CC BY
51
вами другого языка в качестве частного случая дискурсионной деятельности.
Роль вертикального - историко-филологического - контекста при переводе художественного произведения определена как основополагающая при создании эквивалентного дискурса перевода (Ф.А. Воровская). Различные подходы к выявлению заложенной в оригинальном тексте имплицитной информации и сохранению национального своеобразия переводимого текста представлены на примере нескольких переводов романа Ч. Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба». Ф.А. Воровская проводит анализ стилистических особенностей оригинала произведения и их репрезентации в дискурсах переводов, которые должны учитывать специфику тона повествования оригинала, экстралингвистические факторы, а также фоновые знания целевой аудитории. В качестве отличительных черт стиля романа выделены авторская метафора и сравнение, понимание которых способствует раскрытию всей глубины произведения. Сами же сравнения можно изучить с точки зрения соотношения родовидовых значений входящих в них существительных и взаимодействия семантики посредников сравнений с их с их именными компонентами.
Лузина Л.Г.
2013.01.019. ШАХОВСКИЙ В.И. ГОЛОС ЭМОЦИЙ В ЯЗЫКОВОМ КРУГЕ HOMO SENTIENS. - М.: Книж. дом «ЛИБРОКОМ», 2012. - 144 с. - Библиогр.: с. 128-141.
Монография включает предисловие (Лингвистика эмоций: направления, проблемы, решения, перспективы), три главы (1. «Эмоции в современной коммуникалогии»; 2. «Дискурсивные практики эмоциональной коммуникации»; 3. «Деструктивное эмоциональное общение») и заключение.
В предисловии отмечается, что эмоции любого языкового сообщества социологизированы и психологизированы, т.е. обобщены видовым национальным опытом данного народа, они не только являются индивидуальной формой оценивания мира, но и влияют на особенности нормирования межличностных отношений в социуме. Являясь частью естественного развития человеческой расы, эмоции универсальны и узнаваемы во всех культурах. В данной работе рассматриваются некоторые аспекты эмотивной теории языка, по-
зволяющие наблюдать за сложным характером связи между психоэмоциональным состоянием человека и языковыми средствами его фиксации, и представлены наблюдения за прикладными аспектами эмотиологии, в частности, приемы прямого и косвенного выражения эмоций в сфере публичной коммуникации.
В общем виде суть лингвистического подхода к изучению эмоций выглядит так: есть мир (объект), есть человек (субъект), способный отражать мир, но отражает этот мир человек не механически, а пристрастно, избирательно: только то, что ему необходимо в данный момент или по каким-либо причинам интересно. Эмоции этот процесс отражения регулируют, выступая в роли посредника между миром и его отражением в языке человека: эмоции выражают значение объектов мира для человека. Эмоции как психическое явление отражают (т.е. воспроизводят) в сознании человека его эмоциональные отношения к миру. Эти эмоциональные отношения являются хотя и субъективными, но социально осознанными и потому в определенной степени типизированными. Фиксирование эмоциональных процессов происходит посредством психического механизма их отображения в семантике слов, используемых для вербализации эмоциональных взаимоотношений коммуникантов. Отображение видового опыта эмоционального состояния локализуется в смысловой структуре соответствующих слов - образов тех объектов, с которыми они соотносятся. Это отображение кодируется в слове специфическими компонентами его семантики, которые и формируют эмотивность слова, т.е. его семантическую способность репродуктировать в соответствующих типизированных условиях видовой опыт вербального выражения определенных эмоциональных отношений субъектов. Эмоция «хранится» в слове в виде идеи о ней, которая может «оживать» и «разворачиваться» до соответствующей данному моменту переживаемой человеком эмоции. Так эмоции «проникают» в слова, закрепляются в них, «хранятся» в них и при необходимости манифестируются: выражаются и опознаются с помощью этих слов.
В первой главе, посвященной исследованию эмоций в современной коммуникалогии, рассматриваются: теоретическая и прикладная лингвистика эмоций; коммуникативная функция эмоций; энергетика эмоциональных знаков языка в коммуникативной практике; дискурсивность эмоций как коммуникативная универсалия;
эмоциональная доминанта сознания и его вербальная выраженность; языковая личность в эмоциональной коммуникативной ситуации. Полученные результаты позволили автору сделать ряд выводов. Рассмотрение проблем соотношения эмоций и мышления, эмоций и понятия, эмоционального и рационального, лингвистического и нелингвистического аспектов эмоций позволяет заключить, что при исследовании эмотивности можно исходить из методологических тезисов об объективности эмоций как одной из форм отражения действительности и о тесном взаимодействии логических и эмоционально-окрашенных форм мышления. Также отмечается, что практическое владение системой эмотивности важно для любого человека. По моделируемым речевым сигналам - знакам эмоциональности, в число которых входит и эмотивная семантика слова, и его эмотивная форма, может определяться эмоциональная эмоциональное состояние коммуникантов, которое в определенных ситуациях чрезвычайно информативно и жизненно важно для принятия адекватных решений. Именно это объясняет значимость дальнейшего изучения вопроса о коммуникативных потенциях эмоций. Широкое использование эмоций объясняется и общим, глобальным эмоциональным раскрепощением человека, который перестал бояться открыто проявлять свои эмоции. Общепризнанным является такой вид коммуникации, как эмоциональная коммуникация, и такие речевые акты, как эмотивные. Лингвистами и психолингвистами установлено и экспериментально доказано, что любое слово любого языка может быть использовано как аффектив. Наибольшим энергетическим потенциалом в этом смысле обладают междометия. Установлено также, что в парадигму терминопо-нятий психолингвистики, наряду с терминами «дискурсивное сознание / мышление / событие» в данной работе предложено еще одно терминопонятие - «дискурсивность эмоций». В заключительной части первой главы указывается, что понятие языковой личности (ЯЛ) развивает и углубляет психологическое и философское понятие личности, а предложенный в данной главе матерпал позволяет вычленить тип русской (английской, американской, французской и др.) эмоциональных (ЯЛ) и учитывать их национально-специфические и культурные черты в процессе обучения родному и неродному языкам. По мнению автора, любой акт коммуникации не сводится только к передаче информации. Однако любой акт
коммуникации не сводится только к передаче информации, потому что само возникновение коммуникативного акта всегда обусловлено потребностью говорящего достичь определенного прагматического эффекта. Достигается такой эффект с помощью кодированных стилистических средств языка, входящих в тезаурус обобщенной ЯЛ. Конкретная ЯЛ по-своему варьирует данный тезаурус, формируя собственный стиль общения, в том числе и эмоциональный. Таким образом, на коэффициент интеллектуальной эмоциональности ЯЛ влияет множество факторов: культура, менталитет языковой общности, а также ресурсы конкретного языка, тренды языковой общности и эмоциональный индекс конкретной языковой эмоциональной личности.
Во второй главе (Дискурсивные практики эмоциональной коммуникации) рассматриваются следующие вопросы: когнитивные ресурсы эмоциональной языковой личности; литературный интертекст как ключ к эмоционально-культурной памяти российского социума; предуведомление как эмоциональное мини послание радиослушателю в информационном пространстве рекламы; динамика эмотивного признака в тексте; эмоциональный тьюнинг в речевом общении.
В когнитивной парадигме язык рассматривается в качестве репрезентанта универсального ментального лексикона человека, системность его семантики рассматривается как непрямая форма представления когнитивной картины мира. При очевидной строгости и логике когнитивистики ее идеи все чаще оказываются востребованными в исследованиях, связанных с изучением эмотиоло-гического аспекта в лингвистике. Подводя итоги рассмотрению сложнейшей междисциплинарной проблемы взаимодействия ког-ниции и эмоций в процессе коммуникации (а это взаимодействие определяется именно нуждами эмоционального общения), можно согласиться с выводами тех ученых, которые признают за эмоциями когнитивную и коммуникативную функции. Роль языка и его концептуального аппарата в презентации этих двух функций заключается в том, что он через языковую когницию вербализует эмотивное пространство эмоций. Автор считает, что языковое пространство не способно полностью покрыть многомерное эмоциональное пространство homo sentiens, и поэтому эмоциональная коммуникация осуществляется не только с помощью номинаций,
рознящихся по степени приблизительности их обозначения, но и посредством передачи эмоций, ассоциированных с некоторыми текстовыми фрагментами, представляющими отдельные пласты культуры социума. Все сказанное здесь подтверждает тезис о коммуникативных помехах, порождаемых колебаниями семасиологической нормы слова и незнанием «нормы на сегодня» некоторой частью говорящего коллектива. Следует, однако, заметить, что, несмотря на то, что тенденция к изменению норм реализации эмоти-вов порождает временные помехи в коммуникации, в целом она является фактором семантической гибкости языка и одним из признаков его развития и совершенствования. Представленная в данном разделе проблема норм реализации эмотивных признаков - это проблема функционального аспекта языка, а значит, и проблема культуры общения.
Адекватное вербальное и невербальное поведение человека, умеющего завуалировать собственные эмоции и переживания и сымитировать те, которые являются более прагматичными в данной ситуации по отношению к данному адресату, свидетельствует о его высокой эмотивной / эмоциональной компетенции и его эмоциональном интеллекте, об умении менять вектор эмоции в конкретном дискурсе. Эта компетенция отчасти дается человеку от рождения, на инстинктивном уровне, но большая ее доля формируется вместе с опытом эмоционального общения: как подражание эмоциям персонажей художественной литературы, как закрепление опыта поведения в эмоциональных ситуациях реальной коммуникации, как навыки, которые можно получить в обучающей коммуникации в виде правил и приемов эмоционального взаимодействия и прежде всего правильное пользование адаптирующей функцией языка. В целом, автор отмечает, что успех дискурсивных практик эмоциональной коммуникации во многом зависит от когнитивных ресурсов эмоциональной языковой личности, динамики эмотивного компонента коммуникации и различных форм его представления в тексте и дискурсе, наличия эмоционально-культурной памяти социума.
Третья глава содержит два раздела, в которых рассматривается: семиотика и семантика оскорбления в конфликтной коммуникативной ситуации и русский мат как коммуникативная «приправе». В данной главе исследуется вопрос о деструктивном потенциале эмоционального общения и излагается попытка решить проблему
разграничения оскорбления и аффективного экспликатива в рамках эмотивной лингвоэкологической парадигмы. Суммируя имеющиеся данные, автор подчеркивает: не любое оскорбление может одновременно быть таковым в семантическом и семиотическом планах. Оно может казаться оскорблением, являясь на самом деле лишь эмоциональным всплеском, экспликативом говорящего - эмоциональной реакцией на внешний стимул со стороны речевого партнера, но не оценивающей его. Представленный в данной главе анализ функциональной специфики мата, степени его распространенности, позволил четко обозначить его пользу и вред для психического и нравственного здоровья общества и каждого человека. Установленная амбивалентность (полимодальность) функций мата, подтвердила мнение о том, что полностью устранить его невозможно, позволила обобщить и предложить методы и способы «дематиза-ция» (ограничения сфер употребления нецензурных слов).
В заключение автор указывает, что эмоции пронизывают всю коммуникативную деятельность человека с момента его рождения до ухода из жизни. На современном этапе отмечается общее эмоциональное раскрепощение человека, который все чаще открыто проявляет свои чувства на публике, и различные типы эмоциональной коммуникации должны получить детальное описание в лингвистической теории эмоционального текста и дискурса. Одной из проблем коммуникации эмоций, до сих пор не получавшей должного внимания ни в лингвистике, ни в филологической герменевтике, является проблема эмоционального понимания и понимание эмоционального: лингвистика эмоций пока не может установить точного соответствия между эмотивными высказываниями и их интерпретациями, однозначно дифференцировать эмоциогенный и эмотивный текст. Известно, что взволнованная речь не обязательно волнует, и наоборот, неэмоциональная речь может сильно волновать слушателя, что выраженные и реально переживаемые эмоции не всегда совпадают. Некоторые способы аргументации также являются знаками выражаемой эмоции, и здесь можно говорить об эмоциональном типе аргументации или об эмоциях как форме / способе аргументации. Это тоже часть лингвистики и семиотики эмоций, требующая самостоятельного исследования на материале разных языков.
Л.Г. Лузина
