CC BY
27
ЮЖНАЯ, ЮГО-ВОСТОЧНАЯ И ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
2013.01.024-026. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ КИТАЙСКОЙ ДЕРЕВНИ. (Сводный реферат).
2013.01.024. ЧЖУ ЛИН. Продовольственная безопасность и сдвиги в сельском хозяйстве в ходе урбанизации в Китае.
ZHU LING. Food security and agricultural changes in the course of China's urbanization // China and world economy. - Beijing, 2011. -N 2. - Р. 40-59.
2013.01.025. ЧЖУН ФУНИН, ЦЗИ ЮЭЦИН. Права собственности на землю, возможности несельскохозяйственной занятости и производственные инвестиции крестьянских дворов.
ЧЖУН ФУНИН, ЦЗИ ЮЭЦИН. Туди чаньцюань, фэйнун цзюе цзихуэй юй нунху нун'е шэнчань тоуцзы // Цзинцзи яньцзю. - Пекин, 2009. - № 12. - С. 43-51. - Кит. яз.
2013.01.026. ЛУ ЧУЛЯН. Динамика сельской бедности в Китае. ЛУ ЧУЛЯН. Нунцунь пинькунь дэ дунтай бяньхуа // Там же. - Пекин, 2010. - № 5. - С. 123-138. - Кит. яз.
Чжу Лин (Институт экономики АОН Китая) (024) отмечает, что для Китая, как самой населенной в мире страны, продовольственная безопасность всегда была одной из главных социально-экономических проблем, тем более, что большую часть зерна в КНР производят небольшие крестьянские хозяйства. Еще в середине 1990-х годов вслед за появлением книги Л. Брауна «Кто накормит Китай?»1 развернулась оживленная дискуссия по проблеме сбалансированности спроса и предложения продовольственных
1 Brown L. Who will feed China? Wake up for a small planet. - Wash.: World watch institute, 1995.
товаров в Китае. В последующие годы становилось все более очевидным то, что быстрая индустриализация и урбанизация в КНР влекут за собой такие побочные эффекты, как сокращение обрабатываемых сельскохозяйственных площадей, «утечка мозгов» из сельских районов, дефицит воды и загрязнение окружающей среды.
Автор задается следующими вопросами.
1. Каким образом Китаю удалось в последние 10 лет обеспечить свою продовольственную безопасность в условиях индустриализации и урбанизации? 2. Как изменилось при этом распределение производственных ресурсов, какие изменения претерпели размеры обрабатываемых угодий, какова динамика доходов на селе? 3. Насколько мелкие крестьянские хозяйства в Китае способны будут и дальше удовлетворять растущий в ходе урбанизации спрос на продовольствие, особенно если учесть обостряющиеся ресурсные ограничения и изменение климата?
Вплоть до 2003 г. урожаи зерновых в КНР последовательно уменьшались в течение пяти лет, и внутреннее предложение не покрывало имевшийся спрос. Снижение производства было обусловлено тем, что вслед за хорошими урожаями середины 1990-х годов цены на зерно устойчиво снижались, и это побуждало крестьян переориентироваться на возделывание других культур. Сказывалось и прогрессировавшее изъятие земли из сельскохозяйственного оборота, ее занимали под различные «зоны развития», где возводились промышленные и инфраструктурные объекты. В такой ситуации китайское правительство в 2004 г. приняло ряд мер по поддержке сельского хозяйства. Был упразднен единый сельскохозяйственный налог. Производители зерна стали получать субсидии, в том числе на покупку высококачественных семян, сельхозтехники, дизельного топлива и удобрений. Был учрежден механизм гарантированных минимальных цен в системе государственных закупок зерна, стали формироваться государственные резервы риса и пшеницы, с тем чтобы пресечь резкие колебания цен. Был установлен предел в 120 млн. га, ниже которого не допускается сокращение площади обрабатываемых земель в стране (024, с. 46).
В результате реализации этих мер с 2004 г. возобновился рост зернового производства. Во многом он был достигнут за счет увеличения инвестиций крестьянских хозяйств в физический капитал. В 2008 г. совокупная мощность используемых в китайском
сельском хозяйстве мини-тракторов достигла 166,48 млн. квт, что на 27,5% превосходило уровень 2003 г. (024, с. 46). Урожай зерновых в 2009 г. достиг 530 млн. т, на 13,1% больше урожая в 2004 г. (024, с. 42). С 2005 г. производство риса, пшеницы и кукурузы стало превышать потребности национального рынка. В то же время сохраняется зависимость от импорта соебобов и растительного масла. По мясу, яйцам, молоку, фруктам и овощам на внутреннем рынке наблюдается баланс спроса и производства.
Важным индикатором улучшения структуры питания является снижение в китайской деревне доли детей до пяти лет с недостаточной массой тела в общей совокупности такой возрастной группы. За 1998-2009 гг. в целом по сельским районам Китая этот показатель снизился с 9,8 до 4,9%, а в бедных сельских районах - с 14,5 до 6,6% (024, с. 43).
Однако достижения Китая в обеспечении продовольственной безопасности остаются хрупкими. В 2009 г. в бедных крестьянских семьях 40% детей до одного года страдали малокровием, и это не отличалось от показателя 2005 г. Во многом это связано с недоеданием матерей во время беременности. Проблема плохого питания особенно актуальна для тех сельских детей, чьи матери работают в городе. Среди таких детей отставание в росте встречается на 2030% чаще, чем у их сверстников из других социальных групп (024, с. 44).
На макроуровне балансу спроса и предложения угрожает нарастающая дефицитность сельскохозяйственных ресурсов. Спрос на продовольствие продолжает увеличиваться вследствие роста населения и его доходов. Между тем совокупная площадь обрабатываемых земель в Китае сократилась за 1999-2009 гг. на 7,47 млн. га - до 121,73 млн. га. Это связано не только с индустриализацией и урбанизацией, но и с прогрессирующим опустыниванием части территории страны. Почвы деградируют из-за неквалифицированного использования удобрений. Ежегодно для целей орошения не хватает до 30 млрд. куб. м воды, так как водные ресурсы все больше и больше используются несельскохозяйственными отраслями. Эффективность использования воды в китайском сельском хозяйстве составляет только 40%, тогда как, к примеру, в Израиле этот показатель достигает 80-90%. Из-за сброса твердых отходов, про-
мышленных и бытовых стоков прогрессирует загрязнение рек и озер.
Введение на селе новых технологий сдерживается утечкой из деревни наиболее трудоспособных и образованных. В 2009 г. 230 млн. человек, имевших сельскую прописку, работали в неаграрных секторах экономики, причем 145 млн. из них были заняты в городах. Среди сельских мигрантов мужчин - 65,5%, лиц моложе 40 лет - 83,5%, людей со средним и выше образованием - 88,3% (024, с. 45). Но в городах мигранты не имеют доступа к системам социального обеспечения, и поэтому сохранение подрядного земельного участка в деревне остается для них формой социального страхования. Работают на этих участках в основном жены и родители мигрантов, средний возраст работающих на земле в 2009 г. достигал 45 лет.
Негативно сказываются на продовольственной безопасности и стихийные бедствия. В 2004-2009 гг. потери зерна из-за них достигали в среднем 41,55 млн. т в год, что было эквивалентно 7,8% совокупного производства зерна в 2009 г. Вследствие климатических изменений площадь пахотных земель, зараженных болезнями почвы и насекомыми, увеличилась с 2,0 млн. га в 1990-е годы до 4,0 млн. га в 2000-е годы.
Поддержанию баланса на макроуровне препятствуют и небольшие масштабы крестьянских хозяйств, и их низкий жизненный уровень. По данным Всемирного банка, до 150 млн. сельских жителей Китая все еще находятся за чертой бедности. Как свидетельствуют данные Министерства сельского хозяйства КНР, за 20002009 гг. средние размеры семейного крестьянского участка уменьшились с 0,50 га до 0,46 га. При этом доля зерна, реализуемого на рынке, в общем объеме зернового производства среднестатистического крестьянского хозяйства возросла с 44,8 до 64,7%, что связано как с увеличившейся урожайностью, так и с сокращением потребления в самой деревне из-за оттока жителей в города. Средняя доля доходов сельских домохозяйств от растениеводства и животноводства в их совокупных доходах уменьшилась с 46,2% в 2000 г. до 38,3% в 2008 г. (024, с. 47).
Доля безземельных крестьян в 2009 г. достигала 15%, а малоземельных (чьи участки не превышали 3 му1) - 28%, и оба этих показателя увеличились на 4 п. п. каждый по сравнению с 2002 г. Малоземельные крестьяне в общей сложности располагают только 7% национального земельного фонда. Большинство из них только частично заняты в земледелии, с его помощью они обеспечивают свои семьи продуктами питания, а их основная деятельность - неаграрная. Число безземельных выросло по двум причинам: из-за реквизиции земель на нужды городского и промышленного строительства и из-за того, что крестьяне, переходящие в другие сферы занятости, передают права на свои участки тем, кто реально работает на земле.
На другом полюсе происходит постепенная концентрация земли: в 2009 г. доля фермеров, располагавших участками более 30 му, составляла 3%, и она не изменилась по сравнению с 2002 г. Тем не менее на эти хозяйства приходилось 27% национального земельного фонда (на 1 п.п. больше, чем в 2002 г.).
На госхозы в 1990 г. приходилось 10% общенациональных продаж зерна, а к 2008 г. этот показатель снизился до 7,3%. Львиная доля производства товарного зерна обеспечивается семейными крестьянскими хозяйствами. В 2009 г. у подрядных хозяйств, располагавших более 10 му земли, показатель товарности зернового производства достигал 74,8%, а у хозяйств, у которых было более 30 му земли, - 90,3% (024, с. 49).
За последние десятилетия произошли существенные территориальные сдвиги в зерновом производстве. 30 лет назад потоки товарного зерна направлялись главным образом с юга на север Китая. Но в настоящее время показатели товарности зернового производства наиболее высоки в северо-восточных провинциях (Хэйлунц-зян, Цзилинь и Ляонин). А на юго-востоке страны (в провинциях Гуандун, Фуцзянь, Чжэцзян) наиболее велика доля тех, что перешел к несельскохозяйственным видам деятельности. Именно юго-восточные провинции привлекли десятки миллионов сельских мигрантов из внутренних регионов. На юго-востоке собственного производства зерна недостаточно, и растущий спрос удовлетворяется за счет поставок с севера Китая и из соседних стран. Самые
1 1 му = 0,07 га.
низкие показатели товарности зернового производства и неаграрной занятости - на северо-западе страны, что напрямую связано с суровыми природными условиями и медленными темпами индустриализации и урбанизации в этих регионах. Наиболее высоки там показатели сельской бедности. Например, в провинции Ганьсу доля бедных в структуре сельского населения достигала в 2008 г. 21,3% (024, с. 50).
Государство в последние годы поощряет укрупнение хозяйств, создание сельских кооперативов, сотрудничество по схеме «корпорация + фермеры» (когда крупная агрофирма взаимодействует со множеством крестьянских хозяйств). Общая цель всех этих мер - укрепив возможности крестьян отстаивать свои интересы, добиться, чтобы относительно большая доля добавленной стоимости при производстве и реализации агропродукции доставалась самим крестьянам. В восточных провинциях Китая становится все больше крупных агрокомпаний, которые осуществляют концентрацию земельных площадей, беря множество участков в аренду благодаря связям с комитетами сельских жителей. Крестьяне при этом фактически превращаются в наемных работников, но помимо зарплаты они могут получать и рентные выплаты, так как часть арендной платы за землю перераспределяется в их пользу. В центральных и западных провинциях более распространена модель взаимодействия, в рамках которой отдельные крестьянские хозяйства выращивают продукцию в соответствии с техническими стандартами, определяемыми агрофирмой, а та берет на себя переработку и сбыт продукции.
С 1 июля 2007 г. вступил в силу Закон КНР о специализированных крестьянских кооперативах. По данным Минсельхоза КНР, в 2008 г. в стране существовало более 150 тыс. таких кооперативов, куда входили 34,86 млн. крестьян, представлявших 13,8% всех семейных крестьянских хозяйств (024, с. 52). По закону кооперативам полагаются существенные налоговые льготы. Но на реальном положении участников кооперативов сказывается то, что создаются такие объединения, как правило, по инициативе и под диктовку наиболее зажиточных крестьян, а местные чиновники пытаются получать доходы, выступая посредниками между кооперативами и компаниями, закупающими агропродукцию. Обладатели мелких подрядных земельных участков пока не смогли получить сущест-
венной выгоды от участия в кооперативах. По оценкам, их доля в стоимости реализуемой плодоовощной продукции обычно не превышает 20%, а остальное достается различным посредникам.
Обеспечение продовольственной безопасности Китая связано в перспективе с демографическими тенденциями и развитием процесса урбанизации. Согласно прогнозам, население страны в 2020 г. превысит 1,4 млрд. человек, а к 2050 г. уменьшится до 1,38 млрд. человек. В 2020 г. в городах будут проживать 54,5%, в 2050 г. -70% жителей КНР. К середине века в Китае останется 410 млн. сельских жителей, тогда как число горожан достигнет 965 млн. (024, с. 54). За счет внутреннего производства уже невозможно будет полностью удовлетворить потребности в зерне, молоке и мясе.
Для поддержания продовольственной безопасности при сокращающейся численности крестьянского населения, считает Чжу Лин, необходимо повышение производительности сельской экономики, а для этого государство должно стимулировать инвестиции в технологическое обновление агропроизводства. Приоритет должен отдаваться ресурсосберегающим технологиям, особенно в том, что касается эффективного использования воды и земли.
Необходимо и дальше развивать системы социального обеспечения на селе. В 2009 г. новой системой кооперативной сельской медицины было охвачено 92%, а экспериментальной системой сельского пенсионного страхования - около 20% (024, с. 55). Но финансовые возможности обеих этих программ пока явно недостаточны: страховые выплаты слишком малы для компенсации рисков, связанных с болезнью или старостью. Сельские мигранты по-прежнему рассматривают обладание земельным подрядным участком в деревне как главную социальную гарантию, поэтому они будут удерживать свои наделы, что будет сдерживать концентрацию сельскохозяйственного производства. В обозримой перспективе в китайской деревне сохранится сосуществование мелких семейных хозяйств (во многих из них крестьяне работают только на началах частичной занятости), крупных специализированных ферм и агропромышленных компаний.
Для предотвращения резких колебаний цен на сельхозпродукцию необходимо дальнейшее развитие системы государственных зерновых резервов. Цены на зерно были либерализованы в 2004 г., но государственные закупочные организации продолжают
делать погоду на этом рынке, на них и сейчас приходится львиная доля продаж товарного зерна. Пользуясь своим монопольным положением, такие организации нередко недоплачивают крестьянам за зерно. В то же время бюджетное субсидирование государственных зерновых резервов побуждает их наращивать закупки. Иногда они даже фальсифицируют данные о закупках, стремясь с помощью завышенной отчетности получить дополнительные субсидии. Имеет место и нецелевое использование средств, ассигнуемых на закупки зерна.
В последние годы на госрезервы приходилось более 35% совокупного внутреннего потребления зерна, что намного превышает «границу безопасности» в 17-18%, установленную Всемирной продовольственной организацией. По оценке китайского Минфина, из каждых 10 ю. государственных зерновых субсидий крестьяне получают только 1,4 ю., а остальное так или иначе достается государственным закупочным организациям. Принципиальным выходом из этой ситуации, заключает Чжу Лин, является разрушение монополии государственных закупщиков, уравнивание их в правах с частными торговцами зерном, стимулирование тем самым конкуренции (024, с. 56).
Чжун Фунин и Цзи Юэцин (факультет экономики и менеджмента Нанкинского сельскохозяйственного университета) (025) отмечают, что малоземелье, нестабильность прав земельной собственности (формально земля в китайской деревне является коллективной, участки переданы крестьянским семьям на началах долгосрочного подряда), нехватка кредитов на нужды сельского хозяйства рассматриваются многими исследователями как главные причины недостатка инвестиций, невозможности реализовать эффект масштаба, низкой эффективности в аграрном секторе Китая. Негативное влияние существующей системы земельной собственности на инвестиции обычно усматривают в следующем:
- частые переделы земли между семьями препятствуют производственным инвестициям;
- непроясненность прав на землю затрудняет формирование земельного рынка, что препятствует укрупнению крестьянских хозяйств;
- нестабильность прав на землю мешает использованию ее в качестве залога при кредитовании.
В связи с этим прояснение прав собственности или даже приватизация земли часто предлагаются как способы разрешения имеющихся проблем.
В действительности, констатируют Чжун Фунин и Цзи Юэцин, в большинстве регионов переделы земли происходят раз в семь-восемь лет, а реально обрабатываемые участки вообще редко подвергаются перераспределению. Обычно если размеры семьи не уменьшаются, то домохозяйство удерживает за собой подрядную землю. Влияет или нет стабильность прав пользования землей на инвестиции - зависит от вида инвестиций. Если речь идет о сельхозтехнике, племенном материале, складском хозяйстве, взятых семьей в аренду, то даже если передел земли меняет ее количество и качество, приходящиеся на данную семью, это все равно не влияет на инвестиции. Если же эти составные части капитала принадлежат самой семье, то передел земли может повлиять на их предельную производительность и тем самым - на инвестиционный процесс. Но поскольку масштабы перераспределения земли в любом случае незначительны, то и такое влияние на инвестиционный процесс эмпирическими исследованиями не обнаруживается. Что же касается капиталовложений в оросительные сооружения и дороги, то они обычно осуществляются коллективом, и права земельной собственности влияют на них мало. Сами решения об инвестициях крестьянские хозяйства принимают исходя из соотношения выгод и издержек, а при их калькуляции учитываются более существенные факторы риска, чем нестабильность прав пользования землей: при малых размерах подрядных участков инвестиции и механизация производственного процесса в любом случае вряд ли существенно увеличат рентабельность производства.
Нестабильность прав земельной собственности не оказывает существенного влияния и на масштабы аренды земли. Активность на рынке аренды в решающей степени определяется возможностями несельскохозяйственной занятости для крестьян. Без их расширения рыночный оборот прав пользования землей сам по себе не увеличивает средние размеры хозяйств, а лишь приводит к переделу прав на землю. При этом продавшие землю семьи заведомо окажутся в сложном положении и вынуждены будут или арендовать землю, или работать по найму. Такие «слияния и поглощения» лишь породят застойную бедность части крестьян. Ожидания, что
эти процессы будут стимулировать прогрессивный процесс миграции крестьян в города, неоправданны, так как они не учитывают, во-первых, что крестьяне не получают адекватной цены за землю, а во-вторых, что и в городах не существует достаточного количества рабочих мест для их трудоустройства.
Некоторые исследователи считают, что нестабильность прав на землю ведет к тому, что инвестиции в сельское хозяйство не приносят адекватной отдачи, а это ограничивает спрос на аренду земли. Но с тем же успехом можно доказать и то, что реформа отношений собственности ограничит предложение на рынке земли. Эмпирические исследования не выявляют и устойчивой взаимосвязи между системой прав пользования и ценой земли, а поэтому неясно, каким образом будут меняться цены в случае радикальной реформы.
Ясно одно: из-за малых размеров подрядных участков доходы от аренды земли не могут быть значительными, а это сдерживает инвестиции и замещение труда капиталом, т.е. механизацию сельского хозяйства. Крестьяне будут с большей охотой совершать арендные сделки с землей, только если у них будут возможности извлекать доходы от неаграрной занятости.
Права собственности сами по себе не могут гарантировать адекватной стоимости залога земли, последняя определяется главным образом доходностью хозяйствования на земле. А поскольку она низкая, то финансовые структуры в любом случае не будут склонны кредитовать крестьянские хозяйства под залог земли, реформа прав собственности не изменит такую ситуацию. В ситуации, когда земля не получает адекватной стоимостной оценки, сами крестьяне могут предпочесть потерю ее возвращению кредитов.
Влияние нестабильности прав земельной собственности и возможностей неаграрной занятости на инвестиции в сельское хозяйство проверяется авторами с помощью эконометрической модели. Ее параметрами являются: 1) капиталовложения в сельскохозяйственные средства производства, оборотный и человеческий капитал; 2) стабильность прав земельной собственности, которая измеряется временными интервалами между переделами земли и вероятностью того, что крестьянское хозяйство будет затронуто таким переделом; 3) доходность хозяйствования на земле, которая измеряется объемом полученной продукции за вычетом стоимости
использованных факторов производства, в конечном счете доход складывается как сумма вознаграждений факторов производства -земли, капитала крестьянского хозяйства и труда; 4) объем выданных на сельскохозяйственные цели кредитов; 5) возможности неаграрной занятости, которые измеряются среднедушевыми заработками в семье от несельскохозяйственной занятости и доходами от несельскохозяйственного предпринимательства; 6) вложения в сельскую инфраструктуру - со стороны как местных властей, так и крестьянских коллективов; 7) особенности крестьянских семей -возрастные, образовательные и т.д. (025, с. 46-47).
В расчетах по модели использованы данные опросов, проводившихся в июле - августе 2006 г. в провинциях Цзянсу, Хэйлунц-зян и Синьцзян-Уйгурском автономном районе. В Цзянсу преобладают небольшие крестьянские хозяйства, в двух других провинциях средние размеры хозяйств больше, и они в большей степени работают на рынок, а не на самообеспечение. Всего было обследовано 60 деревень. Из них в 41 деревне передел земли произошел только один раз - еще во второй половине 1990-х годов; в семи деревнях после 1995 г. он не проводился ни разу; в семи деревнях передел производился после 2000 г. Только 7,5% опрошенных крестьян полагают, что новый передел вероятен в течение ближайших пяти лет; еще 2,3% считают, что он возможен в течение ближайших пяти-десяти лет. Большинство же (66,5%) не имеют конкретных ожиданий, фактически они полагают, что после продления сроков семейного подряда, которое произошло на рубеже 1990-2000-х годов, теперь переделы вообще маловероятны. В ходе последнего передела в 27 деревнях затронуты им оказались менее 20% хозяйств; в 12 деревнях - от 20 до 80%; в остальных 21 деревнях - более 80% хозяйств (025, с. 47-48).
Результаты исследования показывают, что доходность хозяйствования на земле непосредственно влияет на инвестиции, а объемы кредитования и инвестирования - это взаимосвязанные параметры. Института залога в китайской сельской экономике еще практически не существует, и поэтому именно доход крестьянского хозяйства является главной гарантией возврата кредита. Соответственно чем больше доход, тем выше склонность финансовых институтов кредитовать данное хозяйство.
Влияние фактора стабильности прав пользования землей на инвестиции не является существенным ни по одной из составляющих инвестиций. Не является выраженным и влияние стабильности прав пользования землей на процесс кредитования.
Возможности несельскохозяйственной деятельности оказывают очевидное стимулирующее воздействие на капиталовложения, это объясняется тем, что сами доходы от неаграрной деятельности могут быть источником инвестиций в сельское хозяйство. В то же время наличие возможностей неаграрной деятельности может уменьшать спрос на кредиты для сельского хозяйства.
Размеры хозяйств, цены на сельхозпродукцию и расположение земельных участков непосредственно влияют на доходность хозяйствования, соответственно, и на инвестиционный процесс. Фактор численности работников в крестьянском хозяйстве мало влияет на его доходность. Вероятно, это связано с тем, что особых различий в размерах семей в современной китайской деревне не наблюдается, а если семьи большие, то значительную часть доходов они извлекают из неаграрных занятий.
Выявлено, что прирост подушевых доходов от несельскохозяйственной деятельности на 1% вызывает прирост сданных в аренду земельных площадей на 3,53% (025, с. 49). При этом фактор стабильности прав пользования землей не оказывает существенного влияния на масштабы аренды земли.
Опросы, проведенные среди кредиторов, показали, что у тех нет желания получать землю в качестве залога, так как масштабы участков слишком малы, а цены на землю слишком низкие. Для кредиторов важно установление четких сроков аренды земли, а не ее приватизация. Иными словами, возможности для развития залогового рынка есть и при нынешней системе коллективной собственности на землю.
Итак, при существующих малых размерах подрядных участков и низкой доходности крестьянских хозяйств переделы земли и вызванная ими нестабильность прав пользования землей не являются главным фактором, сдерживающим инвестиционный процесс в деревне и развитие рынка аренды земли. Желание крестьян инвестировать свои средства определяется в большей мере доходностью капиталовложений, а не возможностью получения кредита. Без развития неаграрной деятельности прояснение прав земельной
собственности само по себе не сможет увеличить масштабы хозяйств, а без этого проблематично и развитие залогового рынка. Магистральный путь к росту крестьянских доходов, а соответственно и к росту инвестиций в сельское хозяйство, резюмируют Чжун Фунин и Цзи Юэцин, - это сокращение численности крестьянского населения и развитие на селе неаграрных видов деятельности (025, с. 50).
Ло Чулян (факультет экономики и промышленно-торгового менеджмента Пекинского педагогического университета) (026) отмечает, что в ходе быстрого экономического развития Китая показатели сельской бедности значительно снизились. По официальным данным, доля абсолютно бедных среди сельского населения уменьшилась с 30% в 1978 г. до 4,2% в 2008 г., причем надо отметить, что порог абсолютной бедности в государственных стандартах подвергся пересмотру в сторону увеличения: с годового дохода в 785 ю. на человека в 2007 г. до 1196 ю. на человека в 2008 г. При использовании прежнего критерия доля абсолютно бедных в 2007 г. составляла только 1,6%, а их число - 4,79 млн. человек. После пересмотра критерия доля бедных увеличилась в 2008 г. до 4,2%, а их число - до 40,07 млн. человек (026, с. 123).
Независимые исследователи критикуют официальные критерии бедности как заниженные. Но и эти авторы, используя более высокие показатели порога бедности, приходят к выводам о значительном снижении числа бедных в КНР. Чэнь Шаохуа и М. Ра-валльон в одном из своих исследований исходили из того, что порог бедности в Китае в 2002 г. был равнозначен годовому доходу в 850 ю. на человека. На основе такого критерия они пришли к выводу о том, что доля бедных в китайской деревне уменьшилась с 52,8% в 1980 г. до 8,0% в 2001 г.1 В более позднем исследовании те же авторы учли разработанную Всемирным банком новую методику расчета покупательной способности китайского юаня, и на этой
1 Chen Shaohua, Ravallion M. How have the world's poorest fared since the early 1980 s // World Bank Policy Research Working Paper 3341. - June 2004. - WPS 3341.- Mode of access: http://www-wds.worldbank.org/external/default/WDSContent Server/WDSP/IB/2004/07/22/000112742_20040722172047/Rendered/PDF/wps3341 .pdf
основе констатировали, что доля бедного населения в китайской деревне снизилась с 83,8% в 1981 г. до 15,6% в 2005 г.1
При объяснении причин снижения бедности большинство авторов адресуются к концепции «треугольных» взаимосвязей между экономическим ростом, неравенством доходов и динамикой бедности. Речь идет о том, что экономический рост способствует рассасыванию бедности, но этот эффект отчасти компенсируется из-за углубления неравенства в распределении доходов.
Однако эти обобщенные данные о снижении числа бедных, пишет Ло Чулян, не могут обрисовать динамику бедности достаточно выпукло. Остаются без ответа следующие вопросы: «Является для конкретного домохозяйства или отдельного человека бедность кратко- или долгосрочным состоянием?», «Какие факторы могут способствовать преодолению бедности?», «Какие сравнительно благополучные домохозяйства могут пополнить ряды бедных?» Исследований по этому поводу относительно немного, большинство их авторов констатируют, что для абсолютного большинства бедных сельских жителей в Китае (по разным данным, -от 75 до 90% всех бедных) это состояние является временным, и оно обусловлено действием экзогенных, шоковых факторов (026, с. 124).
Ло Чулян, используя данные проведенных в 2007 и 2008 гг. обследований, анализирует динамические тенденции сельской бедности в КНР и определяющие их факторы. При этом основное внимание уделяется не влиянию экономического роста и распределения доходов на бедность и не сравнительной вероятности погружения домохозяйств в устойчивую или временную бедность, а тому, имеют ли недавно (в течение предыдущего календарного года) ставшие бедными домохозяйства перспективу преодолеть это состояние, за счет чего это может быть достигнуто, какие именно сравнительно благополучные домохозяйства и по каким причинам рискуют стать бедными.
1 Chen Shaohua, Ravallion M. China is poorer than we thought, but no less successful in the fight against poverty // World bank policy research.- Working paper 4621. -May 2008. - Mode of access: http://www-wds.worldbank.org/external/default/WDS ContentServer/IW3P/IB/2008/05/19/000158349_20080519094812/Rendered/PDF/wps 4621.pdf
В ходе обследований изучалось состояние домохозяйств в девяти провинциях Китая, в течение каждого из двух лет было охвачено около 8 тыс. домохозяйств, а общее число физических лиц, затронутых обследованиями, достигло 31,5 тыс. человек (026, с. 124). При этом в выборку включались как лица, имеющие постоянную регистрацию в данной местности, так и трудовые мигранты.
В качестве показателя, характеризующего уровень доходов крестьянского населения, избран подушевой чистый доход сельского жителя. В составе совокупного дохода учитываются доходы в натуральной форме, в том числе используемые на текущее потребление внутри хозяйства, но не учитывается та часть дохода, которая используется на поддержание жилых помещений в пригодном состоянии. На такой основе было подсчитано, что в 2007 г. среднедушевой доход сельских жителей в обследованных районах составлял 5339,31 ю., а в 2008 г. - 5691,91 ю., т.е. за год он увеличился на 6,6%. Причем корреляционный анализ свидетельствует, что увеличение доходов происходит без существенных изменений в их распределении. Не меняется существенно и значение коэффициента Джини: в 2007 г. оно составляло 0,3593, а в 2008 г. - 0,3568 (026, с. 125).
Показатели порога бедности в КНР в 2000-е годы неоднократно менялись, но какой бы критерий ни использовать, доля семей, пополнивших ряды бедных в двухлетней выборке, в общем числе бедных домохозяйств не превышает 10% (026, с. 127). Такой же результат получается и при адаптации к китайским условиям международного стандарта порога бедности, каковым считается подушевой доход в 1 долл. в день.
В течение двух лет у домохозяйств, не относящихся к бедным, подушевые доходы росли темпами, близкими к показателю по всей совокупности домохозяйств. Причем у таких семей относительно высока доля доходов, получаемых благодаря государственным трансфертам на поддержку деревни, в их совокупных доходах, хотя она и заметно ниже доли доходов от работы по найму или ведения собственного хозяйства.
Существенного углубления неравенства доходов не происходит, но в то же время относительно низкодоходным домохозяйст-вам сложно улучшить свое положение. Домохозяйств, вновь становящихся бедными, относительно немного, но такой результат
получается во многом из-за занижения порога бедности в КНР, при использовании более высоких международных стандартов доля «новых бедных» становится больше.
В избавлении от бедности большую роль играют трудовые доходы от миграции. Относительно немного «новых бедных» среди домохозяйств, где есть молодежь со сравнительно хорошим образованием. В то же время важным фактором пополнения числа бедных является нестабильность предпринимательских доходов крестьянских домохозяйств. Погружению в бедность может способствовать также плохое здоровье членов крестьянской семьи (026, с. 137).
П.М. Мозиас
2013.01.027. АНАЛИЗ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОЛОЖЕНИЯ ДЕРЕВЕНСКИХ ОДНОДЕТНЫХ СЕМЕЙ С РОДИТЕЛЯМИ СТАРШЕ 50 ЛЕТ / ЧЖОУ ЧАНХУН, ЛЮ СУН, МАО ЦЗИНШУ, ЛЮ ЮЭ, ГЭ ФАН, ЛЮ ПЭЙДАНЬ, ХАНЬ ЦЗИНСУН. Нунь 50 суй илай душэн цзы нюй фуму цзятин цзинцзи чжуанкуан фэньси / Чжоу Чанхун, Лю Сун, Мао Цзиншу, Лю Юэ, Гэ Фан, Лю Пэйдань, Хань Цзинсун // Жэнькоу яньцзю. - Пекин, 2011. - № 6. -С. 81-89. - Кит. яз.
В коллективной статье сотрудников Нанкинского подготовительного колледжа управленческих кадров для демографической программы отмечается, что в 2005 г. в Китае количество матерей в возрасте 50-65 лет, имевших одного ребенка, достигало 12 млн. 920 тыс. человек (с. 82). С течением времени все большее количество родителей, имеющих одного ребенка, вступают в преклонный возраст, что означает не только ускорение процесса старения населения, но и то, что проблема заботы о престарелых родителях в таких семьях приобретает отныне характер серьезного социального вызова.
По результатам проведенного в 2005 г. выборочного обследования 1% населения Китая, количество матерей в возрасте 5065 лет, имевших одного ребенка, составляло 4 млн. 600 тыс. человек (с. 82), с учетом прибавления отцов этих детей эта цифра увеличивается почти вдвое.
Проблема заботы о престарелых родителях в однодетных семьях в сельской местности требует особого внимания, и не толь-
