CC BY
62
2015.02.024. ОТ ЛИНГВИСТИКИ К МИФУ: Лингвистическая культурология в поисках «этнической ментальности»: Сб. статей / Сост. Павлова А.В. - СПб.: Anthology, 2013. - 352 с.
Ключевые слова: лингвокультурология; национальный язык; национальный характер; национальная ментальность / менталитет; национальная культура / этнокультура; стереотипы; нео-гумбольдтианство; картина мира; лингвонарциссизм; пресуппозиции; импликатуры; фоновые знания; гипотеза лингвистической относительности.
Сборник посвящен критическому рассмотрению лингвокуль-турологии как популярного направления современного российского языкознания, методологическая база и задачи которого, по мнению авторов некоторых статей, несколько расходятся с европейской научной традицией как в трактовке понятий, так и в изучении сложной связи между национальным языком и национальной культурой. Авторами статей являются специалисты в области германистики, русистики, китаистики. Во многих статьях обсуждается концепт «национальный язык» и близкие ему обозначения - «национальный характер», «национальная (этническая) мен-тальность / менталитет», «национальная культура / этнокультура».
В сборнике собраны статьи и фрагменты монографий ученых из разных стран, посвященные проблемам, прямо или опосредованно связанным с лингвокультурологией. «Некоторые авторы писали свои труды, не зная о российском феномене "лингвокультурология", однако их тексты позволяют провести ясные параллели между этим явлением и историей лингвистических учений в других странах и в другие эпохи» (с. 21).
По мнению составителя сборника, многие принципы и задачи лингвокультурологии вызывают возражения, поэтому приводимые в сборнике материалы имеют своей задачей оспорить постулаты лингвокультурологии как новой дисциплины, родившейся в середине 1990-х годов в России, а чуть раньше в Китае, и развивающей представление о том, что национальный язык - источник сведений о культуре и о мышлении (менталитете) говорящего на нем народа, что язык является зеркалом национального характера. Основной задачей сборника является обсуждение аргументов и наблюдений на материале разных языков, которые демонстрируют противоре-
чия лингвокультурологического подхода и «заставляют усомниться в истинности некоторых автостереотипов, а также в том, что язык является 'зеркалом культуры'» (с. 14). «Лишь немногие лингво-культурологи, не желающие изменять научным принципам общего языкознания, видят задачу своей дисциплины в том, чтобы, основываясь на ясно сформулированной методологии, расширить рамки семантического описания лексем по сравнению с теми, которые даются в толковых словарях» (с. 16).
В статье В.М. Павлова «К оценке лингвистических воззрений Вильгельма фон Гумбольдта» представлена позиция В. Гумбольдта по целому ряду вопросов, связанных с соотношением языка, мышления и культуры. Современные лингвокультурологи опираются на эти идеи, но нередко их искажают. Автор статьи анализирует высказывания Гумбольдта, которые производят впечатление внутренне противоречивых, в чем отражается противоречивость самого объекта - языка. Вырванные из контекста, эти высказыванию абсолютизируются. Так, два афористичных тезиса: 1) язык есть не нечто «сотворенное», не «ergon», а постоянно протекающий процесс, «energeia»; 2) «язык есть орган мысли» - противопоставляют «про-цессность» языка его «вещности». Другая идея Гумбольдта (язык как средство представления явлений объективной действительности в сознании человека), использованная в теории языковой относительности, также представляется автору статьи не до конца осмысленной во всей ее сложности и противоречивости.
В статье О. Райхмана «Национальный язык как языковедческая категория» речь идет о критическом осмыслении постулатов неогумбольдтианства. Автор статьи считает, что «взгляд на язык как сущность, определяющую познание, стоит в прямом противоречии с тем языкознанием, которое, во-первых, принимает за аксиому социальную и культурную обусловленность языка и, во-вторых, рассматривает любой язык не изолированно от других, а только во взаимодействии с соседствующими языками» (с. 36). О. Райхман исходит из того, что язык в Европе считался не только важным, но иногда и центральным критерием для создания сообществ и определения групповой принадлежности. Идея о языке как основе для образования легитимных, связанных государственностью сообществ - наций - закрепилось в сознании европейцев как нечто само собой разумеющееся. Начиная с конца Средневековья,
этот языковой критерий стал все больше определять карту Европы. Это характерно для традиции в немецкоязычных землях, где в конце XV в. появляется понятие «немецкая нация», основным признаком которой является язык. Государства, которые руководствуются иными, неязыковыми критериями своей легитимности, постоянно оказываются в трудном положении, например, в Швейцарии возникли проблемы между немецким, французским и итальянским языками как раз в тот момент, когда вокруг нее создавались национальные (моноязычные) государства. В статье говорится о существовании тесной связи между языком, народом, нацией и государством. Автор считает, что термины «нация», «народ» идеологизированы, а традиция, исходящая из приравнивания национальной и языковой идентичности, должна быть пересмотрена в сторону европеизации: «реальное решение национальных проблем будет достижимо лишь тогда, когда люди перестанут говорить о себе я немец, я голландец, я словенец, а начнут говорить о себе я европеец» (с. 40). Так, немцы гораздо чаще употребляют слово народ в отношении к себе, чем к другим нациям. Автор говорит о необходимости деидеологизации представлений о «национальном языке» и необходимости критического отношения к описанию языка в терминах картины мира, что неразрывно связано с национальным обособлением.
Две публикации посвящены явлениям лингвонационализма в Германии: А. Гардт «Лингвонационализм между 1850 и 1945 годами» и А. Штукенброк «Лингвонационализм. Языковая рефлексия как посредник коллективной самоидентификации в Германии (1617-1945)» (выдержки из книги»1). Лингвонационализм как идеологизация концепции языка, как подчеркнутое восхваление родного языка (в данном случае немецкого) рассматривается в статьях в плане его содержания, методологии и аргументации в разные периоды истории Германии. «Характерной чертой националистического дискурса, темой которого выступает язык, является изображение нации и языка как нерасторжимых, не мыслимых друг без друга сущностей - в то время как прямой онтологической связи между этими сущностями нет» (с. 70).
1 Stukenbrock A. Sprachnationalismus: Sprachreflexion als Medium Identitätsstiftung in Deutschland, (1617-1945). - B.; N.Y., 2005. - S. 512.
Статья Л.Н. Евсеевой «Формирование национальной идентичности как следствие лингвистической стандартизации» посвящена вопросу формирования национальной идентичности посредством национального языка, а также характеристике взаимосвязи этих явлений. Национальный язык рассматривается не в качестве некой данности, определяющей нацию, а как конструкт, представляющий собой результат идеологической работы с целью создания и укрепления нации, и трактуется в рамках теории, «в которой язык превращается из начальной связующей силы нации в одно из идеологических общих мест националистической риторики» (с. 102).
В сборнике приводятся выдержки из книги У. Квастхофф «Социальный предрассудок и коммуникация - лингвистический анализ стереотипа», посвященные изучению стереотипов, которые позволяют осуществить описание внеязыковых явлений с помощью лингвистических методов. Феномен стереотипа автор считает в первую очередь социально-психологическим явлением, которое проявляется в языковой форме и тесно связано с высказыванием -«ментальным убеждением, выраженным в вербальной форме» (с. 133). Классификация стереотипов проводится с позиции формальной логики: автор выделяет четыре типа на основании анализа корпуса стереотипов-высказываний, характерных для немецких дискурсов. Разговорный язык анализируется в плане использования в нем стереотипов. При этом автор отмечает релевантность фати-ческой функции высказываний-стереотипов, а также перлокутив-ного эффекта.
В статье А.В. Павловой и М.В. Безродного «Хитрушки и единорог: Из истории лингвонарциссизма» излагается критический взгляд на высказывания, которые, начиная со времен М.В. Ломоносова, содержат восхваление русского языка, подчеркивают его превосходство над другими языками. Авторы видят преемственность этой тенденции уподобления языка народу в русской версии не-огумбольдтианства, которая отличается особенно пристальным вниманием к изучению языковой картины мира (ЯКМ). В рамках этого направления, которое, по мнению авторов, складывалось в постсоветской России под влиянием идей А. Вежбицкой, возникли разные версии (от усредненных до радикальных) в толковании степени влияния языка на восприятие действительности и поведение его носителей. Реконструкцию языковой картины мира на основе
ключевых слов авторы статьи считают непродуктивной. «Объявляя некое слово ключевым из-за его присутствия во фразеологизмах и иллюстрируя паремиями свои утверждения о важности для русской ЯКМ тех или иных моральных императивов, неогумбольдтианцы игнорируют структурную и семантическую целостность фразеологизма... интернациональный характер большинства паремий» (с. 152). В статье рассматриваются как не вполне состоятельные, с точки зрения авторов, такие критерии этноспецифичности слова, как непереводимость, частотность, фразеологичность.
Статья А.В. Павловой «Сведения о культуре и 'этническом менталитете' по данным языка» содержит рассуждения и наблюдения автора за свойствами языка, которые обнаруживаются в процессе перевода и не позволяют говорить о детерминированности выбора свойствами языка: «Язык оказывается рамкой, ограничением свободы выбора лишь на последнем этапе вербализации смысла» (с. 166). Употребление устоявшихся, привычных, стершихся и расхожих метафор - «не языковая картина мира, а привычное словоупотребление» (с. 167). Говоря о социальном расслоении российского населения, которое значительно глубже и серьезнее, чем это было во времена советской власти, автор ставит под сомнение существование «единой русской культуры» (с. 175), «единого русского языка» (с. 177) и оспаривает тезис о нерасторжимости языка и национальной культуры, который лежит в основе современной лингвокультурологии в России. В статье рассматриваются причины ее появления, цели и методы, противоречия в аргументации, ставятся вопросы по поводу понятийного аппарата лингвокультуроло-гии, правомерности прямого толкования языковых фактов как явлений национальной культуры (например, обилие уменьшительных суффиксов в русском языке связывается лингвокультурологами с привычкой русских выражать свои эмоции более экспрессивно). В таком случае баварскую и австрийскую культуру следует сближать с русской, поскольку в баварском и австрийских диалектах немецкого языка уменьшительных суффиксов значительно больше, чем в диалектах северных регионов Германии. «Гуманитарная область, активно разрабатывающая свой понятийный аппарат и пытающаяся оперировать аргументами и доказательствами, но обладающая при этом столь слабой объяснительной силой, такими
размытыми терминами и столь неопределенной методологией, вызывает обоснованные сомнения в научности ее статуса» (с. 192).
Полемике с лингвокультурологией посвящены разделы статьи, относящиеся к проблемам лакунарности и непереводимости - лексической и грамматической. В российской лингвокультурологии, считает А.В. Павлова, наблюдается ситуация, когда язык активно используется в целях создания новой идеологии национального единства и утверждения национальной идентичности. «Обнаружение культуры за языковыми знаками якобы чисто лингвистическим путем оборачивается замкнутым кругом повторений одного и того же, известного до всякого языкового анализа... В лингвистическом мире вне российских границ лингвокультурология - явление одиозное» (с. 238).
Не подвергая сомнению связь семантики и процесса понимания (восприятия) речи с культурой, автор статьи считает, что изучать следует то, в какой мере пресуппозиции, импликатуры, фоновые знания и т.п. «связаны с общечеловеческой культурой, общеевропейской культурой, национальной культурой, профессиональной культурой, возрастной культурой, с культурой отдельных групп, складывающихся по интересам, с культурой индивидуальной» (с. 239).
В статье В. Айсмана «Культура и язык в России» рассматриваются два аспекта, определяющие представления о соотношении культуры и языка в современной России. Во-первых, речь идет о гипотезе лингвистической относительности, согласно которой культура, мировоззрение, картина мира творятся языком, на котором говорит народ. Это представление пересекается с тем, что сегодня в Америке и Западной Европе принято называть культурной лингвистикой1 (cultural linguistics). Во-вторых, речь идет о восприятии языка в качестве культурной ценности, т.е. о завышенной оценке языка, о наделении его мифологическими свойствами и коннотациями в ипостаси высокочтимого культурного наследия, самоценности, объединяющей нацию, определяющей ее национальную культуру и идентичность. Оба аспекта, считает автор, доминируют в современных дискуссиях о русской культуре.
1 В русскоязычной специальной литературе принят также термин «культурологическая лингвистика». - Прим. реф.
Российская культурология, в отличие от западной, концентрируется прежде всего на классической русской литературе, а первые исследования российской массовой культуры написаны не российскими авторами. Автор статьи видит продолжение советской традиции в том, что существует стремление зафиксировать в постсоветском обществе национальную идентичность и тем самым «противопоставить растерянности и смятению обязательную для всех идеологию» (с. 244). В статье анализируются исследования по русской языковой картине мира, отмечается единичность и разрозненность привлекаемых языковых фактов, внесение в язык того, чего в нем нет, изучение языка как «творящего национальную картину мира начала» (с. 249), указывается на невостребованность задачи когнитивной лингвистики «представить модель мира как она возникает в сознании живых людей, а не ту, которая создается на базе старых текстов» (с. 249). Традиция ставить знак равенства между языком и народом восходит к эпохе немецкого романтизма, и она, по мнению автора, в России не прерывалась, хотя и принимала в разные времена разные формы. В современной же российской культурологии эта идея нашла подкрепление в гипотезе лингвистической относительности.
В сборник включена рецензия К. Келли на книгу А. А. Зализняк, И.Б. Левонтиной и А.Д. Шмелева «Ключевые идеи русской языковой картины мира»1, а также статья Ш.В. Хайрова «Книга Надежды Жаринцевой 'The Russian and their language' (1916)2 и современные культурологические интерпретации русского языка», в которой данное литературное произведение рассматривается с позиции лингвистической эпистемологии, т.е. принципов и способов получения нового или вычленения важного знания. Книга позволяет, по мнению автора статьи, судить о том, «каким было восприятие русского 'национального характера' и метафизики русского языка у рефлексирующего представителя образованной части российского общества сто лет назад» (с. 297), и соотнести эти представления с современными исследованиями русской языковой кар-
1 Зализняк А.А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской
языковой картины мира. - М., 2005. - 540 с.
2
Jarintzov N. The Russian and their language. - Oxford, 1916. - 222 р.
тины мира, построения которых автор статьи считает методологически зыбкими.
В статье Б. Шульте «"Во имя прогресса человечества": китайская лингвокультурология изобретает самое себя» отмечается, что выделившаяся 15 лет назад «восточная» субдисциплина опирается в своей концепции на самоутверждения, на идею собственной исключительности, тогда как «западные» научные дискурсы исходят из плюрализма явлений и мнений. К наиболее характерным чертам китайского лингвокультурологического дискурса автор статьи относит противопоставления по следующим параметрам:
1) образности и поэтичности - рационализму;
2) музыкальности и эмоциональности - научной строгости;
3) конкретности - абстрактности;
4) алогичного, синтетического мышления - логически строгому, аналитическому мышлению;
5) интуитивности и субъективности - объективности;
6) гуманизма - сциентизму.
Н.С. Бабенко
2015.02.025. РУССО ММ. НЕОГУМБОЛЬДТИАНСКАЯ ЛИНГВИСТИКА И РАМКИ «ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА» // Полит. лингвистика = Polit. linguistics. - Екатеринбург, 2014. -№ 1 (47). - С. 12-24.
Ключевые слова: неогумбольдтианская лингвистика; языковая картина мира; лингвонарциссизм; когнитивная лингвистика; ментальный лексикон; концептуальный анализ; семантический анализ.
В статье, состоящей из двух частей, рассматривается понятие «языковая картина мира» (ЯКМ), делается попытка определения границ его применимости. Приводятся примеры использования семантических переходов в качестве инструмента при описании языковой картины мира.
В первой части «Пути неогумбольдтианской лингвистики» рассматривается понятие «языковая картина мира» и приводятся суждения из публикаций последних лет, свидетельствующие о кри-
