CC BY
31
ЛИТЕРАТУРА И ОБЩЕСТВО
2016.04.005. ФОКЕЕВ АЛ. НАРОДНАЯ КУЛЬТУРА В ЭТНОГРАФИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ СВ. МАКСИМОВА. - М.: иЯ88/ЛЕНАНД, 2015. - 104 с.
Ключевые слова: этнография; этнограф-беллетрист; народная духовная культура; национальное чувство; «литературная школа писателей-этнографов»; литературно-этнографическая экспедиция 1856 г.; очерки быта и нравов; народознание.
Доктор филол. наук А. Л. Фокеев (проф. Института филологии и журналистики Саратовского национального исследовательского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского) поставил своей целью раскрыть своеобразие творчества С.В. Максимова (1831-1901) российского этнографа-беллетриста, почетного академика Петербургской АН. Его книги1 - памятники ушедшей эпохи; однако они не только обращают читателя к истокам русской национальной культуры, национальной жизни и быту, историческому прошлому русского народа, но и способствуют современному процессу воскрешения забытых ценностей духовного и культурного наследия России. Его книга «Год на Севере» (1859) открыла целую эпоху в изучении Русского Севера, стала отправной точкой в развитии интереса к научному исследованию края. Это одна из крупнейших работ по этнографии данного региона в XIX в. Сочинение имеет исключительное значение, как с научной, так и с литературной точки зрения. Яркий стиль писателя, блестящее знание местных диалектных особенностей исторических источников делают это сочинение выдающимся произведением литературы. Следы знакомства с книгой можно найти у тех писателей, кто обращался к изображению Беломорья, Печоры, арктических побережий. С.В. Максимов совершил путешествие на Дальний Восток, и результатом явилась книга очерков «Сибирь и каторга» (1871).
Эти очерки стали одним из источников рассказов М. Салтыкова-Щедрина, Н. Некрасова, Л. Толстого, А. Чехова. Наблюдения, собранные во время путешествий по Смоленской, Могилевской, Витебской, Виленской, Гродненской, Минской губерниям, писа-
1 См.: Максимов С.В. Собр. соч.: В 7 т. - М.: Книговек, 2010.
тель изложил в книге «Бродячая Русь Христа-ради» (1877). Глубокое знание быта и нравов народа, правдивость и живость зарисовок обеспечили С.В. Максимову признание в русской литературе.
В главе «Писатель и народная духовная культура» А.Л. Фо-кеев рассматривает названную проблему, подтверждая мысль Ф.В. Буслаева о том, что писатель заимствует из народных сказаний не только сюжет или сказку, но «самый взгляд на природу и человека и те живительные народные соки, которыми питается национальное чувство»1 (с. 7). Произведения писателя вобрали в себя фольклор в его природном бытовании, в повседневном трудовом обиходе. В широком национальном смысле народная культура вошла во все произведения М.В. Максимова и, в некотором роде, определила их жанровое своеобразие; это - рассказы, очерки и циклы очерков; это - художественно-документальный эпос и «хождения», художественная этнография «бродяжничества и нищенства», но это также и поэтические верования, легенды и т.п. Для прозы М.В. Максимова характерны особые жанры - это книги - памятники народной культуры «Куль хлеба и его похождения» (1873), «Бродячая Русь Христа-ради» (1877), «Нечистая, неведомая и крестная сила» (1903).
В главе «Этнографическая проза как художественное явление» А.Л. Фокеев обращается к научно-теоретическому осмыслению названного феномена как особой грани русского реализма XIX в. Речь идет о специфике этого типа повествования. Обозначены предпосылки, основные признаки и жанрово-стилевые черты художественного мышления целого ряда писателей 40-60-х годов Х1Х в. (с. 11). Речь шла, в частности, об Н. и Г. Успенских, о Ф. Решетникове, В. Слепцове, П. Якушкине и С. Максимове.
Следует отметить, что в учебнике под редакцией В.Н. Анош-киной и Л. Д. Громовой2 было впервые введено в научный обиход понятие «литературная школа писателей-этнографов» как частное проявление «общественно-этнографического направления» (А.Н. Пы-пин); и это особое литературное явление подразумевало в качестве ведущего начала ориентацию на этнографизм. Во второй половине
1 Буслаев Ф.И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. - М., 1861. - С. 413.
2
История русской литературы XIX в. (40-60-е годы) / Под ред. Аношки-ной В.Н., Громовой Л. Д. - М., 2000.
XIX в. для многих теоретиков и практиков литературы это свойство литературы стало одним из определяющих признаков народности. Как отмечал А.Н. Пыпин, художественная словесность завладела этнографией, и «в литературе этнографическая беллетристика заняла такое место, какого еще не занимала никогда»1. Для этого направления прозы характерен «фольклорный генезис типов и образов, изобразительных средств, народнопоэтические словесные формы языка, психологические и этические характеристики, психологический контекст, подтекст, коллизии» (с. 13).
В главах «С.В. Максимов как писатель-этнограф» и «Место С.В. Максимова в литературном процессе его времени» А.Л. Фокеев раскрывает важную роль писателя в становлении русской этнографической прозы XIX в., подключая к своим доводам оценки современников (А.Н. Пыпина, И.И. Панаева, М.Е. Салтыкова-Щедрина, А.В. Дружинина и др.). При этом автор замечает: «... критика разных идейных направлений объективно указывала на принадлежность Максимова к школе беллетристов-этнографов, отмечая его ведущую роль в этом направлении, постоянно подчеркивала как основную особенность писателя его знание и понимание народа, среди которого он странствовал» (с. 17). Проза С.В. Максимова близка к фольклоризованной беллетристике П. И. Якушкина, а также восходит, особенно в ранний период творчества, к традициям Н.В. Гоголя, натуральной школы, В.И. Даля и соотносится с прозой Д.В. Григоровича, И.С. Тургенева, А.Ф. Писемского. Однако «она имеет свою оригинальную специфику, отличаясь иным уровнем этнографизма. Для прозы Максимова характерна особая идейно-художественная определенность. По своей наполняемости она более всего отвечает этнографической прозе, основным ее жанрам, разновидностям, эстетическим категориям, особенностям и чертам, стилевому своеобразию» (с. 20).
В последующих главах: «Фольклорно-этнографические тенденции в ранних рассказах С.В. Максимова ("Лесная глушь")», «От ранних произведений к циклу этнографических путевых очерков ("Год на Севере") и художественно-документальному эпосу ("На Востоке", "Сибирь и каторга")», «"Нечистая, неведомая, крест-
1 Пыпин А.Н. Дорожные заметки и воспоминания С.В. Максимова // Современник. - СПб., 1864. - № 9. - С. 15.
ная сила" - поэтическое воспроизведение мира народных верований и легенд», - рассматривается путь писателя к этнографическому воспроизведению действительности через анализ жанрово-стилевых особенностей его литературного становления.
В ранних рассказах С.В. Максимова исследователь отмечает знание народной художественной культуры, этнографические и фольклорные зарисовки народного быта, изображение разнообразных народных типов. Анализируя очерк «Крестьянские посиделки в Костромской губернии», А.Л. Фокеев вслед за писателем открывает читателю духовный мир народной культуры. Вдумчивое прочтение очерка «Дружка» показывает особенности создания писателем народного характера. Полнота и достоверность в описании реалий народной жизни, широкое использование средств реалистической типизации в создании самобытных народных образов, сочетание традиций народного рассказа и литературного повествования (прежде всего гоголевского), элементы сказовости и стремление к психологическому анализу - все это формирует свойства творческого метода С.В. Максимова.
Автор монографии прослеживает развитие этих тенденций в цикле этнографических путевых очерков «Год на Севере» и в художественно-документальном эпосе («На Востоке», «Сибирь и каторга»). В этих произведениях речь идет не об отдельных социальных типах и частных судьбах представителей народа, но о жизни целого края. Ряд очерков собирается в картины, которые «приобретают характер типических обобщений социальной жизни, отражая существенные черты русской действительности» (с. 42).
Не отрицая строгости и документальности повествования С.В. Максимова, ученый обращает внимание читателей и на эмоционально насыщенные пейзажи, и на социальные обобщения со скрытой авторской оценкой, а также и на обширно используемый фольклорный материал, пронизанный народной психологией и эмоциональностью. «Богатое народное воображение ярко воплощается в особенностях его языка, потому так много в очерках Максимова фразеологических оборотов, их разъяснений, контекстных связей, что представляет особый интерес и для филологов, и для людей, ищущих корней и основ родного языка. Кроме того, в работе выясняются истоки народной культуры писателя, связь в его
творчестве народной бытовой обрядности с православием и традиционными нравственными началами крестьянской жизни» (с. 51).
А.Л. Фокеев отмечает, что устное творчество народа воспроизводится в очерках писателя-этнографа не только достоверно, но и по-особому поэтично. И для писателя, и для исследователя его творчества важно раскрыть не только и не столько лиризм фольклора, сколько запечатленные в нем свойства мировосприятия, включающего в себя близость к природе и православную веру, а также остатки мифологического сознания и ориентацию на трудовую деятельность. В монографии обозначены литературно-фольклорные связи, синтез этнографизма и духовности в произведениях писателя.
В созданных им народных характерах автор книги видит связь с традициями Гоголя и Тургенева, но в то же время и разработку новых черт «в строгом соответствии с внутренним складом народной жизни» (с. 52). А.Л. Фокеев акцентирует внимание читателя на том, что писателю-этнографу важно было не просто дать подробное описание атрибутов праздника или предметов домашнего убранства, а вскрыть нравственные качества представителей народа, особенности восприятия микрокосма и макрокосма. «В поле зрения писателя - человек. С.В. Максимова волнует не только описание ритуальных атрибутов праздника, но и психология восприятия его крестьянским миром: его ожидание, психология поведения, чувства, которые испытывают крестьяне, отношение народа к праздникам. Писатель рассматривает обширный круг праздников как элементов народного быта: святки, Рождество Христово, Новый год, Крещение Господне, Сретение Господне, Масленицу и др. Все эти явления народной жизни - элементы бытового православия, входящие в повседневную жизнь народа. Они ценны для писателя как осмысление народного мира, как выражение его нравственных качеств. Народ отдается с увлечением и радостью этим праздникам, не остается равнодушным к общему веселью» (с. 65).
Отмеченные Максимовым черты народного характера, в том числе дух правдоискательства, роднят его творчество с наследием представителей русской классики, и особенно с народнической литературой. По мнению исследователя, беллетристы-шестидесятники (Н. и Г. Успенские, А. Левитов, Ф. Решетников, В. Слепцов) в
свою очередь следовали за С. Максимовым в своем стремлении постичь народный быт и уклад.
Особое место в книге А.Л. Фокеева занимает глава «С.В. Максимов-мемуарист», где речь идет о воспоминаниях писателя о литературно-этнографической экспедиции 1856 г., о кружке А. Н. Островского и самом драматурге, о таких писателях, как П. И. Якушкин, Л. А. Мей, И. Ф. Горбунов и др. Этот материал почти не переиздавался и остается мало изученным, хотя заключает в себе богатые сведения о литературной и общественной жизни России XIX в.
Для участия в литературно-этнографической экспедиции Морским министерством России были привлечены писатели, уже занимавшиеся разработкой крестьянского быта, знающие народный язык, проявившие способность к непосредственному сближению с простым народом: А. Островский, А. Писемский, А. Потехин, а также начинающие молодые писатели, такие как С. Максимов. В состав экспедиции вошли: сотрудники «Современника» А.С. Афа-насьев-Чужбинский, М.Л. Михайлов и др. «Экспедиция ставила своей задачей изучить быт и особенности населения различных мест России, занимающихся рыболовством, судоходством, обратить внимание на их жилища, промыслы, суда и разные судоходные орудия и средства, физический их вид и состояние, преимущественно их нравы, обычаи и привычки и все особенности, резко отличающие их от прочих обитателей той же страны, как в нравственном, так и в промышленном отношении, а ровно и в речи, поговорках, поверьях и т.п.»1
Участие в экспедиции для молодых писателей открыло, с одной стороны, поприще общественной деятельности, с другой - возможность почерпнуть из обильного источника русской жизни живые образы и новые материалы для литературных произведений. Однако официальная программа Морского министерства сковывала творческие возможности писательского таланта (материал должен был носить формальный характер).
С глубоким чувством сожаления писатель-этнограф отмечал, что под «художественным пером» из этих материалов могли бы возникнуть живые образы трудолюбивых обитателей края. Вместе
с тем писатель отметил, что и сейчас «уже ясно намечены самостоятельные приемы и разработки, и изумительная до мелочей исполнительность всех задач программы»1. Талантливый художник не мог упустить благоприятный случай при разнообразных дорожных встречах исполнить свое творческое призвание и основную цель жизни. Так, «Островский продолжал наблюдение над характерами и мировоззрением коренных русских людей, сотнями выходивших к нему навстречу и поддающихся его изучению. Он почерпнул здесь живые образы, заручился новыми материалами для своих последующих литературных трудов» (с. 79). Именно Островский дал самое полное описание Волги в намеченных пределах; он поднялся к самому истоку и оттуда начал свои исследования: то верхом, то в телеге, редко в тарантасе переезжал от деревни к деревне; он знал оба берега Волги. «По свидетельству мемуариста, Островским было собрано до семи тысяч прибавочных коренных слов в дополнение к словарю В.И. Даля. Он вернулся с большим запасом наблюдений, оказавших благодетельное влияние на развитие его таланта, близко узнав разнообразную жизнь поволжской России. Наиболее значительные наблюдения вылились в путевые заметки "Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода", в которых Островский заявил, что главным его делом было добросовестное собирание фактов» (с. 81). Деятельность Русского географического общества и литературная экспедиция отразили общественный интерес к народному быту и явились для многих писателей школой изучения народа.
В заключении А.Л. Фокеев подчеркивает, что именно под влиянием М.В. Максимова «возникла целая "школа", способствующая сохранению русской национальной культуры, богатству русской народной речи» (с. 96). Достоверно описывая и анализируя уникальные явления русской народной духовной культуры в произведениях разной жанровой направленности, он внес существенный вклад в русское народознание, и потому его следует признать крупным представителем этнографического направления в русском реализме XIX в.
Ю.С. Высоцкая
