CC BY
34
Борьба ирландцев за свои права под влиянием трагических событий быстро «мифологизировалась», одним из ключевых стал мотив «священной кровавой жертвы» - необходимости гибели молодых во имя свободы и процветания своей страны. Историю Ирландии пытались представить не как последовательный процесс реальных событий, а повторение «циклов возрождения». «"Мифологическое мышление" стало ресурсом мобилизации для активистов ирландского освободительного движения, ориентированных на террористический образ действий» (с. 121). Анализ мифологических образов и стиля мышления в ирландской художественной литературе XX в. завершает исследование.
Т.Б. Уварова
2014.01.040. ДРОБИЖЕВА Л.М. ЭТНИЧНОСТЬ В СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ. ОПЫТ 20 ЛЕТ. - М.: Новый хронограф, 2013. - 336 с. - (Российское общество. Современные исследования).
Ключевые слова: РФ; социально-политическое пространство; формирование государстенной идентичности; формирование гражданского самосознания.
Леокадия Михайловна Дробижева (д-р ист. наук, руководитель Центра исследования межнациональных отношений Института социологии РАН, член Совета при Президенте РФ по межнациональным отношениям) является одним из основных инициаторов разработки и принятия правительственной программы «Формирование установок толерантного сознания и предупреждения экстремизма». В предисловии к представляемой работе (с. 7-12) Л. М. Дробижева пишет, что тексты книги возвращают нас к осмыслению оставшихся актуальными проблем, выделение которых происходило в значительной мере под влиянием работы над «Стратегией национальной политики», которая готовилась в 2012 г. по Указу Президента РФ.
Глава «Поиски концептуальных подходов» состоит из двух разделов. В разделе «Динамика в понимании концепций изучения этнически маркированного социального пространства» (с. 13-18) говорится о том, что государственная - российская - идентичность, за которую давно активно ратует известный российский ученый
В.А. Тишков, складывается значительно проще и потому быстрее, чем гражданское самосознание россиян. Первая формируется политической волей лидера, политической элитой, политическими антрепренерами, посылающими идеи, интерпретирующие государственность. Имея в руках СМИ, возможность влиять на образовательную систему, изобретение и внедрение символов и знаков, сделать это возможно в исторически короткие сроки. В 1992 г. не более одной пятой москвичей идентифицировали себя как россияне, а в 2006 г. - уже 80% населения даже в ряде самых отдаленных районов страны (и до 65% населения по России в целом). Намного сложнее с формированием гражданского самосознания. Различение государственного и гражданского сознания в России еще только начинает происходить.
В разделе «Проблемы идентификационных побуждений» (с. 19-28) автор пишет о том, что психологическая привязка к территории, когнитивные представления о прошлом, общем в культу -ре среди россиян фиксируются в опросах, в то время как гражданское общество большинство людей не чувствует и не осознает. Вот почему перед социологами стоит проблема интерпретации высказываний о солидаризационных установках с гражданами России. Наиболее адекватным, по мнению Л.М. Дробижевой, является интерпретация российской идентичности как государственно-гражданской.
Следующая глава книги - «Уроки, которыми нельзя пренебречь». В ее первом разделе - «Этничность в советском прошлом: опыт последних двух десятилетий» (с. 29-88) раскрываются конституционные и другие противоречия советской системы. Государственное устройство СССР сохраняло в 1977 г. конституционную асимметрию, когда одни субъекты имели больше прав, чем другие. Введением термина «советский народ» делалась попытка противостоять возрастающему этнонациональному сознанию людей и создать политическую общность, наподобие народов Франции или Великобритании. Положение о «самоопределении наций», также вошедшее в Конституцию 1977 г., использовалось в марксизме-ленинизме как привлекательный лозунг для стимулирования объединения населения тех территорий, где были политические силы, партии, поддерживающие большевиков, впоследствии КПСС. После перестройки идеологи сохранения целостности государства
обосновывали тезис о самоопределении как положение, принятое международным сообществом для периода антиколониальных движений, приводя в противовес решения Хельсинкских соглашений 1975 г. о принципе неделимости границ и территориальной целостности государств.
В 1980-е годы проявилась историческая закономерность чуткой реакции этнической сферы на изменение в общественной системе. К 1990-м годам миллионы граждан СССР осознали, что могут выражать свое собственное мнение и даже несогласие с властью. В республиках Прибалтики, Закавказья и на Украине, в Белоруссии, сформировались антиимперские настроения, они уже открыто проявили себя в партийных организациях республик, получили реализацию в высших законодательных органах власти. Народно-демократические фронты поставили вопрос об отмене 6 статьи Конституции СССР и демонтаже Союза.
Далее следует раздел «Образы национализма в вариантах демократизации республик Российской Федерации 1990-х годов» (с. 88-129). Интеллектуальная и политическая элита Центра в период перехода к демократии выдвинула четыре подхода к национализму как к принципу, согласно которому этнические единицы должны иметь свою «политическую крышу». Первый - пусть иметь ее будут все, кто претендует на государственность (Соединенные Штаты Европы и Азии Сахарова). Второй - никто не должен ее иметь, демократизация не совместима с национализмом, самоопределение одного народа достигается за счет другого, национализм территорий мешает демократизации государства в целом. Выход - в национально-культурной автономии, переходе на территориальное деление - земли. Эти предложения демократов совпали с теми, которые стремятся реализовать многие русские национал-патриоты - унитарное государство с системой губерний. Третий - считаться со сложившейся реальностью, постараться де-этнизировать сложившиеся национально-государственные образования, реализуя идею «нация - согражданство» (государство учреждает многонациональный народ каждой республики). Такой подход реализуется через идеологическую ориентацию и выравнивание в правах, прежде всего экономических и социальных, субъектов Федерации. Федерация - способ решения национальных проблем на этапе перехода к демократии. И, наконец, четвертый:
наследие тоталитарного прошлого неизбежно приводит к тому, что на первом этапе перехода к демократии постсоветское общество сталкивается с иррациональным (действующим больше под влиянием обид и ущемленности, чем разумных интересов) национализмом.
В разделе «Завоевания демократии и этнонациональные проблемы в России» (с. 129-149) подчеркивается, что благодаря демократизации в нашей стране выход из 120 конфликтных ситуаций с этническим подтекстом на постсоветском пространстве, в которые была вовлечена Россия, происходил при всех издержках преимущественно посредством переговорных процессов. В результате принятия в 1996 г. законов «О национально-культурной автономии» (НКА), «О коренных малочисленных народах», а также «Концепции государственной национальной политики» в институциональное пространство включились не только титульные народы соответствующих территорий, как это было в советское время, но и этносы, не имевшие автономии, и диаспоры. Одновременно на территории РФ до сих пор имеет место как недостаточное представительство недоминирующих групп в федеральных структурах, так и доминирование во властных институтах республик представителей титульных этносов. С ростом этнофобии демократия, и в особенности формирующаяся, также не справляется.
Итак, «Национализмы остаются. Вопрос - какими они проявляют себя» (с. 149-161). Л.М. Дробижева выделяет пять типов национализма на советском и постсоветском пространстве (классический, паритетный, экономический, культурный и защитный). Уже из признания того, что национализм бывает разный, можно заключить, что какие-то виды, типы, формы проявлений национализма могут в большей или меньшей мере сочетаться с либерализмом и демократией.
В разделе «Социальный ресурс федерализма в России к середине первого десятилетия XXI в.» (с. 161-169) автор обращает наше внимание на то, что в современных условиях федерализм дает ресурс демократическому транзиту. Он стимулирует принятие таких решений федеральными органами, которые могут быть восприняты населением регионов. В условиях, когда оппозиция слаба, а гражданское общество только формируется, солидаризация на уровне субъектов Федерации способна ограничивать безбрежную централизацию.
Заключительная глава работы - «Поиски межэтнического согласия». Первый ее раздел - «Социальные и политические условия формирования толерантности в российском обществе» (с. 170194). Важнейшим условием формирования толерантных установок и поведения в обществе является государственное и общественное устройство, обеспечивающее общественное согласие между группами с разными интересами и повседневным поведением. Мы не способны изменить социальные закономерности, приводящие к интолерантности, но можем использовать публичную сферу, чтобы объяснить их населению, дать реальные оценки и ориентиры. В этом отношении ответственность ученых, публицистов перед обществом особенно велика.
В разделе «Общее и особенное в формировании межэтнической толерантности в условиях регионального разнообразия России» (с. 194-211) говорится, что при формировании толерантных / интолерантных установок населения представления людей о равенстве или неравенстве возможностей конкретных групп зачастую важнее реального положения вещей. Различные группы заинтересованы в поддержании межэтнического согласия при наличии общих целей.
В разделе «Проблемы неравенства в этносоциальном пространстве России» (с. 216-237) речь идет, в частности, о том, что при правовом этническом равенстве в постсоветской России русские в 1990-е годы ощущали себя в ситуации относительного психологического неравенства. Как и другие российские национальности, русские пережили распад Союза, но при этом они потеряли статус «старшего брата», державу с первенствующим геополитическим положением, убежденность, что страна, в которой они живут, имеет преимущество в социальном строе.
В разделе «Интеграционные установки принимающего большинства как условие адаптации мигрантов» (с. 237-249) приводится следующая статистика. Доля предубежденных в отношении основных по массовости видов межэтнического общения (выбор круга друзей, выбор соседей, вступление в брак) в целом колеблется уже несколько лет в районе 30% (по данным Левада-Центра). 89% русских и столько же среди других национальностей считают, что «насилие в межнациональных и межрелигиозных спорах недопустимо», но одновременно 44% считают: «Насилие
допустимо, если нарушается справедливость в отношении моего народа». Причем среди русских таких настроений не меньше, чем среди других национальностей. В значительной мере они связаны с быстрым притоком мигрантов.
Следующий раздел посвящен «мифам и реальности современного полиэтничного общества» (с. 249-260). К примеру, исчезновение этничности в условиях глобализации - скорее «миф», чем реальность: глобализация может, напротив, стимулировать этнич-ность. Ведь именно с ней связано свободное передвижение капитала, а с ним и рабочей силы, которая в значительной мере культурно разнообразна и рождает сопоставление «мы и другие». Стигматизация, приписывание определенных черт «другим» ведет к печальным социальным последствиям. Уже весь фокус этносоциологиче-ских исследований сместился на проблемы, связанные с быстрым миграционным притоком. Это явление характерно и для стран Запада. Но у нас, помимо мигрантов, в разных концах России живет многокультурное население. И на разных конференциях и круглых столах постоянно раздаются призывы к правительству декларировать политику в отношении людей разной этнической принадлежности. Такая политика, если внимательно присмотреться, все же прослеживается. Это политика деполитизации этничности.
Заключительный раздел главы - «Ресурс межнационального согласия и баланс нетерпимости в современном обществе» (с. 260284).
По данным Левада-Центра за 2011 г., среди осознаваемых людьми забот наличие межнациональных противоречий отметили 9%, и эти заботы были на 14-м месте из 20 перечисленных. Рост нерусского населения в традиционно русских областях в качестве проблемы, вызывающей озабоченность, назвали 14%, и этот фактор был на 13-м месте. Таким образом, ресурс межнационального согласия в России сохраняется. Но все же среди ухудшений в различных сферах жизни в 2000-е годы 47% упомянули межнациональные отношения. Самосознание русских актуализировано. Эт-ноизоляционистские установки стали чаще открыто проявляться в последние годы. В 1995 г. с мнением «Россия должна быть государством русских людей и русские, составляя большинство, должны иметь больше прав, ибо на них лежит основная ответственность за судьбу народа в целом» согласились 25% опрошенных, в 2001 г. -
2014.01.041-046
32%, а в 2011 г. - 45%. С утверждением о том, что «Государству следует поддерживать в первую очередь культуру и религию большинства населения страны - русских», согласились 64% русских. Исследование ИС РАН 2011 г. показывает, что отношение к иммигрантам совсем мало варьирует по возрастным группам, но немного заметнее в малообеспеченных слоях и особенно сильно различается в поселениях разного типа; в неблагоприятную сторону значительно склоняются показатели по мегаполисам. Так что усилия, направляемые на адаптацию населения к поликультурности окружающего пространства, остаются актуальными.
В конце книги приведены два интервью Л.М. Дробижевой -данное профессору Г.С. Батыгину в сентябре 2001 г. и Г.К. Комаровой в 2012 г.
Д.Д. Трегубова
ПО СТРАНИЦАМ ИСТОРИЧЕСКИХ ЖУРНАЛОВ
2014.01.041-046. ИССЛЕДОВАНИЕ Ф. ФИШЕРА О ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ И ЕВРОПЕЙСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ. (ОБЗОР ЖУРНАЛА «JOURNAL OF CONTEMPORARY HISTORY»).
2014.01.041. МОМБАУЭР А. Вступление: 50-летие полемики о версии Ф. Фишера.
MOMBAUER A. Introduction: The Fischer controversy 50 years on // J. of contemporary history. - L., 2013. - N 48, Vol. 2. - P. 231-240. -DOI: 10.1177/0022009412472712
2014.01.042. ПОГГЕ фон ШТРАНДМАН Х. Политическое и историческое значение дебатов о Ф. Фишере.
POGGE von STRANDMANN H. The political and historical significance of the Fischer controversy. - Ibid. - P. 251-270. - DOI: 10.1177/0022009412472714
2014.01.043. СТИБ М. Реакция другой Германии: Споры о Ф. Фишере в ГДР.
STIBBE M. Reactions from the other Germany: The Fischer controversy in the German Democratic Republic. - Ibid. - P. 315-332. - DOI: 10.1177/0022009412472717
2014.01.044. КРОНЕНБИТТЕР Г. Сохраняем сдержанную позицию -австрийская историография и дебаты о Ф. Фишере.
