CC BY
17
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ СОЦИОЛОГИИ
2016.03.007. ХОФФ А., ПЕРЕК-БЯЛАШ Й. ВВЕДЕНИЕ: К СОЦИОЛОГИИ СТАРЕНИЯ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ И ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ.
HOFF A., PEREK-BIALAS J. Introduction: Towards a sociology of ageing in Central and Eastern Europe // Studia socjologiczne. - W-wa, 2015. - N 2. - S. 9-21.
Ключевые слова: старение населения; социология старения; Центральная и Восточная Европа.
Реферируемая статья Андреаса Хоффа (Университет прикладных наук Гёрлица - Циттау, Германия) и Йоланты Перек-Бялаш (Варшавская школа экономики; Ягеллонский университет, Краков) представляет собой введение к специальному выпуску польского журнала «Studia socjologiczne» (Социологические исследования, 2015, № 2)1, посвященному социологии старения.
Как отмечают авторы, страны Центральной и Восточной Европы еще не разрешили социальные проблемы, вызванные посткоммунистическими трансформациями, и вот они уже столкнулись с новым вызовом, а именно переходом к стареющим обществам. В своей статье авторы намерены продемонстрировать, что социология старения обладает необходимым инструментарием для анализа проблем, характерных для стареющих обществ, а также стратегиями их разрешения. В статье дается обзор теорий в области социологии старения, завершающийся описанием специфики исследований в рассматриваемом регионе, и прежде всего в Польше.
Четверть века назад, напоминают авторы, прокатившиеся по странам Центральной и Восточной Европы революции положили
1 Studia socjologiczne. - W-wa, 2015. - N 2.
конец коммунистическим режимам в странах региона. В результате, социальные институты в этих странах было необходимо полностью реорганизовывать. Перемены произошли как на макро-, так и на микроуровне. Многие люди оказались в совершенно новых жизненных условиях: одновременно со свободой слова и свободой перемещений пришли ранее малоизвестные риски - безработица, крайняя бедность, социальная эксклюзия, доступ к медицинской помощи на основе финансовых ресурсов, а не политической лояльности и т.п. Миллионы людей столкнулись с материальными трудностями, которые им до этого не доводилось испытывать. Пришлось принимать непростые решения - иметь или не иметь детей, остаться на родине или уехать, на время либо навсегда. Новым вызовом для стран Центральной и Восточной Европы (далее - ЦВЕ) стало старение населения. Согласно приводимым авторами статьи данным, если в 1990 г. люди старше 65 лет составляли от 10% (Польша) до 13% (Венгрия) населения стран региона, то к 2010 г. эти показатели возросли, соответственно, до 13,5% (Польша) и 17,5% (Болгария). Как ожидается, в 2030 г. пожилые люди в странах ЦВЕ будут составлять от 1/5 до четверти населения (20% в Румынии, 24% в Болгарии и Словении), а в 2050 г. - более трети населения: от 33,5% в Словакии до 36% в Латвии. К 2060 г. в ЦВЕ будет проживать больше пожилых людей, чем где-либо в Европе; тем не менее особенностью региона является высокий процент пожилого населения в сельских районах, объясняемый желанием молодежи жить и работать в городах. Основная сложность, с точки зрения авторов, в данном случае состоит в том, что страны ЦВЕ стареют, еще не накопив достаточного материального капитала.
Согласно М. Райли и ее коллегам, социология старения изучает процессы старения на протяжении жизненного цикла, а также возраст как структурную черту обществ1. Подобно социологии в целом, в социологии старения различают, с одной стороны, макроуровень (общество, социальные структуры) и микроуровень исследований (индивидуальный, или социально-психологический уровень) и, с другой стороны, нормативную и интерпретативную
1 Riley M.W., Foner A., Waring J. Sociology of age // Handbook of sociology / Ed. by N.J. Smelser. - Newbury Park (CA): SAGE, 1988. - P. 243-290.
перспективы1. Индивидуальный опыт старения зависит от различных социальных факторов, в том числе социальной политики, экономического положения, социальной поддержки и т.п. Исследованием социальных аспектов старения занимаются социология старения и социальная геронтология. Теоретическую рамку социологии старения, как указывают авторы, сформировали такие социологические направления, как структурный функционализм, теория социального конфликта, теория социального обмена, символический интеракционизм, феноменология, социальный конструктивизм, а также классические труды Дюркгейма, Маркса и Ве-бера2. Кроме того, были выработаны и собственные теоретические подходы.
Первой теорией старения, созданной социальными учеными, считается теория социального разобщения Э. Камминг и У. Генри (1961), согласно которой старение представляет собой процесс постепенного сокращения взаимодействия между человеком и окружающим его обществом3. Эта теория вызвала бурные дебаты в научной среде; критике, в частности, подвергся универсальный детерминизм теории Камминг и Генри и их убежденность в том, что разобщение способствует оптимальному функционированию общества. Такие социальные факторы, как гендер, профессиональный и семейный статус, этничность и класс, не нашли в данной теории своего отражения. Противоположная по характеру теория -теория активности Р. Хэвигхёрста (1963) - по-прежнему пользуется популярностью у социологов и геронтологов4. Постулируя, что удовлетворенность жизнью в пожилом возрасте определяется про-
1 Marshall V.W., Bengtson V.L. Theoretical perspectives on the sociology of aging // Handbook of sociology of aging / Ed. by R.A. Settersten, jr., J.L. Angel. - N.Y.: Springer, 2011. - P. 17-34.
Settersten R.A., jr., Angel J.L. Trends in the sociology of aging: Thirty-year observations // Handbook of sociology of aging / Ed. by R.A. Settersten, jr., J.L. Angel. -N.Y.: Springer; 2011. - P. 3-16.
3
Cumming E., Henry W. Growing old: The process of disengagement. - N.Y.: Basic books, 1961.
4 Havighurst R.J. Successful aging // Processes of aging: Social and psychological perspectives / Ed. by R.H. Williams, C. Tibbitts, W. Donohue. - N.Y.: Atherton press, 1963. - P. 299-320.
должением значимой социальной активности, она послужила основой многочисленных изысканий в области активного старения. Тем не менее ряд исследователей сочли необходимым заметить, что снизившийся достаток и ухудшающееся здоровье могут не позволить пожилым людям заниматься привычной деятельностью1.
Теория возрастной стратификации, разработанная М. Райли и ее коллегами, связала индивидуальный жизненный цикл с социально-историческим контекстом2. Согласно данной теории, социальные роли и социальный статус приписываются индивиду на основе его возраста, который в этом случае предстает в качестве такой же структурной переменной, как, например, класс. Поскольку социальные структуры со временем претерпевают изменения, жизненные циклы представителей различных поколений протекают в разных социальных контекстах. На характер жизненного цикла оказывают воздействие и другие факторы - в частности, размер когорты повлияет на то, насколько просто или сложно индивиду будет найти работу, жениться, обеспечить себе достаточную пенсию. Одним из источников формирования теории в исследованиях поколений послужили работы К. Мангейма3. Наряду с этим развивались исследования жизненного цикла, берущие свое начало в возрастной психологии. Здесь выделяют два основных подхода: 1) персонологический, изучающий детский опыт и прогнозирующий его роль в последующей жизни индивида, в том числе в пожилом возрасте (ярким примером данного подхода является гипотеза кумулятивного преимущества4); 2) институциональный, видящий в
1 Achenbaum W.A. A metahistorical perspective on theories of ageing // Handbook of theories of aging / Ed. by V.L. Bengston, D. Gans, N.M. Putney, M. Silverstein. -
2nd ed. - N.Y.: Springer, 2009. - P. 25-38.
Riley M.W., Johnson M., Foner A. Ageing and society. - N.Y.: Russel Sage foundation, 1972. - Vol. 3: A sociology of age stratification.
Mannheim K. The problem of generations // Mannheim K. Essays on the sociology of knowledge. - Abingdon: Routledge, 2000. - P. 276-320. - 1st ed. 1928.
4 O'Rand A.M., Henretta J.C. Age and inequality: Diverse pathways through later life. - Boulder (CO): Westview press, 1999; Dannefer D. Cumulative advantage / disadvantage and the life course: Cross-fertilizing age // J. of gerontology: Psychological sciences a. social sciences. - Oxford, 2003. - Vol. 58, N 6. - P. 327-337.
жизненном цикле не что иное, как социально-политический конструкт (см., например, работы М. Коли1).
Еще одним важным фокусом исследовательского интереса в рассматриваемой области являются образы старения, определяющие социальный статус пожилых людей и отношение к ним окружающего общества (работы М. Фезерстоуна и М. Хепворта2). Эти образы не являются неизменными; они подвергаются воздействию социальных норм и ценностей, характерных для того или иного социально-исторического контекста.
Подводя итог своему обзору теорий в области социологии старения, авторы отмечают, что с точки зрения методологии социология старения эволюционировала от описательных работ к объяснительным теориям, от базовых к многоуровневым исследованиям, от кросс-секционных к лонгитюдным данным, от локальных к общенациональным опросам. Потребовалось время, чтобы она была признана и институционализирована в качестве отрасли социологии. В 1975 г. исследовательский комитет по социологии старения появился в структуре Международной социологической ассоциации, а в 1979 г. Американская социологическая ассоциация пополнилась секцией по исследованиям старения и жизненного пути. Европейская социологическая ассоциация включает в себя исследовательскую сеть «Ageing in Europe».
Что касается стран Центральной и Восточной Европы, то в них, по словам Хоффа и Перек-Бялаш, как само демографическое старение, так и социология старения еще в самом начале своего пути. В Польше, находящейся в фокусе данного журнала, первые исследования социологических аспектов старения связаны с именем Ежи Петровски3. Брунон Синак стал первым польским профессором социологии со специализацией в области геронтологии.
1 Kohli M. Die Institutionalisierung des Lebenslaufs: Historische Befunde und theoretische Argumente // Kölner Ztschr. für Soziologie u. Sozialpsychologie. - Wiesbaden, 1985. - Bd. 37, H. 1. - S. 1-29.
Featherstone M., Hepworth M. Images of ageing: Cultural representations of later life // The Cambridge handbook of age and ageing / Ed. by M.L. Johnson. - Cambridge: Cambridge univ. press, 2005. - P. 354-362.
3
Piotrowski J. Miejsce czlowieka starego w rodzinie i spoleczenstwie. - W-wa: Panstwowe wydawn. naukowe, 1973.
Свой вклад в развитие отечественной социологии старения внесли Войцех Педих, Анджей Зых, Барбара Шатур-Яворска1. Первая секция по социологии старения, получившая название «Старение и общество», была организована авторами данной статьи в 2007 г., в рамках 13-го Польского социологического конгресса. Собственно социологии старения была посвящена секция на следующем Конгрессе в 2010 г. А данный выпуск журнала «Бш&а &ос]о1о^1сте» составили доклады секции на 15-м Польском социологическом конгрессе, состоявшемся в 2013 г. в Щецине. Большинство авторов -родом из Польши; кроме того, в публикацию были включены тексты исследователей из Чехии и Словении.
Несколько докладов были посвящены вопросам ухода за пожилыми людьми. Помещая феномен неформального ухода за пожилыми в контекст бедности и недостатка институциональных возможностей, Магдалена Росочацка-Гмитшак и Мариола Рацлав (Варшавский университет) рассматривают его как динамический процесс, одновременно инструментальный и эмоциональный; исследователи приходят к выводу, что межпоколенческие отношения тяготеют к все большей амбивалентности. Марцела Петрова-Кафкова (Масариков университет, г. Брно, Чехия) исследует уход, осуществляемый самими пожилыми; ее работа основывается на данных лонгитюдного общенационального опроса в 18 европейских странах и Израиле. Валентина Хлебец (Люблянский университет, Словения) анализирует различные варианты ухода за пожилыми людьми и делает особый акцент на уходе на дому, который выбирают большинство семей в стране. Изучая опыт польских мигрантов в Австрии и Исландии, Лукаш Кржижовски (Берлинский университет им. Гумбольдта, ФРГ) выясняет, какое влияние на практики ухода оказывают международная миграция и различные культурные контексты.
Еще одна группа докладов освещает медико-социальные вопросы. Беата Тобиаш-Адамчик и Катажина Завиша (Ягеллонский университет, Краков) исследуют социально-медицинские факторы,
1 Р^&сЬ W. Ьи^е 81аку. - СК^Б, 1996; 7усИ А.А. С/1ош1ек шоЪее
81аго8с1: Бъкке ъ §егоп1;о1о§п 8ро1ес/ие]. - W-wa: Шегаг!, 1995; 87а1ш-1ашогека В. Ьи<Ме 81аку i 81жо8с w роШусе 8ро1есъпе]. - W-wa: 1РБ Uniw. Warszawski: АБРКА-Ж, 2000.
определяющие региональные вариации неформального социального капитала в пожилом возрасте в семи областях Польши на основе самоописаний здоровья респондентов, их миграционного статуса и социально-демографических характеристик. Барбара Вожняк, Ка-тажина Завиша и Моника Бржиска (Ягеллонский университет, Краков) в своем докладе подтвердили гипотезу о том, что религиозные практики могут оказывать положительное влияние на самочувствие индивидов; тем не менее авторы признают, что в нескольких из рассмотренных случаев скорее состояние здоровья определяло религиозность, нежели наоборот.
Два следующих доклада были посвящены трудовой занятости пожилых людей. Юстина Штипиньска (Свободный университет Берлина, ФРГ) вскрывает механизмы проявления эйджизма на рабочем месте, а Конрад Турек (Ягеллонский университет, Краков) выясняет предпочтения польских работодателей относительно возраста потенциальных работников.
Наконец, три последних доклада отражают социально-культурные изменения, происходящие в польском обществе на фоне старения населения. Йоанна Залевска (Академия специальной педагогики, Варшава) исследует использование ИКТ польскими пожилыми, указывая на все еще недостаточную вовлеченность в данный процесс пожилых людей в Польше по сравнению с их сверстниками в других европейских странах. Малгожата Галицка, Ежи Галицки, Эмилия Крамковска и Анна Шафранек (Белосток-ский государственный университет) рассматривают проблему физического насилия в отношении пожилых людей; по словам авторов, судебные органы не обладают нужными инструментами для защиты пожилых жертв, в связи с чем, по мнению Галицки и коллег, требуется изменение соответствующего законодательства. Пётр Чекановски и Ярослав Залецки (Гданьский университет) рассказывают о разнообразных видах деятельности пожилых людей, которые они обнаружили в ходе своего качественного исследования (работа, хобби, спортивные занятия, встречи с друзьями, во-лонтерство и т.д.) - авторам представляется, что весь этот спектр активности еще не нашел своего отражения в работах польских социологов и необходимо расширять как теоретические, так и эмпирические исследования.
Я. В. Евсеева
