CC BY
30
2013.04.013-014. АГРАРНЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ В XX в. (Сводный реферат).
2013.04.013. КОЗЛОВ С.С. От Столыпина до Горбачева: Трагический путь российской деревни. - Мурманск: Изд-во МГТУ, 2012. -330 с.
2013.04.014. Сельское хозяйство Сибири в XX веке: Проблемы развития и кризисы / Ильиных В.А., Андреенков С.Н., Рынков В.М. и др. - Новосибирск: Ин-т истории СО РАН, 2012. - 408 с.
Ключевые слова: Россия; XX в.; российская деревня; аграрные преобразования; сельское хозяйство Сибири.
В книге С.С. Козлова (013), состоящей из трех глав, рассматриваются различные варианты аграрных преобразований в России на протяжении последнего столетия. В коллективной монографии под редакцией В. А. Ильиных (014), состоящей из двух частей, первая из которых включает себя девять глав, а вторая является документальным приложением, анализируются проблемы развития сельского хозяйства Сибири в это же время.
Начиная свои исследования с анализа положения сельского хозяйства в начале ХХ в., авторы монографий считают, что оно развивалось вполне успешно. В частности, в Сибири вплоть до начала Первой мировой войны не отмечается сколько-либо значительных «негативных процессов в аграрном производстве» (014, с. 12)
С. С. Козлов подчеркивает, что такое положительное развитие стало возможным благодаря Столыпинским преобразованиям, которые, впрочем, не состоялись бы без серьезного подготовительного периода. С.Ю. Витте, некоторые общественные деятели и государственные служащие своей практической деятельностью, литературными или научными трудами внесли весомый вклад в подготовку и проведение этой реформы. Этому немало способствовали конкретные правительственные меры, направленные против пережитков крепостнических правоотношений в деревне: Указ от 12 марта 1903 г. об отмене круговой поруки, Указ от 11 августа 1904 г. об отмене телесных наказаний по приговорам волостных судов, создание в 1902 г. Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности, учреждение местных комитетов,
готовивших предложения по широкому кругу вопросов крестьянского законодательства, и др. (013, с. 13).
Оценивая Столыпинскую реформу, Козлов подчеркивает, что П. А. Столыпин был против «всеобщей насильственной ломки сложившихся отношений, не ставил задачей полный развал общины, а своим законодательством лишь открыл возможность для выхода крестьян из нее на основе добровольного выбора, хотя его симпатии всецело были на стороне зажиточного крестьянина - земельного собственника (013, с. 7). Он писал, что «при хищническом ведении хозяйства, при бедности и невежестве крестьян, при отсутствии среди них понятия о собственности никакие преобразования, никакие культурные начинания невозможны и заранее обречены были бы на неуспех» (цит. по: 013, с. 7). Наиболее важными результатами столыпинского реформирования, полагает автор, было то, что оно привело к «слому архаичного аграрного строя России, содействовало развитию производительных сил сельского хозяйства, способствовало повышению культуры производства, прогрессивным изменениям в формах хозяйствования и структуре производства» (013, с. 41).
По мнению Козлова, именно со Столыпинской реформы в России утверждается представление о том, что государство ответственно за развитие сельского хозяйства и что значение аграрной реформы состоит не только в изменении форм землевладения и землепользования, а в существенной поддержке аграрного сектора и крестьянства мерами государственной аграрной политики, в том числе и финансовыми мерами (013, с. 46).
Создание условий для добровольного выхода крестьян с землей из общины не было единственной целью реформы. Одновременно решалась задача ликвидации или сокращения сословного неравенства, упорядочения землеустройства, снижения малоземелья за счет массового переселения крестьян из земленедостаточных районов России за Урал. В реферируемых работах отмечается, что правительство учитывало высокий сельскохозяйственный потенциал Сибири и рассчитывало эффективно использовать его (013, с. 35; 014, с. 5).
Аграрное реформирование дало мощный импульс развитию в стране земельного рынка, переходу земли к тем, кто более эффективно ее использовал, распространению крестьянской кооперации
и т.д., способствовало интенсификации сельского хозяйства (013, с. 9, 014, с. 12). В Сибири степень крестьянской кооперации по организационно-техническим параметрам и уровню квалификации специалистов была высокой и «кооперативные заводы были крупнее и производительнее, чем частные» (014, с. 13).
При оценке реформы, считает Козлов, следует учитывать то, что реформы, означающие крутую ломку прежних производственных отношений, могут приводить и обычно ведут на практике к временному падению производства. И если в период столыпинского реформирования такого падения не произошло, это уже само но себе являлось положительным явлением (013, с. 49).
Как и всякая реформа, Столыпинская имела немало нестыковок и столкнулась с немалыми трудностями. В частности, подчеркивает Козлов, «ввиду врожденного консерватизма и традиционной осторожности крестьян по отношению к коренным изменениям форм хозяйствования из общины в короткие сроки не могло выйти большинство крестьян» (013, с. 23). Для Козлова очевидно и то, что реформа имела ряд недостатков: не хватало выделяемых средств, отдельные мероприятия были слабо организованы. В процессе реформирования выявились просчеты и кое-что приходилось поправлять на ходу. Осуществление реформы столкнулось с сопротивлением влиятельных политических сил, со злоупотреблениями чиновничьего аппарата. Далеко не все, что было задумано, удалось реализовать, отчасти из-за того, что, как оказалось, на реформирование было отпущено гораздо меньше времени, чем предполагал сам П.А. Столыпин (013, с. 50). Аграрные реформирования привели к возрастанию социального расслоения деревни, к росту имущественной дифференциации крестьянства. Улучшили условия существования прежде всего зажиточные крестьяне. Впрочем, этот процесс был противоречивым. По данным Козлова, «имело место улучшение социального климата в сельской местности, связанного с разверстанием. Как только заканчивалось расселение по хуторам, прекращались и пьянки, и драки, сокращалось количество судебных тяжб, в том числе по поводу земли» (013, с. 49).
Однако, отмечает Козлов, наряду с этим «процесс социально-имущественного расслоения крестьянства приводил не столько к формированию сельской буржуазии и пролетариата, сколько к массовой пауперизации. В российской деревне создавался широкий
слой людей, которые не могли найти места ни в городской, ни в сельской жизни. Они сказали свое веское слово в 1917-1920 гг., да и потом, включая годы коллективизации и раскулачивания» (013, с. 130). Уже в 1920-х годах хутора и отруба начинают «быстро восстанавливаться во многих губерниях, а в некоторых их количество не только восстанавливается, но и превышает дореволюционный уровень, является дополнительным свидетельством добровольного характера их образования» (013, с. 33).
С первых дней советской власти, отмечают авторы, продовольственная и налогово-податная политика строилась исключительно исходя из интересов Центра. Государственное регулирование зернового производства являлось системообразующим каркасом всей аграрной политики первых лет советской власти и формировавшегося в этот период типа советского аграрного строя. Состоянию других отраслей уделялось мало внимания, что сказалось на драматическом развитии событий в российской деревне на протяжении 20-х годов. При этом руководители страны исходили «из немыслимых в статистике преувеличений» (013, с. 140). Крестьянские хозяйства вопреки предначертаниям сверху сокращали свое производство в ответ на вмешательство со стороны государства. Все усилия советской власти по поддержанию и развитию зернового хозяйства продемонстрировали свою неэффективность и несостоятельность и не учитывали региональные особенности (014, с. 49). Так, на огромных сибирских просторах наиболее перспективным направлением аграрной экономики являлось развитие животноводства, маслоделия, различных видов промыслового хозяйства и выращивание технических культур, как это было до 1917 г. Советская же налогово-податная политика в Сибири этого не учитывала (014, с. 51).
После Гражданской войны у руководства страны создалось впечатление, что оно опиралось на научно обоснованные подсчеты, которые свидетельствовали о скоплении в Сибири огромных хлебных излишков. Но действительность опрокинула эти расчеты. Предполагаемых запасов в сибирской деревне не оказалось (014, с. 49-50).
Для авторов реферируемых книг очевидно, что непродуманная политика вызывала возмущение крестьян, и их сопротивление стало основной причиной перехода к нэпу. Однако нэп не сразу
смог изменить ситуацию и в Сибири, и в стране в целом. Впрочем, отмечается в монографиях, нэп не входил в стратегические планы Центра. Для того чтобы в полной мере перекачивать ресурсы из деревни в промышленность, надо было деревню организовать и подчинить административно-командной системе. Это было достигнуто с помощью коллективизации, которая к тому же должна была преодолеть мелкотоварность советского сельского хозяйства, а заодно и уничтожить главный очаг крестьянского сопротивления в деревне - кулачество. Раскулачивание и репрессии превращались в основное средство коллективизации, становились главным методом ускорения ее темпов (013, с. 213, 215; 014, с. 59).
Несмотря на попытки наладить организацию труда в хозяйствах так называемого социалистического сектора, их производительность оказалась существенно ниже ожидаемой. По показателям урожайности и продуктивности скота они уступали единоличным крестьянским хозяйствам. Постоянным спутником колхозно-совхозной системы являлась невиданная в доколхозной деревне бесхозяйственность. Крайне низкими были трудовая дисциплина и качество выполняемых работ. Значительных размеров достигали потери урожая. Коллективизация и раскулачивание не решили экономических проблем, в частности зерновой, скорее наоборот -привели к разрушению производительных сил в деревне, падению производства и голоду в 1932-1933 гг. (013, с. 214; 014, с. 79). Десятки тысяч крестьян (колхозников и единоличников) бежали от голода в города и рабочие поселки. Для предотвращения дальнейшего сокращения трудовых ресурсов в сельском хозяйстве и ограничения притока голодающих жителей села в промышленные центры в декабре 1932 г. в СССР была введена паспортная система.
В итоге, как и сибирская деревня, так и аграрный сектор страны в целом вошли в Великую Отечественную войну с существенно ослабленным «общественным» и личным хозяйством. При этом на первом этапе войны Сибирь наряду с Поволжьем и Казахстаном стала главной сельскохозяйственной базой страны (014, с. 119).
В работах отмечается, что после завершения Великой Отечественной войны колхозно-совхозная система, выполнившая задачи тотальной мобилизации ресурсов для нужд обороны и внесшая весомый вклад в достижение победы, находилась в тяжелом положе-
нии. Несмотря на трудности наращивались капиталовложения в аграрный сектор экономики, возобновилось широкомасштабное машиноснабжение сельского хозяйства. Но реальная жизнь в деревне в конце 40-х и особенно в начале 50-х годов была тяжелой. Росли государственные налоги на приусадебные хозяйства колхозников. В этих условиях мотивация колхозников к высокопроизводительному труду на колхозных полях и фермах была слабой. Моральные стимулы, на основе которых в годы войны держалось производство, утрачивали силу, а условия для материальной заинтересованности отсутствовали. Участие колхозников в артельном хозяйстве стало обеспечиваться главным образом с помощью мер внеэкономического принуждения. Несмотря на предпринимаемые центральными и местными властями меры, число лиц, уклонявшихся от работы в колхозах, возрастало (013, с. 232; 014, с. 131, 138). В начале 1950-х годов колхозники большинства регионов России влачили нищенское существование, а в основных сельскохозяйственных районах Сибири вообще находились на грани голода. Изменение курса аграрной политики стало возможным только после смерти И.В. Сталина.
При Н.С. Хрущёве были сделаны попытки повысить продуктивность сельского хозяйства с помощью экономических стимулов, снижения тяжести налогово-податного обложения деревни, повышения заготовительных цен, наращивания капиталовложений. Впервые в истории советской деревни устанавливалась государственная система социального обеспечения колхозников (014, с. 141). В рамках реализации данного курса подешевели услуги МТС, были снижены нормы госпоставок, увеличены заготовительные цены. Так, в сельское хозяйство Сибири в 1954-1958 гг. было вложено свыше 2 млрд. руб., или в три с лишним раза больше, чем в предшествующее пятилетие (014, с. 142).
Повышение рентабельности колхозов приводило к росту оплаты труда их членов. В конце 1950-х годов наиболее высокодоходные сельхозартели стали переходить от смешанной денежно-натуральной к гарантированной ежемесячной денежной оплате труда, что способствовало повышению уровня материального благосостояния колхозников.
В районы освоения целины было отправлено большое количество тракторов, комбайнов, другой сельскохозяйственной техни-
ки. Благоприятные погодные условия 1954 г. позволили собрать на полях региона зерна в 2,4 раза больше, чем в 1953 г. 1955 год оказался неурожайным, что привело к двукратному снижению валового сбора (014, с. 143). Непродуманные масштабы освоения целины привели к эрозии почвы. Сказались и неблагоприятные погодные условия. Кризис зернового производства начала 1960-х годов оказался в сибирских регионах более глубоким, чем в стране в целом. В 1963 г. низкий урожай, сокращение государственных резервов зерна заставили советское руководство принять решение о его массовых закупках за границей (013, с. 168; 014, с. 156).
Если до 60-х годов основной причиной отставания сельского хозяйства был низкий уровень капитальных вложений в него, считает Козлов, то в более поздний период - их нерациональная структура. Выросшие объемы инвестиций в сельское хозяйство оседали в основном в крупных строительных объектах, прежде всего в животноводческих «комплексах», ирригационных стройках. Инфраструктура оставалась на втором плане. Со второй половины 70-х годов удельный вес вложений в сельское хозяйство стал падать. В результате не став в современном смысле индустриальной, страна перестала быть и аграрной (013, с. 254).
Опыт целинной кампании наглядно продемонстрировал необходимость повышения плодородия почв, основными инструментами которого считались мелиорация, расширение применения минеральных и органических удобрений, ядохимикатов, а также внедрение оптимальных, в том числе и интенсивных агротехноло-гических приемов. Важная роль в технологическом обеспечении интенсификации отводилась сельскохозяйственной науке, которая предлагала многогранные решения проблем развития агропромышленного комплекса, осваивала новые методологии, вооружала практику; и, по мнению авторов работ, не ее вина, что многие разработки оставались невостребованными (013, с. 257; 014, с. 164).
В конце 1970-х - начале 1980-х годов были заложены основы глубокого экономического кризиса в СССР, для выхода из которого требовались жесткие, точные и ответственные решения, понимание его природы, набор мер, которые нужно предпринять, чтобы попытаться предотвратить крах экономики. Однако партийно-хозяйственное руководство страны, ответственное за внеэкономические связи, в это время еще уверено было в стабильности валют-
но-экономического положения СССР и не предпринимало нужных шагов (013, 275).
Активные попытки скорректировать аграрную политику были предприняты в майских, 1982 г., партийно-правительственных решениях, получивших отражение в Продовольственной программе СССР на период до 1990 г. Уже в первые два года осуществления этой программы валовое производство сельскохозяйственной продукции увеличилось. Больше стало строиться современного жилья, объектов культуры и быта. Улучшилось экономическое положение колхозов и совхозов. По мнению Козлова, «пока сохранялась в основном социалистическая модель хозяйствования, темпы роста производительности труда в агропромышленном комплексе, в том числе в сельском хозяйстве, на первом этапе перестройки стали динамичнее» (013, с. 275).
В Сибири, как и по всей стране, возрождалась кооперация. Развивались арендные отношения. Появились первые фермерские хозяйства. Внедрение новых форм организации труда и производства хотя и не обошлось без традиционной кампанейщины, но все же придало сельскому хозяйству позитивную динамику (014, с. 188). «При массовом, но постепенном использовании данные формы могли дать положительный эффект. В целом последняя советская пятилетка оказалась для сельского хозяйства достаточно результативной. Среднегодовое валовое производство продукции в 1986-1990 гг. в Сибири выросло на 11,8%» (014, с 185).
Но затем нарастающими темпами стала падать не только производительность труда, но и общая продуктивность сельского хозяйства. Мощная инженерно-техническая база технологической модернизации отечественного аграрного производства и социального развития села оказалась невостребованной, убыточной и потому разваливалась (013, с. 284). Переход от прогресса к регрессу был характерен и для других учреждений инфраструктуры социально-культурного бытия российской деревни - связи, торговли, общественного питания и т.д. (014, с. 185).
Советское руководство вновь оказалось на пороге тех же проблем, которые стояли перед ним в 1985-1986 гг. Но ситуация ухудшилась - у страны образовался громадный внешний долг, потребительский рынок оказался в катастрофическом состоянии, политическая стабильность была подорвана, прокатилась череда
межнациональных конфликтов. Не готовые принимать необходимые решения, советские лидеры обсуждали программы реформ, которые либо по экономическим, либо по политическим причинам были нереальны и практического влияния на развитие ситуации в стране оказать не могли (013, с. 325). Политическая элита СССР, инициировав перемены, уже вскоре оказалась не в состоянии справиться с теми силами, которые были ею же разбужены (014, с. 191).
Между тем импорт сельхозпродукции увеличивался. Продовольственное снабжение населения продолжало ухудшаться. Это способствовало радикализации общественного сознания и привело к смене политической и экономической системы (014, с. 185).
За годы последующих реформ значительные массивы земли выбыли из сельскохозяйственного оборота, а капитальные вложения в АПК (в сопоставимых ценах) уменьшились в 20 раз (014, с. 192). Разрушались не только прежние экономические связи между предприятиями различных сфер АПК, ранее поддерживаемые директивно-распорядительной системой государственного управления, но и межотраслевые взаимодействия. Самым негативным последствием этого был ценовой диспаритет, который подорвал финансовую основу развития всех отраслей. Либерализация цен в 1992 г. привела к многократному росту цен на продукцию топливно-энергетического комплекса, в том числе на электроэнергию - в 60 раз, бензин - в 145 раз, дизельное топливо - в 152 раза. Рост цен продолжился и в последующие годы (014, с. 192).
Аграрный сектор не успевал приспособиться к быстро меняющимся условиям, ограничивающим его развитие. Многие хозяйства после проведенной реорганизации направляли свою деятельность лишь на самосохранение и выживание. Острая нехватка оборотных средств, нарастающие долги в бюджет, внебюджетные фонды, рост цен за потребленную энергию усиливали кризисное положение сельхозпредприятий. Лишь небольшая часть хозяйств смогла найти путь развития, укрепить свои позиции и адаптироваться к рыночным условиям (014, с. 194).
Спад производства и финансовое состояние бывших колхозов и совхозов с неизбежностью приводили к сокращению рабочих мест и высвобождению работающих. «Во многих сельских районах Сибири нигде не занятые жители составляли около половины или даже большинство от всех безработных на данной территории. Ме-
ры, предпринятые центральными и местными властями в первое десятилетие XXI в., привели к некоторой стабилизации ситуации в сельском хозяйстве страны и региона. Однако в полной мере преодолеть кризисные явления в его развитии не удалось» (014, с. 211).
В. С. Коновалов
2013.04.015. ПЫЛЬКИН В.А. ВОЕННОПЛЕННЫЕ АВСТРО-ВЕНГРИИ, ГЕРМАНИИ И ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ НА РЯЗАНСКОЙ ЗЕМЛЕ В ГОДЫ МИРОВОЙ ВОЙНЫ И РЕВОЛЮЦИИ. - М.: Горячая линия - Телеком, 2013. - 236 с.
Ключевые слова: Первая мировая война; революции 1917 г.; военнопленные Австро-Венгрии, Германии и Османской империи; содержание и использование военнопленных.
В книге канд. ист. наук В.А. Пылькина рассматривается положение военнопленных солдат и офицеров на территории Рязанской губернии в 1914-1920 гг., их численность, национальный состав, содержание и использование в разных сферах экономики, отношения с местным населением. Монография состоит из введения, двух глав («Военнопленные Германии, Австро-Венгрии и Османской империи в Рязанской губернии в 1914 - начале 1917 гг.»; «Военнопленные в Рязанской губернии в условиях революции и гражданской войны») и заключения.
Автор пишет, что в источниках и литературе встречаются разные оценки численности военнопленных (от 1,9 млн. до 2,4 млн. человек), находившихся более чем в 400 лагерях. 128 лагерей располагалось в Московском военном округе, в который входила и Рязанская губерния. На 1 января 1917 г. в этом округе содержалось 321 тыс. военнопленных, хотя в литературе приводится и другая цифра - 521 тыс. (с. 7).
Первые военнопленные начали прибывать в Рязанскую губернию в конце 1914 - начале 1915 г. С 1915 г. труд военнопленных широко использовался в различных секторах экономики. Наибольшее их число на работах было отмечено в середине октября 1916 г. - 10 332 человека, из них 6689 - в сельском хозяйстве, 3643 -на работах у частных лиц, в торгово-промышленных предприятиях и на городских работах. Кроме того, на пунктах постоянного раз-
