CC BY
11
ректность и физическая реализация вычислительной техники противоположны и сравнимы, что усиливает дуальную природу этой области.
Отношение между «логикой» машины и логикой человека рассматривается в статье Г. Уайта (017). Можно было бы ожидать, что человеческий фактор на низком уровне программирования является минимальным. Но это не так. Даже на этом уровне структура программирующего языка не прямо отражает структуру «железа», она зависит от человеческой практики его использования. В статье приведены примеры, иллюстрирующие модели взаимного приспособления человеческой практики и компьютерной технологии.
Л.А. Боброва
2017.03.018. МАЛЕЦ М. ЕЩЕ ОДИН ВЗГЛЯД НА МЫСЛИ-МОСТЬ И ВОЗМОЖНОСТЬ ЗОМБИ.
MALEC M. Yet another look at the conceivability and possibility of zombies // Balkan journal of philosophy. - Sofia, 2015. - Vol. 7, N 2. -P.115-123.
Ключевые слова: модальное (модально-вспомогательное) знание; мыслимость; возможность; априорность; Чалмерс Д.
Преподаватель Люблянского университета Майя Малец, дебатируя с австралийским философом Д. Чалмерсом (Chalmers), рассматривает проблему зомби с точки зрения их мыслимости и возможности. По ее словам, этот мыслитель преследовал цель защитить мыслимость как априорный метод получения модального знания, но ограничил его рациональным доменом, в результате чего полученное знание относится не к объективной реальности, а к логической сфере мышления.
В монографии «Сознательный разум» («The conscious mind») Чалмерс приводит зомби в качестве главного довода против физи-кализма (или материализма, - так у автора). В случае правоты последнего относительно метафизического тезиса, касающегося природы нашего мира, все позитивные факты, включая акты сознания, свелись бы к тем, которые базируются исключительно на физических основаниях. Однако если мысленно представить мир, физически дублирующий существующий, но лишенный сознания, и продемонстрировать, что это не просто плод воображения, а «реальная»
возможность, то это означает, что сознание не обязательно вытекает из физического. Следовательно, по Чалмерсу, физикализм неверен. Подобный мир был бы миром зомби, физически дублирующих реальных людей, но лишенных их сознательного опыта. Этот философ считает безусловным переход от мыслимого к возможному, что оспаривалось после убедительного доказательства С. Крипке апостериорной необходимости. Для устранения опасности, связанной с тем, что необходимости, познаваемые лишь посредством чувственного опыта, представляются способности мышления как априорный метод обретения модального знания, Чалмерс развил двухмерную эпистемологическую семантику, которую позже улучшал. Критикам, оспаривающим либо тезис о импликации мыс-лимостью возможности, либо реальную мыслимость зомби, он ответил в труде «Характер сознания» (2010), освещающем проблемы природы мира, сознания и его связи с физическим (с. 115). Автор статьи обращается к защите Чалмерсом мыслимости зомби, опирающейся на демонстрацию того, что мыслимость может являться приемлемым методом обретения знания. Этот метод не только должен быть естественным, но и вести к правильному виду возможности - метафизической.
В первой части «Мыслимость зомби» (с. 116) приводится концепция философа, по которой вопреки заявлениям физикализма о базировании всего в мире на физической основе, резонно предположить, что сознание лишь отчасти следует из нее. Таким образом, зомби - создания, физически идентичные конкретным людям, но лишенные их сознательного опыта и уникальных чувств. По словам М. Малец, подобную ситуацию представить нетрудно, следовательно, зомби вообразимы / мыслимы и гипотеза о них когерентна, однако непонятно, как из нее следует ложность физикализма.
Во второй части «Сравнение с другими мысленными экспериментами» (с. 116-118) проверка теории воображаемыми примерами характеризуется как традиционный и уважаемый в философии метод, используемый как для доказательства, так и для опровержения концепций. Самый яркий, по мнению автора, пример приводится в «Размышлениях» Декарта, где последний, абстрагировавшись от всего другого, заключил, что уверен лишь в одном: он является мыслящим (res cogitans). Из отличия разума от тела (res extensa) этот родоначальник «новой философии» развил
аргумент в пользу субстанционального дуализма. Среди современных аналитических философов воображаемые примеры Э. Геттиера при анализе знания как доказанного истинного убеждения, несомненно, представляют наиболее удачное опровержение теории с помощью мысленного эксперимента. Также влиятельной стала методика С. Крипке, использовавшего модальные аргументы при критике дескриптивистской теории собственных имен и естественно-научных терминов (с. 116). Они вначале излагают критикуемую теорию, а затем приводят неправильно классифицируемые этой последней примеры. Первый описывает ситуацию, где субъект выводит одну пропозицию из другой, и хотя обосновывает свою уверенность в истинности последней, в действительности она неверна, -и в соответствии с интуицией Геттиера, разделяемой ныне большинством философов, не может считаться знанием. Следовательно, доказательства истинности убеждения недостаточно для знания, не говоря о том, что оно не является его эквивалентом. Крипке, опровергая описательную теорию дескриптивистов об именах собственных, предлагает представить, что носителя имени не устраивает определенное жесткое описание, в результате которого он выбирается референтом данного имени в мире. Этот философ интуитивно предпочел бы сохранить существующее положение вещей, понимая, что жесткое определение собственных имен дает возможность выбирать одни и те же объекты во всех ситуациях. А так как дескриптивный концепт предлагает противоинтуитивное мнение, оно должно быть неверно.
Геттиер критикует анализ знания с помощью одной краткой сентенции. Крипке оценивает семантическую теорию, которую изложил на одной странице и, по утверждению критиков, неправильно интерпретировал. В случае зомби критика направлена против физикализма как метафизического учения о природе мира, т.е. базирования всего на физических фактах.
Это теория о реальности, не зависимой от сознания и языка, между тем как в случае знания и именования речь идет об отношениях людей с реальностью, ибо первые отчасти зависят от последних. В результате люди становятся более компетентными в суждениях относительно того, выявляют ли предложенные мысленные опыты недостатки конкретной теории. Это не распространяется на теорию зомби. Представить двойника-зомби несложно, но он оста-
нется лишь фрагментом воображения, и непонятно, как это связано с физической природой мира, и состоит ли последняя только из физического или включает еще феноменальное. Чалмерс признает необычность идеи зомби и ее удаленность от физического мира. Это снижает уверенность в способности воображения. Примеры Крипке предлагают представить необычайные, контрфактические ситуации - «Аристотель не стал бы философом», «Гёдель не доказал бы формальную ограниченность арифметики», или - еще более экстраординарно: «королева Елизавета родилась бы от других родителей», «у воды был бы иной состав». Судить о последних примерах сложнее, так как недостаточно опираться только на практику наименования. Нужно привлекать убеждения, касающиеся природы вещей, их легитимных изменений и процессов, вызывающих разрушение. Примеры Геттиера (с. 117) находятся на противоположном конце шкалы близости к реальности, и представить их гораздо проще.
Способность к воображению часто обвиняют в слишком тесной связи с перцепцией, направленной на восприятие происходящего в мире и ограниченной уровнем объектов макромира. Однако еще Декарт говорил о своей неспособности представить сложные геометрические фигуры, бесполезные при рассмотрении метафизических вопросов, предложив разграничивать осмысливание и воображение. Разум, а не воображение, постигает суть вещей, и это главный предмет метафизики. К ней относятся мысли о возможности и необходимости, и нечто мыслится как возможное, если разум отчетливо и ясно постиг его.
Однако мысленные опыты не опираются исключительно на воображение. При создании сценариев (сенсорные) образы дополняют слова и концепции. Зачастую сценарий является просто вербальным описанием ситуации. При мысленном опыте воображение ограничивается разумом. Философы наиболее рационального направления используют воображение скорее как полезную иллюстрацию: их реальный труд заключается в осмыслении сценария и определении его концептуальной когерентности. Чалмерс предлагает аналогично вначале представить зомби, а затем рассмотреть, является ли это понятие концептуально когерентным. Он полагает проблему решенной при отсутствии скрытых противоречий в описании. Это напоминает рассмотрение моноцикла высотой в милю: в
реальном мире он не существует, хотя в его описании нет противоречий, поэтому Малец не видит автоматической связи между мыс-лимостью и метафизической возможностью.
В разделе «Характеристика мыслимости» (с. 118-121) утверждается, что Чалмерс решает данную проблему, объясняя свою точку зрения на это эпистемологическое понятие, определяемое терминами данной науки и, возможно, психологии. В его понимании существуют три измерения: мыслимость, основанная на первом впечатлении и противопоставляемая идеальной; мыслимость негативная, противопоставляемая позитивной; мыслимость первичная, противопоставляемая вторичной. В первом случае, когда некая сентенция первоначально представима для субъекта, по размышлению этот субъект находит, что она прошла тесты, доказывающие ее мыслимость. Такова первоначальная реакция на конкретный сценарий, но этот вид мыслимости чрезвычайно слаб, так как связан с контингентными когнитивными ограничениями. Человек может осмыслить сценарий недостаточно детализированно и не обнаружить сокрытую непоследовательность - как в случае слишком быстрого заключения о возможности двойника-зомби, что может лишить доказательности дальнейшее размышление. В таком случае требуется идеальная осмысленность, а ей нужно основание, которое невозможно рационально опровергнуть (с. 118). Таково идеальное рассуждение.
Однако возникает вопрос: откуда следует, что подобное рассуждение не будет опровергнуто в дальнейшем? По словам Чал-мерса, хотя люди не идеальные создания, им известно, что одни вещи невозможно представить мысленно, а другие можно, одни вещи о мире известны априори, другие неизвестны априорно даже рассуждающему идеально. При рассмотрении сознания имеется весомый довод думать, что феноменальная истина не следует из физической априорно, а зомби способен представить даже мыслитель, рассуждающий идеально. Пример априорного знания по Чал-мерсу: «все философы суть философы»; постериорного: «в комнате стоит стол». Однако автору проблема истинности или ложности физикализма больше напоминает вопрос присутствия или отсутствия стола в комнате, нежели определение истинности аналитической сентенции на основе ее значения.
Для негативной мыслимости «8», по мнению философа, достаточно, чтобы оно не исключалось и в рассуждениях не было бы очевидных противоречий. Для позитивной требуется способность субъекта когерентно представить ситуацию с этим «8». В таком случае, по словам Чалмерса, не выявляется противоречие. Однако автору статьи для представления и детального описания собственного физически идентичного двойника-зомби требуется использовать свой сознательный опыт, отсюда ею выводится некогерентность данной идеи. Более того, при неспособности современной науки объяснить сознание возможна выработка новых концепций или развитие старых, по которым зомби окажутся немыслимыми.
Отвечая критикам, Чалмерс утверждает, что его гипотеза о зомби базируется не столько на всестороннем описании микрофизических фактов и доказательствах отсутствия противоречий, сколько на его интуиции. В соответствии с ней физические и феноменологические концепции различаются принципиально, так что невозможно применять вторые к тем же сущностям / объектам, к которым применяются первые. Отрицание физикализма и аргумент зомби несут две идеи. Во-первых, модальное (возможное) знание получается априорными средствами, - это модальный рационализм, в частности при исследовании понятия посредством концептуального анализа. Во-вторых, сопутствующие метафизические отношения делают возможным редуктивное объяснение, проводящееся, в основном, априорными средствами. Если понимать физи-кализм как наглядный метафизический тезис, то в любом возможном мире, физически неотличимом от нашего (с. 119), истинны все позитивные факты нашего мира. Это также означает объяснимость всего в микрофизических терминах и следование всех позитивных фактов, включая феноменальные, из основных физических. Отсюда возможность объяснять все явления в понятиях микрофизических фактов, включая микрофизические законы. Для понимания того, как условия феноменологической концепции удовлетворяются путем фиксации физических фактов, требуется лишь способность анализировать, нужная для удовлетворения интенции феноменологической концепции. По Чалмерсу, этого можно достичь, в основном априорно, зная интенции феноменологических и физических концепций, так как интенция - это функция, специализирующая применение концепции в различных ситуациях. Однако этот мыс-
литель заявляет об отсутствии концептуальной связи феноменологического и физического и существовании лакуны объяснения между физическим уровнем и сознательным опытом. Физические свойства оптимально объяснимы как структурные или динамические, однако подобное объяснение не подходит для феноменологических свойств. Следовательно, физика в принципе не способна объяснить сознание, а физикализм ложен. Из убеждения Чалмерса в том, что феноменологические концепции должны адекватно связываться с физическими, автор выводит необходимость обоснования существования двойника-зомби. Единственными кандидатами, способными на это, являются функциональные аналитики. Они объясняют сознание только как состояние, в котором когнитивная система и поведение функционируют приемлемым образом. Это означает, что двойник-зомби также сознателен. Следовательно, зомби невообразимы. По словам автора, функциональные аналитики, подобно Чалмерсу, слишком полагаются на концептуальный анализ. Сам по себе он не может показать метафизическую возможность и метафизическую необходимость. Последние зависят не только от концептуальных схем, но и от природы вещей в мире. Ограниченность сознания определяет то, что считается возможным. Разделяя первое впечатление и идеально мыслимое, Чалмерс пытается снизить зависимость метода от способностей мыслителя, однако автору статьи это кажется слишком абстрактным. Обдумывая ряд сценариев, люди замечают определенные закономерности и получают возможность определить область распространения концепций. Однако неясно, какой из них будет верным: гипотетическая ситуация (с. 120), способная осуществиться в будущем (это концептуальная или эпистемическая возможность), или вероятно истинная в прошлом (метафизическая возможность).
Четвертая глава посвящена «Связи мыслимости и возможности» (с. 121-123). Большинство возражений относительно следования второй из первой исходят из существования апостериорной необходимости. Наиболее известен пример Крипке о формуле воды, как метафизической необходимой истины, познанной апосте-риорно. Апостериорная необходимость - угроза модальному рационализму из-за его априорного пути к возможному знанию. Можно представить, что вода имеет другую химическую формулу, однако это невозможно метафизически. Отсюда, мыслимость не
всегда ведет к возможности. Эту проблему Чалмерс разрешает, вводя первичную и вторичную мыслимость, связанные с двумя видами возможностей. То есть можно представить ситуацию как действительную / актуальную и на этом основании представить ее следствие. В таком случае это следствие первично мыслимо. Область действия концепций выражена через первичные интенции. Можно вообразить и контрфактическую ситуацию. Если она когерентна и имеется следствие, значит, последняя мыслима вторично -данные концепции ассоциируются с вторичными интенциями. Первичная мыслимость - путь к первичной возможности, вторичная - к вторичной. Чалмерс называет первую эпистемологической возможностью, так как она основана на априорном эпистемологическом знании. Она всегда априорна и релевантна для модального рационализма. Вторичную возможность он определяет и как субъективную (какая мыслимость могла бы быть в этом случае). Это известная метафизическая возможность. При оценке ситуации с подобной перспективы мир признается постоянным и ставится вопрос, будет ли «8» таким случаем в данной ситуации. А так как применение слов в контрфактически обдумываемых ситуациях зачастую основывается на их референтах в действительном мире, вторичная возможность зачастую является апостериорной.
Для модального рационализма вторичная возможность неприемлема, ибо во многих случаях ее оценка возможна лишь после того, как априорное знание дополнится информацией о действительном, актуальном мире. Главная роль отводится первичной мыслимости, полностью определенной априори. Первичные расширения концепций действуют аналогично (с. 121) и в случае с зомби, демонстрируя, что это первичная возможность.
Чалмерс утверждает, что хотя первичная мыслимость не влечет за собой метафизическую возможность, между ними все же существует связь. Различие между первичной - эпистемологической и вторичной - метафизической возможностью, по его словам, не на уровне миров, но в основном на уровне сентенций / утверждений. Таким образом, мир первично мыслимый, а, следовательно, эпистемологически возможный (таким он мог быть в действительности), также возможен и метафизически (каким он не является, но мог бы быть). Например, представив двойник Земли с определенной водной поверхностью, мыслитель получает доступ в
метафизически возможный мир. При мыслях о мире зомби с использованием первичных интенций происходит то же. Первичная интенция идеально определяет свойства объектов в возможных мирах. Например, нет ничего ошибочного в наличии качеств водной поверхности. Следовательно, по Чалмерсу, если можно показать, что существуют возможные миры, физически идентичные нашему, но с отсутствием качества, представляемого первичной интенцией, то физикализм неверен. Автора статьи данный аргумент не убеждает. По ее словам, Декарт верил, что разум, постигая, выявляет суть вещей, внешних по отношению к сознанию. При возможности ясно и отчетливо осмыслить какую-то вещь, она метафизически возможна. Но суждение французского мыслителя о непогрешимости разума было принято слишком поспешно, хотя он был на верном пути, определяя суть вещей как источник метафизической возможности. Мыслимость превращается в путь к метафизической возможности, лишь став чем-то большим, нежели простое знание концепций. Предложение Чалмерса определять экстенсивность концепций, осмысляя их использование в различных гипотетических ситуациях, может стать тупиком на пути к чему-то более объективному, избавив по дороге от кажущихся поверхностными и безнадежно зависимых от ума концепций. Его эпистемологическая двухмерная семантика, где эпистемологическая возможность соотносится с метафизически возможными мирами, является попыткой поместить метафизическую модальность под концептуальной.
Идея об оценке эпистемологической и метафизической модальности через одно и то же пространство логически возможных миров, по мнению автора, противоречит здравому смыслу. Два данных отдельных вида модальности извлекаются из различных источников. Эпистемологическая модальность, часто называемая концептуальной и в широком смысле являющаяся логической, касается возможного или необходимого в концепциях, как и связи между ними. Чалмерс фокусируется на априорности подобных истин - фактов, известных без необходимости сверяться с эпистемологической информацией. Эпистемологическая возможность, по этому философу, специфический способ представить актуальный мир, как он известен априори. Метафизическая модальность не затрагивает концепции. Она подразумевает независимую реальность и касается того, каким могла или не могла бы быть вещь в про-
шлом с учетом мира в настоящем. Модальность ассоциируется с самим миром, воспринимаемым в своей целостности. Мыслители не ограничиваются содержанием своих концепций, а задаются вопросом, какой мир может им соответствовать при изменении эмпирических данных. Исходя из всего возможного знания (с. 122) о действительном мире, они обдумывают, что могло быть иным, а что нет. В первом случае вопрос в том, какова концепция воды, во втором - какова суть или природа воды, делающая ее таковой. Представить / осмыслить мир на базе концептуального знания не означает определить единственным способом, каким он мог бы быть. Ясное различие между двумя возможностями постигается интуитивно. По Чалмерсу, их объединяет факт основанности обеих на том, что рационально когерентно предположить. Однако, считает автор статьи, они базируются в различных доменах, и метафизический не ограничивается рациональным, разумным, так как касается природы независимой реальности. Чалмерс утверждает, что все модальные феномены лучше анализировать в модальном пространстве, и нет причины постулировать существование двух отдельных мировых пространств. А также представлять метафизически возможные миры как подмножество логически возможных миров. Он приводит яркие контрпримеры, которые опровергают строгую необходимость, сопутствующую подобному устройству модального пространства. Чалмерс не учитывает и предложения рассматривать объединенное модальное пространство метафизически возможных миров и концептуальную модальность в качестве ограничителей метафизической модальности. Данную точку зрения предложил Кит Файн, понимавший источник метафизической необходимости как идентичность всех объектов, а концептуальную необходимость - как ограниченный вид метафизической, потому что источник истины, по его мнению, содержится в идентичности концепций, более ограниченном классе объектов.
Мысленные эксперименты по опровержению определенной теории успешны, если интуитивно убеждают, что данная концепция неверно объясняет определенный пример. Основная проблема довода зомби, по словам автора, состоит в противоречии этой идеи интуиции и здравому смыслу. При метафизической возможности зомби и их мира они становятся проблемами физикализма и дуализма. Физикализм ложен, значит, следует принять некий дуализм.
Однако если Чалмерс окажется прав и необходимо нефизическое объяснение сознания, нужно объяснить и то, почему люди вообще наделены им и что в нем главное. Как представляется, являться чем-то, без чего легко обойтись, противоречит всему, во что люди твердо верят (с. 123).
И.М. Цибизова
2017.03.019. ИВАНОВА А. КОГЕРЕНТНЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА И ПЕРЦЕПТУАЛЬНЫЕ УБЕЖДЕНИЯ.
IVANOVA A. Coherentist justification and perceptual beliefs // Balkan journal of philosophy. - Sofia, 2015. - Vol. 7, N 2. - P. 107-114.
Ключевые слова: доказательство; аргументация; оправдание; когеренция; перцептуальные убеждения; изменение убеждений; логический позитивизм.
Статья болгарского специалиста в области эпистемологии, философии науки и языка Анны Ивановой из Университета св. Кирилла и св. Мефодия в Велико Тырново посвящена проблемам пер-цептуальных убеждений и эпистемологического доказательства.
Одним из немногих общих мест в различных теориях логического позитивизма является представление о необходимости логического выведения, обоснования любого суждения. Понятия согласованности и взаимной связанности доказательной процедуры в позитивистских концепциях сводятся к ее вероятностной, системной, объясняющей структуре или комбинации всех трех. Убеждения и представления в системе знания не считаются изначально достоверными, и доказательство каждого из них обретает свое функциональное место в этой системе. Данная точка зрения на статус индивидуальных убеждений в процессе их изменения имеет два последствия. Первое: любое изменение в системе знания влияет на все остальные структурные его части, и так как некоторые убеждения ошибочны, из самой структуры доказательства следует ошибочность всех остальных убеждений. В отличие от фундаментализма позитивизм отрицает идеи базиса, основания - неопровержимости отдельных фрагментов информации в теоретическом знании о мире. Все является предметом пересмотра, все может изменяться благодаря новым данным и доказательствам.
