буэнос-Айресу в помощи по выдаче кредитов на погашение прежних государственных долгов. Резюмируя свои соображения, ван Гунтен утверждает, что аргентинский кризис был обусловлен совокупным действием таких факторов, как: проведение ошибочной бюджетной политики; отсутствие гибкости цен и зарплат, не сочетавшихся с фиксированным обменным курсом национальной валюты; серьезные внешние шоковые воздействия и политическая нестабильность.
Несмотря на ряд общих черт, между двумя рассматриваемыми кризисами имелось как минимум одно принципиальное различие: более низкий уровень сплоченности технократических элит в Аргентине по сравнению с Мексикой. Соответственно, аргентинский кризис носил более драматический характер, чем мексиканский. Ссылаясь на мнение перуанского политолога Э. Даржана, автор подчеркивает, что «мексиканская бюрократическая элита была в состоянии поддерживать консенсус, вести диалог по различным вопросам в сфере экономики, в то время как политика Аргентины пострадала от внутренних конфликтов, нашедших отражение в многочисленных отставках в министерствах и Центральном банке страны»1 [с. 368]. Вслед за американским экспертом Г. Биглейзе-ром, ван Гунтен утверждает, что «политические институты, которые доминировали в Мексике на протяжении большей части двадцатого века, способствовали формированию сплоченной элиты»2 [с. 376].
1 Dargent E. Technocracy and democracy in Latin America: The experts running
government. - Cambridge: Cambridge univ. press, 2014.
2
Biglaiser G. Guardians of the nation? Economists, generals and economic reform in Latin America. - Notre Dame (IN): Univ. of Notre Dame press, 2002.
Структура элитарных сетей, продолжает автор, во многом определяет формы противодействия кризисным ситуациям, избранные власть предержащими. Сплоченность мексиканской элиты позволила сосредоточить механизмы социального контроля в руках интегрированной группы технократов и, вопреки всем неудачам и активной критике извне, сохранить достигнутый консенсус и единство политической линии. Напротив, политика аргентинской элиты, вследствие структурной разобщенности властных кругов, носила крайне непоследовательный характер.
Используя методологию кросснационального сравнительного анализа, автор выявляет механизмы, определяющие связь между типом сетевой структуры и характером формирования консенсуса. В той степени, в какой группы технократов, определяющих политический курс, демонстрируют сплоченность, условия для сотрудничества элит обеспечивают два основных механизма: уважение и диалог. Уважение интерпретируется автором как готовность индивидов «подчинить свои желания коллективным ожиданиям в расчете на... обретение долгосрочных рыночных преимуществ на основании принадлежности к группе» [с. 369]. Эти долгосрочные преимущества имеют как материальное (возможность карьерного роста), так и символическое выражение (в частности, идентификация, связанная с членством в группе). Диалог рассматривается в статье как устойчивая мультинаправленная коммуникация, ведущая скорее к коллективистскому, чем к индивидуалистическому формированию предпочтений. И уважение, и диалог облегчают сотрудничество в процессе принятия политических решений, помогая элитам достигнуть консенсуса.
В отсутствие внутреннего консенсуса элит политический процесс приобретает оппортунистический характер. Отдельные лидеры или фракции стремятся навязать собственную точку зрения, представляя поле политического взаимодействия в терминах «игры с нулевой суммой». Тотальная сфокусированность на победе в межпартийной борьбе препятствует выработке согласованной стратегии выхода из кризиса.
В заключительной части статьи ван Гунтен анализирует альтернативные объяснения выявленных им закономерностей. Во-первых, структура элитарной сети может рассматриваться не в качестве независимой переменной, определяющей политический консенсус,
а как отражение лежащих в ее основе политических институтов, таких как политический режим и партийная система. Ангажированные политические акторы склонны назначать «лоялистов», а не независимых технократов. Следовательно, различия в уровне внутренней конфликтности элиты могут объясняться колебаниями интенсивности межпартийной конкуренции. До 2000 г. в Мексике сохранялся относительно стабильный полуавторитарный режим с доминирующей Институционно-революционной партией. Аргентина же, несмотря на продолжительный период военной диктатуры, в 1983 г. перешла к системе конкурентной (а на практике - хаотичной) демократии с постоянным чередованием стоящих у руля политических партий. Эти институциональные особенности, несомненно, сказались на характере структуры элитарных сетей. Однако автор не видит прямой связи между трансформацией политических институтов и консенсусом внутри элиты. В частности, подчеркивает он, уровень сплоченности элиты и степень консенсуса в Мексике менялись, в то время как политические институты оставались неизменными [с. 17-18].
Во-вторых, возможно объяснение, акцентирующее фактор общности экономического видения и профессиональной подготовки политических элит в формировании консенсуса. Многие аналитики утверждают, что растущее влияние менеджеров-технократов, в особенности выпускников элитарных экономических факультетов США, способствует формированию прорыночного политического консенсуса в развивающихся странах1. Таким образом, более высокий уровень консенсуса в Мексике может объясняться общим профессиональным бэкграундом политической элиты, в частности доминированием в ней экономистов, получивших образование в США. Тем не менее, ссылаясь на эмпирические данные, ван Гунтен утверждает, что хотя специфика полученного образования сказывается на политических предпочтениях, общность профессиональной подготовки не является определяющим фактором консенсуса элит [с. 383-384]. Аналогичным образом он ставит под сомнение объяснительную модель, которая редуцирует политические пред-
1 Babb S. Managing Mexico: Economists from nationalism to neoliberalism. -Princeton (NJ): Princeton univ. press, 2001; Chwieroth J.M. Neoliberal economists and capital account liberalization in emerging markets // International organization. - Boston (MA), 2008. - Vol. 61, N 2. - P. 443-463.
почтения технократических элит к интересам определенных секторов бизнеса [с. 385-386].
В завершение ван Гунтен еще раз подчеркивает, что в основе политического консенсуса элитарных сетей лежит их структурная сплоченность, поэтому пренебрежение анализом структуры социальных отношений снижает прогностический потенциал исследований по соответствующей проблематике.
Л. Р. Гудова
