CC BY
34
Сделаны были полууступки и обещан скорый созыв Государственной думы. Но в Совете министров остались И.Л. Горемыкин и его консервативные соратники, имевшие поддержку монарха. И это было как бы предвестьем грядущих баталий. В июне-июле 1915 г. все те силы, которые были заинтересованы в сохранении существовавшего порядка, в недопущении революции, неспособны были найти почву для соглашения. В Совете министров некоторые из них как будто искали соглашения с Государственной думой и в то же время точно опасались ее вмешательства в дело управления страной.
Постфактум люди, бывшие близкими императору, признавали, что благодатной почвой для революции был раздор между государством и общественным мнением. По существу подобное высказывается и в современной исторической литературе: Российская империя рухнула не вследствие военного поражения, а в силу острого и затяжного конфликта внутри ее элиты (с. 8, 181).
В.М. Шевырин
2017.04.003. МЕДУШЕВСКИЙ АН. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ: НОРМЫ, ИНСТИТУТЫ, ФОРМЫ СОЦИАЛЬНОЙ МОБИЛИЗАЦИИ В XX в. - М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2017. - 655 с.
Ключевые слова: Русская революция; политическая история; советское государство; социальное конструирование государства; теория когнитивной истории.
В своей новой книге А.Н. Медушевский (в настоящее время работает в Высшей школе экономики) разрабатывает собственную целостную концепцию истории русской революции, а также истории советского государства, поскольку оба явления, в его представлении, составляют неразрывное целое. В качестве методологической основы своего исследования автор использует теорию когнитивной истории О.М. Медушевской. В рамках данного подхода «политическая история революции предстает как направленная деятельность по конструированию новой социальной реальности: определение ее форм; фиксация их смены в основных политико-правовых документах, принятие которых неизбежно отражает значимые изменения информационной картины общества. Анализ их
разработки, принятия и функционирования позволяет, следовательно, реконструировать когнитивную логику революционного процесса. Данный подход позволяет связать воедино ряд основных компонентов социального конструирования реальности - идеологические установки партий, выражающие их правовые ценности, принципы и нормы, созданные на их основе политические институты, каналы коммуникации (информационный обмен, как непосредственный, так и опосредованный), установить соотношение имитационной информационной деятельности (выдвижение декларативных лозунгов) и реальной (недекларируемых, но подразумеваемых целей), раскодировать подлинный смысл установленных правил и норм, раскрыть процессы формальной и неформальной институционализации, инструменты установления и поддержания когнитивного доминирования элиты в обществе» (с. 15). Наибольшее внимание А.Н. Медушевский уделяет институциональной истории исследуемого периода, рассматривая ее как стержневой вопрос, изучение которого позволяет понять общий смысл революции и порожденных ею изменений в государстве и обществе, связать имеющиеся знания по новейшей отечественной истории в единое целое.
В хронологическом отношении работа охватывает практически всю историю России в XX в., поскольку автор, опираясь на выбранный методологический подход, присоединяется к тем ученым, которые предпочитают рассматривать любую революцию как длительный процесс, несводимый к одному лишь краткому периоду наиболее радикальных и скоротечных общественно-политических трансформаций, который обычно обозначается этим словом. По определению Медушевского, «революция (несмотря на изменения политического режима) продолжается столько, сколько действует революционная формула, ее развитие связано с модификацией этой формулы и ее последовательной десакрализацией, а конец определяется достижением полноценного национального единства с принятием конституции, обеспечивающей национальный консенсус и институциональную стабильность, когда новая система ценностей и ожиданий, провозглашенных революцией, конвертируется в стабильные демократические нормы, институты и правила игры» (с. 24). С этой точки зрения история русской революции включает в себя не только события 1905-1917 гг., но и весь советский период
вплоть до распада СССР в 1991 г. Постсоветскую эпоху автор рассматривает как незавершенный переходный период на пути от расставания с коммунистическим мифом к достижению нового общественного равновесия; вопрос о дальнейшем направлении этого процесса остается открытым.
Источниковая база исследования определялась в соответствии с выбранным методологическим подходом и включает документы политических партий и общественных организаций России, материалы конституционных и законодательных комиссий - от Учредительного собрания 1918 г. до Конституционного совещания 1993 г. - и материалы прессы как источник, отражающий настроения в обществе по вопросам конституционного строительства. В качестве вспомогательных источников используются публицистика и мемуары.
Для достижения поставленной цели исследования автор решает целый ряд задач и в частности подробно анализирует советские конституции 1918, 1924, 1936 и 1977 гг., проект «оттепельной» конституции 1964 г. и конституционные преобразования горбачевской эпохи, прослеживает соотношение между правом и идеологией, официальными и неофициальными нормами на разных этапах развития советской государственности. Книга, таким образом, написана на стыке политической истории и истории права.
Структура книги, состоящей из введения, 12 хронологических глав и заключения, отражает, по словам автора, «эволюцию легитимирующей формулы русской революции» (с. 34), т.е. эволюцию большевистского революционного мифа, включая все попытки его корректировки в разные периоды советской истории. Первые три главы охватывают последние годы царского режима и революции 1905-1907 и 1917 гг., вплоть до разгона Учредительного собрания, а также отражают поиск оптимальной формулы будущих революционных преобразований. Формирование большевистской концепции революционного государства на протяжении Гражданской войны прослеживается в главах 1У-У1; этот процесс завершился принятием первой союзной конституции 1924 г. Конституция 1936 г. и ее роль в сталинской тоталитарной системе анализируются в главах с седьмой по девятую. В последних трех главах рассматриваются конституционный проект 1964 г. как попытка модифицировать легитимирующую формулу; Конституция 1977 г.,
принятая в период «застоя», когда официальная советская идеология подверглась окончательному выхолащиванию; преобразования эпохи Перестройки и формирование новой российской государственности после распада СССР.
Советский конституционный строй Медушевский характеризует как номинальный конституционализм, определяющими чертами которого неизменно являлись полное подчинение права идеологии, безусловный приоритет - в той или иной форме - политической целесообразности над законностью и стремление в максимальной степени вывести реальные «правила игры», регулирующие истинное распределение властных полномочий в советском руководстве, «за скобки» писанного конституционного права. Едва ли не единственной его составляющей, отражавшей действительное положение вещей, являлась ст. 6 Конституции 1977 г., закреплявшая «руководящую и направляющую» роль КПСС; симптоматично, что ее отмена в годы Перестройки оказалась важным шагом на пути к крушению советского режима.
Характеризуя особенности русской революции, автор особо выделяет то обстоятельство, что свержение старого порядка сопровождалось значительной ретрадиционализацией российского общества, вернувшей к жизни такие архаичные формы социально-политического устройства, как коллективизм, закрепощение личности государством и принудительное перераспределение материальных ресурсов во имя социальной справедливости. Итогом этих процессов и стало формирование большевистской диктатуры, основанной на тотальном огосударствлении экономики и массовом терроре. Вместе с тем Медушевский отмечает, что данные явления не следует рассматривать как следствие каких-то «вечных» национальных особенностей России, и критикует распространенные кон -цепции «русской системы», «эффекта колеи » и т.п. (защитники авторитарного строя в сущности пишут об аналогичных явлениях, но оценивают их положительно, как «особый исторический путь» нашей страны). Он обращает внимание на то, что аналогичные процессы протекали и во многих других странах, переживших в XX в. аграрные революции. Таким образом, срыв демократических преобразований в результате большевистского переворота был, по его мнению, обусловлен прежде всего особенностями текущего исторического момента: для подавляющей части населения России к
1917 г. царизм и противостоящие ему либеральные ценности оказались в равной степени неприемлемыми. В 1990-е годы демократические преобразования также остались незавершенными, поскольку при разработке ныне действующей российской конституции были, с одной стороны, учтены последние наработки западной либеральной мысли (прежде всего в главе 2 «Права и свободы человека и гражданина»), но в то же время получили дальнейшее развитие прежние традиции авторитарного правления (гипертрофированные полномочия президента). Такой шаг может рассматриваться как оправданный для своего времени, поскольку задумывался в качестве необходимой меры к тому, чтобы обеспечить дальнейшее осуществление экономических реформ, но в долгосрочной перспективе оказался фатальным, заложив необходимую основу для последующего свертывания демократии.
Подводя итоги своего исследования, автор констатирует незавершенный характер русской революции. Масштабные социальные катаклизмы не решили важнейших политических противоречий имперской России, ставших их причиной: даже сегодня, спустя 100 лет после крушения монархии, страна по-прежнему далека от подлинной демократии и верховенства права, эффективных процедур смены власти, реального федерализма, развитого гражданского общества, гарантий права собственности и т.д. Все важнейшие достижения советской эпохи относятся исключительно к социально-экономической сфере (индустриализация, урбанизация, образование, медицина и т.д.); именно на этом традиционно заостряют внимание апологеты советского строя, хотя исторический опыт свидетельствует о том, что те же самые преобразования были вполне осуществимы и путем мирных реформ, без массового насилия, а значит, и с несопоставимо меньшими социальными издержками. Перечисленные проблемы не решены и в постсоветской России, что делает современную отечественную государственность крайне неустойчивой и с особенной остротой ставит вопрос о необходимости дальнейших системных реформ, чтобы предотвратить новый социальный взрыв. «Революция, - настаивает Медушевский, - заканчивается только тогда, когда в обществе возникает культура демократии, завершается демократическая консолидация, а конституция становится действенной основой функционирования политического порядка. России предстоит еще длительный путь по формированию
нового правового сознания, либеральных конституционных институтов и практик. Только после решения этих проблем мы сможем уверенно заявить: конец русской революции есть свершившийся факт» (с. 638).
М.М. Минц
ОБЩИЕ ВОПРОСЫ
2017.04.004. ЯН Э. СПОРНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИИ / Пер. с нем. Ели-зарьевой М.А. - М.: РОССПЭН, 2016. - 351 с.
Ключевые слова: мировой политический порядок; международные конфликты; национальные государства.
Немецкий ученый, заслуженный профессор Мангеймского университета и глава Центра исследований «Структура конфликтов и кооперации в Восточной Европе» Эгберт Ян выступил с новой монографией, в которой продолжены его предыдущие исследования, выполненные на стыке новейшей истории и политологии.
В книге рассмотрены обусловленные современной историей особенности представлений о мировом политическом порядке, а также острые международные конфликты. Предметом рассуждения выступают продолжающееся уже более 200 лет заметное увеличение числа национальных государств, потерпевшие крах идеи Социалистического Интернационала, и широко распространенный скепсис по поводу возможности установления прочного мира. Автор затрагивает широкий круг вопросов: от того, на ком лежит вина за развязывание Первой мировой войны до современных международных конфликтов: «арабская весна», угроза начала интервенционной войны против Ирака, вопрос о территориальной принадлежности Кашмира, возможность выхода Квебека из состава Канады.
В предисловии к русскому изданию Э. Ян пишет, что за последние почти 200 лет «общемировая система государств, состоявшая из династических империй и маленьких государств, превратилась в систему реальных и мнимых национальных государств». На взгляд автора, «современная история представляет собой ответвление политологии и была таковой, когда в 1945 г. политология как наука о демократии стала частью образовательной про-
