CC BY
87
ших во всех войнах за рубежами страны, которые когда-либо вели США (с. 419). В общей сложности все эти подсчеты основываются на цифрах советских и немецких переписей населения и статистики, дополненных из других источников, замечает американский историк.
«Поэтому мои цифры зачастую ниже, чем приводимые в исторической литературе (хотя, несмотря на это, они остаются не менее высокими и поражающими воображение)», - подчеркивает Снайдер (с. 420). В заключение автор разъясняет применяемые им определения: «большой террор», «окончательное решение», «холо-кост», «массовые убийства», «геноцид» (с. 420-422).
В.П. Любин
2013.02.021-022. ЭРНСТ НОЛЬТЕ И ЕГО ТРУДЫ ПО ИСТОРИИ ХХ в. (Сводный реферат).
2013.02.021. КРОНЕНБЕРГ Ф. Эрнст Нольте и тоталитарные времена. Попытка понимания.
KRONENBERG V. Emst Nolte und das totalitäre Zeitalter. Versuch einer Verständigung. - Bonn: Bouvier, 1999. - 399 S.
2013.02.022. НОЛЬТЕ Э. Поздние размышления о мировой гражданской войне ХХ в.
NOLTE E. Späte Reflexionen über den Weltbürgerkrieg des 20. Jahrhunderts. - Wien; Leipzig: Karolinger, 2011. - 316 S.
Ключевые слова: политическая история XX в., тоталитарные режимы, «мировая» гражданская война, Э. Нольте.
В книге «Поздние размышления о мировой гражданской войне ХХ в.» (022) известный немецкий историк, профессор Свободного университета в Берлине Эрнст Нольте обращается к истории прошлого века. Профессор политологии Боннского университета Фолькер Кроненберг в монографии «Эрнст Нольте и тоталитарные времена. Попытка понимания» (021) анализирует труды Э. Нольте и дает общее представление об итогах его работ. Обе книги отражают вклад Э. Нольте в немецкую историографию.
Как отмечается в издательской аннотации к книге Ф. Кронен-берга, имя Эрнста Нольте, представителя школы Хайдеггера, связано с острой полемикой о сущности тоталитарных режимов, возникшей после публикации его статьи 1986 г., которая вызвала
«спор историков» 1986-1987 гг. Когда в 1987 г. вышла в свет его книга «Европейская гражданская война 1917-1945 гг.», в которой Нольте ставил вопрос о взаимосвязи левых и правых движений тоталитарной направленности, коллеги историки и пресса обвинили его в апологии Гитлера. Упрек заключался в том, что немецкого диктатора нельзя представлять как антипода Ленина. Но справедливы ли эти упреки? Что кроется за его концепцией идеологической гражданской войны от 1917 до 1945 и до 1989 г.? Является ли его «историко-генетическая» версия концепции тоталитаризма «убедительнее», как считает Франсуа Фюре, версии тоталитаризма Ханны Арендт, ставит вопрос Кроненберг.
В его исследовании предпринята попытка разъяснения позиции Нольте, ее эволюции начиная со «спора историков». Анализируя труды историка, автор показывает, в чем состоит отличие позиций Нольте от позиций Ханны Арендт, Эрика Фёгелина, Франсуа Фюре, Эрика Хобсбаума, Карла Фридриха или Карла-Дитриха Брахера. Исследование помогает прояснить, насколько важен ответ на сформулированный Нольте «вопрос столетия» (Х.-А. Винклер) об идеологической взаимозависимости в тоталитарную эпоху для понимания времен либеральной демократии ХХ в. Монографии предпослано «Сопроводительное слово», написанное историком профессором Мартином Функе (021, с. 5-11), в котором подчеркивается, что труды Нольте сосредоточены на «политической и духовной истории Европы» (021, с. 11).
Композиционно монография Кроненберга состоит из первой вводной главы - «Господство подозрения и последующий вопрос: "почему?"», второй главы под названием «Между историей и философией», третьей главы - «Эрнст Нольте и история идеологий модерна», четвертой - «"Еврейский большевизм" и "причинная взаимосвязь"», пятой - «Между последовательностью и переменой: Эрнст Нольте, "фашизм" и теория тоталитаризма», шестой - «Итог: "Между историей и Богом" - Эрнст Нольте и "историческая экзистенция" в конце ХХ в.», списка использованной литературы (021, с. 325-388) и Приложения с интервью автора с историками Йоахи-мом Фестом, Вольфгангом Випперманном, Хансом Майером и самим Э. Нольте (021, с. 389-399).
Во вступительной главе Кроненберг попутно с краткими характеристиками основных трудов Э. Нольте обращается к разно-
сторонним сходным исследованиям, в частности к исследованию А. Финкелькраута, в котором автор, сравнивая Освенцим и колымские лагеря, заключает, что, несмотря на то что все люди имеют свою индивидуальность, лагерь перемалывает их в единообразную массу. Подобные взгляды, пишет автор, высказывала Х. Арендт, считавшая, что тоталитарная власть стремится к неограниченному господству над людьми. Острые вопросы поставлены в труде под редакцией С. Куртуа об истории коммунизма в ХХ в.1 и в книге Ф. Фюре на ту же тему2.
Характеризуя отдельные работы по истории национал-социализма, Кроненберг показывает читателю, в чем заключалась суть полемики в «споре историков», который кое-кто назвал «спором истериков». Цитируя ряд статей сборника под редакцией Э. Йессе «Тоталитаризм в ХХ в. Итог международных исследова-ний»3, автор приводит выдержки из них, например: «Если представить концепцию Нольте о "европейской гражданской войне" "эмоциональной сердцевиной" спора историков, то следует констатировать, что этот истерически проведенный "культуркампф" 80-х годов сконцентрировался главным образом на вопросах сравнения коммунизма и национал-социализма и их государственных и античеловеческих преступлений» (021, с. 32).
«Возражения против историзованного помещения национал-социализма в идеологические конфликты "эпохи тиранов" (формулировка Элиа Галеви в книге "Спор историков"4 с участием К. Хильдебранда, полемизировавшего в этом споре с философом Ю. Хабермасом, резко критиковавшим подходы Э. Нольте. - Реф.) по большей части были моральной природы и концентрировались прежде всего на вопросе "немецкой вины"», - замечает Кронен-берг. Автор заостряет внимание на особой политизированности
1 Le Livre Noir du communisme: Crimes, terreur et repressions / Courtois S., Werth N., Panne J.-L. et au. - P.: Ed. R. Laffont, 1997.
2 Furet F. Le Passé d'une illusion. Essai sur l'idee communiste au XXe siècle. -P.: Ed. R. Laffont, 1995.
3 Totalitarismus im 20. Jahrhundert. Eine Bilanz der internationalen Forschung / Jesse E. (Hrsg.). - Bonn: Bundeszentrale für Politische Bildung, 1996.
4 «Historikerstreit». Die Dokumentation der Kontroverse um die Einzigartigkeit der nationalsozialistischen Judenvernichtung / Piper E.R. (Hrsg.). - München; Zürich: Piper, 1987.
дебатов историков и отмечает, что наряду с тем же Ю. Хабермасом ряд «ангажированных» историков предостерегали, что коммунизм и национал-социализм - несравнимые феномены, и отказывались признать, что советский коммунизм был так же тоталитарен, как и национал-социализм (021, с. 29-33). Среди других исследователей Кроненберг цитирует и российских авторов П. Алексеева и К. Гаджиева, первый из которых считает, что в России уже с 1917 г., когда появилась идея Троцкого о концлагерях, можно говорить о тоталитаризме, а второй утверждает, что «сходство и родство» фашизма и большевизма представляются "установленным фактом"» (цит. по: 022, с. 34). Он показывает также, в чем сходны и в чем разнятся подходы Э. Нольте и споривших с ним исследователей, в том числе Э. Хобсбаума и Ф. Фюре (021, с. 35-52).
Подробнее взгляды Нольте и особенности его подходов как философа, дающего собственные интерпретации истории, рассмотрены в последующих главах. Высказываясь еще в 1962 г. по поводу концепций фашизма и тоталитаризма, напоминает автор, Нольте в статье «Феноменология фашизма» подчеркивал, что прямолинейное понимание тоталитаризма как ключевого понятия для объяснения явлений тоталитарной природы ведет к опасности «затушевывания индивидуальности политических структур такими трансполитическими характеристиками, которые и так всем очевидны» (цит. по: 021, с. 262). Год спустя, анализируя феномены нацизма и большевизма, Нольте писал, что при этом не следует забывать об их «фундаментальном противопоставлении» (цит. по: 021, с. 263). В данном смысле в труде «Фашизм в его эпоху» «тоталитаризм как таковой не является главным предметом исследования». Как отмечал в рецензии на книги Нольте о фашизме Т. Ниппердей, «одно из важнейших его достижений» заключается в «отходе от модели тоталитаризма при изучении национал-социалистской и фашистской систем» (цит. по: 021, с. 263). Кроненберг напоминает далее о полемике с подходами Нольте в его концепции «европейской гражданской войны» таких историков, как В. Шидер и Х. Моммзен, обвинявших того в неправильно избранных методах исследования и «неверном приговоре национал-социализму» (021, с. 271).
Разъясняя свои позиции в опубликованном в конце монографии интервью, Э. Нольте замечает, что он «всегда был больше ин-
терпретатором, чем исследователем» и его исследования основаны на «основных знаниях»: знакомстве с важнейшими источниками и широчайшим кругом «вторичной литературы» (021, с. 396-397). «Мне пришлось так глубоко пережить пропаганду национал-социалистского режима и так близко прочувствовать такую же пропаганду коммунистических режимов, что у меня возникло глубочайшее отвращение в отношении партийных и односторонних подходов», - заявил Нольте (021, с. 398-399). Отвечая на вопрос о влиянии на него Хайдеггера, Нольте отметил, что от многих его идей он отошел и по существу никогда не пытался приблизиться к его «поздней философии», «его влияние на меня заключается скорее в сходстве языка и мышления, чем в содержательных суждениях, исключая понятие "трансцедентности", которое в принципе мог бы применять любой другой философ» (021, с. 399).
В книге Э. Нольте ««Поздние размышления о мировой гражданской войне ХХ в.» (022), как видно из самого заглавия, первоначальное понятие «европейская гражданская война» расширено до «мировой». Выбор такого заглавия и что он понимает под «гражданской войной» объяснены во введении. «Основу данной книги, как и дело всей жизни», составляет исследование «реально существовавших идеологических течений, сторонники которых имелись или могли иметься в любой стране, и они, невзирая на их принадлежность к определенной нации, определенному классу или слою, рассматривали друг друга и боролись друг с другом как смертельные враги» (022, с. 7).
Определения «европейская гражданская война» или «мировая гражданская война» ныне часто употребляются в публицистике, хотя скорее в литературном смысле. Найдется мало историков, которые избрали бы эту тему в качестве ядра или по крайней мере в качестве существенной части своего «дела жизни». «К таким авторам наряду с Эриком Хобсбаумом и Франсуа Фюре принадлежу и я», - пишет Нольте, напоминая, что часть его концепции подверглась суровой критике в ходе так называемого «спора историков». То, что этот «спорный» автор - Нольте, рассматривая обе системы, большевизм и национал-социализм, лишь во вторую очередь характеризует их как тоталитарные, но в первую очередь интерпретирует как «действенное воплощение далеко распространяющихся мировых тенденций, а именно как "глобализацию", с одной сторо-
ны, и как отстаивание своей самостоятельности партикулярными структурами - с другой, не принимается во внимание, поскольку такой подход возмущенно отвергается господствующими в Германии "универсалистами"» (022, с. 8).
«Размышления», которые сегодня предлагаются читателю автором, являются его «поздними размышлениями», они отличаются по своей тенденции от его прежнего направления мысли, появившись спустя 25 лет после того, как в 1987 г. вышел его главный историографический труд «Европейская гражданская война 19171945. Национал-социализм и большевизм». Вряд ли когда-нибудь мир изменялся так глубоко, как после событий 1989-1991 гг., после которых прекратил существование Советский Союз, один из полюсов «холодной войны», в которой он не выдержал конкуренции с США. Отсюда возникли не только удивительные перемены на всей земле, но и сами эти перемены бросают теперь новый свет на мировую гражданскую войну.
Однако спустя короткое время сами США стали уже не теми, какими были в 90-е годы, когда они казались единственной мировой державой, которая была несравнима ни с кем не только по уровню своих вооружений, но и по притягательной силе своей идеологии «прав человека». Соединенные Штаты ослаблены появлением на мировой сцене нового врага - «исламизма». Они уже были мишенью «идеологии третьего мира», связанной с выжившим марксизмом, и потерпели поражение в борьбе с ней во Вьетнаме. Автор считает, что действия США в Ираке и в других начатых ими войнах могут быть сравнимы с проявлениями «прусского милитаризма».
В «новой России» Советское государство после 70 лет его существования, подверглось критике, и казалось, что «Архипелаг Гулаг» Солженицына может стать основой для нового самосознания. Но практических последствий это «преодоление истории» в сравнении с положением дел в Германии не имело. Вскоре распространились ностальгические чувства даже в отношении Сталина, который «сделал Россию великой», при нем была одержана победа в Великой Отечественной войне, при этом забывается, что без всесторонней помощи вчерашнего главного капиталистического врага она была бы невозможна (022, с. 9).
И только в побежденной Германии необходимая критика прошлого сделалась своего рода гражданской религией, объявившей национал-социализм, а подчас довольно тенденциозно и всю Германию, «абсолютным злом». Нольте напоминает, что существует мнение, огласно которому, несмотря на большое количество жертв репрессий в том же Советском Союзе, там не было холоко-ста, устроенного национал-социалистами. Осуждая некритические подходы тех, кто уходит от сравнения репрессий, проводившихся при двух режимах, Нольте попутно замечая, что речь об «абсолютном зле», предполагает, что существует «абсолютное добро» и что в некоторых исторических интерпретациях, которые предлагают еврейские исследователи, «холокост воспринимается как нападение на богоизбранный народ и тем самым на самого бога» (автор делает ссылку на работу Петера Новика «После холокоста»1, 2001, с. 259) (022, с. 10). Он напоминает, что отношение большей части мирового населения к евреям и сионистам изменилось в еще большей степени, чем отношение к американцам. Особенно это заметно в исламских странах, очень критически воспринимающих еврейское государство, позиционирующее себя как мировую державу рядом с прежней мировой сверхдержавой и более 50 лет упрямо не допускающее, несмотря на требования ООН, возвращения оккупированных в 1967 г. палестинских земель.
Рассуждая далее о роли науки в толковании общественных явлений, автор замечает, что ждет от своих противников критики его позиции в отношении «мировой гражданской войны». О научном подходе можно говорить тогда, когда политкорректное не отстраняется, но рассматривается наряду с некорректным. В этом и состоит цель его поздних размышлений, пишет Нольте, которые он представляет в качестве своего «последнего слова» после того, как 80 лет назад прозвучало его «первое слово» (022, с. 11).
Книга Нольте состоит из четырех частей: «Главные идеологические силы XX века», «Содержательное», «Сближение с философией», «Сопровождение». Имеются приложение, в котором дана библиография, список работ самого автора, именной указатель и краткий предметный указатель (022, с. 305-316). В первой части
1 Novick P. Nach dem Holokaust. Der Umgang mit dem Massenmord. - Stuttgart; München, 2001.
книги автор пишет, что в 1930-1931 гг. он написал свой первый очерк, где говорилось о преследованиях христиан, и тема была им обозначена как «Волна большевизма, распространяющаяся из России в Германию». Он пишет о впечатлениях от преследования евреев в нацистской Германии, приводя конкретные примеры из своего жизненного опыта.
После защиты студенческой дипломной работы во Фрайбургском университете «Самоотчуждение и диалектика в немецком идеализме и у Маркса» автор стал преподавателем гимназии в Го-десберге. В 1953 г., после того как ему не удалось написать диссертацию по философии, он обратился к истории и политике. Он начал знакомиться с исследованиями по еврейскому вопросу, хотя первое место в его изысканиях занимали такие деятели, как Моррас, Гитлер и Муссолини. Когда в 1963 г. вышла его книга «Фашизм в его эпоху», большинство иностранных авторов (К. Эпштейн, Э. Вебер, Дж. Лихтхайм, Дж. Л. Моссе, Х. Моргентау, В. Лакёр и др.) дали положительные отзывы.
Э. Нольте удалось лично познакомиться со многими из этих авторов, особенно когда он в качестве профессора Марбургского университета в 1968 г. был приглашен на работу в Йельский университет и Массачусетский технологический институт (МТИ). Без поддержки коллег из этих американских высших учебных заведений его книга не добилась бы такого успеха в США, полагает Нольте. Она была переведена на английский, а потом и на французский, итальянский, испанский языки.
Но проявилась и оборотная сторона медали. Так, в одном из американских еврейских журналов его упрекнули в том, что в своей книге он сравнивает сионизм с национал-социализмом, и когда он вернулся в Германию, ему дружески посоветовали при переиздании снять этот пассаж.
В 1976 г. в «American Historical Review» появилась негативная рецензия на его новую книгу «Германия и "холодная война"», в которой Нольте объявили первым немецким историком, вернувшимся к националистическому тону, - и все из-за того, что он процитировал некое антисемитское высказывание Ф.Д. Рузвельта. После появления этой рецензии «я стал в США "мертвецом"», пишет Нольте, и «даже простых обсуждений моих книг больше не было». «Возник вопрос: не являются ли американцы, чьи университеты ме-
ня так свободно принимали и представляли мои работы, по сути своей конформистами и авторитарно мыслящими людьми?» (022, с. 39).
Последовали еще более тяжкие обвинения с американской стороны в том, что Нольте будто бы занимается «массивной апологией» современной Германии и что сравнение положения при национал-социализме с ситуацией в России при Сталине служит тому, что национал-социалистское государство объявляется «правовой и либеральной идиллией».
Поэтому автор, не колеблясь, принял приглашение Еврейского университета провести в качестве гостя несколько месяцев в Институте Трумана. Нольте упоминает также о другом своем пребывании в Израиле в 1986-1987 гг. Несмотря на свое «понимание и симпатию к сионистскому государству евреев и к воле последних к самоутверждению», автор примерно с 1988 г. становится в этой среде нежелательной персоной. Он объясняет такое положение своей позицией критика той «модерной», «абсолютистской» псевдорелигии, которая ищет «абсолютное зло» вовне, а на деле сходна с национал-социалистской ненавистью к евреям (022, с. 41).
Поясняя далее присущую его трудам амбивалентность, Ноль-те посвящает несколько строк своему «поражению в споре историков». Он утверждает, что победа тех, кто не допускает причинной связи между двумя режимами, привела к почти религиозной догма-тизации их взглядов. И все последующие скандалы в немецкой общественной жизни типа всеобщего осуждения позиций таких интеллектуалов, как Йеннигнер, Бото Штраус, Вальсер и др., показывают, насколько неудачными оказываются попытки сопротивления крепко устоявшейся догме. Когда депутат от ХДС Мартин Хоман в одной из речей заявил, что нельзя считать немецкий народ народом преступников и что в таком случае народом преступников можно назвать и еврейский народ, это вызвало бурю возмущения еще и потому, что Хоман сослался на работу Й. Рогалла фон Биберштай-на «Еврейский большевизм: мифы и реальность» с предисловием Э. Нольте. Результатом стало исключение депутата из партийной фракции ХДС, а потом и из самой партии.
Данной тематике - «немцы и евреи» посвящена существенная часть книги, и в особенности ее первая глава. Давая далее характеристику Гитлеру, Нольте пишет, что его можно назвать «основателем антибольшевизма», обладавшего «большевистской
решимостью», как он и характеризовал самого себя (022, с. 120). «Очевидным врагом для Гитлера были большевизм и коммунистические партии, но за ними, как он полагал, кроется старый враг -еврейство» (022, с. 121). Противостояние шло по линии отвержения универсализма или тенденции к единству человечества, ныне называемыми «глобализацией». Поражение Гитлера во Второй мировой войне стало победой просвещенных и гуманных сил на земле, и это означало закат тех тенденций, сторонники которых делали ставку на вражду между частями разделенного человечества. Но как показало развитие событий, на смену пришли новые конфликты и вражда.
В последующих частях книги автор обращается к интерпретации таких понятий, как рыночная экономика, капитализм, социализм, мировая цивилизация, модернизация и др. «Будущее человечества может лежать между Мальтусом, Марксом и Гитлером - без приоритетов первого, с отказом от утопии второго, отказом от воинственной агрессивности и мифологизированного "антисемитизма" третьего, - пишет Нольте. - Через несколько десятилетий численность населения многих стран "третьего мира" удвоится и утроится, а численность населения "первого мира" без притока соответствующего количества иммигрантов может вдвое сократиться. Богатые населением страны с удовольствием возьмут на вооружение марксистские агрессивные сетования по поводу дискриминации и эксплуатации, и левые интеллектуалы прежнего "первого мира" поддержат их дело... Германия станет страной турок, а Франция будет принадлежать магрибским арабам. Воинственную реакцию на такое развитие нельзя полностью исключить. Если беспрецедентная политика КНР иметь "одного ребенка в семье" сохранится и даже окажется распространена на другие страны, то возникнет новая ситуация, которую не предвидели ни Мальтус, ни Маркс, ни Гитлер» (022, с. 286).
Напоминая на последних страницах книги основные этапы биографии своего главного противника в «споре историков» Юрге-на Хабермаса, Эрнст Нольте признает его «последовательность» в этом споре, но все же ставит в конце вопрос: не устраняет ли его позиция возможности будущих иных интерпретаций большевизма и национал-социализма (а также фашизма), служит ли она делу
достижения «истины» или же является всего лишь проявлением «оппортунизма»?
В.П. Любин
2013.02.023. ШЕСТАКОВ В.П. УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ: ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ПОРТРЕТ. - М.: Форум, 2011. - 207 с.
Ключевые слова: У. Черчилль (1874-1965), биография.
Уинстон Черчилль (1874-1965) известен как выдающийся политический деятель ХХ в. В 1900 г. Черчилль становится членом парламента от маленького провинциального городка. С тех пор до конца дней он участвует в британской политической жизни, занимает различные правительственные посты - от помощника министра до премьер-министра. О политической биографии Черчилля написаны сотни книг практически на всех языках мира Однако, констатирует В.П. Шестаков, за пределами внимания историков остается интеллектуальная жизнь Черчилля, его достижения как историка и писателя, отмеченные Нобелевской премией, его деятельность как реформатора университетского образования, патрона и основателя одного из колледжей университета Кембриджа, его занятия изобразительным искусством. Живописи Черчилль уделял все свое свободное время начиная с 1915 г. и до конца жизни - целых 50 лет. Черчилль являлся членом Королевской академии художеств, принимал активное участие в выставках Академии и других художественных учреждений Британии. Картины Черчилля до сих пор вызывают интерес как у широкой публики, так и у специалистов в области истории искусства.
В. П. Шестаков ставит перед собой задачу заполнить этот пробел в исследованиях биографии Черчилля. Материалом для работы послужили документы трех архивов Кембриджа: Центрального архива Уинстона Черчилля в Черчилль-колледже, архива Джона Мейнарда Кейнса, хранящегося в Кингз-колледже, и частного архива Людвига Виттенштейна. Работа состоит из введения, восьми глав, заключения и приложений, которые включают переведенные на русский язык работы Черчилля: его эссе «Живопись как времяпрепровождение», главы из книги «Мои ранние годы», а также его «Фултонскую речь».
