CC BY
29
«аранжировать» нейтральное, внешнее отношение специалистов -врачей, сиделок и т.д. - с аффективным участием близких, чтобы сохранить внутренний лад с собой. Особенно показателен в этом смысле опыт сознательной строгой регламентации жизни, формирующий такие качества, как гибкость, рациональное планирование, готовность к компромиссам и пр. Его осмысление как феномена принудительной эмоциональной самоинструментализации необходимо и с точки зрения макроперспектив процесса цивилизации (в смысле Н. Элиаса)1.
В заключении своей статьи Кардорф дает общую оценку вклада Гофмана в анализ процессов стигматизации, подчеркивая, что разработанный им понятийный инструментарий эффективен и по сей день. Это доказывают развитые на его основе такие исследовательские направления, как работа с чувствами, социология тела, нарративные биографические методы и работа с идентичностью -перспективные как для совершенствования практик реабилитации, так и для более глубокого понимания индивидуальных стратегий приспособления к рамочным сдвигам. По сути, Гофман представляет процесс стигматизации как универсальный общественный механизм, как базис для изучения изменчивых форм конструирования идентичности в условиях эталонной «нормальности», где каждый потенциально является объектом дискредитации. Такой подход выдвигает в то же время новые требования к стратегиям дестигма-тизации и комплексному управлению разнообразием.
Л. В. Гирко
2012.01.014. ДЕЛЛВИНГ М. РИТУАЛЫ ИГР С ОТНОШЕНИЯМИ: ГОФМАНОВСКИЕ НОРМЫ МЕЖДУ ПОРЯДКОМ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ И ИРОНИЕЙ.
DELLWING M. Rituelle Spiel mit Beziehungen: Goffmans Normen zwischen Interaktionsordnung und ironischer Offenheit // Berliner J. für Soziologie, 2010. - Jg. 20, H. 4. - S. 527-544.
Труды Эрвина Гофмана интерпретируют чаще всего либо с позиции преемственного развития дюркгеймовской концепции социального порядка, либо с позиции иронической прагматики от-
1 Scheff T. Goffman unbound! A new paradigm for social science. - Boulder (CO): Paradigm, 2006.
странения от идей порядка. Эту противоречивость исследователи, как правило, не принимают во внимание, хотя для самого Гофмана она была принципиальной и продуктивной. Автор статьи, Михаэль Деллвинг (университет г. Касселя, Германия), предлагает взглянуть на методологические установки выдающегося американского социолога с точки зрения многозначности повседневной игры в порядок. Подобная аналитическая перспектива, которую он раскрывает прежде всего на материале работы Гофмана «Индивид в общественном обмене»1, позволяет выделить, с одной стороны, аспект ритуальности (сближающий его с Дюркгеймом), с другой стороны -исходя из перспективы иронической игры представить нормы как ритуальные знаки отношений, обыгрываемые в интеракциях.
Первейшую заслугу Гофмана видят в открытии правил повседневной интеракции. Именно его интерес к нормативным регуляторам общения дал основание для развития дюркгеймовской линии интерпретации его идей. В то же время и с не меньшим правом его считают ведущей фигурой современного символического инте-ракционизма - социологического крыла сторонников прагматизма, настаивающих на принципиальной подвижности социального. Не следует, однако, забывать, замечает Деллвинг, что сам он не был склонен демонстрировать свою приверженность той или иной теоретической традиции. Его занимал, прежде всего, микроанализ поведенческих взаимодействий. Для того чтобы понять, как индивиды вовлекаются в непосредственный коммуникативный обмен, нужно проследить, полагал он, каким образом достигается согласие в повседневных отношениях относительно применения социальных норм. Поэтому на первый план у Гофмана, по мысли автора, выходит проблема совместимости социальных отношений с открытым нормативным словарем.
Существенное место в его работах уделяется ситуации страха «потерять лицо», опасения навлечь на себя укор в «нарушении нормы», иногда даже по самым ничтожным поводам; причем, уточняет он, исправить оплошность нельзя с помощью отсылки к самой норме - только конкретная персона в конкретном эпизоде отношений может это сделать. Исходя из этой типологической
1 Goffman E. Das Individuum im öffentlichen Austausch. - Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1982.
схемы взаимодействий то, что Гофман относит к нормам, правильнее было бы определять как словарь сюжетов и корректив, благодаря которому социальные отношения представляются, воспроизводятся и развиваются в ходе открытых интеракций. Они являются условием диалога, ритуализация которого показывает, в чем состоит ценность повседневных отношений, побуждающая делать взаимные отсылки к этому «генерализированному словарю». Отношения в группе также устанавливаются с помощью социальных ритуалов посвящения (Huldigung), а не выводятся из абстрактных норм. Последние можно лишь вообразить. Ритуальные игры в отношения разыгрываются поверх этого воображаемого отношения к правилам.
Э. Гофман всегда возражал против аргументации, согласно которой общество держится на жестких структурах правил. Для него поступки нельзя объяснить ни исключительно, ни преимущественно ориентациями акторов на социально обусловленные поведенческие ожидания с их фактами, нормами и принуждениями (цит. по: с. 529). Он говорил о ситуативных правилах - регулирующем механизме, не сводимом к другим структурным факторам (классовому габитусу, стилю жизни, отпечатку среды) и имеющем силу только в существующем общественном контексте. Отказ от попыток обоснования нормативного порядка выражает, отмечает автор, скепсис Гофмана относительно возможности определить характер социальных интеракций с помощью перечня правил. Перформансы и их оценки возникают из колебаний в социальных отношениях и остаются непроясненными.
Многие современные исследователи полагают, что Гофман объединял ситуативный и структурный планы анализа, что и позволило ему обнаружить правила, не выводимые из структуры. По мнению Деллвинга, его труды не свидетельствуют о стремлении снять напряжение этих дизъюнктивных частей. Для него как иро-ника «их совмещение» означает не единство, а лишь связь различающегося - правила и ситуации. Гофман вполне умышленно выстраивал перспективу их столкновения, поскольку, как и другие чикагские социологи, был практически ориентированным плюралистом, не склонным спорить ни об абстрактной эпистемологии, ни об абстрактной теории общества. Ему вполне достаточно было показать мирное сосуществование этих двух сторон, чтобы иметь
возможность рассматривать нормы как ироническую игру в отношения, а также правила интеракции как ритуалы отношений. Пер-востепенность ритуалов при изображении отношений дает известное основание говорить о преемственном влиянии дюркгеймовской теории. Однако не нормы здесь выступали бы в качестве объективных «социальных фактов», но их знаковое применение в всегда подвижных отношениях, эффект которого усиливает, ослабляет, разрушает и заново предлагает именно нормативный словарь.
Уже с 1960-х годов Гофман все более и более отдаляется от дюркгеймовского представления о доминантной роли нормативных санкций в социальном поведении. Действия не только соразмеряются с правилами, но и подгоняют последние под нужды акторов. Индивид, - поясняет Гофман - нарушивший ожидания, может дать повод к признанию его нового статуса и тем самым имплицитно переопределить ситуацию1. Он также может стратегически использовать отклонение от правила, чтобы по ответной реакции поближе познакомиться со своим визави2. Соблюдение правил требует по меньшей мере двух участников действия, которые предполагают наличие каких-то правил и могут настаивать на их исполнении. При этом правила воспринимаются не как внешне навязываемые значения, но как инструмент, необходимый для поддержания интеракции.
Соответственно и социальные отношения, согласно Гофману, поддерживаются до тех пор, пока существенные значимые определения социальной реальности разделяются участвующими в них персонами. Постепенно его понимание нормативности как морального гаранта устойчивости порядка вытесняет понимание нормы как словаря отношений. В «Индивиде в общественном обмене» центральное место уделяется разработке драматического подхода к социальным отношениям. Нарушение отношений состоит вовсе не в дифференциации мнений, но скорее в том, что не передаются, не замечаются или не признаются другими микрознаки нормализации. Это не сами значения, но значения значений, которые мешают взаимной договоренности, общей ритуальной работе. Формы выска-
1 Goffman E. Das Individuum im öffentlichen Austausch. - Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1982. - S. 451.
2 Ibid. - S. 95.
зывания или поведения в некоторых близких отношениях могут игнорироваться, в других тесных связях они, несмотря на возможные различия в определении ситуации, должны быть согласованной частью позиции индивида. Здесь, следовательно, имеется в виду не «объективное» поведение, например душевнобольного, но отношение персоны к своей социальной группе и общее определение взаимно приписываемых ролей. Тревога семьи за больного, пишет Гофман, вызывается не просто его искаженными представлениями о действительности, но тем, что «он не занимает свое место в отношениях»1. Его невключенность в коммуникацию разрушает организацию семейных значений, и потому никакая ритуальная работа не приводит к нормализации.
Условия отношений неотделимы от общих и обоюдных определений социальных ролей. Гофман подчеркивает, что общение происходит в рамках процесса идентификации, т.е. приписывания значений партнерам соответственно их действиям (с. 235). Здесь важно отметить, уточняет автор, последовательность приписывания: сначала действию, затем - участвующим персонам. Значение действия опосредуется ритуальным актом, который делает понятным, в чем именно состоит его ценность для самого себя и для другого. Оценка действия зависит от совместимости трех факторов: идентичности, выбора отношений и корректности поведения2. Если их пересечение соответствует ожиданиям членов группы, то становится возможной взаимность, нормальная интеракция и вообще идея группы.
Взаимность обязательств устанавливается в ритуалах идентификации и посвящения. Необязательно разделять принятое определение социальной реальности, но если есть желание сохранить социальную связь, следует оказать подобающее уважение ожиданиям идентичности других. Именно приоритетное внимание к ритуалам в социологическом видении Гофмана больше всего сближает его с Дюркгеймом даже с учетом отказа от морализма последнего, полагает автор. Отстранение от ритуальной работы свидетельствует окружающим о том, что персона либо «рассерже-
1 Goffman E. Das Individuum im öffentlichen Austausch. - Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1982. - S. 472.
2 Ibid. - S. 268.
на», либо «безумна». Душевнобольной, по Гофману, отстраняющийся от диалога и дискуссии, т.е. установки на взаимность и заменяет их иным определением самого себя и другого как самоочевидным. Здесь и скрыт вызов: не в попытке изменить определение (что происходит в повседневной игре), но в неучтивом, несогласованном с ожиданиями остальных изменении. Отношения игнорируются с целью их изменения (с. 536).
Между тем, подчеркивает Гофман, «выражение отношения к норме» - это не внешнее условие для успеха или неуспеха интеракции. Наступательные или корректирующие ритуалы принимают форму переговоров, интерпретации норм и поведения. Нормы в этих рамках предстают как язык игры для ритуализации и для расширения маневренности отношений. Персоны должны ритуально выказывать корректное отношение к санкционирующей системе, показывать, что она стоит этого. Речь идет, следовательно, об отношениях к социальным группам, о применении правил, но не об абстрактном отношении к самим правилам, которые были бы даже невообразимы без интерпретивной активности реальных персон. Именно интерпретации конкретных поступков (и своих, и чужих) позволяют ритуализировать социальные отношения. Иногда даже нежелательный повод вынуждает доказывать приоритет правил, особенно в случаях, когда подчинение им становится шатким.
Истолкование правил можно уподобить перформансу текста в сценическом исполнении, можно воспринимать их как знаки отношений. Гофман с самого начала отмечает случайность и одновременно типичность ситуаций, в которых необходимы такие ритуальные поправки. Их желательно производить общими усилиями, чтобы не возникло никакой взаимной неловкости. Другими словами, интерпретация взаимодействий с помощью словаря обладает большой гибкостью, ведь всех и каждого можно при случае упрекнуть в нарушении правил1. Гофман, по сути, исходит из допущения, что повседневная жизнь требует чрезвычайной чувствительности к сохранению приличий, поскольку любой пустяк может стать поводом для конфликта, расцениваться как отклонение от нормы. Поэтому ритуальная работа исправления ошибок и промахов со-
1 Manning P. Erving Goffman and modern sociology. - Cambridge: Polity, 1992. - P. 10.
стоит не в конформном поведении, формальном следовании правилам, но в менеджменте впечатлений, опосредованном суждениями о правильности или неправильности конкретного действия.
Итак, «трещины и разрывы» отношений вызваны не столько нарушением норм и поведения, сколько ритуалами упреков и коррекций, оберегающими социальную идентичность как «взаимную гарантию определений». Гофман вновь и вновь возвращается к этим ритуалам, поскольку видит в них проявление отношения и к правилам, и к персонам. Он доказывает, что оба вида отношений являются таковыми не потому, что первое уже подразумевает второе, но потому, что через представленное (демонстрируемое) отношение к правилам во всех ситуациях приписывания роли (себе и другим) имеет место ритуальная работа. Если спор становится открытым и затяжным, то следует заново переопределить отношения в рамках социальных позиций. Для подобного согласования существуют ритуалы притязания и исправления, которые способствуют успешному осуществлению этой новой инсценировки.
Исследователь идейного наследия Гофмана, Х. Виллемс, анализировавший связи между театральностью и фиктивностью жизненной реальности, отмечал, что театральность Гофман рассматривал как «производство фикций», «намеренное представление неправдоподобия», используемое для «манипуляции»1. Гофман всякий раз подчеркивал, что он говорит не об «истинном человеке», но о бесконечной серии масок, не об «истинном» отношении к правилам, но о бесконечной серии самопрезентаций и интепрета-ций самого себя и другого. Следовательно, заключает Деллвинг, тот факт, что словарь норм описывает публичную драматургию отношений и тем самым идентичность, не превращает его «декоративный фасад» (с. 541). Этот словарь применим для анализа общих определений социальной реальности, к которым в равной мере относятся определения индивидов, их позиций и ролей, определения правил и их значений в сравнении с определением поведения и оценкой его значения.
Автор завершает свою статью следующим выводом. Ядро гофмановской работы «Индивид в общественном обмене» состав-
1 Theatralisierung der Gesellschaft / Hrsg. von H. Willems. - Wiesbaden: VS, 2009. - Bd. 1: Soziologische Theorie und Zeitdiagnose.
ляет не анализ нормативной структуры интеракции повседневности, как часто считается, но дискуссия о том, как продуцируются и репродуцируются социальные отношения в ходе определений социальной реальности и в какой мере отсылки к социальным нормативным порядкам служат этим целям. Гофман говорит о нормах тогда, когда раскрывает логику практического конфликта, в то же время он описывает лишь тот конфликт, в котором нормативный порядок носит «поверхностный характер». Не нужно объединять оба аспекта рассмотрения, поскольку речь идет о разных плоскостях повседневности. Здесь существенно подчеркнуть, что тот и другой касаются именно повседневности.
Гофман не стремится нормализовать нормы. Разговор о правилах участников интеракции он воспринимает как сценическую игру, подразумевающую согласованные отношения. Его собственное рассуждение о порядке интеракций также являет собой вариант подобной игры, но одновременно и серьезное раздумье о глубинной сущности мира - или по меньшей мере о сущности социальных отношений.
Л.В. Гирко
