CC BY
34
СОЦИАЛЬНЫЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ НАУКИ. ЛИЧНОСТЬ УЧЕНОГО
2015.01.009. ФЕДОТОВА А. АКАДЕМИЧЕСКАЯ И (ИЛИ) ПОСТАКАДЕМИЧЕСКАЯ НАУКА? // Вопр. философии. - М., 2014. -№ 8. -С. 44-53.
Ключевые слова: социальная проблема; публичные арены; академическая наука; постакадемическая наука; публичное пространство; дискуссии; мировоззрение; человек; будущее.
Автор, российский философ, рассматривает соотношение академической и постакадемической науки как социальную проблему, которая стала предметом публичных дискуссий и управленческих решений.
Весьма специализированная проблема науки и ее целей долгое время оставалась в России в рамках профессиональных решений и не была социальной проблемой, интересующей общество, пока «сверху» не был поставлен вопрос о реформе РАН, не началось противопоставление академической науки вузовской, академической (фундаментальной) - постакадемической (прикладной, ориентированной на практику), пока социально-гуманитарные и философские науки не исчезли из официального реестра дисциплин. Под академической наукой, уточняет автор, понимается не просто знание, создаваемое в Академии наук, а фундаментальное научное знание, добываемое в науке как социальном институте, который опирается на определенный этос, ориентированный на получение истины. Постакадемическая наука - это многообразные виды знания, добываемые в основном вне академического сектора и направленные на решение практических задач. Этос этого типа научного знания совершенно другой.
Сегодня соотношение фундаментального академического знания и знания постакадемического - это социальная проблема, касающаяся перспективы не только науки, но и страны, и человека в ней. На фоне преобладания технократических и организационных парадигм при решении вопроса о взаимоотношениях академической и постакадемической науки автор выделяет монографию Ю.В. Верминенко1. В ней он сформулировал понимание социальных проблем как того, чем обеспокоено общество, а публичного пространства как совокупности арен, где обсуждаются эти проблемы. К числу таких арен он относит законодательную и исполнительную власть, прессу, телевизионные каналы, общественное мнение. Для решения поставленной проблемы - взаимоотношения академической и постакадемической науки - автор считает нужным включить в этот перечень дополнительно виртуальное публичное пространство и публикации не только в СМИ, но и в научных изданиях, а также дискуссии, обсуждения на конференциях, в лекциях, в лозунгах социальных движений и массовых выступлений (с. 44).
Ю.Н. Верминенко использует российские источники и западную концепцию индустрии социальных проблем, выдвинутую Г. Блумером в его символическом интеракционизме и разработанную С. Хилгартнером, Ч. Боском, Д. Лазиком в конструктивизме. Последние показали, что социальная проблема конституируется коллективным признанием. Если общество не видит в чем-то проблемы, то ее пока и нет. Под индустрией социальных проблем понимается их производство, воспроизводство или разрешение путем публичной борьбы социальных групп за признание легитимности определения социальных проблем и нахождения ресурсов снижения их остроты с учетом своих интересов. Методы, предлагаемые сторонниками этой концепции для разрешения противоречий и конкуренции на этих аренах, они сами называют экологическими, т.е. мягкими (конкуренция, отбор, адаптация). Возможно, считает автор, признав эту методологию или какую-либо другую, удастся найти пути разрешения новой социальной проблемы - конфронтации академической и постакадемической науки.
1 Верминенко Ю.В. Индустрия социальных проблем. - СПб., 2012. - С. 312.
Сопоставляя этосы классического академического и постакадемического научного знания, автор ссылается на известную концепцию Р. Мертона. Большинство исследователей новых форм получения знания (постакадемической науки) считают этос классической академической науки полностью разрушенным. Наука потеряла характер всеобщего и никому в отдельности не принадлежащего труда, производителя общественного продукта, сообщества свободных ученых. Это - следствие позднего индустриализма, образовавшегося в период второго организованного модерна на Западе (с окончания Первой мировой войны, особенно Второй мировой войны, вплоть до конца 1970-х годов), когда возникла потребность в модели индустриальной или организованной науки.
Разрушение этоса классической науки и появление нового этоса раскрыто в работах Л.П. Киященко, Е.З. Мирской, Б.И. Пру-жинина. Ими показано, что усиление прагматизма ведет к потере онтологического основания науки и взгляда на нее как на полезное знание. Так, по словам Б.И. Пружинина, «этос современной науки неоднороден. В нем представлены установки двух фактически различных этосов - установки сообщества ученых, ориентированных традиционными в общем, классическими целями и ценностями чистой науки, и установки сообщества, ориентированного на задачи прикладного исследования... Есть наука фундаментальная; есть наука прикладная. И сегодня существуют достаточно мощные социально-экономические факторы, способствующие их раздельной институционализации. Между тем такого рода процессы провоцируют кризисные явления и в том, и в другом типе научно-познавательной деятельности» (цит. по: с. 47).
Приемлемыми для популярных арен обсуждения сложной социальной проблемы отношений академической и постакадемической науки автор также считает западные организационные схемы производства знания, представляемые там в терминах Mode 1, Моае 2, Mode 3 (с. 48).
Из изложенного выше следует, что проблема взаимоотношения академического и постакадемического знания действительно является социальной проблемой, и ее нужно обсуждать на публичных аренах. Однако ввиду ее профессионального характера обсуждаться она должна, прежде всего, как научная проблема. В научной сфере по данному вопросу состоялись дискуссии в 1970-х, 1980-х,
1990-х и 2000-х годах, и, как считает автор, назрела новая необходимость в подобных обсуждениях. Дискуссии 1970-х годов прошли под лозунгом финализации (завершенности) фундаментальной науки; 1980-х годов - в связи с постмодернистским поворотом; 1990-х годов - в связи с проникновением модели индустриальной, организованной науки в посткоммунистический мир, а на Западе -в связи с идеями постиндустриализма и общества знания; 2000-х -начала 2010-х годов - в связи с поисками большей эффективности науки, новыми технологическими возможностями электронных средств, Интернета, пересмотром концепции общества знания, ре-индустриализацией и пр.
НТР 1970-х годов внесла серьезные изменения во взаимодействие науки и практики. Фундаментальные естественные науки нашли технологическое применение. Паровая машина была построена без термодинамики, исходя из практических знаний, атомная же электростанция не могла возникнуть без атомной физики. Однако именно тогда, когда в ходе НТР открылись реальные перспективы применения именно фундаментального знания, появляется концепция исчерпанности познания фундаментальных свойств и закономерностей природы и общества, перехода к практически ориентированной науке. Так, Штарнбергская группа в Германии назвала свою концепцию 1970-х годов «финализацией науки», т.е. завершением науки, открывающей законы природы. Она произвела революционные сдвиги в области понимания задач науки и ее применения и явилась прологом будущих постакадемических теорий научного знания. Их основные черты - работа на заказ, оплачиваемая по ее результатам администраторами-менеджерами, возможность сделать ее результаты закрытыми, корпоративными и продаваемыми. Неакадемическая наука теряет принцип всеобщности (всеобщей доступности) научного труда и его результата. Однако идея исчерпанности фундаментальных исследований была вскоре опровергнута новыми научными открытиями.
Под влиянием очевидной неисчерпанности фундаментальных открытий Штарнбергская группа позже отказалась от жесткого тезиса о финализации закономерностей природы, но продолжала настаивать на преобладающей значимости фундаментального ответа науки на сформировавшиеся вне науки цели постижения природы, общества и человека. Но в целом эта исследовательская группа за-
вершила свое существование в качестве научного сообщества. Тем не менее концепция финализации сегодня продолжает оставаться одной из обсуждаемых социологических концепций науки. И история Штарнбергской группы, прочитанная сегодня, является весьма эвристичной и вместе с тем драматичной. Исследовательская группа, в которую входили Г. Бёме, В. ван ден Деле, Р. Холфелд, В. Крон и В. Шэфер, была организована в рамках Института им. Макса Планка (Штарнберг, Германия).
Первые публикации группы относятся к началу 1970-х годов. Финализацией представители Штарнбергской группы называют процесс формирования теорий под влиянием внешних целей. Он осуществляется не всегда. В концепции финализации выделяются три стадии развития науки. На первой - предтеоретической -преобладают эмпирические методы и способы описания отбора данных. На второй стадии - парадигматической - осуществляется построение теории. Оно подчинено таким исследовательским «идеалам», как повышение точности воспроизведения объекта в теории, улучшение согласованности с фактами, установление соответствия между теориями и др. Факторы, определяющие формирование парадигмы, являются внутринаучными.
Развитие науки по внутренней логике характерно для построения фундаментальных теорий. Они являются теоретически завершенными дисциплинами, способствующими переходу науки на третью стадию - постпарадигматического исследования. Здесь направление исследования определяется не проблемами теории, а внешними целями, выполняющими функцию регуляторов дальнейшего развития теорий. Логическое развитие теорий продолжается не автономно, а под влиянием общественных целей.
Авторы данной концепции подчеркивают, что последнюю стадию они не рассматривают как приложение фундаментальной теории к решению некоторой задачи. Речь идет о способах развития дисциплины, о генерировании новых теорий на основе фундаментальной. Понятие «финализация», по мнению представителей Штарнбергской группы, дает более адекватную характеристику связи науки с вненаучными социальными, политическими, военными и экономическими целями, чем понятие «прикладное исследование». Концепция формирования новой теории под влиянием внешних целей расходится с интернализмом, отрицающим соци-
альное влияние на развитие науки, и позволяет, по мнению ее сторонников, увидеть в интернализме защиту определенной социальной и институциональной позиции.
Представители Штарнбергской группы различают связь науки с внешними целями, имеющую место на протяжении всей ее истории, и связь типа «финализации», которая возникает лишь в конце XIX в. и особенно активно проявляется теперь. До определенных пор (хронологически этот период четко не фиксируется) в науке, считают представители Штарнбергской группы, действовала «дарвиновская модель» внутренней эволюции и решающую роль играли внутринаучные методологические регулятивы. Затем эволюционное развитие в науке сменяется социальным управлением наукой. На стадии финализации альтернатива выбирается посредством не «естественной» внутринаучной эволюции, а сознательной постановки внешних целей, с учетом всех приоритетов, в которых заинтересовано общество.
Такова в основных чертах концепция финализации Штарн-бергской группы. Следующие обстоятельства, по мнению автора, обусловили чрезвычайный интерес к этой концепции сначала в ФРГ, а затем в других странах. Концепция Штарнбергской группы предполагает, в отличие от Т. Куна, не историко-теоретическую, а историко-социологическую реконструкцию науки. На взгляд автора, «концепция финализации науки является лучшим вариантом постакадемического видения, сохранившим этос академической науки, и сегодня из всех вариантов постакадемической науки более пригодна к переоценке ошибок и к сотрудничеству с академической наукой, т.е. к той мягкой, "экологической перспективе" (конкуренция, отбор, адаптация), которую предложили С. Хилгартнер и Ч. Боск» (с. 50).
Мягкость и гибкость аргументов Штарнбергской группы, полагает автор, дает основание для переоформления социальной проблемы «академическая или постакадемическая наука» на более «экологический» (в смысле - «мягкий») вариант. Однако сегодня произошло резкое обострение проблемы соотношения академической и постакадемической науки, доведение ее до социальной проблемы, затрагивающей общество в целом. Это рождает стремление к балансу академической и постакадемической науки.
В заключение автор приводит рассуждения американского социолога и философа Дж. Зимана. Он утверждает, что академическая наука в ее идеализированной традиционной форме является не только особым эффективным институтом для производства определенного типа знания. Она есть также стереотип, парадигма науки как пути познания. В этом смысле наука является источником мысли и действия, отличным от других, таких как прагматический опыт, здравый смысл, техническая практика, религиозные верования и пр.
И, тем не менее, считает Дж. Зиман, понятие «чистая наука» -химера. Пытаясь быть таковой, она все более уходит из научного диспута, избегая риторики о ценностях, социальных интересах, технологических особенностях. «Я считаю, - пишет Зиман, - что академическая и индустриальная (постакадемическая. - В.Ф.) исследовательские традиции трансформируются и сливаются в новую институциональную форму. Эта новая индустриальная форма, которую я называю "постакадемической" наукой... характеризуется вариацией новых норм и практик и становится доминантным модусом.» (цит. по: с. 52). Однако здравый смысл часто оставляет радикалов, что происходит и на Западе, и в России.
Т.В. Виноградова
2015.01.010. КОЛПАКОВ В.А. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА В ПРОСТРАНСТВЕ РОЖДАЮЩЕЙСЯ СОВРЕМЕННОСТИ // Вопр. философии. - М., 2014. - № 8. - С. 54-64.
Ключевые слова: государство; гражданское общество; гуманистическая трактовка науки; инженерная наука; современность (эпоха модерна); философия Канта.
Автор, российский философ, рассматривает вопрос о роли философии и науки в формировании современности (эпохи модерна).
Науку Нового времени, возникшую на Западе, часто обвиняют в том, что, превратившись в «технонауку», в источник развития производительных сил, именно она способствовала возвышению инструментального разума над нравственным началом в человеке. Вместе с тем, ретроспективно осмысливая путь к современности, формирование ее предпосылок, занявшее несколько веков, и первый либеральный модерн XIX в., нельзя не заметить фундамен-
