CC BY
41
2016.03.025. СМИРНОВА И.Ю. РОССИЯ И АНГЛИЯ В СВЯТОЙ ЗЕМЛЕ В КАНУН КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ. - М.: Индрик, 2015. -400 с.
Ключевые слова: Россия и Британия, середина XIXв.; Россия и Британия на Ближнем Востоке; Россия и Британия в Святой земле.
Монография посвящена истории церковного и дипломатического присутствия великих держав (прежде всего Британии и России) в Святой земле1 и на Ближнем Востоке в 1830-1850-е годы. Как отмечает автор, это было время широкого проникновения западного миссионерства в пределы Восточных Патриархатов, время развития межцерковных и межконфессиональных связей и контактов представителей Православных Церквей Востока и России и Епископальных Церквей Англии и Северной Америки. Но главное -это время углубления и расширения русско-британского соперничества, ставшего (и здесь автор полностью разделяет точку зрения российского историка В.Н. Виноградова) «осью международной жизни», проходящей через Константинополь (с. 10). Именно в данный период формировались механизмы принятия решений, шел поиск принципов и подходов в церковной и дипломатической работе, которые определили соотношение сил и влияние великих держав в период обострения Восточного вопроса.
Смирнова отмечает, что церковный аспект европейского противостояния в Святой земле все еще мало изучен и что «компаративные исследования русско-британского, русско-французского взаимодействия и противостояния на турецком Востоке остаются большой редкостью» (с. 13).
1 Святая Земля (Земля Обетованная) - исторический термин, относящийся к региону, непосредственно связанному с событиями библейской истории. В настоящее время на территории региона находятся: государство Израиль, часть южного Ливана, западная часть Иордании, часть Сирии, Западный берег реки Иордан и Сектор Газа. На данную территорию распространяется юрисдикция двух Восточных Патриархатов - Иерусалимского (совпадающего с границами современного Израиля, Палестинской Национальной Администрации и Королевства Иордании) и Антиохийского (включает епархии, совпадающие территориально с современной Сирией и Ливаном, а также частично с турецкими областями). В XIX в. эти восточные (или арабские) вилайеты азиатской Турции назывались Сирией и Палестиной, или в широком смысле Сирией. - Прим. реф.
Монография написана на обширном источниковом материале (во многом впервые вводимом в научный оборот) из российских и британских архивов. Исследование составили документы министерств иностранных дел и личные фонды российских и британских дипломатических и церковных представителей на Православном Востоке. Монография состоит из введения, трех частей (восьми глав) и заключения.
В первой части автор исследует всплеск миссионерской активности в 1830-е годы (период египетской администрации в Сирии и Палестине), когда Святая земля становится своего рода плацдармом противостояния православной Российской империи и западного католического и протестантского мира. «Конкуренция держав и борьба дипломатий смещается на "нейтральную территорию", принимая различные виды - научные, культурные, миссионерские» (с. 10). Церковный элемент начинает осознаваться в качестве мощного инструмента политического воздействия.
Франция, пользуясь своим влиянием в Египте, укрепляет присутствие в Сирии и Палестине, покровительствуя местным униатам и обеспечивая дипломатическую поддержку их монастырям и приходам. Значительные средства тратятся на строительство католических храмов и учреждений. При поддержке французского консульства определенных успехов добились католические и греко-униатские миссионеры, работавшие среди православного арабского населения Иерусалимского и Антиохийского Патриархатов. В период египетской администрации сирийские униаты, по ходатайству Франции, были признаны Портой как отдельный народ с правом иметь свои церкви и своего Патриарха. Что касается образования местного населения, то к данному вопросу как программной концепции своей работы, свидетельствует автор, «католические общины обратились лишь вслед за православными и протестантскими» (с. 60).
Великобритания проводила целенаправленную наступательную политику, ориентируясь на различные этноконфессиональные группы, не охваченные покровительством других держав - «прежде всего на возраставший в Палестине еврейский контингент, с которым можно было разыгрывать карту "христианизации", с одной стороны, и "исторической родины" - с другой» (с. 352-353). В конце 1830-х годов британские дипломаты и стоящие за ними миссио-
неры перестраивают стратегию своего проникновения в регион. Расширение потенциальной протестантской паствы идет не только путем обращения евреев, но и за счет туземного населения Сирии -друзов и христианских нехалкидонских общин (абиссинской, коптской, несториан, ассирийцев и евтихиан).
История русско-ближневосточных отношений, русского религиозного присутствия в Святой земле восходит к самому раннему периоду в истории Русской православной церкви. Относительно рассматриваемого периода поворотным пунктом, по мнению Смирновой, явился тот факт, что Николай I ради сближения с Англией отказался от продления Ункиар-Искелесского договора (1833) и подписал Лондонские конвенции, открывшие эпоху широкого участия европейского «концерта» в делах Ближнего Востока и положившие конец традиционному единоличному покровительству России над христианами Османской империи. Автор подчеркивает, что в 30-е годы Х1Х в. покровительство православным подданным «только начинало осознаваться в России как один из аспектов ее внешней политики в ближневосточном регионе» (с. 83). Первостепенную роль в этом процессе, как показывает автор, играла частная инициатива отдельных лиц, как, например, церковного деятеля и писателя А. Н. Муравьева, который совершил путешествие к святым местам (1830) и установил личные контакты с восточными иерархами. На протяжении десятилетий он оставался одной из ключевых фигур в межцерковных сношениях.
Автор приходит к заключению, что в то время, когда Великобритания и Соединенные Штаты Америки уже имели на Ближнем Востоке свои епископства и целую сеть учреждений под руководством ревностных миссионеров, российское церковное присутствие, напротив, оказалось в тесных рамках правительственной гиперосторожности. В отличие от британских дипломатов, целенаправленно, порой десятилетиями, добивавшихся поставленной цели, русские представители на Востоке заняли позицию пассивного выжидания и, не видя «достаточно простых и эффективных способов действия», предпочитали «ждать уроков будущего» (с. 176).
Автор обращает внимание на то обстоятельство, что если британские миссионеры и представители Римско-католической церкви непосредственно общались с местным населением и властями, то «отношения Святейшего Синода с Восточными Патриар-
хами выстраивались дистанционно, посредством переписки восточных иерархов с отдельными лицами или, в особых случаях, с министерством иностранных дел и Св. Синодом» (с. 355).
И тем не менее, свидетельствует автор, первый, крайне осторожный шаг российской дипломатией был сделан - командирование в Иерусалим духовного лица, архимандрита Порфирия (Успенского) (1843) - инкогнито, без каких-либо полномочий, в роли простого паломника к святым местам. Однако впоследствии этот шаг привел к созданию российского церковного представительства в Святой земле - Русской Духовной миссии в Иерусалиме.
К концу 1830-х годов российское руководство уже лучше понимает реальные проблемы региона. В МИДе и Синоде приходят к осознанию необходимости контроля над потоками иерусалимских и антиохийских пожертвований и активизации научно-богословских и книгоиздательских связей, что явилось первым шагом к организации просветительской работы среди арабской православной паствы как в Иерусалиме, так и в Дамаске и Бейруте.
Вторая глава первой части посвящена учреждению протестантской англо-прусской епископии в Иерусалиме (1841), что явилось результатом преимущественно британской политики на Востоке. В третьей главе подробно рассмотрен спектр работы на Православном Востоке представителей Американской епископальной Церкви пасторов Джона Якоба Робертсона и Горация Саутгейта.
Во второй части рассматривается миссионерская деятельность англо-прусской епископии при первых епископах: Михаэле Соломоне Александере и Самуиле Гобате. Автор показывает, что работа первого протестантского епископа Александера в Иерусалиме во многом определила отношение к протестантам в Святой земле. Смирнова не разделяет мнение, сложившееся в отечественной историографии (в частности, в работах Ф.И. Титова и В.Н. Хитрово), что Александер был «вялый» и «малопригодный» деятель на миссионерском поприще. Осторожность Александера, по мнению автора, была вызвана, прежде всего, необходимостью «уступить пальму первенства в переговорах с мусульманскими властями британским дипломатам, у которых были собственные механизмы воздействия на турецких политиков и которые не спешили вовлекать в политические интриги непосвященных лиц» (с. 221). Автор полагает, что во многом благодаря избранной Алек-
сандером стратегии и не в последнюю очередь его личным качествам учрежденная в Иерусалиме протестантская епископия «смогла удержаться на плаву даже в самых стесненных обстоятельствах и заняла прочное место в этом многоконфессиональном, этнически неоднородном регионе» (с. 224).
Самуил Гобат до своей епископской хиротонии (1846) на протяжении 20 лет возглавлял Лондонское библейское общество в Египте и Месопотамии. В отличие от Александера был официально признан Портой в 1847 г. «духовным главой протестантов» и такого же признания первые лица Османской империи потребовали от иерусалимских властей. Этот факт автор относит к «очередному прорыву британской дипломатии» (с. 232). Гобат объединил под своим руководством протестантских миссионеров во всех провинциях своей обширной епархии, подчинив себе также образовательные учреждения. Прозелитизм, который при Александере считался запрещенным приемом, стал для Гобата сознательной методикой по отношению к древним Патриархиям Востока.
Деятельность протестантской епископии не могла не вызвать озабоченности Иерусалимского Патриарха Кирилла II (избран в 1845 г.), который вынужден был признать, что имеет дело с серьезными и деятельными конкурентами. Автор рассматривает предпринятые Кириллом контрмеры: за время его патриаршества было построено 16 новых храмов, возобновлено 11 старых церквей, открыты мужская и женская начальные школы в Иерусалиме, школа в Назарете, две школы в Яффе и несколько школ в других местах. Была устроена типография с печатанием книг на греческом и арабском языках, создан Иерусалимский православный госпиталь и учреждено Богословское духовное училище в Крестном монастыре (с. 273).
Совсем иначе управлял своей кафедрой Антиохийский Патриарх Иерофей, «в церковно-административном стиле которого достаточно четко выделяются такие установки, как принципиальный и даже демонстративный эллинизм, неумение и нежелание разбираться в людях и в ситуациях» (там же). Что касается вопросов образования, Иерофей фактически заморозил все инициативы русского правительства, предлагавшиеся в интересах православного арабского населения.
Автору удалось выявить тесное взаимодействие между руководителями протестантских миссионерских обществ, епископами англо-прусской епископии и британским посольством в Константинополе. Об этом свидетельствует деятельность британского посла сэра Стрэфорда Каннинга, главного стратега британской внешней политики на Ближнем Востоке, чье влияние на министров Порты было достаточно сильным (часть третья). Русские дипломаты, не умаляя достоинств Каннинга как энергичного и влиятельнейшего дипломата, признавая его лидерство в восточном кризисе, «видели мотивацию всей его работы на Востоке в личном, враждебном отношении к России (с. 291). Существенное звено в британской внешнеполитической стратегии, направленной на достижение раскола внутри православного мира, составляли такие задачи, как воспрепятствование сближению Элладской церкви и Константинопольского Патриархата, сеяние вражды между Греческой и Русской церквями. В преддверии Крымской войны концепция Каннинга, рассчитанная на охлаждение и последующий разрыв русско-греческих церковных отношений, приобрела особую актуальность.
Автор отмечает, что накануне Крымской войны отношения между Константинопольским Патриархатом и Всероссийским Святейшим Синодом были фактически прерваны, а ситуация в Константинополе, конформистская политика Патриарха, его подчиненность британскому послу не способствовали их налаживанию. Представители Великобритании использовали весь арсенал дипломатических средств для подчинения британскому влиянию церковной политики Константинопольского престола - подкуп, интриги, поиск каналов влияния на великого визиря, министров Порты, Патриарха и высшее духовенство.
Автор приводит краткий обзор деятельности протестантских миссионеров, которые трудились в Сирии и Палестине при М. Александере и С. Гобате. Отмечается, что за несколько десятилетий в Святой земле практически с нуля была создана значительная протестантская община. Автор делает вывод, что проект иерусалимской епископии, задуманный в 1838 г. британскими политиками и миссионерами, вполне себя реализовал, что свидетельствует о действенности и эффективности долговременной стратегии Великобритании.
2016.03.026-027
Что касается оценки деятельности русских миссий, дипломатической и духовной, Смирнова называет их заслуги весьма скромным и отмечает в заключении, что приходится признать тот факт, что «дипломатическая система николаевской эпохи оказалась не готовой к работе в регионах, представляющих геополитическую важность» (с. 365). И только поражение России в Крымской войне отрезвило российскую правящую элиту, заставив ее критически оценить собственные просчеты. После Крымской войны МИД России, «взяв курс на институционализацию русского присутствия и основав для того целый ряд церковно-общественных учреждений, берет реванш в сфере духовного, культурного и гуманитарного присутствия в Святой земле как эпицентре дипломатической, церковной и миссионерско-благотворительной деятельности всех христианских конфессий» (с. 370).
И. Е. Эман
2016.03.026-027. КНИГИ, МАНУСКРИПТЫ, ДРУЗЬЯ: ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ И МОРАЛЬНЫЙ МИР ПРИНЦА ЕВГЕНИЯ САВОЙСКОГО. (Сводный реферат).
2016.03.026. ФЕОЛА В. Принц Евгений и его библиотека. Предварительный анализ.
FEOLA V. Prince Eugene and his library. A preliminary analysis // Ri-vista storica italiana. - Napoli, 2014. - Vol. 76, fasc. 3. - P. 742-787.
2016.03.027. РИКУПЕРАТИ Дж. Марс или Венера? RICUPERATI Gi. Mars ohne Venus? Eugenio di Savoia tra libertinag-gio e libertinismo. Tra maschile e femminile // Rivista storica italiana. -Napoli, 2014. - Vol. 76, fasc. 3. - Р. 788-820.
Ключевые слова: Италия, XVII-XVIII вв.; принц Евгений Са-войский; исторический персонаж; личная библиотека.
Журнал «Rivista storica italiana» («Итальянское историческое обозрение», Неаполь) - один из фундаментальных журналов в Италии, посвященных проблемам всеобщей истории, в третьем номере за 1914 г. открыл новую рубрику. В ней представлена для обсуждения достаточно нетрадиционная историографическая тема: личная библиотека как фактор изучения исторического персонажа. Тема раскрывается на примере анализа личной библиотеки Евгения Са-войского, принца Кариньянского (1663-1736). Евгений Савойский -
