CC BY
13
менения фонологической совокупности признаков полуслогов, как в антиципациях, реитерациях, субституциях. Большое число неизмененных значений маркированности можно, с одной стороны, объяснить приблизительно 50% изменением гласных, с другой стороны, тем, что в оговорках постоянно изменяются только некоторые слоговые признаки, и тем самым можно констатировать их большую близость к полноценным словам.
В противоположность этому в путанных неологизмах больных афазией была установлена тенденция к производству немаркированных полуслогов.
Исследование слоговых структур оговорок, порожденных носителями немецкого языка, с целью обнаружения в них изменений фонологической совокупности признаков полуслогов показывает, что даже тщательный анализ не выявляет систематических изменений маркированности. Это свидетельствует о другой очевидности: что порождение оговорок принципиально отличается от порождения неологизмов, для которых характерно частое употребление немаркированных полуслогов.
Э.Б. Яковлева
ГРАММАТИКА
2014.04.028. ВУД Д. ПАРАЗИТИЧЕСКОЕ ПРИЧАСТИЕ КАК СИНТАКСИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ НАРЕЧИЯ RATHER. WOOD J. Parasitic participles in the syntax of verbal rather // Lingua. -2013. - Vol. 137. - P. 59-87. - Mode of access: http://www.science direct. com/ science/article/pii/S00243 84113001769
Ключевые слова: паразитическое причастие; диалектный синтаксис; германские языки; диалекты английского языка.
В статье рассматриваются синтаксические особенности паразитических причастий, используемых в некоторых разговорных вариантах современного английского языка. Объектом исследования является наречие rather, используемое в качестве глагола и являющееся составным компонентом уникальных синтаксических конструкций, в которых «один перфектный вспомогательный глагол используется с двумя перфектными причастиями» (с. 59). В составе этих конструкций наречие rather обладает типичными
морфологическими признаками причастия (суффиксом -ed) и используется в комбинации с другим глаголом, который также принимает форму причастия: But I would have rathered slept in a bed («Но я предпочла бы спать в кровати»). Автор отмечает, что наличие двух причастий такого типа при одном вспомогательном глаголе широко распространено в языках германской группы, и приводит примеры из фризского, шведского, фарерского и исландского языков. В английском языке, однако, данное явление не получило особого распространения, и исследуемые автором формы воспринимаются многими носителями как неприемлемые.
Автор анализирует процесс возникновения глагольных функций у наречия rather и приходит к выводу, что в основе данного процесса лежит принципиальная возможность двоякого толкования синтаксической структуры предложений типа I would rather leave now («Я бы предпочел уйти сейчас»). С одной стороны, rather может рассматриваться как наречие, определяющее глагол leave «уйти», а с другой стороны, rather может восприниматься как самостоятельный глагол со значением «предпочитать», который принимает после себя инфинитивный комплемент leave. Последняя трактовка создает условия для включения в состав конструкции двух причастий.
Автор вводит понятие диалекта, подразумевая под ним системное употребление причастных конструкций с rather. Он подчеркивает, что не использует термин «диалект» в строгом смысле и не имеет в виду некоторый территориально или социально ограниченный вариант языковых норм.
В статье подробно описываются три диалекта и упоминается о существовании четвертого. Диалект А запрещает использование любых форм паразитических причастий. Диалект В допускает использование паразитических причастий, однако вершинное причастие может опускаться. Диалект С допускает использование полной конструкции с паразитическим причастием.
В разделе втором статьи автор приводит краткий обзор глагольного употребления наречия rather. Подчеркивается, что данная единица не признается глаголом в стандартизированном варианте английского языка и не используется в глагольной функции в большинстве его диалектов. Автор указывает, что глагольное использование rather возможно лишь в комбинации с модальным
элементом. Конструкции типа *I had rathered him leave, *I have rathered him leave for a while now, * I was rathering him leave «Я бы предпочел, чтобы он ушел» признаются недопустимыми всеми опрошенными автором носителями языка. Даже при наличии модального would глагол rather не допускает присоединения к нему некоторых характерных для глагола суффиксов, в частности -ing. Данное обстоятельство объясняется невозможностью использования глаголов с семантикой предпочтения во временах длительного аспекта (ср.: *At that point, I would have been rathering leave before them). Однако это ограничение, как подчеркивает сам автор, не объясняет запрета на использование нефинитных форм rather.
Автор подчеркивает, что глагол rather в изучаемых им диалектах имеет весьма ограниченную дистрибуцию. Основанием для отнесения его к разряду глаголов являются типичные для глагола функции, которые эта единица выполняет в контекстах типа: I would rather him call me by my first name than be called Mom («Я бы предпочла, чтобы он называл меня по имени, а не мамой»). Автор обращает внимание на то, что в приведенных здесь примерах rather относится к группе так называемых глаголов «исключительного падежного маркирования» (ЕСМ - Exceptional Case Marking), которые могут принимать инфинитивный комплемент без частицы to. Таким образом rather примыкает к группе глаголов каузативной семантики типа make заставлять, let позволять, have заставлять, а также к глаголам чувственного восприятия типа see (видеть), hear слышать, feel чувствовать и глаголу help помогать. Реализуясь как глагол исключительного падежного маркирования, rather всегда лексикализуется, и его опущение невозможно. Ср.: *I would him call me by my first name. Если же rather не реализуется как глагол исключительного падежного маркирования, он может быть опущен и выступает скорее как наречие: I would (rather) leave now. I would have (rathered) left earlier.
Раздел третий статьи посвящен рассмотрению паразитических причастий. Автор подчеркивает, что паразитические причастия характерны для так называемых реструктурирующих глаголов, т.е. тех, которые принимают структурно усеченные комплементы, в частности инфинитивный комплемент. Они также могут быть «функциональными вершинами в расширенной проекции лексического глагола» (с. 65). Автор предполагает, что когда глагол изби-
рает инфинитивный комплемент, он также осуществляет выбор дополнительной структуры, такой, например, как инфинитивная Т-вершина. Однако, хотя паразитические причастия характерны для реструктурирующих глаголов, связь между этими структурами нежесткая, эффекты реструктуризации обнаруживаются и в отсутствие паразитических причастий. Автор демонстрирует механизм образования паразитических причастий в шведском языке и объясняет, что малая распространенность соответствующей структуры в английском языке объясняется отсутствием реструктурирующих глаголов нужного типа: в нем нет глаголов с короткими комплементами, которым он не приписывал бы глагольные черты. Тем не менее конструкции с rather доказывают, что структура английского языка обладает необходимым потенциалом для создания паразитических причастий. По мнению автора, в диалектах В и С существуют два глагола, обладающих свойством паразитарности: нулевой вариант глагола исключительного падежного маркирования have и модальная вершина волитивной семантики (со значением волеизъявления), активизируемая единицей rather.
В разделе четвертом обсуждается диалектная вариативность глагола rather. В начале раздела автор формулирует два основных вопроса: как определить паразитическое причастие и каким образом rather становится глаголом, допускающим использование паразитического причастия?
Ответ на первый вопрос заключается в том, что аспектуаль-ные вершины проецируются глаголами, но не обладают собственным значением. Они приобретают это значение от вышестоящей вершины. В непаразитических конструкциях вышестоящая глагольная вершина приписывает такое значение, например [INF]. В паразитических же конструкциях вышестоящая вершина не только не приписывает значение, но и проецирует свою собственную аспектуальную вершину, значение которой нуждается в определении. В этой ситуации следующая вершина в иерархии (например, Perf), приписывает значение обеим аспектуальным вершинам одновременно. Таким образом, паразитическая конструкция возникает тогда, когда глагол не приписывает значение аспектуальной вершине в своем комплементе.
Рассматривая второй вопрос, автор напоминает, что «слово является глаголом, если оно возникает в контексте глагольных
функциональных вершин, таких как аспект и время» (с. 68). Рассматривая наречие rather, автор приходит к выводу о том, что оно становится глаголом, когда сливается с вышестоящей функциональной вершиной Modvolition. Modvolition представляет собой модальную вершину волитивной семантики, которая может быть представлена волитивными наречиями в качестве своего спецификатора либо модальными глаголами со значением «хотеть». Автор предполагает, что Modvolition является глагольной, когда она проецирует собственную аспектуальную вершину. Именно в этом случае rather используется в составе конструкции в глагольной функции.
В диалекте А rather не используется в качестве глагола, а причастная форма rathered распознается как неприемлемая. Единственным свидетельством того, что rather может выполнять глагольные функции, являются предложения типа I would rather them go to a small school («Я бы предпочел, чтобы они пошли в маленькую школу»), в которых rather является обязательным элементом. Автор особо отмечает, что носители диалекта А используют конструкции со значением перфекта, не применяя при этом перфектное причастие: I would've rather them go to a small school. Автор предполагает, что диалект А допускает использование нулевого have. Именно этот глагол и является носителем перфектного значения, приписываемого тем have в конструкции, который выступает в качестве вспомогательного. Нулевой have не мог бы возникнуть в контекстах без исключительного падежного маркирования, поскольку have в них обычно не используется *I would've had go to a small school. Нулевой have является скрытым носителем морфологических черт причастия. Таким образом, rather не является глаголом в диалекте А, а продолжает быть наречием, которое, однако, допускает использование нулевого глагола.
Диалект В отличается от диалекта А двумя чертами: 1) он позволяет использовать rather в форме перфектного причастия («I would've rathered gone / go to a small school»); 2) он позволяет использовать глагол в составе структуры с исключительным падежным маркированием в форме перфектного причастия («I would've rather / rathered them gone to a small school»). Автор подробно анализирует структуру подобных предложений и приводит их схемы.
В диалекте С, носителем которого является сам автор, rather не просто может, но обязано принимать перфектную форму при перфектном have: I would've rathered gone / go to a small school; I would've rathered them go/ gone to a small school.
В конце раздела приводится сводная таблица, в которой представлены типы предложений с rather, допустимые в трех описываемых автором диалектах (с. 75). Кроме того, представлена таблица, в которой произведена классификация диалектов по вершинному элементу структуры.
В разделе пятом статьи обсуждаются вопросы корреляции между диалектами, а также статус нулевого have. Введение в описание нулевого элемента, по мнению автора, необходимо для интегрирования rather в более широкий контекст исследования аргументной структуры предложения. Синтаксическая структура, как показывает автор, может строиться таким образом, что некоторые функциональные элементы, обычно обозначаемые с помощью have, могут опускаться. Опущение have непосредственно связано с наличием rather в той же части структуры клаузы. Одновременно с этим автор подчеркивает, что нулевой have не всегда присутствует вместе с глагольным rather, и во многих случаях глагольные функции выполняются, главным образом, модальной вершиной, которая обозначена в работе как Modvolition. Автор обращает внимание на то, что глагольный rather возможен, главным образом, после модального would, в то время как остальные глаголы менее приемлемы (условно допустимы He might rather leave и He could rather leave; недопустимо *He should rather leave).
В конце раздела автор обращается к вопросу о том, почему именно rather, в отличие от многих других наречий, способно к выполнению рассматриваемых им синтаксических функций. Одну из причин он видит в том, что rather используется в функции выбора одной из наличествующих возможностей, в результате чего оно активизирует волитивную модальность и развивает значение «предпочитать». С его помощью осуществляется выбор варианта, имеющего левую, а не правую дистрибуцию по отношению к than (If it were up to him, he would eat beans rather than rice «Если бы он мог выбирать, он бы предпочел бобы, а не рис»).
Автор называет два синтаксических свойства rather, которые способствовали его переходу в разряд модальных глаголов воли-
тивной семантики: функцию выбора одного из вариантов в дизъюнкции и частое употребление в той части клаузы, где обычно располагается Modvolition.
В разделе шестом содержатся выводы. Автор заявляет, что необходимым условием для образования паразитических причастий является способность встраивать реструктурирующие модальные глаголы в перфект. Синтаксические свойства глагола rather включают способность взаимодействовать с нулевой волитивной модальной вершиной и присоединять нулевой глагол исключительного падежного маркирования have. Диалекты различаются между собой наличием или отсутствием морфологического маркера глагола у rather, а также наличием паразитических свойств у нулевого have. Автор подчеркивает, что микровариативность, наблюдаемая в речи различных носителей языка, может быть проанализирована в терминах вариативности свойств функциональных вершин.
А.В. Нагорная
2014.04.029. КАЗЕНИН К.И. СИНТАКСИС СОВРЕМЕННОГО ЛАКСКОГО ЯЗЫКА. - Махачкала: Изд-во АЛЕФ, 2013. - 328 с.
Ключевые слова: лакский язык; синтаксис; словосочетание; сложное предложение
Книга включает предисловие и пять частей. В предисловии характеризуются цели работы, дается краткая характеристика ее структуры.
В первой части «Словосочетание» последовательно описаны именные, послеложные и наречные словосочетания. Именное словосочетание состоит из определяемого имени существительного и его определений, подразделяемых (а) по морфологическому типу, (б) по способу оформления синтаксической связи. В соответствии со способом оформления синтаксической связи выделяются определения (1) без показателей синтаксической связи, (2) определения с показателем определительной связи -сса (марц1 сса щин 'чистая вода'); (3) определения с изменяемым по классам и числам показателем определительной связи -ма/-мур/-ми (когда по смыслу имеет место противопоставление: признак, выраженный определением, присутствует у данного предмета, но отсутствует у какого-то дру-
