CC BY
18
контакт с «теневыми» сообществами посредством цифровой этнографии является существенным вкладом в методологию и этику анализа «цифровых следов». «Подобные исследовательские опыты обогащают само исследование сотрудничеством исследователей и членов изучаемого сообщества, что расширяет возможности как получения более достоверных и более объемных данных, так и их интерпретации» (с. 715).
А.А. Али-заде
2017.04.006. АПОИФИС Н. ПОЛЕВОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ В ГОРЯЧИХ УСЛОВИЯХ: АНАРХИСТЫ, АНТИАВТОРИТАРИСТЫ И АКТИВИСТСКАЯ ЭТНОГРАФИЯ.
APOIFIS N. Fieldwork in a furnace: Anarchists, anti-authoritarians and militant ethnography // Qualitative research. - 2017. - Vol. 17, N 1. -P. 3-19. - DOI: 10.1177/1468794116652450.
Ключевые слова: исследователи-активисты; анархизм; антиавторитаризм; этнография; активистская этнография; социальные протесты; Афины.
Автор из Австралии рассматривает методологию так называемой «активистской этнографии» (militant ethnography) как «входящий сегодня в исследовательскую практику умышленно политизированный, "активистский" подход к качественному исследованию, который помогает исследователям работать с культурой и практикой современных анархистских и антиавторитаристских социальных тенденций». Он отмечает, что, несмотря на влиятельность этой методологии в исследовании указанных тенденций, ее использование в области качественного анализа пока достаточно ограничено (с. 3).
Сегодня во всем мире, пишет автор, наблюдается радикальное сопротивление неолиберализму, и оно часто имеет анархистский и / или антиавторитаристский облик. Многие из тех, кто позиционирует себя непримиримым противником капитализма, империализма и провозглашает неминуемую экологическую катастрофу, не выступают открыто под красными (левыми) или черными (анархистскими) флагами. Но их вдохновляют идеи именно анархизма. В последние годы анархистская и антиавторитаристская ментальность сильно давит не только на политику, но и на науку. Эта волна породила активистскую этнографию - полевую методо-
логию, позволяющую исследователям работать непосредственно внутри анархистских общественных течений с их инсайдерами. Однако было бы неправильно устанавливать исследовательский контакт с инсайдерами (активистами) в борьбе против эксцессов неолиберализма и фашизма только ради того, чтобы провести удовлетворительное академическое исследование, и современные радикальные полевые исследования, использующие методологии вроде активистской этнографии, сознательно избегают подобного чистого академизма, стараясь конвертировать полученную информацию в практичное для изучаемых социальных процессов знание.
Именно с такой - прикладной - точки зрения, полагает автор, следует рассматривать методологию активистской этнографии, ее корни, развитие и проявления. Эта методология принадлежит богатой традиции активистского академического исследования (activist-academic research), и в то же время она имеет свои особенности. Понятие «активистская этнография» отражает комплексный метод качественного исследования, включающий интервью и наблюдение в отношении инсайдеров изучаемых социальных процессов, а также личный опыт исследователей. По своей сути активистская этнография требует от исследователей самим быть активистами, политически солидаризироваться с инсайдерами исследуемых процессов и распространять полученные знания с соответствующей политико-пропагандистской нагрузкой. «Активизм и политическая солидарность исследователей могут вовлекать этнографов-активистов непосредственно в акции политического протеста, в том числе в качестве организаторов таких акций» (с. 5).
Активистская этнография сознательно затушевывает различие между исследованием и политическим активизмом, тем самым более адекватно отражая путь, по которому идут во всем мире современные активисты антикапиталистических движений, выступающие в сущности инсайдерами практического применения соответствующего знания - превращения исследования в политический инструмент. Вообще говоря, невозможно предвидеть, кто и как использует знание, но это не относится к активистским этнографам, которые с гарантией работают на практику активистов. Этот «процесс партнерства активистских этнографов с политическими активистами может быть описан как отказ от позитивистского знания в пользу ситуационного знания "для своих"» (там же). Однако как бы
ни критиковали активистскую этнографию за ее политическую ангажированность, подобный исследовательский подход находится в исторической традиции активистских исследований, восходящих, например, к исследованию К. Маркса 1880 г., посвященному рабочим, и по настоящее время пополняющих свое число. Что же касается активистской этнографии, то она относится к типу «разрушительного» исследования, которое «открытым провозглашением идеологических целей фактически и формирует исследовательский процесс» (с. 7).
Автор провел собственное полевое исследование по методологии активистской этнографии анархистских / антикапиталистических акций в пригороде Афин, выступив в качестве одиночного невольного участника, но заинтересованного наблюдателя-исследователя этих акций. Он пишет, что «тогда в Афинах на своем примере понял, какой должна быть стратегия политического активизма - непосредственного участия в протестном движении» (с. 10). Прежде всего, оказалось весьма трудно установить ясные организационные начала наблюдаемых акций. Афинское анархистское и антиавторитаристское движение представляет сложную сеть свободно объединяющихся родственных групп, связанных дружбой и доверием на основе опыта бесчисленных совместных действий, проведенных за многие годы. Сами «аборигены» движения говорят, что обычная практика - не называть участника «анархистом» до тех пор, пока не пройдет два-три года его участия в движении, т. е. пока он отчетливо не продемонстрирует свою преданность анархизму. В атмосфере открытой борьбы с государством и полицейского насилия над активистами вполне понятно, что аутсайдеры этой борьбы вызывают у ее инсайдеров недоверие и раздражение. Академический исследователь в такой среде явно не «свой», и с ним не будут разговаривать о политической тактике.
Учитывая все это, автор (имея исследовательские намерения) вынужден был каким-то образом продемонстрировать свое «инсай-дерство» перед политическими активистами. Один путь такой демонстрации - оказание активистам той или иной экспертной помощи, другой путь - непосредственное участие в протестах, что, собственно, и предписывает активистский этнографический подход. Это блестящее решение проблемы доверия: исследователь вместе с протестантами и на их глазах реально рискует собой в
противостоянии с вооруженной полицией. Автор избрал второй путь своего исследовательского внедрения в сообщество протестантов. По его словам, это обеспечило доступ к глубинной логике рассматриваемого политического активизма, скрытой за наблюдаемым агрессивным поведением активистов, и помогло высветить комплекс взаимосвязей внутри этого политического котла. Анархистские и антиавторитаристские общественные протесты в Афинах внешне очень яркие - с баррикадами и использованием пиротехники. Однако за этой картинкой «осуществляется некий фундаментальный социальный процесс, причиной которого является не прихоть политических активистов, а разрушение базового условия жизни общества - социальной справедливости. Поэтому и форма протеста - анархистская с ее лозунгами против любых проявлений доминирования, иерархии, дискриминации как проявлений несправедливости» (с. 11).
Поскольку участников анархистского движения связывает лишь обязательство бороться против любых форм доминирования, это движение не может быть гомогенным. Оно представляет различные группы, по-разному интерпретирующие анархистскую политику, и, следовательно, движение внутренне конфликтно. Эти конфликты - шумные, порой яростные - могут возникать не только по поводу общей стратегии или тактики, но и по каким-то специальным вопросам, например вопросам насилия, анархистской практики в отношении СМИ, ущемления прав женщин внутри самого движения и т.д. Однако это не мешает участникам движения объединяться тактически - по соображениям необходимости проведения громких протестных акций. И в самом деле, именно единению по-разному понимающих анархизм протестантов в упорных антиправительственных акциях обязано долголетие анархистского движения в Афинах.
Одно из важных наблюдений автора как исследователя-участника различных анархистских и антиавторитаристских акций в Афинах касается того, как участники этих акций относятся к категориям «анархист» и «антиавторитарист». По разным причинам не все авторитаристы называют себя анархистами или даже видят себя анархистами в любом формальном смысле этого слова. Находясь на схожих с анархистами позициях в отношении государства, государственного насилия и капитализма, они в практике «своего»
анархизма весьма отличаются от тех, кто сознательно считает себя анархистом. То есть, убежден автор, «исследователям необходимо разбираться в этих нюансах, становясь исследователями-инсайдерами изучаемых социальных процессов, чтобы понять логику существования разных позиций внутри, казалось бы, монолитного протестного движения. Исследование не должно проходить мимо любых знаков гетерогенности протеста вроде деления протестантов на анархистов и антиавторитаристов, не должно игнорировать это деление как чисто терминологическое, незначимое. И избежать подобных исследовательских дефектов помогает именно активистская этнографическая методология, требующая от аналитика непосредственного участия в том, что он намеревается анализировать»
(с. 12).
Особенности активистской этнографии заключаются в том, что она как эффективная полевая (в области политического поля) методология работает только тогда, когда полученные с ее помощью исследовательские результаты не утрачивают связь с активистским духом исследования, не превращаются в чисто академическое знание, которое может существовать автономно от своей референтной реальности. В этом смысле «активистская методология настраивает ведомое ею исследование на целостность, так сказать, "нового (полевого) академизма", когда достигается баланс, точнее, единство между полевой (активистской) сущностью исследования и его академической формой. Это действительно новая методология, поскольку, несмотря на то что исследователь, работая в "поле" по традиционной методологии, старается преодолеть дистанцию между собой и реальными участниками изучаемого процесса, дистанция эта остается и хорошо ощущается обеими сторонами. Новый же академизм совсем небезосновательно претендует на то, чтобы во многом снять такое взаимное отчуждение, предлагая путь упорного стимулирования исследователем собственной рефлексии респондентов по всем вопросам их социального / политического активизма» (с. 13). Иными словами, суть нового академизма состоит в том, что он предельно демократизирует академический дискурс, делает его доступным любому человеку, поскольку стирает границу между субъектом и объектом исследования и тем самым учреждает реальность субъектно-субъектных, неиерархических, горизонтальных взаимоотношений между наукой
и обществом. В этом смысле активистская этнографическая методология сама создает прецедент той реальности, борьбу за которую и ведут участники анархистского / антиавторитаристского движения с их лозунгами «никаких иерархий, никакого доминирования». Понятно, что такая методология общения исследователя с респондентами создает атмосферу доверия и искренности, а тем более когда респонденты, как в случае с анархистами / антиавторитаристами, выступают именно за такое, неиерархическое (горизонтальное) социальное взаимодействие, какое им предлагает активистская этнография в исследовательской ситуации социального взаимодействия.
Активистская этнография - исследовательская методология, которая выводит академическую науку из ее традиционного изолированного положения в обществе в конкурентное общественное пространство, где академическое сообщество, по крайней мере в области общественных наук, должно отказаться от роли ментора и стать просто частью социального рынка / социального обмена -именно конкурентоспособной частью. И это не прихоть методологической инновации ради самой инновации, а императив общества XXI в., которое благодаря цифровым технологиям человеческой коммуникации стремительно становится и во многом уже стало глобальным гражданским обществом, где массовый человек начинает ощущать себя «брошенным» традиционными официальными организующими силами и вынужден обучаться самоорганизации. В таком обществе беспрецедентной социальной самоорганизации радикально меняется роль всех институтов, в том числе роль государства, которое в новой коммуникационной среде, резко изменившей баланс между социальной организацией и социальной самоорганизацией в пользу самоорганизации, вынуждено «уменьшаться» в поисках конкурентоспособной общественной ниши - работать с самоорганизованным (гражданским) обществом. Тот же императив - беспрецедентной демократизации - стоит и перед институтом науки и прежде всего, конечно, перед исследовательским сообществом в области общественных наук, поскольку исследователи-обществоведы непосредственно сталкиваются с этими радикальными социальными переменами.
Поэтому, пишет автор в заключение, «активистская этнография вовсе не какая-то частная методология, использованная в исследовании именно анархистских / антиавторитаристских движе-
ний, а методология, призванная исследовать новый социум по-новому, социум радикальной самоорганизации, где могут существовать самые разные самоорганизованные группы, в том числе исповедующие расизм, сексизм, гомофобию, фашизм. Главное -нужно понять, что это реально существующее глобальное гражданское общество уже не может повернуть вспять - к временам доминирования социальной организации над социальной самоорганизацией» (с. 14-15).
А.А. Али-заде
2017.04.007. ПЕЙНИ Л. ВИЗУАЛИЗАЦИЯ В ИССЛЕДОВАНИИ: ДИАГРАММНЫЙ АНАЛИЗ ПО МЕТОДОЛОГИИ АКТОРНО-СЕТЕВОЙ ТЕОРИИ.
PAYNE L. Visualization in analysis: Developing ANT analysis diagrams (AADs) // Qualitative research. - 2017. - Vol. 17, N 1. - P. 118133. - D0I:10.1177/1468794116661229.
Ключевые слова: акторно-сетевая теория; диаграммный анализ; визуализация исследования; анализ данных; зрительные образы-диаграммы.
По словам автора из Великобритании, она предлагает новый метод исследования социальных процессов - «метод визуализации данных качественного исследования в области общественных наук -подход, позволяющий увязывать в единую систему все сущности социального процесса в их контексте» (с. 118).
Предлагаемый новый метод анализа качественных данных, пишет автор, основан на акторно-сетевой теории (АСТ) (actor-network theory), часто используемой как теоретическое обеспечение исследования хода развития того или иного социального контекста. АСТ также хорошо работает в качестве теоретического обеспечения методологии визуализации / построения диаграмм исследования - подхода, называемого в АСТ диаграммным анализом (ANT analysis diagrams) (АСТДА) (там же). АСТ - теория социально-технической системы, в которой (системе) социальная сторона представляет людей, а техническая сторона - материальную (неодушевленную) часть. Поэтому в качестве исследовательской методологии АСТ определяют как «социально-материальный подход» (socio-material approach), который возник из исследований науки и техно-
