CC BY
54
тоном, взглядом; угрозы); 4) энтимемы с опущенной большей посылкой, истинность которой сомнительна (при реализации приема указания собеседнику на безосновательность его предположений или упреков).
Следует подчеркнуть, что одним из средств объективации лжи являются эмоциональные реакции. При этом художественная литература, подтверждающая стереотипы вербального и невербального поведения говорящего, связанного с реализацией ложного высказывания, подтверждает также и способность эмоций становиться как следствием, так и причиной лжи. Другим средством объективации лжи является языковая проекция особенностей мышления лгущего коммуниканта, напрямую не связанных с эмоциями.
По мнению автора, полнота исследования ложных высказываний заключается не только в параллельном анализе лингвистических и паралингвистических средств реализации данных высказываний, но и в одновременном изучении вербально-невербального контекста, в рамках которого происходит реализация данных высказываний. Рассмотрение высказываний сквозь призму анализа контекста расширяет возможности их верификации при решении поставленных задач.
В. В. Потапов
2011.03.016. ПРОБЛЕМЫ МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ И ПОИСК ИХ РЕШЕНИЯ В ИССЛЕДОВАНИЯХ ЛИ. ГРИ-ШАЕВОЙ. (Аналитический обзор).
Гришаева Людмила Ивановна - доктор филологических наук, профессор кафедры немецкой филологии Воронежского государственного университета, специалист в области когнитивной лингвистики, грамматики, теории межкультурной коммуникации. Основная сфера научных интересов - изучение культурно-специфических механизмов вербализации сведений о внеязыковой действительности.
Теория межкультурной коммуникации как молодая наука, находящаяся в стадии своего становления, привлекает за последние годы все более пристальное внимание ученых в связи с укреплением межкультурных связей и одновременно нарастанием культурных конфликтов в современном мире, необходимостью научного осмысления процессов взаимодействия и взаимопонимания представителей разных национальных коллективов. Проблематика тео-
рии межкультурной коммуникации, в центре которой находится триада «язык - культура - языковая личность», носит комплексный характер, что обусловливает необходимость ее разработки с позиции междисциплинарности с опорой на достижения смежных научных дисциплин - филологии, когнитивной лингвистики, этнолингвистики, культурологии, социолингвистики, психологии, литературоведения и др. Ведущим центром по изучению проблем межкультурной коммуникации в России является Воронежский МИОН (Межрегиональный институт общественных наук), ставший при сотрудничестве с романо-германским факультетом Воронежского ГУ инициатором и организатором ряда фундаментальных научных проектов, результатом которых стали конференции и семинары, издание сборников научных трудов и монографий (см. список литературы в конце настоящего обзора). Являясь известным специалистом в области теории межкультурной коммуникации, Л.И. Гришаева активно участвует в разработке научной концепции проектов ВМИОН. Особое место в ее научной и педагогической деятельности занимает создание учебных пособий, нацеленных на изучение иностранного языка как способа аккультури-зации личности. К ним относятся: «Арминий, Барбаросса, ведьмы с Брокена и другие: Немецкий язык и культура через призму немецких прецедентных текстов» (Воронеж, 1998), «Введение в теорию межкультурной коммуникации» (в соавторстве с Л. А. Цуриковой), которое выдержало пять изданий (2003, 2004, 2006, 2007, 2008) и ряд других.
В своих научных трудах Л.И. Гришаева обобщает и систематизирует результаты исследований, проведенных в области теории межкультурной коммуникации, уточняет и развивает понятийный аппарат, разработанный предшествующими поколениями ученых, предлагает свое видение и пути решения актуальных проблем, связанных с функционированием языка в той или иной культурной среде. По мнению Л.И. Гришаевой, теоретической основой для проводимых исследований должно стать объединение двух научных парадигм - лингвистики в ее когнитивно-дискурсивной версии и теории межкультурной коммуникации (Гришаева, 2007). При этом важнейшим является понятие «культура», получившее в силу своей сложности и многоаспектности самые различные толкования. В одной из дефиниций, предлагаемых во «Введении в теорию меж-
культурной коммуникации», культура трактуется как «порождение жизнедеятельности некоторого сообщества людей», которое, однако, творится, изменяется, реинтерпретируется, транслируется единичными носителями. При этом «каждый представитель культуры -это и продукт, и потребитель, и производитель, и творец, и транслятор культуры» (Гришаева, Цурикова, 2003, с. 26). Наряду с традиционным делением культуры на духовную и материальную принципиальным для авторов является выделение еще одной ее части - интеракциональной, поскольку вся культура в любом ее проявлении является результатом разнообразной деятельности человека (Гришаева, Цурикова, 2004). Интеракциональная часть культуры охватывает все виды, типы, аспекты, роды деятельности человека в самых разнообразных условиях ее осуществления. Это понятие в предлагаемой концепции значительно более широкое, чем коммуникативное поведение (Американское коммуникативное поведение, 2001), так как коммуникативное поведение, направленное на поддержание общения, является лишь одним из многих культурно-значимых видов деятельности людей. Объектом изучения теории межкультурной коммуникации, как его определяют Л.И. Гришаева и Л.А. Цурикова, является «процесс естественной коммуникации в естественных условиях между представителями различных лингвокультур, т.е. межличностная коммуникация в динамическом и статическом аспектах, рассматриваемая и как потенция, и как одна из многочисленных возможных реализаций этой потенции» (Гришаева, Цурикова, 2003, с. 326). Предметом теории межкультурной коммуникации является анализ типов взаимодействия между представителями различных лингвокультур; изучение факторов, оказывающих положительное / отрицательное влияние на результат коммуникативного взаимодействия; описание подходов при интерпретации этого результата и др.
Ключевой темой в работах Л. И. Гришаевой является личность и ее идентичность (см. Гришаева, 2004а; Гришаева, 2006; Гришаева и др., 2009). Идентичность в исследованиях по теории коммуникации рассматривается как индивидуально-коллективный феномен, как результат осмысления человеком самого себя. Выделяются разные типы идентичности: индивидуальная, личностная, коллективная и др. (Абульханова, 1999; Кон, 1999; Крысько, 2003; Л88шапп, 2000; ЬаЬеу, 2001 и др.). В исследованиях Л.И. Гри-
шаевой идентичность (как единичная, так и коллективная) предстает как некий инвариант, реализуемый через множество вариантов, существование которых детерминировано как постоянно / длительное время действующими, так и некоторыми одномоментными и / или разовыми факторами. В структуре идентичности исследователь выделяет ядерные и периферийные характеристики. Первые из них обеспечивают тождество субъекта идентичности самому себе в разнообразных типах интеракций как в синхронии, так и в диахронии. Они обусловливают устойчивость структуры идентичности. Вторые служат для варьирования этих признаков и качеств, обеспечивая коммуникативную и когнитивную гибкость при функционировании субъекта в разных условиях (Гришаева, 2007). Особое внимание Л. И. Гришаева уделяет соотношению личностной и коллективной идентичности. Являясь производной от личностных (единичных) идентичностей, коллективная идентичность выступает как инвариант, аккумулирующий сведения, общие для всех носителей соответствующей культуры. В ядерной части идентичности у коллективного субъекта находятся характеристики, связанные с доминирующими в данной культуре ценностными ориентациями, доминирующими способами организации интеракций того или иного типа, признаки преобладающего в данной культуре когнитивного стиля и т. д. Периферию структуры идентичности образуют все потенциально возможные качества / характеристики, с помощью которых субъект идентичности может действовать в соответствующем культурном пространстве. Л.И. Гришаева подчеркивает сложность и неоднозначность корреляций между личностной и коллективной идентичностью в силу гетерогенности признаков, входящих в их структуру, и особенностей их проявления. Автор полагает, что «некорректно судить об идентичности (или же о так называемом национальном характере) единичного - и тем более коллективного - субъекта по отдельным проявлениям и / или признакам субъектов, доступным наблюдению в тех или иных условиях их социальной активности» (Гришаева, 2007, с. 186).
Трансформация идентичности, как считает исследовательница, первоначально охватывает периферийную часть структуры коллективной идентичности, не затрагивая ее ядерной части. Полная же переструктурализация коллективной идентичности становится возможной только при изменении личностной идентичности пред-
ставителей той или иной социальной группы, т.е. в результате овладения ими новыми типами интеракций, которые становятся ожидаемыми и желаемыми в соответствующих коммуникативных условиях. Проблема идентичности рассматривается Л.И. Гришаевой в тесной связи с картиной мира человека. Различия между двумя феноменами исследовательница видит прежде всего в их функциональном назначении: в то время как в картине мира доминирует когнитивное начало, в идентичности преобладает деятельное начало; при этом картина мира шире, чем идентичность. Картина мира как ментальная репрезентация культуры является статико-динамическим образованием, способным к достраиванию, но остающимся неизменным в своих основных параметрах, хранящим все возможные образцы для когнитивной обработки информации, образцы для концептуализации и категоризации сведений о мире. В картине мира хранятся сведения о ценностных ориентациях общества, о социально поощряемых либо порицаемых способах взаимодействия носителей конкретной культуры и т.п. Идентичность - это динамико-статическое образование, обеспечивающее социальное взаимодействие в определенной социальной среде (Гришаева, 2007).
При формировании идентичности в процессе инкультуриза-ции (первичной социологизации в «родную культуру») и аккульту-ризации (вторичной социологизации в «неродную культуру») особую значимость приобретают такие факторы, как «свой», «чужой», «другой». В исследованиях по теории межкультурной коммуникации оппозиция «свой - чужой» рассматривается как когнитивная рамка, своеобразный когнитивный фильтр, с помощью которого воспринимается инокультурная реальность (Гришаева, Цурикова, 2003; Гришаева, Цурикова, 2004 и др.). В данном контексте культурная идентичность понимается Л.И. Гришаевой как «идентичность, устанавливаемая на основании распознания субъектом познания и коммуникации признаков, условно закрепленных в своей / чужой культуре / субкультуре за этой культурой / субкультурой» (Гришаева, Цурикова, 2004, с. 388). Фактор «свой» признается как культурно-значимый, позитивно заряженный: субъект социального восприятия рассматривается как принадлежащий к той же культуре / субкультуре, что и субъект познания. Фактор «чужой» воспринимается, как правило, как негативно заряженный фактор, на основа-
нии которого объект социальной перцепции опознается как не принадлежащий к культуре / субкультуре познающего субъекта.
Наряду с названной выше оппозицией релевантной для межкультурной коммуникации является оппозиция «свой - другой». В отличие от авторов, рассматривающих идею «другого» как негативный синтез понятий «свое» и «чужое», Л.И. Гришаева считает, что понятие «другой» не обладает отрицательным значением. В данном случае объект социальной перцепции признается как не принадлежащий к культуре / субкультуре субъекта познания, однако такая культура / субкультура интерпретируется как равноправная альтернатива «своему» (Гришаева, Цурикова, 2003; Гришаева, Цурикова, 2004; Гришаева, 2006; Гришаева, 2007; Гришаева и др., 2009; Гришаева, 2010 и др.). Дифференциация названных двух видов оппозиций имеет, по мнению исследовательницы, глубинный смысл: при восприятии инокультурной реальности сквозь когнитивную рамку «свой - чужой» в фокус внимания попадают признаки, трактуемые как свойственные культуре и коллективному субъекту в целом. При восприятии инокультурной реальности через когнитивную рамку «свой - другой» фоном являются сведения, полученные через личный коммуникативный опыт субъекта. В данном отношении оппозиция «свой - другой» является иерархически более высокой, так как последняя является основанием для формирования первой (Гришаева и др, 2009). Аккультуризация при подобном понимании может рассматриваться как трансформация оппозиции «свой - чужой» в оппозицию «свой - другой». Интересными в данном отношении представляются приводимые Л. И. Гришаевой в одной из статей примеры аккультуризации в двух произведениях немецкой прозы - Луца Кунча «Маленький сибирский дневник» (КиЛзсЬ, 1999) и Йенса Шпаршу «Комнатный фонтан» ^рагесИиИ, 1995). В обоих произведениях главный герой помещается в среду «чужих» - для Луца Кунча, преуспевающего немецкого ученого-лингвиста в России, «чужими» являются русские, а для Хинриха Лобека (главного героя Й. Шпаршу), бывшего гражданина ГДР, - западные немцы. В обоих произведениях герои успешно справляются с выпавшими на их долю проблемами и испытаниями, что позволяет Л.И. Гришаевой сделать вывод о том, что «чужая» культура трансформируется в «другую» (у Л. Кунча) и
может потенциально в будущем преобразоваться в «свою» (у Лобе-ка) (Гришаева, 2006).
Основным направлением в научных изысканиях Л.И. Гришаевой стало изучение языка как культурного кода. Рассматривая культурную идентичность субъекта в связи с его речемыслитель-ной деятельностью, исследователь подчёркивает, что «не сам язык является компонентом идентичности субъекта, а особенности его использования (выделение мое. - Е. А.) для решения тех или иных когнитивных и коммуникативных задач» (Гришаева, 2007, с. 157). В качестве новых категорий анализа, позволяющих описать связи между использованием языка и культурной спецификой, Л.И. Гришаева предлагает следующие категории: когнитивные стратегии, номинативные стратегии и дискурсивные стратегии (см. Гришаева, 1998; Гришаева, 2007; Гришаева, 2008а; Языковые средства.., 2009; Гришаева, 2010 и др.). Благодаря когнитивным стратегиям осуществляется структурирование потоков разнородных сведений о мире так, как это принято в определенном лингвокультурном сообществе. Выбор когнитивной стратегии в значительной степени предопределяет выбор номинативных и дискурсивных стратегий, необходимых для осуществления интеракций любого типа. Под номинативными стратегиями исследователь понимает выбор из совокупности потенциально возможных изофункциональных средств (средств, с помощью которых может быть выражена одна и та же функция) именования какого-либо элемента действительности: субъекта (человека), предмета, отношения, процесса и т.п., адекватных и максимально оптимальных, с точки зрения адресанта, для конкретных дискурсивных условий. Так, например, одна и та же пропозиция может по-разному вербализоваться: Петя ведет себя хорошо. Петя, который ведет себя хорошо. Хорошее поведение Пети и т.д. Под дискурсивными стратегиями понимаются «конвенционально устоявшиеся в языковой культуре программы действий коммуникантов по достижению коммуникативных целей в дискурсивных условиях определенного типа» (Языковые средства.., 2009, с. 67). Реализация дискурсивных стратегий обеспечивает аранжировку номинативных стратегий, т.е. выбор средств именования для достижения определенной цели в конкретных условиях коммуникации. Выбор вышеназванных стратегий сигнализирует о том, как адресант воспринимает актуальную внеязыковую действи-
тельность, какие стратегии используются субъектом, как определяются характер и тип его идентичности.
Одним из наиболее важных и дискуссионных вопросов в теории межкультурной коммуникации остается определение факторов, обусловливающих итог взаимодействия между представителями различных культур. Л.И. Гришаева подчеркивает необходимость системного подхода к изучению факторов риска при межкультурной коммуникации. Автор предлагает разделить факторы риска на две группы:
1) фундаментальные, не элиминируемые ни при каких дискурсивных условиях, т.е. факторы риска, релевантные для каждой категории интерактантов, вступающих в межкультурную коммуникацию (например, особенности коллективной идентичности, стереотипы сознания, этноцентризм и др.);
2) факторы элиминируемые, т.е. модифицирующие процесс интеракции при межкультурной коммуникации; влияние этих факторов зависит от характера и значимости ряда переменных: индивидуальных, личностных (когнитивных, аффективных, акциональ-ных и социальных) особенностей коммуникантов, значимых не для всех категорий участников межкультурной коммуникации (Гришаева, 2007).
Распознание факторов риска является одним из решающих условий успешности межкультурного диалога. Отмечая зависимость результата коммуникации от того или иного фактора, Л. И. Гришаева вместе с тем указывает на то, что для развития межличностного взаимодействия в межкультурной среде эта зависимость носит не обязательный, а скорее вероятностный характер. Так, обладая образцами взаимодействия, которые типичны для соответствующей культурной среды, субъект, являясь одним из ее членов, остается относительно свободным в своих предпочтениях (Гришаева, 2007).
Особую значимость для межкультурной коммуникации приобретает проблема прецедентности, обеспечивающей преемственность и диалог культур (Гудков, 2003; Караулов, 1987; Красных, Гудков, Захарченко, Багаева, 1997 и др.). Являясь культурно-специфичными знаками, регулярно воспроизводимыми на протяжении многих поколений как коллективным, так и индивидуальным субъектом, прецедентные феномены выступают как наиболее яркие
маркеры культурной идентичности. По мнению Л.И. Гришаевой, прецедентные феномены выступают в качестве культурных скреп. Их сущность состоит в том, чтобы «обеспечивать культурную континуальность и в синхронии (т.е. между отдельными субкультурами), и в диахронии (т.е. между различными этапами развития национальной культуры)» (Гришаева, 2004б, с. 30). При этом исследовательница считает, что не каждый известный культурный факт, неоднократно используемый в определенную эпоху, может быть причислен к прецедентным феноменам. Так, прецедентными, по ее мнению, являются только те феномены, к которым представители соответствующей культуры обращаются в различные эпохи существования данной культуры и которые в разные периоды имеют устойчивую связь с ценностной картиной мира, характеризующей данную культуру. В отличие от ученых, рассматривающих в качестве прецедентных только вербально закодированные явления (Слышкин, 2000; Слышкин, 2004), Л.И. Гришаева трактует прецедентный феномен как родовое понятие, объединяющее разные типы, в том числе и невербально закодированные значимые феномены, которые соотносятся с разными частями культуры - материальной, духовной, интеракциональной. В то время как ряд ученых предлагают различать среди вербальных прецедентных феноменов прецедентные тексты (законченные продукты речемыслительной деятельности), прецедентные ситуации (эталонные ситуации, связанные с определенным набором коннотаций), прецедентные имена (широко известные имена, относящиеся к прецедентным текстам или прецедентным ситуациям) (Гудков, 2003; Красных, Гуд-ков,Захарченко, Багаева, 1997), Л.И. Гришаева считает подобное разделение достаточно условным. Она подчеркивает, что прецедентные феномены - это знаки особого рода, связь которых с языковыми средствами выражения более сложна и неоднозначна. Так, один и тот же прецедентный феномен (например, Иван Сусанин или Печорин ) может быть в различных дискурсивных условиях интерпретирован и как текст, и как ситуация, и как имя. В свою очередь, когда речь идет о каком-либо тексте, например о романе в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин», то прецедентным является не сам текст романа, а совокупность сведений из многих текстов, созданных в русской культуре по поводу и в связи с произведением А. С. Пушкина.
Прецедентные феномены выполняют, как отмечает Л.И. Гри-шаева, разнообразные функции. Они состоят в том, чтобы: 1) в интеракции любого типа информировать коммуникантов о: а) системе основополагающих, максимально характерных для данной культуры ценностей; б) мотивах деятельности в тех или иных условиях; в) наиболее характерных свойствах индивидуума; г) типичных коммуникативных стратегиях при вербализации внеязыковой действительности; 2) представлять эпоху и характеризовать ее: а) экспрессивно и образно представлять какой-либо персонаж; б) быть составной частью речевого портрета персонажа литературного произведения; в) служить иллюстрацией национально-культурной специфики, схватывать сущность этой специфики и т.д.; 3) быть маркером: а) «своего» при адекватном владении прецедентным феноменом в «своей» / «чужой» культуре; б) «чужого» при неадекватной интерпретации прецедентного феномена в «своей»/ «чужой» культуре и т.д.
Л. И. Гришаевой была предпринята попытка разработать наиболее полную, многоаспектную типологию прецедентных феноменов (ПФ), основывающуюся на целом комплексе критериев.
Выделенные критерии могут рассматриваться в качестве параметров для создания трафарета, по которому может быть всесторонне охарактеризован любой прецедентный феномен. По мнению Л.И. Гришаевой, системное описание прецедентных феноменов как наиболее значимых культурных явлений открывает большие перспективы для исследователей, в частности послужит вкладом в решение проблемы типологии культур «на новых основаниях с учетом когнитивных и дискурсивных параметров языковой личности» (2004б, с. 39).
Идеи Л. И. Гришаевой получили дальнейшее развитие применительно к политическому дискурсу в коллективной монографии «Языковые средства конституирования имиджа субъекта в политической коммуникации» (Языковые средства.., 2009), выполненной исследовательницей в соавторстве с молодыми учеными, защитившими кандидатские диссертации под ее руководством. Эмпирическим материалом для монографии послужили результаты дискурсивной деятельности различных субъектов - носителей трех культур: британской, американской, немецкой. Анализу были подвергнуты тексты разных жанров политической коммуникации (ин-
тервью, парламентские дебаты, статьи, комментарии и т.д.). По мнению Л. И. Гришаевой, исследование характера использования языка субъектами политической коммуникации должно основываться на структуре личной и коллективной идентичности. Автор пишет: «Наиболее продуктивным подходом при изучении средств и способов конституирования имиджа в политической коммуникации является последовательный учет типа и характера идентичности единичного и коллективного субъектов познания и коммуникации, личностной и коллективной идентичности прежде всего» (Языковые средства.., 2009, с. 287). Адресантом в политической коммуникации является обычно профессионал, т.е. политик, обозреватель, журналист-политолог, чиновник высокого ранга и т.д., который выступает как носитель не только личностной, но и коллективной идентичности, т.е. как выразитель интересов некоторой социальной группы, национального коллектива и т.п. В свою очередь, адресатом является реально присутствующий участник коммуникации (профессионал / непрофессионал), который одновременно является представителем той или иной культуры (коллективный субъект). Имидж рассматривается Л.И. Гришаевой как совокупность гетерогенных (т.е. разнородных, имеющих разную природу), гетерохронных (т.е. познаваемых в разный отрезок времени), гетеросубстрактных (т.е. имеющих разную когнитивную основу) сведений о единичном или коллективном субъекте. Имидж является результатом двух процессов: либо целенаправленного воздействия адресанта на адресата политической коммуникации, т.е. результатом конституирования имиджа, либо этот образ складывается (формируется) у адресата политической коммуникации независимо от намерений и действий адресанта (нередко даже вопреки последним).
В центре исследования в монографии находятся средства и способы реализации номинативных и дискурсивных стратегий, к которым прибегают политики и журналисты для репрезентации собственного имиджа (единичного субъекта политической коммуникации) и имиджа страны (коллективного субъекта политической коммуникации). Учитывая агональность (состязательность) политической коммуникации, особое внимание уделяется стратегиям, нацеленным на: 1) пейоризацию, т.е. профилирование сведений, негативных для субъектов и / или объектов социальной перцепции;
2) мелиоризацию, т.е. профилирование сведений, исключительно положительных для субъектов и / или объектов социальной перцепции. При исследовании имиджа единичного субъекта анализу были подвергнуты самооценочные высказывания интервьюируемых (см. о стратегии прямой идентификации, стратегии дефокуса-ции, стратегии дистанцирования, стратегии деперсонализации у О.В. Кашкиной: Кашкина, 2009) и самоидентифицирующие высказывания участников политических дебатов (см. о стратегии рациональной аргументации, стратегии эмоциональной аргументации и стратегии рационально-эмоциональной аргументации у Е.Н. Ката-новой: Катанова, 2009).
При изучении средств конституирования имиджа коллективного субъекта политической коммуникации описываются средства создания «своего», «чужого» и «другого» государства на страницах периодических изданий.
Комплексный анализ публикаций в журнале «Spiegel», посвященных Германии, США и России, позволил установить номинативные стратегии, которые наиболее часто используются адресантом при создании имиджа соответствующей страны (см. о стратегии прямой / косвенной идентификации, прямого / косвенного атрибутирования, стратегии обозначения через контраст, стратегии акцентирования определенного рода информации, стратегии сгущения негативных смыслов у М.А. Бойко: Бойко, 2009). Особое внимание при изучении имиджа коллективного субъекта уделяется авто- и гетеростереотипам, сквозь призму которых адресат воспринимает ту или иную страну. Как отмечает Л. И. Гришаева, искаженное представление об имидже страны, в частности России, в западной прессе, обусловлено рядом обстоятельств: 1) интерпретация сведений с позиции собственной культуры приписывается ино-культурному коммуниканту; 2) интерпретация сведений инокуль-турным адресатом конструируется с опорой на свое, заведомо неполное знание инокультурной реальности; 3) интерпретация одного инокультурного адресата с конкретными индивидуальными характеристиками приравнивается к интерпретации соответствующего комплекса сведений коллективным субъектом с той же культурной идентичностью (Языковые средства.., 2009). Поэтому для анализа перцепции образа страны инокультурным адресатом следует учитывать целый комплекс факторов, наиболее значимыми из кото-
рых, по мнению исследователя, являются следующие: 1) диалектика универсального и специфического в проявлениях тех или иных параметров культуры; 2) влияние когнитивной рамки «свой - чужой» / «свой - другой» на восприятие и концептуализацию сведений об инокультурной реальности; 3) роль прямых и переносных авто- и гетеростереотипов на категоризацию сведений и их профилирование в актуальном коммуникативном контексте; 4) диалектика коллективной и личностной идентичности конкретного субъекта познания и коммуникации; 5) влияние диалектики единичного и коллективного на деятельность субъекта познания и коммуникации.
Анализ перцепции образа России, созданного в зарубежной прессе, показал, что этой перцепции присуща некоторая парадоксальность: несмотря на явное доминирование негативного аксиологического фона в публикациях о России у отдельных представителей немецкой культуры складывается о ней тем не менее положительное впечатление. Это свидетельствует о том, что образ России, тиражируемый в изданиях на медиарынке, которые ориентируются на коллективную идентичность коллективного субъекта и укрепляют бытующие в немецкой среде отрицательные гетеро-стереотипы о России и русских, не тождественен образу страны, существующему в сознании единичного субъекта - носителя личностной идентичности.
Особое внимание в исследованиях Л.И. Гришаевой уделяется средствам и способам создания аксиологического контекста в ме-диатексте (Гришаева, 2010). Аксиологический контекст может, по мнению исследовательницы, толковаться как широко (как прямое или опосредованное отношение к ценностям, значимым для конкретного социума), так и узко (как различные оценки, которые субъект оценки дает в тех или иных условиях разнообразным объектам, опираясь на разные основания). Систематизируя потенциальные средства создания аксиологического контекста в медиатек-сте в когнитивных рамках восприятия «свой - чужой», «свой -другой», Л.И. Гришаева предлагает выделять имплицитные средства и эксплицитные средства. К имплицитным средствам относятся сведения, которые подразумеваются, активизируются (задействованы в создании аксиологического контекста), но не эксплицируются в акте коммуникации. На их основе интерпретируются сведения, обозначенные разнообразными языковыми средствами. По мнению
Л. И. Гришаевой, имплицитными средствами создания аксиологического контекста являются: 1) активизация сведений о хронотопе; 2) апелляция к ценностным ориентирам: а) непосредственная апелляция: номинация ценностей, социальных норм, правил, традиций и т.д.; б) опосредованная апелляция: с помощью языковых / неязыковых средств (например, жестики, мимики); 3) активизация культурно-специфических, нейтральных и оценочных авто- и гетеросте-реотипов и т.д. К эксплицитным относятся средства, выраженные в тексте знаками того или иного семиотического кода. Это языковые средства (лексико-семантические, словообразовательные, морфологические, синтаксические, стилистические, текстограмматические, формально-структурные и т.д.) и неязыковые средства (рисунки / карикатуры, цвет, шрифт, фотографии, карты, схемы и т.д.).
Учет всего комплекса эксплицитных и имплицитных средств создания аксиологического контекста позволяет судить о стратегиях, реализуемых адресантом медиатекста, о том, как могут профилироваться соответствующие сведения в сознании реципиента, глубже проникать в механизмы манипулятивного воздействия в политической коммуникации в рамках одной и разных культур.
Проводимые исследования в области межкультурной коммуникации, таким образом, служат созданию теоретической базы для осмысления процессов взаимодействия субъектов разных культур. Значимость подобных изысканий состоит также в том, что они стимулируют более внимательное отношение к «своей» собственной культуре, способствуют ее объективной интерпретации.
Список литературы
1. Абульханова К.А. Психология и сознание личности. - М.: Воронеж, 1999. -224 с.
2. Американское коммуникативное поведение. - Воронеж, 2001. - 257 с.
3. Бойко М.А. Коллективный субъект и его имидж на страницах массмедиа // Языковые средства конституирования имиджа субъекта в политической коммуникации. - Воронеж, 2009. - С. 201-242.
4. Горяинова О.И. Культура «своя», «чужая», «другая»: Поиски конвенциональной системы // Культура «своя» и «чужая». - М., 2003. - С. 26-30.
5. Гришаева Л.И. Номинативно-коммуникативные функции предложений с глаголами поведения. - Воронеж, 1998. - 272 с.
6. Гришаева Л. И. Арминий, Барбаросса, ведьмы с Брокена и другие: Немецкий язык и культура через призму немецких прецедентных текстов: Учебное пособие. - Воронеж, 1998. - 147 с.
7. Гришаева Л.И. Аккультурализация и текст как ее рефлекс // Дискурсивный потенциал грамматического компонента в различных сферах человеческого общения. - М., 2004а. - С. 66-75.
8. Гришаева Л.И. Введение: Прецедентные феномены как культурные скрепы: (К типологии прецедентных феноменов) // Феномен прецедентности и преемственность культур. - Воронеж, 2004б - С. 15-46.
9. Гришаева Л. И. Понимание как диалогический процесс и как результат интеракции // Культура взаимопонимания и взаимопонимание культур. - Воронеж, 2004в. - Ч. 2. - С. 152-163.
10. Гришаева Л.И. Текст как рефлекс культурно специфической концептуализации сведений о мире // Германистика: Состояние и перспективы развития: Материалы Междунар. конф. 24-25 мая 2004. - М., 2005. - С. 68-77.
11. Гришаева Л.И. Эпоха социальных поворотов в литературном зеркале: Универсальное и специфическое в поиске личностной и коллективной идентичности // Человек как субъект коммуникации: Универсальное и специфическое. - Воронеж, 2006. - С. 312-332.
12. Гришаева Л.И. Особенности использования языка и культурная идентичность коммуникантов. - Воронеж, 2007. - 262 с.
13. Гришаева Л.И. Результат концептуализации сведений о мире как основа для выбора переводческих стратегий // Социокультурные проблемы перевода. -Воронеж, 2008а. - Вып. 8. - С. 431-446.
14. Гришаева Л.И. Язык как культурный код, или как средства передают культурно специфические знания о мире // Теоретические и прикладные аспекты описания языка и межкультурной коммуникации. - Воронеж, 2008б. - Вып. 2. -С. 222-250.
15. Гришаева Л. И. Средства и способы создания аксиологического контекста в медиатексте // Медиатекст: Стратегии - функции - стиль. - Орёл, 2010. -С. 80-100.
16. Гришаева Л. И., Попова М. К. Картина мира как проблема гуманитарных наук. -Воронеж, 2003. - С. 13-38.
17. Гришаева Л.И., Цурикова Л.В. Введение в теорию межкультурной коммуникации. - Воронеж, 2003. - 369 с.
18. Гришаева Л.И., Цурикова Л.В. Введение в теорию межкультурной коммуникации. - 2-е изд. - Воронеж, 2004. - 424 с.
19. Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. - М., 2003. -288 с.
20. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. - М., 1987. - 263 с.
21. Катанова Е.Н. Единичный субъект и его имидж в парламентских дебатах // Языковые средства конституирования имиджа субъекта в политической коммуникации. - Воронеж, 2009. - С. 142-200.
22. Кашкина О. В. Единичный субъект и его имидж в интервью // Языковые средства конституирования имиджа субъекта в политической коммуникации. - Воронеж, 2009. - С. 91-142.
23. Когнитивная база и прецедентные феномены в системе других единиц и в коммункации / Красных В.В., Гудков Д.Б., Захарченко И.В., Багаева Д.Б. // Вестн. Мос. гос. ун-та. Сер. 9, Филология. - М., 1997. - № 3 - С. 62-75.
24. Кон И.С. Социологическая психология. - М.; Воронеж, 1999. - 560 с.
25. Крысько И.Г. Словарь-справочник по социальной психологии. - СПб., 2003. -416 с.
26. Слышкин Г.Г. От текста к символу. - М., 2000. - 125 с.
27. Слышкин Г.Г., Ефремова М.А. Кинотекст: (Опыт лингвокультурологического анализа). - М., 2004. - 153 с.
28. Языковые средства конституирования имиджа субъекта в политической коммуникации / Гришаева Л.И., Катанова Е.Н., Кашкина О.В., Бойко М.А. - Воронеж, 2009. - 319 с.
29. Assmann J. Das kulturelle Gedächtnis: Schrift, Erinnerung und politische Identität in frühen Hochkulturen. - München, 2000. - 344 S.
30. Kunztsch L. Kleines sibirisches Tagebuch. - Waldsteinberg, 1999. - 120 S.
31. Lahey B.B. Psychology: An introduction. - 7th. ed. - Boston, 2001. - 671 p.
32. Maletzke G. Interkulturelle Kommunikation: Zur Interaktion zwischen Menschen verschiedener Kulturen. - Opladen, 1996. - 226 S.
33. Sparschuh J. Der Zimmerspringbrunnen. - Köln, 1995. - 160 S.
Е.Е. Анисимова
ПРИКЛАДНОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ
2011.03.017. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОММУНИКАЦИЯ: ПОДХОДЫ И СПОСОБЫ ИЗУЧЕНИЯ. (Сводный реферат).
Реферируемые ниже статьи вошли в раздел «Политическая коммуникация» журнала «Политическая лингвистика».
Политический дискурс - явление сложное и постоянно развивающееся. Политический дискурс включает в себя множество аллюзий, цитат, исторических ссылок, реминисценций, что является характерной чертой интертекстуальности.
В статье Р. В. Белютина (2) рассматриваются особенности функционирования спортивной лексики в политическом дискурсе Германии, которая, как следует из статьи, обладает высоким интердискурсивным потенциалом и покрывает весьма значительный участок немецкой политической концептосферы. Язык спорта оказывает большое влияние на коммуникативное поведение участников политического дискурса Германии, о чем свидетельствует включение спорта в разряд социокультурных концептов. Информация о спорте в политическом дискурсе может носить идеологиче-
