CC BY
31
претации древнерусской правовой терминологии раннего периода, по которому до нас дошло небольшое количество источников ограниченного объема. Именно в этих условиях приходится решать вопрос о том, насколько своеобразной была ситуация Новгорода в XI в. и можно ли утверждать, что Новгород в это время мало отличался от прочих древнерусских земель, а его своеобразие относится к более позднему времени. Важным в связи с этим представляется сравнение восточнославянского материала с другими славянскими источниками, в данном случае - с древнеболгарскии. Анализ подтверждает диффузный и окказиональный характер семантики слова и его аналогов в книжной и правовой сферах.
Проблемы семантического анализа затрагиваются и в докладе О.В. Севастьяновой «Новгородское вече: отход от республиканской теории», где подчеркивается, что значение слова «вече» и стоящей за ним реальности следует освободить от разного рода проекций позднейших преставлений и выйти через словесный и предметный контекст на адекватное понимание социальной, правовой и культурной реальности Новгорода.
В сборнике также публикуются доклады: А.А. Гиппиус «Соперничество городских концов как фактор культурной истории Новгорода Х11-Х111 вв.», Л. Штайндорф «Правильно ли считать Новгород коммуной?» и др.
С.А. Ромашко
2013.04.013. ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЙ В СВЕТЕ ИСТОРИИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ / Ин-т рус. яз. им. ВВ. Виноградова РАН; Отв. ред. Живов В.М., Кагарлицкий Ю.В. - М.: Яз. слав. культур, 2012. - 328 с. - фШШа рЫ1о^1са).
В сборнике объединены исследования ученых разных специальностей - филологов, историков, философов. Открывает книгу раздел «Теория», в котором публикуются статьи: О.В. Хархордин «История понятий как метод теории практик» и Ф.Н. Блюхер «Зачем исследовать истории "понятий"?», в которых разбираются наиболее общие методологические основания исторической семантики и ее связи с гуманитарным знанием, идеологией, общественной практикой. Как отмечает О.В. Хархордин, «История понятий как история записанных речевых актов помогает нам остранить наше современное словоупотребление и тем самым позволяет за-
метить некоторые странности нашей нынешней жизни. Она позволяет задавать новые вопросы и вследствие этого начать новые исследования» (с. 21).
Раздел «Историческая семантика и история понятий» открывается статьей Б.П. Маслова «"По закону языка нашего": семантические заимствования как предмет истории понятий», в которой подчеркивается значение понимания роли семантических заимствований (калькирования и сходных процессов) в понимании хода семантической эволюции лексических систем. Семантическое заимствование может порождать сдвиги в значении слов, а также приводить к дифференциации значений, ведущей в конечном итоге к увеличению числа лексических единиц в данном семантическом поле. В качестве примера приводится история древнерусских слов / понятий «законъ» и «мудръ / премудръ», изменивших семантику под влиянием греческого языка и греческих текстов в процессе переводческой деятельности. Для более успешного изучения семантических заимствований в ранней истории русского языка следует 1) учитывать узус переводных памятников, 2) исследовать памятники ранней письменности, в которых могло сохраниться реликтовое значение, и 3) привлекать этимологические и диалектные данные.
С.М. Толстая («К семантической истории слав. *mirb и *8ум1ь») указывает, что оба базовых слова традиционной славянской культуры обычно представляются как омонимы с разными значениями (соответственно «mundus» и «pax» или «lux»). При этом история и этимология свидетельствуют о том, что изначально в обоих случаях слово было одно, вопрос, однако, в том, какое понятие было первичным. В случае слова «мир-» переход произошел под влиянием греческого языка, тогда как понятие «mundus» изначально было представлено в славянском мире только лексемой «свет-». В любом случае при неоднозначности понятия «мир» следует учитывать изначальную важность обозначения мира как вне-положенной реальности.
Специфические культурные понятия рассматриваются в статьях А.А. Плетнёвой «Скоморох и скоморошество: К истории слов и понятий», А.Г. Кравецкого «Кликуши: К истории слова и понятия» и В.М. Живова «Суеверия и забобоны». Как указывает В.М. Живов, судьба двух сходных по семантике слов оказалась различной: «суеверие продолжает употребляться как русский экви-
валент 8ирег8й1;ю (в частности в рамках просвещенческого и антирелигиозного дискурса), а забобоны отбрасываются в сферу простонародной лексики, утрачивая семантику "суеверия", и развивая появившееся у них в начале XVIII в. значение "вздора, врак"» (с. 147).
Ю.В. Кагарлицкий («Отвага: слово и понятие в историко-культурной перспективе») рассматривает эволюцию слова отвага, которое по своему происхождению скорее всего представляет собой заимствование из польского и бытовало первоначально в военном языке. Слово обладало амбивалентной семантикой, поскольку означало не только храбрость, но и некоторую рискованность, действие не в согласии с нормами военного дела. Переход в общеупотребительную сферу привел к тому, что семантика слова приобрела однозначность, и слово «отвага» стало восприниматься как собственно положительная характеристика.
И.Б. Левонтина («К истории слова субъект в русском языке») отмечает сложные процессы вхождения слова «субъект» в русский язык и его дальнейшую эволюцию. Отмечаются философские и юридические стороны понимания субъекта в XIX и XX вв., а также переход слова «субъект» в разговорную сферу, где оно приобретает уничижительный оттенок.
В разделе также публикуются статьи: Е.П. Снегова «От позорища до перформанса: Номинации со значением "представление развлекательного характера" в русском языке XVII-XXI вв.», В.Н. Калиновская «Дифференциальный словник "Словаря русского языка XIX века" как материал для истории слов и понятий», Е.Я. Шмелёва «О словах компромисс и бескомпромиссный».
Раздел «История понятий и экстралингвистические парадигмы» открывается статьей И. Ширле «Понятие "Россия" в политической культуре XVIII века», в которой рассматривается, каким образом понятие и соответствующая лексема оказались успешными, благодаря чему в течение XVIII в. была «создана общность, к которой можно было апеллировать и от имени которой действовать» (с. 227). Создание «отечества Россия» знаменовало становление уникального социума и уникальной культуры.
А. Д. Шмелёв в статье «Русский взгляд на "западные" концепты: языковые данные» подчеркивает сложный процесс взаимодействия социокультурных и собственно языковых факторов в ходе
освоения русским обществом западных концептов. Во многих случаях так называемые «наивные» носители языка, «сталкиваясь с культурными различиями, не всегда ясно отдают себе отчет в том, идет ли речь о межъязыковом семантическом различии или о культурном различии при семантическом тождестве выражения и его аналога» (с. 307). В целом стратегия освоения может быть разделена на 1) «ассимиляцию» заимствуемого концепта (ср. заимствованные лексемы «деликатный», «кураж», а также калькированные «соборность», «народность») и 2) «усвоение» заимствованного концепта без существенной адаптации (особенно характерно для последних десятилетий, ср. «эффективный», «успешный»).
В разделе также публикуются статьи: Е.Н. Марасинова «"Государева воля" и "закон" в общественном сознании второй половины XVIII века», Е.М. Смирнова «Диахронный анализ понятия опыт и становление естественных наук в России».
С.А. Ромашко
ТИПОЛОГИЯ. КОНТРАСТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА. СОЦИОЛИНГВИСТИКА
2013.04.014. МЕЖЭТНИЧЕСКОЕ ОБЩЕНИЕ: Контакты и конфликты. Сборник статей / Под ред. Уфимцевой Н.В. - М.: Ин-т языкознания РАН: МИЛ, 2012. - 268 с.
Сборник состоит из предисловия, четырех разделов и сведений об авторах.
Первый раздел «Этническая и культурная идентичность» открывается статьей О.В. Рябова «Российскость vs. Русскость: Семантика символических границ», посвященной обзору механизмов построения дискурса русскости и российскости на постсоветском этапе развития нашего государства. Автор высказывает предположение, что первоосновой «появления россиян и российскости» (с. 7) может служить создание границ - как внешних, так и внутренних. Этому способствует гомогенизация образа Своих, с одной стороны, и четкая отграничение их от Чужих - с другой. Среди существующих практик гомогенизации отмечается создаваемый «исторический дискурс, акцентирующий внимание на том, что поли-этничность российской цивилизации уходит конями в глубь веков»
(с. 11).
