CC BY
41
ФОРМАЦИИ. ЦИВИЛИЗАЦИИ. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ
2016.01.001-008. МИРОВЫЕ КРИЗИСЫ И КРИЗИС МИРОВОГО ЛИДЕРСТВА. (Сводный реферат).
Global crises and the crisis of global leadership / Ed. by Gill S. - Cambridge etc.: Cambridge univ. press, 2012. - XVI, 299 p. - Bibliogr.: p. 259-286. Ind.: p. 287-299. From the cont.:
2016.01.001 GILL S. Introduction: Global crises and crisis of global leadership. - P. 1-20.
2016.01.002. GILL S. Leaders and led in era of global crises. - P. 23-37.
2016.01.003. SHORT N. Leadership, neoliberal governance and global economic crisis. - P. 38-55.
2016.01.004. Di MUZIO T. The crisis of petro-market civilization. -P. 73-88.
2016.01.005. FALK R.A. Global climate change, human security and future of democracy. - P. 89-106.
2016.01.006. PASHA M.K. Global leadership and Islamic world. -P. 144-160.
2016.01.007. SOLTY J. After neoliberalism: left versus right projects of leadership in the global crisis. - P. 199-215.
2016.01.008. GILL S. Organic crisis, global leadership and progressive alternatives. - P. 233-254.
Ключевые слова: мировые кризисы; кризис мирового лидерства; неолиберализм; альтернативы неолиберализму.
Редактор сборника Стефан Гилл (профессор политологии Йоркского университета, Торонто, Канада) (001) подчеркивает, что современный мир сталкивается не только с глобальным финансово-экономическим кризисом, который находится в центре политических и экономических дискуссий, но и с целым рядом других взаи-
мовлияющих, но онтологически различных мировых кризисов. Они затрагивают не только политэкономию, но также и право, этику, общество, культуру и экологию. Все эти кризисы «связаны с нынешней неолиберальной фазой мирового капитализма и ставят под сомнение доминирующие модели глобального развития и управления. В своей совокупности эти кризисы образуют глобальный органический кризис» (001, с. 1).
Под термином «глобальное лидерство» Гилл и другие авторы сборника понимают комплекс неолиберальных идей, институтов и целей, которые доминируют в мировом политическом и гражданском обществе и отражают интересы наиболее могущественных государств и корпораций. С момента своего возникновения в 1970-е годы ключевой задачей жесткого неолиберализма было предоставить доминирующим силам возможность для упрочения своих позиций как на национальном, так и глобальном уровнях. Важным шагом в этом направлении стало превращение неолиберализма в доминирующую идеологию, позволившую осуществить изменения в конституционных нормах национальных государств и в международных организациях. Гилл называет этот процесс новым конституционализмом, позволяющим провести экономические реформы, сформировать политику в неолиберальном духе и затруднить реализацию моделей развития, альтернативных рыночной цивилизации. Заинтересованные доминирующие силы превратили неолиберализм в геополитический проект.
Финансово-экономический кризис 2007-2010 гг. и его негативные экономические и социальные последствия значительно подорвали престиж неолиберальных глобализированных элит и политических лидеров. Многие эксперты утверждают, что глобальный кризис является одновременно фундаментальным кризисом неолиберализма, развенчавшим один из ключевых его аргументов, что он создает эффективные рыночные механизмы, обеспечивающие всеобщее процветание и развитие и предотвращающие экономические кризисы. В действительности, утверждает Гилл, «доминирующие силы, исповедующие неолиберализм, создают все более и более неравное и иерархическое глобальное политическое и гражданское общество и стремятся расширить рыночную цивилизацию по всему миру такими средствами, которые ведут к дальнейшей классовой поляризации и экологическому кризису» (001, с. 13).
Учитывая, что рыночная цивилизационная модель капиталистического развития, несмотря на кризис, укрепляет свои позиции в развитых странах, а также утверждается во все более широких масштабах в Китае, Индии и других крупных развивающихся странах, а также стремление правящих кругов США всеми средствами сохранить и укрепить нынешнюю модель развития, Гилл прогнозирует, что глобальный органический кризис будет усиливаться. «Современный мир находится на перепутье или достиг критического момента, когда в борьбе фундаментальных выборов будет определяться наше общее будущее. Эти выборы не могут быть просто результатом деятельности "великих людей" или геополитических махинаций отдельных государств. Они явятся итогом уже существующей в мире борьбы за новый мировой порядок» (001, с. 20).
Развивая в другой своей статье (002) критику неолиберальной модели развития мирового капитализма, Гилл отмечает, что до кризиса 2007 г. большинство маркетологов и финансовых экономистов утверждали, что неолиберальная модель развития покончила с кризисами и депрессиями, а финансовые инновации - деривативы и саморегуляция финансового капитализма, введенные в последние три десятилетия, - сделали капиталистическую систему более устойчивой и менее подверженной различного рода рискам. Макроэкономическое планирование становится технической процедурой.
Эффективные рыночные механизмы решают все проблемы и обеспечивают всеобщее процветание. По их мнению, альтернативных модулей развития в настоящее время не существует. Критикуя эту неолиберальную модель развития, нобелевский лауреат по экономике П. Крагмен писал: «Экономика как сфера деятельности оказалась в беде, потому что экономисты были настолько увлечены видением совершенной, бесконфликтной рыночной системой, что отрицали саму возможность катастрофических провалов в рыночной экономике» (002, с. 31)1.
Несмотря на то что кризис серьезно подорвал влияние теории и практики неолиберализма, политики, финансовая и экономическая элиты, многие экономисты трактуют его не как фундамен-
1 Krugman P. How did economists get it so wrong? // New York times magazine. - 2009. - Sept. 6.
тальный структурный кризис капитализма, а просто как циклическое проявление развития бизнеса, которое может быть преодолено стратегией макроэкономической стабилизации, выработанной лидерами Двадцатки.
Гилл считает, что эта стратегия «не может преодолеть внутреннее противоречие капиталистического развития. Существующие модели потребления и производства, включая милитаризацию и расточительство, уже значительно превышают нынешние возможности нашей планеты» (002, с. 24).
Кроме того, активное вторжение капитала в последнее время в сферу общественного воспроизводства (образование, здравоохранение и др.) и ее коммерциализация подрывает базовые условия жизни большинства населения. В связи с этим у многих людей возникает растущее чувство социальной ненадежности и постоянного кризиса.
Гилл убежден в том, что без фундаментальных преобразований в мировом порядке и глобальном обществе невозможно преодолеть глубокие противоречия капитализма (002, с. 24).
Новая прогрессивная политика должна сделать своим приоритетом ключевые вопросы общественного производства и соединить их с эффективной макроэкономической политикой, включая прогрессивные формы налогообложения и значительное перераспределение ресурсов, более эффективное и законодательно оформленное регулирование движения капитала на национальном и глобальном уровнях. С этой целью должны быть выработаны новые ценовые механизмы и новые системы регулирования таким образом, чтобы производство улучшало условия жизни и способствовало развитию человека.
Новая прогрессивная политика должна опираться на новые формы политической организации, которые должны обеспечивать адекватное участие граждан в политической жизни и деятельности лидеров. Это означает не только новую политику идентичности, признания и представительства, но также и общественного воспроизводства, перераспределения, солидарности и социальной справедливости.
Никола Шорт (Йоркский университет Торонто, Канада) (003) определяет неолиберализм как «интеллектуальный, политический и экономический проект, основанный на использовании рыночных
механизмов для организации экономических, политических и социальных сфер деятельности. Как теория политэкономии неолиберализм способствует универсализации рыночных отношений, исходя из убеждения, что они являются наиболее эффективным механизмом для организации экономической и социальной деятельности. Как политический проект неолиберализм трансформирует государственные и международные организации в институты, управляемые рыночной логикой и ответственные за внедрение рыночных механизмов в сферы, до сих пор управляемые на других принципах. Как экономическая политика неолиберализм занимается в первую очередь преодолением кризиса прибыльности капитала путем расширения сфер и интенсификации методов накопления» (003, с. 47).
Исследовательница подчеркивает также, что неолиберализм совершает «технократический поворот» в лидерстве и политике, особенно в развивающихся странах, с тем, чтобы изолировать принятие рыночных решений и экономическую политику от влияния политических сил. Финансовый капитал стал доминирующей сферой прибыльности. Неолиберальная внутренняя политика направлена, под предлогом «финансовой ответственности» или экономической эффективности, на сокращение государственных расходов на социальные программы и приватизацию государственных активов и услуг.
Теория и практика неолиберализма привели к многочисленным региональным финансовым кризисам, а в 2008 г. разразился мировой финансовый кризис, перешедший в общий экономический кризис.
Н. Шорт считает, что неолиберализм создает структурные предпосылки для формирования нового недемократического, депо-литизированного «общего сознания» и недемократического, харизматического лидерства.
Глобальное утверждение неолиберализма вызвало значительные изменения в международном политико-экономическом порядке реструктуризацией экономик и обществ многих государств. Это стало причиной появления многих прогрессивных сил, противостоящих неолиберализму, в частности, создания мирового социального форума.
Главными задачами оппозиционных неолиберализму демократических сил Н. Шорт считает всестороннюю критику неолиберализма как доминирующей модели современного развития, создание более сильных и более демократичных политических партий неавторитарной левой ориентации, формирование на этой основе нового массового сознания, признающего необходимость тесных связей между экономическим производством, социальной сферой и экологией, завоевание политической власти и подчинение рынка демократическому контролю.
Тим Ди Музио (Центр исследований глобального управления, Хельсинкский университет) (004) анализирует кризис нефте-рыночной цивилизации и оценивает роль неолиберального управления в решении возникающих в связи с этим серьезных проблем.
Использование углеводородного сырья (нефть, уголь, природный газ) занимает настолько доминирующие позиции (82% мирового производства энергии) в мировой политэкономии, что современное мировое общество следовало бы именовать нефте-рыночной цивилизацией. Однако две серьезные опасности угрожают общественному воспроизводству этой цивилизации: истощение не-возобновляемых источников энергии, каким является природное углеводородное сырье, и глобальное потепление, вызываемое в значительной степени нарастающим использованием углеводородного сырья. Учитывая, что в настоящее время не существует первичных источников энергии, способных в необходимых масштабах заменить углеводородное сырье, следует считать нынешний циви-лизационный порядок исторически переходным. На кризисное состояние современной мировой энергетики указывает и Международная энергетическая ассоциация в своем докладе за 2008 г.: «глобальные тенденции в производстве и потреблении энергии не могут сохраниться ни экологически, ни экономически, ни социально» (004, с. 80)1.
Между тем прогнозы показывают, что использование углеводородного сырья в ближайшие десятилетия значительно увеличится, в то время как альтернативные источники энергии будут составлять лишь небольшую долю в мировом производстве энергии. Таким образом, оценивается, что углеводородные источники энер-
1 World energy outlook 2008. - P.: IEA, 2008. - P. 3.
гии будут оставаться доминирующими в общественном воспроизводстве рыночной цивилизации в XXI в.
Масштабы социальной трансформации, необходимые для перехода к постуглеродной экономике и общественному воспроизводству огромны и требуют, по убеждению Ди Музио, активного участия населения на глобальном, национальном и локальном уровнях и решительного лидерства.
Неолибералы признают действующие глобальные угрозы, но предлагаемые неолиберальными правительствами и экспертами решения, продиктованные теорией и политикой неолиберализма и отдающие приоритет частному предпринимательству, экономическому росту, рыночным механизмам и индивидуальной ответственности, по мнению Ди Музио, могут «лишь обострить надвигающийся кризис общественного воспроизводства...». Темпы и масштабы необходимых преобразований и социальных изменений намного превышают возможности неолиберальной политики... Без долгосрочного государственного планирования и значительных инвестиций переход от нефтяной цивилизации будет очень трудным если нынешняя тенденция развития будет сохраняться, то следует ожидать сурового и длительного кризиса нефте-рыночной цивилизации» (004, с. 82, 83, 88).
Ричард Фалк (Принстонский университет и Калифорнийский университет в Санта-Барбара, США) (005) рассматривает климатические изменения как «ключевую составную часть глобального кризиса, который свидетельствует о поражении мирового лидерства» (005, с. 89).
Усиление внутренних противоречий неолиберальных форм капитализма порождает системный кризис в решении острых глобальных проблем.
В настоящее время неспособность основных государственных акторов достичь политического консенсуса, а также еще широко распространенный скептицизм в отношении климатических изменений препятствуют созданию неолиберальной мотивации для принятия серьезных ограничительных мер на государственном уровне.
Три группы важных проблем практически отсутствуют в дебатах об изменении климата.
Во-первых, распределение издержек, связанных с приспособлением к меняющимся климатическим условиям, внутри суверенных государств. Как показывает уже имеющийся опыт, наиболее уязвимые группы населения и области не только испытывают наибольший вред от последствий изменения климата, но и несут диспропорциональные финансовые нагрузки в форме косвенного и регрессивного налогообложения.
Во-вторых, распределение издержек между нынешними и будущими поколениями. Современное общество, уверовавшее во всемогущество технологического прогресса, практически индифферентно к судьбе своих правнуков.
В-третьих, влияние ухудшения климатических условий на качество глобального управления с точки зрения демократии и соблюдения прав человека. Прошлый опыт человечества говорит о четкой тенденции авторитарного и репрессивного управления в условиях, когда общество сталкивается с дефицитом жизненных ресурсов или угрозой безопасности. Авторитарные формы правления обычно сохраняют и обеспечивают несправедливое распределение тягот, которые несут в основном слабые слои общества.
Все эти обстоятельства свидетельствуют не только о неспособности мирового лидерства обеспечить безопасность государств, но и отсутствие эффективного представительства общечеловеческих интересов в формировании мировой политики.
«Современные структуры внутренней и международной власти преимущественно ориентированы на защиту интересов рыночных сил и благосостояния богатых... Ответ на климатические изменения подтверждает гегемонистский и эксплуататорский характер неолиберальной глобализации как действующей системы решения проблем. Может ли эта система быть трансформирована международным и прогрессивным политическим и гражданским обществом в настоящее время неясно» (005, с. 106).
Рыночные силы и неолиберальные правительства рассматривают нынешний глубокий мировой кризис не как системный, а как циклический. Поэтому их основные усилия направлены на восстановление докризисной модели развития. Даже если эта циклическая интерпретация и будет достигнута в ближайшем будущем, вскоре придется констатировать рост замены неолиберальных ме-
тодов производства и инвестиций различными формами государственного капитализма, как, например, это происходит в Китае.
Р. Фалк считает, что «нынешний кризис не может быть надежно преодолен без трансформации мировой экономики в посткапиталистическом направлении. Наилучшей предпосылкой к такой трансформации стало бы создание мощного международного прогрессивного движения снизу за экологическую справедливость. В этой связи необходимо переосмыслить наши представления о лидерстве, отказаться от веры в лидерство сверху и связать наши надежды с лидерством снизу - из недр гражданского общества» (005, с. 91, 106).
Мустафа Кемаль Паша (руководитель кафедры политики и международных отношений в Абердинском университете, Великобритания) (006) анализирует взаимоотношения мирового лидерства и исламского мира.
Нынешние глобальные кризисы ставят острые вопросы о возможностях структурных изменений и трансформаций мирового порядка и форм мирового лидерства. Ограниченность современного мирового политического устройства проявляется в растущей тенденции игнорирования традиционных форм политического представительства. В условиях кризиса все резче и настойчивее звучат требования о необходимости гуманного мирового управления, большей социальной справедливости и социальной и экономической стабильности.
Ныне в различных географических и культурных зонах мира идет активный поиск путей переосмысления мировой политэкономии и ее ненадежной опоры на неолиберальную рациональность. Существует также очевидный разрыв между дискурсами о справедливости и равенстве в различных зонах глобального Юга и претензиями на универсальное применение жесткого неолиберализма» (006, с. 160).
Идеологическое стремление правящих кругов мировой политэкономии замалчивать альтернативы неолиберализму принимает две основные формы: деполитизации и делигитимации. Деполитиза-ция обычно основывается на стратегии маргинализации несогласных путем кооптации или репрессий. Делигитимация основывается на контроле источниками производства и распространения знаний и информации. Интеллектуальные вызовы гегемонии глобального нео-
либерализма часто представляются как романтичные утопии, а возвышение либерального рыночного фундаментализма трактуется как триумф рациональности, воплощенной в становлении «однообразного мира», «конца истории» и западоцентристской глобализации.
Несмотря на постоянную критику ориентализма, исследования исламского мира на Западе остаются в жестких рамках бинарных классификаций, прежде всего в противопоставлении традиции и современности. «Жесткий» ориентализм, относя ислам к традиционным структурам, подчеркивает неменяющиеся когнитивные и поведенческие черты исламского общества. «Мягкий» ориентализм оставляет открытой возможность изменения и трансформации исламского общества. Но в то же время он рассматривает мусульманскую религию и культуру как препятствия, которые могут быть устранены только путем секуляризации, политической и социальной модернизации и развития индивидуализма. И «жесткий» и «мягкий» ориентализм разделяют «общий тезис не только о политическом исламе, но и исламе вообще как ретроградном феномене, враждебном современной цивилизации. и имманентно склонном к насилию» (006, с. 148, 149).
Различая существование в исламе различных интеллекту аль-но-политических дискурсов о судьбе исламской и мировой цивилизаций (возрожденческий, негативистский традиционалистский, реформатский, революционный и примиренческий), Паша особо выделяет примиренческий дискурс, представленный бывшим президентом Ирана Мохаммадом Хатами. В противовес хантингтонов-скому тезису о конфликте цивилизаций Хатами сформулировал свой дискурс как диалог цивилизаций и определил его как этическую перспективу: «парадигма диалога цивилизаций требует отказа от использования силы и апеллирует к чувствам доброжелательного понимания и сочувствия». Отвергая «картезианско-фаустианский нарратив западной цивилизации», Хатами подчеркивает необходимость «прислушиваться к нарративам, предложенным другими культурными доменами человечества и касающимися отношений между людьми и природой и различными цивилизациями» (006, с. 156)1.
1 Khatami M. Dialogue among civilizations. Round table. - N.Y., 2000. -
Sept. 5.
Предложение Хатами, считает Паша, может стать новой философской основой более человечного мирового порядка. «Соединение проекта Хатами с исламской концепцией глобального лидерства может стать новым интеллектуальным ресурсом для оспаривания ограниченных предписаний ориентализма и глобального рыночного фундаментализма» (006, с. 156).
Лидерство в исламе рассматривается прежде всего с морально-этических позиций. Вопреки утверждениям, что исламский политический этос может порождать только автократическое или харизматическое лидерство, два ключевых элемента исламской концепции лидерства оспаривают это мнение: понятие шуры (консультации и обсуждения) и ихтисаба (отчетности). Обсуждение или консультации являются существенным элементом в процессе отбора и избрания лидеров. Во всех жизненно важных вопросах правители должны советоваться с исламской общиной, в первую очередь с интеллектуалами и юристами. Механизм отчетности ставит жесткие ограничения произвольному правлению. Ограничение власти правителей морально-этическими принципами составляет сущность исламской концепции отношений между правителями и населением. В исламском мире поведение людей и особенно властей регулируется этическими принципами: уважением жизни и достоинства во всех его духовных и биологических формах, требованием уважения культурного и религиозного разнообразия; осознанием, что абсолютная суверенность принадлежит только Богу, что делает абсолютную суверенность государства и индивида ересью. Задача лидерства - обеспечить, чтобы эти морально-этические нормы соблюдались.
Однако, отмечает Паша, разрыв между теорией и практикой в мусульманском мире остается широким, что является главным источником народного недовольства.
Паша отвергает нынешнюю тенденцию к гомогенизации мира и выступает за большее представительство в глобальных институтах различных культурных ареалов человечества. Но это лишь начальный шаг к признанию культурного разнообразия мира. Более важным элементом переустройства мирового управления является осознание цивилизационного кризиса, требующего смены парадигмы. Исламская морально-этическая альтернатива, полагает Па-
ша, «является одной из многих альтернатив для переосмысления системы мирового управления» (006, с. 159).
Ингар Солти (политический редактор немецкого журнала «Аргумент») (007) характеризует возможные политические сценарии в условиях кризиса неолиберализма. Борьба за определение постнеолиберальной модели развития будет характеризоваться столкновением двух основных принципов: идеологии правого популизма и социал-демократической идеологии, уделяющей основное внимание принципу солидарности. Солти выделяет три вероятных политических сценария развития: 1) «зеленый капитализм»; 2) демократический социализм; 3) варварство.
«Зелёный капитализм» как альтернативная модель неолиберальному капитализму характеризуется созданием новых источников накопления, которые будут способствовать уменьшению мотивации к неолиберальной финансиализации и финансовым пузырям, поскольку открывают новые инвестиционные возможности в «зеленой экономике» и объединяют излишки капитала и труда для выгодного приложения в реальной экономике. Многие видят в «зеленом капитализме» возможную альтернативу нестабильности мировой экономики.
С точки зрения политического и мирового лидерства становление «зеленого капитализма» как альтернативы неолиберализму зависит от двух важных условий. Во-первых, необходимо существование лидерских способностей в среде капиталистических и правящих классов на всех уровнях государственности в рамках глобального капитализма. Институциональные системы мирового порядка и национальных государств должны содействовать тому, чтобы государство утвердилось как идеальный коллективный капиталист, который может реализовать относительную автономию и обеспечить приоритет долгосрочных интересов капиталистического класса над его краткосрочными интересами.
Во-вторых, поскольку обновление капитализма всегда зависело от наличия оппозиционных сил, то и для становления «зеленого капитализма» также необходимо существование такой оппозиции.
Однако Солти сомневается, что капиталистические классы обладают достаточными политическими рычагами и идеологическим предвидением, чтобы позволить государству длительное время действовать вопреки краткосрочным интересам капитала.
«Неспособность использовать нынешний кризис для обновления капитализма и гегемонии создает реальные предпосылки для другого сценария развития событий - сползания в ту или иную форму варварства. Последнее является метафорой и означает ускорение тенденций, уже существующих в неолиберальном капитализме. Они включают рост авторитарных форм правления, а также силовое регулирование усиливающихся противоречий глобального капитализма, путем новой имперской политики, инициируемой геоэкономическими и геополитическими соображениями и рост "ответных ударов" со стороны глобального Юга». Этот вариант развития Солти называет «новым империализмом», «возникающим в ответ на кризисы, создаваемые неолиберализмом и особенно попытками США использовать силу как средство избежать упадка своей гегемонии или отсрочить этот процесс» (007, с. 214). Усиление авторитарного капитализма предполагает рост межимперского соперничества, особенно между США и Китаем, но также и между США и ЕС во главе с Германией. Этот сценарий также включает и потенциальную фрагментацию мирового рынка из-за усиления протекционистских тенденций, обострение геоэкономической борьбы за контроль над мировыми ресурсами, особенно источниками углеводородного сырья, и укрепление внутреннего авторитаризма для усиления межимперского сотрудничества.
Существует и третья альтернатива. Она просматривается частично в возвышении стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай), в их попытке не только добиться экономической, политической и идеологической независимости от глобального Севера, но также сформировать и предложить миру социальные и политические альтернативы нынешнему статус-кво.
Одновременно и на глобальном Севере кризис неолиберальной гегемонии привел не только к политическому вакууму, заполняемому правыми популистскими партиями, но в ряде случаев, прежде всего в Германии, и росту политических сил, которые, по крайней мере номинально, стремятся заменить капитализм демократическим социализмом, - трактуемым как экономическая система, основанная на различных формах коллективной собственности.
В заключительной статье С. Гилл (008) подытоживает исследования своих коллег по различным аспектам органического миро-
вого кризиса капитализма и мирового лидерства и характеризует альтернативные неолиберализму проекты мирового развития.
Финансовые кризисы оказывают намного большие негативные последствия на общую экономическую активность, чем кратковременное снижение совокупного спроса. Мировая финансовая либерализация начиная с 1980-х годов сопровождалась суровыми финансовыми кризисами. Мировой финансовый кризис 2007-2010 гг., по оценке МВФ, затронул 2/3 мировой экономической активности и привел к снижению мирового ВВП примерно на 4 трлн долл. в год, что приблизительно эквивалентно ВВП Китая в 2008 г. Суммарный пакет масштабной государственной помощи в основном финансовым корпорациям составил порядка 17 трлн долл. (008, с. 236). Однако такие макроэкономические подсчеты упускают ряд существенных моментов. Во-первых, они не анализируют качественные аспекты производства, измеряемого ВВП. Многое из того, что производится в мире, поддерживает расточительные модели потребления и связано с нерациональным использованием нево-зобновляемых ресурсов. Такое производство социально нежелательно, оно наносит вред здоровью населения и экологическому равновесию. Во-вторых, возможные издержки следует измерять не только в категориях утраченных производственных возможностей, но и в рамках альтернативного использования государственных расходов. Например, значительная часть госпомощи преимущественно финансовым институтам могла бы быть направлена для улучшения систем здравоохранения и образования, общественного транспорта, повышения эффективности энергетики и улучшения природной среды. Это помогло бы сохранить уровень занятости.
В этих условиях, считает Гилл, очень важно что прогрессивные силы (к которым он относит неавторитарных левых в странах Севера и Юга) должны особо подчеркивать, что чрезвычайные экономические меры были предприняты правительствами и центральными банками «Двадцатки» в 2007-2010 гг. только тогда, когда были поставлены под угрозу финансовые интересы и возникла угроза капиталистической рыночной системе, а не с целью решать неотложные социальные нужды, проблемы устойчивости биосферы и увеличения помощи бедным странам. Актуальной задачей прогрессивных сил является демистификация механизмов глобальных
финансов и разработка надежных мер по их контролю и регулированию.
Современную экономическую ситуацию в мире Гилл характеризует как «тупик, созданный дегенеративными структурами и процессами, связанными с жестким неолиберализмом. Чёткого и общего прогрессивного решения пока не просматривается. В контексте обостряющейся глобальной конкуренции за ресурсы и продовольствие и усиления политики экономии существует потенциал для утверждения в мире авторитаризма» (008, с. 237).
В современном мире происходит усиление эксплуатации людей и природы капиталом, чья власть концентрируется в немногих гигантских корпорациях. Тупик в решении проблем, вызванных негативными последствиями климатических изменений и продовольственной и медицинской безопасностью, связан с борьбой корпораций за контроль над мировым сельским хозяйством, производством продовольствия и его распределением, медицинской и фармакологической промышленностью, научными исследованиями в области биологии. Идет ускоренный процесс приватизации водных, земельных и природных ресурсов, а также сфер общественных услуг (образования и здравоохранения), хотя общественное мнение поддерживает принцип всеобщего доступа к государственному образованию и здравоохранению; вторжение капитала в сферу общественных услуг обостряет мировой органический кризис» (008, с. 239). В условиях нынешнего глобального кризиса многие в правящих кругах и в оппозиции видят в «зеленом капитализме» потенциальную гегемонистскую стратегию. Гилл считает, что «зеленый капитализм не только не решает структурный характер экологической проблемы, но в важных аспектах даже усложняет их решение, подчиняя экологическую проблематику интересам эксплуатации и получения прибыли» (008, с. 248).
По его мнению, прогрессивные силы должны оценивать «зеленый капитализм», исходя из следующих соображений. Во-первых, решает ли он не только экологические проблемы, но также и общий кризис общественного воспроизводства и условий жизни населения. Во-вторых, частные корпорации обладают правами собственности на интеллектуальные открытия и технологии, которые необходимы для решения экологических проблем и создания более устойчивых условий жизни, однако они хотят получить значитель-
ную ренту за использование этих технологий, которую не в состоянии уплатить бедные страны и фермеры. Прогрессивные силы должны требовать, чтобы такие технологии были мировыми общественными товарами и не контролировались частными корпорациями. В-третьих, «зеленый капитализм» не может решить крайнее социальное неравенство и неустроенность жизни большинства населения. «Зеленый капитализм» по-прежнему исходит из предпосылок, что допустимо сверхпотребление мировых ресурсов богатыми. Существует распространенный скептицизм, отличается ли вообще эта стратегия накопления от неолиберализма.
Однако, отмечает Гилл, доминирующим настроением в правящих глобализированных элитах является возвращение к докризисной модели развития (return to «normalсy»). «Мировые лидеры неспособны даже достичь стабилизации существующего порядка. Кроме того, "нормальность" прошлых нескольких десятилетий означала не только глубокий кризис общественного воспроизводства, но также и безжалостное разрушение природной сферы, все более возрастающий уровень неравенства и мировую экономическую стагнацию. Возвращение к "нормальности" углубит мировой органический кризис и вызовет рост глобального политического конфликта» (008, с. 250).
Несмотря на глубочайший финансово-экономический кризис, «жесткий неолиберализм и капиталистическая глобализация, -констатирует Гилл, - остаются мощными и очевидно господствующими силами на данном этапе мировой истории» (008, с. 235).
В этих условиях, считает Гилл, основная задача прогрессивных сил - осуществлять реалистический анализ мировых реальностей, их противоречий и возможностей создания новых форм политической организации, которая сможет преодолеть сектантство и миф об авангардном лидерстве, разработка эффективной политики, которая завоюет широкую народную поддержку и в конечном счете обеспечит приход к политической власти.
В настоящее время прогрессивные силы пока не создали мощную демократическую альтернативу неолиберализму. Сохранение власти неолиберального капитализма неизбежно будет усиливать кризис общественного воспроизводства и разрушать многие из базовых институтов благосостояния, что будет иметь негативные последствия для демократии, равенства, справедливости, соли-
дарности, экологической устойчивости и общественного здравоохранения. Это открывает широкие возможности для активизации деятельности демократических сил.
Чтобы завоевать народную поддержку, прогрессивные силы должны указывать на то, что нынешние чрезвычайные экономические меры правительства могли быть более социально продуктивными и эффективными и направлены на укрепление и расширение общественной социальной сферы. Следует подчеркивать, что одним из средств для этого является установление государственного и демократического контроля над командными высотами экономики, чтобы сделать экономическую деятельность менее рискованной и более стабильной. Конкретные шаги могли бы включать намного более прогрессивное и справедливое налогообложение (особенно в отношении 20% наиболее богатых людей), ликвидацию всех лазеек для ухода от налогов и прекращение деятельности оффшорных центров (что облегчило бы фискальные проблемы) и реализацию таких налоговых режимов и такой ценовой политики, которые сделали бы производство более социально и экологически ориентированным. Это составило бы явную альтернативу нынешней правительственной политике, направленной на сокращение социальной сферы.
Реализовать демократические цели крайне нелегко. Для этого требуется мощная политическая организация, руководимая миллионами интеллектуалов по всему миру не только с целью критики существующего мирового порядка, но также для создания новых форм глобальной солидарности и политики, чтобы направить мир на более разумный путь развития.
Капиталистические государства необходимо реформировать и сделать более демократически подотчетными и социально ответственными. Это является первым необходимым шагом в достижении прогрессивных стратегических целей и создании основы для государств нового типа и коллективных возможностей. Это позволит реализовать стратегии национального и глобального перераспределения путем демократического контроля над государственными институтами и ресурсами.
Такого типа стратегии уже принимают конкретные формы в ряде регионов глобального Юга. Ключевая цель прогрессивных интеллектуалов как элемента нового коллективного лидерства, за-
являет в заключение Гилл, - «формировать новое общее сознание и принципы и практику единства, чтобы способствовать созданию нового глобального общества. Реализация этой перспективы позволит в конечном счете уничтожить изначальное различие между правителями и управляемыми и заменит его подлинной демократией, основанной на коллективных принципах политического самоопределения, новом понимании власти, производства и общественного воспроизводства, что обеспечит всеобщий расцвет творческого человеческого потенциала» (008, с. 253-254).
Ю.И. Комар
