CC BY
22лордов 1999 и 2009 гг. и правительства Лондона, а также распространение практики проведения референдумов. Общее число актов конституционного значения в рассматриваемый период по оценке, приведенной в монографии, достигло 15. В это число вошел Акт о предоставлении Банку Англии права проведения независимой от правительства денежно-кредитной политики.
Вместе с тем В. Богданор полагает, что реформы носили недостаточно радикальный характер. Реальное достижение конституционной реформы, по его мнению, может оцениваться по степени перераспределения властных полномочий. В действительности, утверждает он, произошло перераспределение власти внутри элиты, а не между элитой и гражданским обществом. Более радикальные меры должны были, с точки зрения Богданора, привести к созданию «народного конституционного государства» (a popular constitutional state).
По мнению М. Морана, за последние два десятилетия произошла трансформация английской преимущественно саморегулируемой системы гражданского общества в систему законодательного (statuary) управления (control). М. Моран, в отличие от В. Богдано-ра, считает, что старая некодифицированная конституция регулировала отношения не только внутри властвующей элиты, но и между элитой и гражданским обществом. «Новая» английская конституция, безусловно, должна распространяться на перестройку неформальной системы самоуправления.
Е.В. Клинова
2012.01.051. ФОНТАНЕЛЛИ Ф. РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ: ШАНИ Ю. РЕГУЛИРОВАНИЕ ЮРИСДИКЦИОННЫХ ОТНОШЕНИЙ НАЦИОНАЛЬНЫХ И МЕЖДУНАРОДНЫХ СУДОВ. FONTANELLI F. [RECENSIO] // European j. of intern. law. - Oxford, 2009. - Vol. 20, N 4. - P. 1127. - Rec. ad. op.: Shany Y. Regulating jurisdictional relations between national and international courts. -Oxford: Oxford univ. press, 2007. - XXXVI, 216 p.
Филиппо Фонтанелли подчеркивает, что главной темой книги Ю. Шани является анализ растущего юрисдикционного взаимодействия национальных и международных судов. Профессор Еврейского университета в Иерусалиме Юваль Шани уделяет большее внимание анализу «вертикали» отношений национальных
и международных судов. Проблемы, возникающие в их взаимоотношениях, действительно аналогичны проблемам соперничества международных судов. Количественный рост и расширение международной компетенции приводят к совпадению и перекрыванию компетенции национальных судов, которые по определению наделены общей юрисдикцией.
Автор книги анализирует ряд типичных взаимодействий национальных и международных судебных органов, чтобы подробно изложить теоретические основы и принципы такого взаимодействия и структурировать их юридически - предоставить своего рода «инструментальный набор» для юристов.
Шани описывает теории отношений между внутренними и международными правовыми режимами, фокусирует внимание на существующих правовых нормах и прецедентном праве и затем переходит к анализу гибких правовых мер и принципов, основанных на вежливости и взаимности, таких как дискреционная приостановка или прекращение судопроизводства, пределы свободы усмотрения пересмотра судебных решений, а также запрет на злоупотребление правом.
Проблемы конституционного права и юриспруденции рассмотрены в связи с национально-международными отношениями. Деление на монизм и дуализм Шани анализирует с прагматической точки зрения: если бы внутригосударственные правовые режимы считались изолированными от международной системы, не требовалось бы никакого регулирования и координации вообще. Обе теории никак не связаны с необходимостью координации юрис-дикционных отношений, поскольку монизм или дуализм основаны на четком превосходстве вышестоящей юрисдикции и нейтральны, например, к вопросу параллельного судопроизводства (двойные слушания) и ситуациям несостоятельности (несоответствия, разночтения, необоснованности).
Согласно Шани, прочие теории, такие как «американская школа неформальной социализации» или плюралистический подход, в пользу которого высказываются многие ученые, скорее отражают фактическое состояние взаимодействия судебных органов в многоуровневой системе правового режима. Шани считает эти модели эффективными в случае интерпретации юридической действительности, однако они не содержат ни руководства к действию,
ни устойчивых принципов для регулирования юрисдикционных отношений.
Национальные суды можно рассматривать как равноценные международным судам в случаях, когда они применяют международное право, выносят решения в отношении субъектов международного права, а также когда они используют судебную практику международных судебных органов.
Хотя национальные и международные суды не функционируют как единая система судопроизводства, они используют общую нормативно-правовую базу, а именно международное право. Правила регулятивной юриспруденции являются областью применения международного права, другими словами, это подоплека, которая определяет условия применения норм международного права. В этом смысле их роль аналогична другим основополагающим международным нормам, таким как принципы толкования договора или ответственность государства.
Таким образом, если в настоящее время наблюдается нехватка принципов, регулирующих юрисдикционные отношения международных и национальных судебных органов, согласованность и последовательность действий в рамках общемирового правопорядка позволяет ученым, юристам и судьям изучать и стремиться к гармонизированной модели международно-правовой системы.
Во второй части выделены несколько процессуальных сценариев, координация которых осуществлялась по-разному (lex lata -позитивное право), и которые могли бы служить прототипом возможных регуляторных моделей (lex ferenda - закон, подлежащий изданию)1. Описаны самые существенные случаи наложения национальных и международных юрисдикций: судебные разбирательства, связанные с консульской защитой2 (Международный суд и Верховный суд США); строительство Израилем «стены безопасности» (Международный суд и Верховный суд Израиля); практика «обнуления» (экспертные группы ВТО, апелляционный орган ВТО и Федеральный суд по вопросам международной торговли), многолетние судебные споры об объемах и ценах канадских пиломате-
1 Противоречие действия и мнения «lex lata» в противовес предоставляющему свободу действий в будущем «lex ferenda».
2 Право на уведомление консульства о задержании.
риалов, импортируемых в Штаты (экспертные группы ВТО, НАФТА и Федеральный суд по вопросам международной торговли); случаи судебного разбирательства в Международном суде по морскому праву (ITLOS) в связи с задержанием судов (Международный суд по морскому праву и различные национальные суды); решение Международного центра по урегулированию инвестиционных споров (МЦУИС) по юрисдикции SGS1, а также восьмилетняя юридическая тяжба Vivendi против Аргентины и авторитетное решение комитета МЦУИС по аннулированию в этом деле.
Согласно профессору Шани, подходы международных судов в вышеупомянутых случаях судопроизводства следуют двум различным тенденциям. С одной стороны, существуют суды, которые склонны делить судопроизводство по делам, составленным из разнородных элементов, и заниматься только аспектами, которые находятся в пределах их юрисдикции (поступая таким образом, они не ставят под сомнение свою компетенцию и комфортно себя ощущают, используя единственно применимую правовую норму); это может привести к фрагментации одного случая судебного разбирательства на несколько случаев, каждый из которых соотносится со своей правовой подсистемой. С другой стороны, иногда суды предпочитают использовать «интегративную» установку и забирают под свою юрисдикцию все составные случая судебного разбирательства, предпочитая прагматизм и судебную расчетливость.
Автор описывает примеры применения регуляторных принципов (res judicata, electa una via, ne bis in idem, lis alibi pendens). Как правило, два или более случая судебных разбирательств подпадают под действие упомянутых регуляторных принципов, поскольку они аналогичны, затрагивают одинаковые (юридические и фактические) вопросы. Затем Шани переходит к анализу регуля-торных принципов, координирующих (устанавливающих ограничения) многократные параллельные слушания (res judicata, lis pendens, electa una via). Становится очевидно, что ни один из этих принципов не получил четкого определения во взаимодействии национальных и международных судебных органов, и критерием их возможного применения сегодня является «концептуальный беспорядок».
1 Société Générale de Surveillance SA v Pakistan.
Принцип «международной вежливости», руководствуясь которым суды могут добровольно признавать и относиться с большим доверием к судебным прецедентам иных судебных органов, характеризуют дискреционность и дипломатичность. Этот принцип по-прежнему является единственным механизмом, используемым судьями для укрепления межсудебного сотрудничества всякий раз, когда они считают это необходимым без каких-либо обязательств в этой связи. Ю. Шани сопоставляет доктрину злоупотребления правом (abus de droit) с принципом «международной вежливости»: чем ближе сходство между двумя параллельными слушаниями, тем больше волеизъявление суда (с менее надлежащей юрисдикцией) не навредить производству по делу другого суда (вежливость), а в свете презумпции неблагоразумного поведения стороны желают дублировать судопроизводство по одному и тому же делу (abus de droit).
Б. Л. Полунин
2012.01.052. АЛЕН Ж. РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ: ДЕКО Э. СОВРЕМЕННЫЕ ФОРМЫ РАБСТВА.
ALEN J. [Recensio] // European j. of intern. law. - Oxford, 2011. -Vol. 22, N 1. - P. 284-287. - Red. ad. op.: Decaux E. Les formes contemporaines de l'esclavage. - L.; Leiden; Boston: Martinus Nijhoff publ., 2009. - 256 p.
Рецензент Жан Ален является старшим преподавателем школы права Королевского университета Белфаста в Северной Ирландии, а также нештатным преподавателем центра защиты прав человека юридического факультета Университета Претории, Южная Африка.
В основе соображений правового порядка, касающихся эксплуатации человека человеком, пишет он, лежит следующая проблема: «Существует неизменное противоречие между мерами, закрепленными в международно-правовых документах и программах действий международных и неправительственных организаций относительно "рабства или подневольного состояния; рабства и работорговли во всех их видах"; и позицией уголовного законодательства, согласно которой требуется четкое и точное определение преступления, чтобы его инкриминировать на внутригосударственном уровне согласно причинной обусловленности (детерминиро-
