CC BY
11
Таким образом, американские социальные психологи эмпирически опровергли распространенное представление о том, что человеческое взаимодействие построено исключительно на альтруизме. По их мнению, «полученные результаты свидетельствуют, что даже в рамках коммунальной ориентации, которую до сих пор рассматривали как альтруистическую по своей природе, т.е. как исключающую своекорыстную мотивацию поступков и помыслов, просоциальное поведение людей может быть подчинено их эгоистическим интересам в надежде улучшить свое материальное либо эмоционально-духовное благосостояние» (цит. по: с. 330). Новизну проделанной ими работы Парк, Тройси и Мэнер связывают с избранным аналитическим фокусом применительно к классической проблеме истоков просоциального поведения. Предложенная исследовательская перспектива, подкрепленная шкалой психосоциальных измерений, позволяет выявлять и прогнозировать стойкие корреляции между альтруизмом и позитивным стилем привязанности, с одной стороны, и латентным эгоизмом и психосоциальным отчуждением личности в рамках близкого сообщества - с другой. В заключение авторы отмечают перспективность использования подхода, разделяющего альтруистические и эгоистические мотивы в разнообразных типах просоциального поведения и коллективного взаимодействия. Такой подход, по их мнению, будет играть важную роль в понимании индивидуальных мотиваций и компонентов взаимодействия и поведения, имеющих существенное значение для личностного и межличностного благосостояния.
А.Ю. Долгов,
Е.В. Якимова
2012.02.004. БЕРГЕР Й. АЛЬТРУИСТИЧЕСКАЯ ВЗАИМНОСТЬ: ЭМПИРИЧЕСКИЕ ВЫВОДЫ ИЗ ЭКСПЕРИМЕНТА ПООЧЕРЕДНЫХ ИГР В «ДИКТАТОРА» И «ПРИСВАИВАНИЕ» У ОДИННАДЦАТИЛЕТНИХ ДЕТЕЙ.
BERGER J. Altruistische Reziprozität: Empirische Evidenz aus sequenziellen Diktator- und Taking-Spielen bei 11-jährigen Kindern // Soziale Welt. - Baden-Baden, 2011. - Jg. 62, H. 2. - S. 165-184.
С точки зрения классического представления о социальном порядке (Гоббс) система кооперирования возможна и среди рациональных эгоистов. Новейшие данные экспериментальных исследо-
ваний, которые анализирует автор статьи Йоль Бергер (Институт социологии Бернского университета, Швейцария), развивают и дополняют эту мысль, доказывая, что в поддержание кооперативных отношений существенный вклад вносят усвоенные нормы взаимности. Бергер предпринимает попытку эмпирически обосновать данный тезис на примере изучения поведенческих реакций одиннадцатилетних школьников во время игр в «диктатора» (Д и «присваивание» (Т) (Taking-Spiel).
Понятию взаимность, подразумевающему обоюдный обмен благами, с одной стороны, и общепринятую норму поддержания социального порядка - с другой, отводится заметная роль в ряде влиятельных социологических концепций (Г. Зиммель, Б. Малиновский, А. Гоулднер). Р. Аксельрод в своих исследованиях симуляции доказывает, что социальный порядок возможен и без норм взаимности. Даже если бы человек был сугубо рациональным эгоистом, устойчивая кооперация все равно возникла бы и, более того, не нуждалась бы в центральной власти1. Это логическое допущение вытекает из того факта, что выгода, получаемая в результате возобновляемого обмена, оказывается существенно выше той, которая извлекается из случайного присвоения чужого труда. Так возникает стратегическая мотивация взаимности в отношениях обмена. Она служит «предпосылкой осуществления будущего» (цит. по: с. 166).
Позднее исследователи М. Новак и К. Зигмунд предложили эмпирическое объяснение того, как поддерживает себя система кооперации при минимальных шансах повторной встречи с другим участником обмена2. Согласно их наблюдениям, рациональные акторы, получая в сети информацию о партнере, своекорыстно злоупотребляющем доверием других партнеров, стараются избегать кооперации с ним. Тем самым обнаруживает себя косвенный показатель потребности во взаимности - репутация. Эффект репутации отнюдь не ослабляет рациональную стратегию. Как видно из экспериментальных оценок роли репутации в групповых отношениях, индивид, выказывающий повышенную готовность к кооперирова-
1 Axelrod R. The evolution of cooperation. - N.Y.: Basic books, 1984.
2
Nowak M.A., Sigmund K. Evolution of indirect reciprocity // Nature. - L., 2005. - Vol. 437, N 7063. - P. 1291-1298.
нию с другими членами группы ради коллективного блага, достигает более высокого внутригруппового статуса. Следовательно, индивиды, претендующие на удержание власти и статуса, имеют достаточный мотив для кооперативного поведения.
Автору статьи, помимо сказанного, важно доказать, что наряду со стратегическими резонами взаимности, продиктованными эгоистическим стремлением к максимизации пользы, существует форма альтруистической взаимности. Ее примером могут служить случаи анонимного пожертвования, когда жертвователь не озабочен собственной репутацией1. Экспериментальный вариант позитивной альтруистической взаимности предоставляют также эмпирические подтверждения теории экономической эффективности заработной платы. Если зарплата рабочих на стимулируемом рынке труда повышается, повышается и производительность их труда (цит. по: с. 167). Вместе с тем, продолжает автор, существует и негативная альтруистическая взаимность, которая препятствует некооперативному поведению индивидов. Обе указанные формы взаимности содействуют стабильности кооперативной системы и при этом не ограничены узкими рамками рационального выбора и классической теории игр.
Все современные модели формальной справедливости-взаимности, возникшие как реакция на фактические отклонения от прогнозов классических теорий, исходят из того, что на человеческое поведение влияют как эгоистические интересы, так и альтруистические мотивы. Некоторые модели представляют собой синтез считавшихся прежде антагонистическими концепций homo oeconomi-сш и homo sociologicus. Одна из них, ERC-модель (теория справедливости, взаимности и компетенции), подчеркивает роль мотивационной функции, которая не сводится к цели чисто материальной выгоды. Актор может субъективно ощущать бесплодность своих усилий, если его доля получаемых благ оказывается меньше получаемой в среднем, а потому пытается максимизировать свою пользу, балансируя между стремлением к собственной выгоде и к нормативно значимому действию. По мнению приверженцев этой модели Г. Болтона и А. Окенфелса, а также А. Дикмана, обмени-
1 Diekmann A. Spieltheorie: Einführung, Beispiele, Experimente. - Reinbek bei Hamburg: Rowohlt Taschenbuch Verl., 2009. - S. 205.
ваемые блага не обязательно должны быть равноценными1. Истоки отношений взаимности лежат именно в неравенстве. Дикман определяет взаимность как ответ на действие партнера и рассматривает ее (следуя Гоулднеру) как постоянную (копйпиегПсИе) величину (цит. по: с. 168).
Чтобы понять характер и причины устойчивости альтруистической взаимности, нужно допустить, что эгоистические предпочтения индивидов неизменно дополняются альтруистическим намерением следовать привычным нормам взаимности. С целью верификации этого предположения Бергер предпринимает эмпирический анализ указанной формальной модели взаимности. Опираясь на нее, он обращается к изучению феномена альтруистической взаимности на стадии просоциального поведения - у детей. На его взгляд, выявление ориентиров на взаимность при принятии решений на стадии незавершенной социализации свидетельствовало бы о глубоких корнях взаимности в поведенческом репертуаре человека. Тем самым тезис об определяющем влиянии норм взаимности на стабильность социальной системы получил бы еще одно убедительное подтверждение.
В своем экспериментальном проекте автор учитывает также данные психологии развития, позволяющие судить о степени развитости у детей разных возрастов эмпатии, способности принять точку зрения другого. Результаты новейших исследований говорят о том, что уже у пятилетних детей контекстуально зависимое ощущение равенства утрачивается, а приблизительно к одиннадцати годам у них формируется способность суждения. Неслучайно поэтому автор останавливает свой выбор на данной возрастной кате-гории2. Он также принимает во внимание перенос акцентов в современных исследованиях детского сознания с моральных представлений на совестливое поведение (Рае1гпе88уегИа11еп).
1 Bolton G.E, Ockenfels A. A theory of equity, reciprocity and competention // American economic rev. - Nashville (TN), 2000. - Vol. 90, N 1. - P. 166-193; Diekmann A. Spieltheorie: Einfürung, Beispiel, Experimente. - Reinbek bei Hamburg: Rowohlt Taschenbuch Verl., 2009.
2
Kienbaum J., Schurke B. Entwicklungspsychologie der Kindheit: Von der Geburt bis zum 12. Lebensjahr: Grundriss der Psychologie. - Stuttgart: Kohlhammer, 2009. -Bd. 13. - S. 193 ff.
Исходя из поставленной задачи, Бергер использует материалы проведенных А. Дикманом, а также А. Бен-Нером и др. опытов студенческой игры Д для измерения показателя альтруистической взаимности1. Однако в качестве испытуемых у него в эксперименте участвуют дети; кроме того, несколько видоизменяются условия игры. С помощью упоминавшейся выше теоретической БЯС-модели можно более точно (по сравнению со схемой Гоулднера) прогнозировать поведение индивидов в различных условиях опыта (Тгеа1теп1-Ве&^и^еп).
В исходном простом варианте игры Д игрок 1 («диктатор») может отдать любую часть из возможных (от 0 до 8) ресурсов игроку 2, который лишен возможности повлиять на решение первого игрока и сделать ответный ход. Используемая в эксперименте Бергера поочередная (8едиеп/1еПе) игра состоит из двух раундов. Второй игрок, получив от первого долю ресурсов в первом раунде, во втором раунде сам занимает место диктатора. Теперь он решает, какой долей выигрыша он готов поделиться. Игрок 1 после передачи своей части не имеет никакого влияния на решения партнера. Ситуация решения анонимна, и если игра повторяется еще только один раз, у игрока 2 нет стратегического интереса отвечать взаимностью (при допущении, что рациональные эгоисты не склонны упускать свою выгоду). Следовательно, второй игрок может не только произвольно решать, идти ли ему на уступки, но он может также отнять у первого приоритет общего одобрения, в результате чего повышается возможность сдерживать своекорыстный интерес. Таким образом, поочередная игра Д позволяет простым и экономным способом измерить показатель альтруистической взаимности. Данный метод выстраивания наблюдения редуцирует сложность мира к релевантной базовой структуре, порождающей объяснимое с теоретической точки зрения поведение.
В качестве примера соответствия моделируемого и реального поведения можно было бы упомянуть об обычае швейцарских крестьян выставлять на продажу цветы или мед вместе с контейнером
1 Diekmann A. The power of reciprocity: Fairness, reciprocity and stakes in variants of the dictator game // J. of conflict resolution. - Ann Arbor (MI), 2004. -Vol. 48, N 4. - P. 487-505.; Reciprocity in a two-part dictator game / Ben-Ner A., Put-terman L., Kong F., Magan D. // J. of economic behavior a. organization. - Amsterdam, 2004. - Vol. 53, N 3. - P. 333-352.
для оплаты прямо на краю поля, не утруждая себя присутствием при акте покупки. Понятно, что на сельских дорогах высока анонимность действий, и эффект репутации здесь, по сути, роли не играет.
Как показывают результаты прежних исследований, заметное влияние на принимаемые в означенных играх решения оказывает эффект репутации. В экспериментах Дикмана и, параллельно, Бен-Нера и др. относительное большинство игроков (студентов) возвращают ту же часть выигрыша игроку 1, которую они прежде от него получили. Бергер для надежного контроля результатов в дополнение к двум поочередным играм Д прибавляет две поочередные игры Т. В них применяются те же правила, но вводится добавочная опция, которая стимулирует желание овладеть ресурсами другого игрока. Этот новый порядок игры меняет поведение игроков, они теперь отдают явно меньшую часть своего запаса ресурсов. Исследователи Лист и Бердсли объясняют такую перемену эффектами категорий и спроса (Kategorien- und Demand-Effekte) (с. 171). Эффект категорий возникает тогда, когда шкала (например, градация типов поведения) влияет на решения индивида. Поскольку в игре Т, в отличие от игры Д, допускается «нулевая передача части ресурсов», которая не соотносится в данном случае с низшим уровнем поведенческой шкалы, она в меньшей степени воспринимается как недружественная. Эффект спроса может, следовательно, служить показателем того, что испытуемые действуют в соответствии со скрытыми ожиданиями экспериментатора «подобающего поведения». Другими словами, в игре Т усиливается мотивация эгоцентричного поведения, сулящего большую выгоду. Таким образом, повышается надежность эмпирического тестирования тезиса о взаимности как стержневой линии человеческого поведения.
Бергер делает попытку провести информационное сравнение поведенческих решений не только в рамках одной игры, но и между играми. Согласно его гипотезе, если нормативные ориентиры взаимности действительно существуют и если не оглядка на заявленную оценочную шкалу поведения является причиной готовности «отдать» часть выигрыша в поочередной игре Т, то уступки,
которые делает игрок в позиции 2 игроку в позиции 1, должны быть не меньше, чем в поочередной игре Д1.
Далее автор описывает сам эксперимент. Исходя из предположения, что интеллектуальное развитие и социализация детей к концу обучения в начальной школе достаточны, чтобы сообразовывать свое поведение с нормами взаимности, он с помощью БЯО-модели формулирует гипотезы относительно ожидаемого поведения для четырех вариантов условий эксперимента. Модель предусматривает два крайних случая поведенческих предпочтений: либо (в случае предельного эгоизма) ничего не отдавать партнеру из своего выигрыша, либо (в случае альтруизма) отдать все, хотя о безусловном альтруизме речи здесь не идет. Бергер выдвигает три эмпирические гипотезы.
Гипотеза 1. Если по условию продолженной игры Д партнеру нужно будет отдать не менее 3 единиц ресурсов, оставив себе 5 (5,3), возобладает тенденция отдать больше, чем предусмотрено условиями предшествующей игры Д (8,0).
Гипотеза 2. При условии игры Т (5,3) проявится тенденция отдать больше единиц ресурсов, чем при условиях игры Т (8,0).
Гипотеза 3. Относительное число испытуемых, склонных поделиться своими запасами, при условиях опыта Т (5,3) будет меньше, чем при условии опыта Д (5,3).
В качестве разыгрываемых ресурсов использовались жевательные резинки. При тестировании теоретически ожидаемого эффекта рассматривалось только поведение второго игрока2. Первый игрок - фиктивный, его «решение» определяет экспериментатор, хотя обоим партнерам сообщается, что они в равной степени испытуемые.
Эксперимент был проведен в 2010 г. В нем участвовали 96 детей, в среднем 11-летнего возраста (максимальный возрастной разрыв - 4 года, от 9 до 13 лет) из пяти классов последней ступени начальных школ швейцарских кантонов Аргау и Берн. В каждом классе четыре позиции испытания распределялись между детьми
1 Bardsley N. Dictator game giving: Altruism or artefact? // Experimental economics. - Norwell (MA), 2008. - Vol. 11, N 2. - P. 122-133.
2 Diekmann A. The power of reciprocity: Fairness, reciprocity and stakes in variants of the dictator game // J. of conflict resolution. - Ann Arbor (MI), 2004. -Vol. 48, N 4. - P. 487-505.
случайно. Классный руководитель объяснял задания школьникам по ходу опыта, «выигрыши» дети делили самостоятельно. При эмпирическом анализе результатов эксперимента просчитывалась вероятность обмена информацией детьми из разных классов, поскольку наблюдения внутри групп не могли рассматриваться как статистически независимые. Проводился также опрос детей в связи с их желанием / нежеланием делиться выигрышем. Он показал, что из 83 детей (13 детей не поняли заданий и не участвовали в игре Т) только 12 колебались, все остальные охотно отдавали часть выигрыша.
В поочередной игре в «диктатора» (5,3) эгоистично повели себя четверо из 23 участников игры (17,4%). В поочередной игре Т (5,3) аналогично поступили трое из 19 испытуемых (15,8%), а 16 из них отдали по меньшей мере одну единицу ресурса (84, 2%).
Таким образом, результаты исследования подтвердили гипотезы автора и составили основу для общего вывода о наличии у детей поведенческой установки на взаимность. Они также принципиально согласуются с результатами, прежде полученными Дикма-ном и Бен-Нером. Анализ данных показал, что число испытуемых, которые не руководствовались голым корыстным расчетом, не снизилось в игре в «присвоение» по сравнению с игрой в диктатора. Эта экспертиза позволила также утверждать, что в поведенческих решениях участники эксперимента руководствовались преимущественно критериями корректности поведения, а не предлагаемыми возможностями выбора действий. Полученные аналитические выводы, по мнению автора, усиливают аргументацию А. Гоулднера, доказывающего, что помимо стратегически мотивированной взаимности существуют общепризнанные нормы взаимности, которые как контрапункт сопровождают эгоистические интересы, обеспечивая стабильность социальной системы.
Л. В. Гирко
