CC BY
19
2011.02.001-012. СОЦИОЛОГИЯ ДЕТСТВА В ДЕСЯТИ СТРАНАХ: РЕЗУЛЬТАТЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ. (Реферативный обзор).
Дорис Бюлер-Нидербергер (профессор социологии университета г. Вупперталь, ФРГ) в предисловии к специальному выпуску журнала «Current sociology», посвященному «новой социологии детства», констатирует концептуальную новизну данной области социального знания на фоне недостаточного внимания к ее теоретическим и эмпирическим наблюдениям со стороны магистральной социологической науки и социоструктурного анализа в целом (1). Являясь относительно молодым направлением западной социологии, новая социология детства уже располагает солидной теоретической базой и методологическим арсеналом, влияние которых на смежные области европейского гуманитарного знания, а также на стратегии социальной политики сегодня вполне очевидны. Тем не менее в социологической литературе по-прежнему сохраняется тенденция «к игнорированию детей в качестве самостоятельных социальных акторов, составляющих вполне определенную социальную категорию» (1, с. 156). Такое положение дел обусловлено, в первую очередь, традицией осмысления детства исключительно в терминах теории социализации, традицией, которая берет начало в трудах Дюркгейма и позднее Парсонса. С этой же традицией связан и другой преимущественный фокус социологического анализа детства - изучение его «в рамках научных дискурсов, касающихся семьи и образования». Иными словами, замечает Бюлер-Нидербергер, традиционная проблематика детей и детства в социологии до сих пор ограничивалась задачей превращения «несмышленых дикарей» (Дюркгейм) и «маленьких варваров» (Парсонс), необузданных и непредсказуемых в своих желаниях и поступках, в надежных, полноценных социальных акторов - здравомыслящих агентов социального действия; лозунгом социологии был и остается призыв: «От изначального хаоса природного существа - к социокультурной упорядоченности цивилизованных членов общества» (там же).
В противовес этой позиции новый концептуальный подход ставит во главу угла мир детства как таковой, т.е. детство во всей совокупности его внутренних и внешних проблем, вертикальных и горизонтальных интеракций, специфических способов социокультурной адаптации, а также в качестве значимого элемента социаль-
ной структуры и субъекта макро- и микропроцессов социоэконо-мического и культурного распределения (в масштабах семьи и общества в целом). Кроме того, здесь, как и в феминистской теории, большое внимание уделяется теме социального неравенства, или асимметрии (в данном случае - в терминах отношений между поколениями). Под сомнение ставится исходное положение традиционной социологии (и позиция «здравого смысла», подкрепленная ценностями западного среднего класса) о неравнозначности взрослого и детского миров и маргинальности последнего, значение которого исчерпывается его потенциалом в качестве «времени и места» конституирования будущих членов социума.
В демонстрации и конкретизации перечисленных установок новой социологии детства (на примере десяти европейских стран) и состоит замысел тематического выпуска «Current sociology», подчеркивает Бюлер-Нидербергер. Содержание этого выпуска позволяет, во-первых, судить о теоретическом состоянии данной дисциплины в той или иной стране либо языковом ареале (степень разработанности темы, основные публикации, наличие специальных журналов и университетских курсов). Во-вторых, речь идет о характере корреляции парадигм детства, присутствующих в научном дискурсе, с общепринятыми представлениями о социальной роли детей и детства и, в-третьих, о реализации того и другого в национальной социальной политике. Таким образом, выбор в пользу «национально-географической» логики освещения новой социологии детства обусловлен намерением редакции журнала «реконструировать становление социальных исследований детства в контексте их взаимосвязи с позицией и значением, закрепленными за детьми и детством в том или ином конкретном обществе... Сравнительный анализ позволяет прояснить характер отношений между социологическим анализом и социальными обстоятельствами "осуществления детства" в самых разных условиях» (1, с. 157). К сожалению, замечает автор предисловия, данный обзор не включает страны азиатского и африканского регионов, поскольку критерием отбора материалов являлась степень развития национальной социологии детства, включая традиционные подходы.
Анализируя концептуальное содержание новой социологической дисциплины, Бюлер-Нидербергер отмечает ее разрыв с сомнительным представлением о существовании «универсальной
природы ребенка», которое до сих пор остается доминирующим компонентом научных и обыденных суждений о мире детства. Главными проводниками этой идеи автор считает психологию, педагогику и науки о высшей нервной деятельности. Генерируемое этими науками знание, несмотря на изменчивость его содержания и противоречивость рекомендаций, тесно переплетается с установками здравого смысла, формируя абстрактно-нормативный, внеис-торический образ «правильного», или «надлежащего», детства. Этот образ не смогли поколебать даже данные сравнительно-культурных исследований, которые убедительно демонстрируют историческую изменчивость мира детства и связанных с ним социальных представлений.
Таким образом, резюмирует свои выводы Бюлер-Нидербер-гер, западное общество и обществознание, сосредоточившись на задаче трансформации универсальной детской природы по законам социума, «изъяли детей из сферы публичной жизни и тем самым из социологии» (1, с. 158). Чтобы вернуть их «обратно», потребовалась смена аналитического фокуса применительно к институту семьи, т. е. понимание ее не как социальной ячейки, а в качестве совокупности частных индивидов. На фоне растущего интереса западных социологов к индивидуализации частной жизни большую отчетливость приобрели также проблемы детей и детства в современной Европе. Увеличение числа разводов, неполных семей и работающих матерей, а также пауперизация населения в маргинальных секторах общества демонстрируют иллюзорность представлений о «надлежащем» детстве и требуют решительной «смены парадигмы».
Именно эту цель ставят перед собой сторонники новой социологии детства, подчеркивает Бюлер-Нидербергер. Отказавшись от прежних социальных и социологических мифов, связанных с детством, они сформулировали два главных концептуальных положения новой аналитической перспективы: а) представление о ребенке как об актуальном социальном акторе; б) идею генерационного (поколенного) порядка как одного из способов социального структурирования. Первое положение связано с переносом «временных» акцентов в трактовке социальной роли детей. Там, где традиционная социология видит только «становящихся акторов», или будущих проводников социального действия, которых еще предстоит встроить во взрослый социальный порядок, адепты «но-
вого взгляда» усматривают акторов состоявшихся, или творцов и участников социальных интеракций, созидающих реальность здесь и теперь. Упор делается не на подготовку детей к будущему, а на их способность к качественному и значимому взаимодействию в настоящем. Предшественниками новой социологии детства в этом отношении можно считать этнометодологию, занимавшуюся в том числе микроанализом интеракционной компетентности детей в повседневной жизни, и культурную социологию, описывающую игры, обычаи и устойчивые социальные ритмы, характерные для отношений внутри различных возрастных групп детей в разных социальных контекстах.
Понятие генерационного порядка дает ключ к новому прочтению отношений между поколениями, или вертикальных поко-ленческих интеракций. Эти отношения предстают как «социальное соглашение между взрослыми и детьми, или как социальное установление, регламентирующее права и обязанности возрастных категорий в соответствующих обществах; данное соглашение рассматривается при этом в качестве элемента социальной структуры, тесно связанного с прочими типами (неравного) распределения социальных ресурсов (класс, гендер, раса, культура)» (1, с. 159-160). До сих пор отношения между поколениями считались следствием требований социализации и одновременно условием ее осуществления; тем самым асимметрия генерационного порядка оправдывалась ссылками на человеческую природу. Теперь отправным пунктом для анализа этой асимметрии становится природа социальной структуры, а также тезис о социальной сконструированности того или иного типа генерационного порядка. Последний тезис является также основанием для критики адептами новой социологии детства традиционных и современных разновидностей теории социализации как «внеисторических», «сфокусированных на интересах взрослых», оправдывающих социальное неравенство в терминах отношений поколений. Отстаивая новый взгляд на детство, социологи этой ориентации выступают активными защитниками «прав ребенка» как представителя новых социальных меньшинств - его прав на полноценное и социально признанное участие в публичной и частной сферах общественной жизни в качестве легитимного социального актора, заключает Бюлер-Нидербергер.
Проблемы, обозначенные во введении к тематическому выпуску журнала, обсуждаются в десяти статьях, представляющих опыт социологического изучения детства в Финляндии, Великобритании, Бразилии, Австралии, Франции, Италии, Германии, Румынии, США и Нидерландах. Две основные темы, которые стремятся отразить авторы статей, - это, во-первых, положение детей в данной стране (в том числе - в историческом аспекте) и, во-вторых, история и современное состояние локальных исследований детства.
Подборку открывает статья Харриет Стрэнделл (Хельсин-ский университет), посвященная финской перспективе (2). Считается, что детство в качестве независимого объекта исследований ввел в научный оборот в 1960-е годы Филипп Арьес1. Что же касается современных собственно социологических исследований детства, то здесь в авангарде находились ученые из стран Северной Европы (Nordic countries). В 1980-е годы в работах таких исследователей, как Йенс Квортруп (Дания) и Лена Аланен (Финляндия), наметился отказ от господствовавшего в тот момент взгляда на детство исключительно как на период социализации (прежде всего, школьной)2. В этой связи скандинавских и финских исследователей в значительно большей степени интересовали внешкольные, точнее внеобразовательные, контексты. Более того, они стали рассматривать детство как надындивидуальную структурную социальную категорию, подобную классу и гендеру. Тем самым обозначилось размежевание как с педагогикой, так и с психологией и наметился переход от «социологии детей», изучавшихся в рамках самых разных областей (социологии образования, социологии семьи и брака и пр.), к «социологии детства» как самостоятельной научной дис-
3
циплине .
Причины подобного успеха североевропейских, и в частности финских, исследований детства Харриет Стрэнделл видит в традиционном статусе детей в этих странах, с одной стороны, и в
1 Ariès Ph. L'enfant et la vie familiale sous l'ancien régime. - P.: Plon, I960.
2
Qvortrup J. Introduction to the sociology of childhood // International j. of sociology. - Armonk (N.Y.), 1987. - Vol. 17, N 3. - P. 3-37; Alanen L. Rethinking childhood // Acta sociologica. - L., 1988. - Vol. 31, N 1. - P. 53-67.
Alanen L. Explorations in generational analysis // Conceptualizing child-adult relations / Ed. by L. Alanen, B. Mayall. - L.: Routledge-Falmer, 2001. - P. 11-22.
богатых традициях иных, прежде всего этнографических, исследований данного материала - с другой.
Еще в 1950-е годы Рафаэл Хеланко проводил исследования городского подросткового фольклора1. Его работы, а также последующие исследования Л. Виртанен, С. Кнутилы и У. Липпонен содействовали формированию в научном сообществе представления об автономном и самодостаточном мире детства со своими собственными играми, шутками, страшными историями и проч. - мире, где источником смысла является общение со сверстниками. К концу 1980-х годов в роли социальных акторов не отказывали уже и младенцам.
Таким образом, взгляд на детство сквозь призму психологии развития сменился синхронной перспективой, что способствовало становлению социологии детства, объектом изучения которой стали интеракции в детских сообществах. 1980-е годы явились периодом разработки теории в рассматриваемой дисциплине. Социологии детства было необходимо найти свое место, в том числе в рамках социологической науки. Был организован ряд международных проектов, объединивших ведущих скандинавских и финских исследователей - например, проект «Детство как социальный феномен» (1987-1992), проводившийся под эгидой Европейского центра социальной политики и исследований. В проекте, которым руководил Й. Квортруп, принимали участие видные североевропейские социологи, в частности Л. Аланен и М. Барди. В 19902000-е годы богатый материал для исследований дало изучение взаимодействий между детьми в детских садах и иных предприятиях дневного пребывания (day care institutions)2.
Базовым основанием более раннего по сравнению с другими регионами становления современных социологических исследований детства в Финляндии и Скандинавских странах автор считает своеобразие североевропейских обществ, в частности отсутствие стойких патриархальных традиций и относительную религиозную свободу. В результате положение детей здесь никогда не было исключительно зависимым и подчиненным - напротив, дети пользо-
1 Helanko R. Turun poikasakit. - Turku: Turun yliopiston julkaisuja, 1953.
Strandell H. Sociala mötesplatser för barn. - Helsinki: Gaudeamus, 1994; Lappalainen S. Kansallisuus, etnisyys ja sukupuoli lasten välisissä suhteissa ja esiopetuksen käytännöissä. - Helsinki: Helsingin yliopisto, 2006.
вались определенными правами. В 1910-1920-е годы началась разработка законодательства, направленного на укрепление и юридическую фиксацию равноправного положения детей в обществе. Новая волна соответствующего законотворчества пришлась на 1980-е годы. В частности, был официально оформлен запрет на телесные наказания. В 1980 г. в Норвегии - впервые в мире - был учрежден пост омбудсмена по делам детей.
Наряду с этим автор статьи отмечает и такую особенность развития стран данного региона, как поздняя модернизация, что особенно характерно именно для Финляндии. В результате вплоть до недавнего времени в обществе сохранялись живые воспоминания об аграрном прошлом страны, а значит, и образ рано становящегося самостоятельным ребенка. Тем не менее в последние годы под влиянием мирового опыта, ускорения процессов глобализации, роста миграции в страны Северной Европы акцент смещается в сторону социальной политики и в фокусе внимания оказываются прежде всего проблемные дети, усиливается контроль. Предоставленные самим себе дети работающих матерей начинают вызывать беспокойство, чего не было раньше.
В исследованиях также превалирует социально-политический аспект. По мнению автора, проводится мало качественных исследований - в частности, недостаточно изучается взаимодействие детей с такими социальными феноменами, как потребление, медиа, Интернет. Вместе с тем именно такие исследования, по мнению Х. Стрэнделл, являются наиболее востребованными в постсовременном социуме, тогда как исследования, посвященные вопросам социальной политики, могут таить в себе возвращение к модернистской перспективе формирования молодого поколения в соответствии с потребностями взрослых (что означает отказ от представления о детстве как о самодостаточном феномене). В этой связи автор призывает развивать в исследованиях детства междисциплинарные подходы.
В заключение Х. Стрэнделл приводит показатели, характеризующие состояние финской социологии детства. В Финляндии отсутствуют специальные журналы по социологии детства, однако статьи, относящиеся к данной области исследований, регулярно публикуются в основных социологических журналах, таких как «Sosiologia» и др. По вопросам социологии детства осуществляют-
ся исследовательские проекты, проводятся конференции; в ряде университетов читаются соответствующие курсы.
В Великобритании у истоков исследований детства также стояли этнографы и антропологи (3). Внимания, в частности, заслуживают работы Ионы (Iona) и Питера Опи1. Тем не менее становление социологии детства, и прежде всего ее теоретического компонента, происходило под влиянием скандинавских и финских исследований, отмечает Джо Моран-Эллис (Университет Сюррея), автор статьи, посвященной британскому опыту в данной области.
На рубеже 1980-1990-х годов исследования финских социологов, в частности Л. Аланен, заставили их британских коллег по-новому посмотреть на детей и детство. В 1990 г. вышел в свет сборник под редакцией Элисон Джеймс и Алана Праута, где утверждался статус ребенка как актора, действующего здесь и сейчас; детство же как феномен было представлено в качестве исторически изменчивого социального конструкта2. Тем не менее взгляд на детство сквозь призму процессов социализации трудно поддавался пересмотру в британской социологии, что, по мнению автора, обусловлено местными общественными и академическими традициями.
По словам Дж. Моран-Эллис, в Великобритании исторически превалируют два типа отношения к детям - как к тем, кто представляет угрозу для окружающих, и тем, для кого окружающие сами представляют угрозу. В обоих случаях дети не кажутся самостоятельными, равноправными членами общества, и их поведение необходимо контролировать, будь то с целью защиты или усмирения. Подобное отношение, признаки которого автор обнаруживает еще в документах XVIII в., стало наиболее очевидно в следующем столетии, когда, с одной стороны, появились законы, ограничивающие эксплуатацию детского труда, и развивалась филантропическая деятельность по отношению к детям, а с другой - складывалось законодательство, направленное на борьбу с малолетними преступниками.
В XX в. дети стали объектами теории и практики во вновь возникших дисциплинах - педиатрии и психологии развития. На-
1 Opie I., Opie P. Children's games in street and playground. - Oxford: Oxford univ. press, 1969.
Constructing and reconstructing childhood: Contemporary issues in the sociological study of childhood / Ed. by A. James, A. Prout. - L.: Falmer, 1990.
ряду с педагогикой эти дисциплины в той или иной мере видели в ребенке становящегося индивида. После Второй мировой войны Великобритания, подобно другим странам Запада, пережила подъем семейных ценностей, и акцент на детях как членах семьи, а не самодостаточных субъектах по-прежнему характеризует британскую социальную политику. С точки зрения автора, в британской социологии не сложилось необходимых условий для формирования социологии детства как отдельной научной дисциплины: все возникавшие вопросы решались в рамках образовательной социологии, социологии девиантности или социологии семьи. Изучение молодежных субкультур также оставалось достаточно замкнутой исследовательской областью. Таким образом, влияние финской социологии оказалось исключительно важным, и в 1990-е годы в Великобритании постепенно начали появляться значимые отечественные исследования.
Между 1995 и 2001 гг. под патронажем Совета по экономическим и социальным исследованиям (главного источника независимого государственного финансирования в области общественных наук в Великобритании) было организовано свыше двадцати проектов, цель которых состояла в «получении нового знания о детях как социальных акторах и развитии теоретических, методологических и междисциплинарных исследований детства»1. Среди основных тем данных проектов и более поздних исследований - отношения между поколениями, права детей, жизнь детей после развода родителей, а также представления самих детей о том, что значит быть ребенком. В 2000 г. было начато серьезное лонгитюдное количественное исследование, в котором задействованы более 18 тыс. детей по всей стране, родившихся в том же году. Данные снимаются каждые несколько лет (последний раз - в 2008 г.). Исследователи стремились сделать выборку максимально репрезентативной, включив в нее детей из бедных районов, а также представителей этнических меньшинств, чтобы отразить картину «разных детств» (3, с. 193) и позволить зазвучать голосам тех, кого до сих пор не было слышно.
1 Prout A. Researching children as social actors: An introduction to the children 5-16 programme // Children & society. - Oxford, 2002. - Vol. 16, N 2. - P. 67.
Подводя итог, автор отмечает, что в британских социологических исследованиях детства по-прежнему неопределенным остается статус самой дисциплины - как в академическом сообществе в целом, так и в социологической области в частности. Кроме того, автор считает, что представители других социологических направлений - таких как социология труда, социология сексуальности, социологические исследования класса и гендера, - уделяют недостаточно внимания детям. Требует критического осмысления и текущая социальная политика, тем более что в последнее время можно наблюдать тенденции усиления контроля над детьми. С одной стороны, разрабатываются меры по борьбе с педофилией и охране психического здоровья детей, с другой - ужесточилось законодательство в отношении подростков, которые могут представлять потенциальную угрозу для своих районов. С точки зрения Дж. Моран-Эллис, нельзя забывать и о том, что британские дети все еще пользуются крайне ограниченными правами, в том числе по сравнению с их сверстниками в ряде европейских стран. Например, в 2004 г. в Англии и Уэльсе вышел закон, регулирующий зоны и силу шлепков, которыми родители пользуются в воспитательных мерах, однако полный запрет на телесные наказания введен не был.
Статистические характеристики социологии детства в Великобритании таковы. Издательство Routledge выпускает книжную серию «The future of childhood» под редакцией Алана Праута. Публикуются два журнала - «Childhood» и «Children & society». В других крупных журналах также регулярно выходят статьи, посвященные детям. Действуют постоянные исследовательские проекты; в британских университетах можно получить степень бакалавра и магистра в области социологии детства.
Авторы статьи, посвященной бразильской перспективе, Лу-сия Рабеллу ди Кастру (Университет Рио-де-Жанейро) и Этель Космински (Государственный университет Сан-Паулу) включают в категорию «дети» индивидов до 14 лет (4). На территории всей Южной Америке их насчитывается около 140 млн., в связи с чем данная возрастная группа должна, по мнению авторов, привлекать особое внимание южноамериканских исследователей. В самой Бразилии дети составляют почти 30% населения, при этом среди них распространены высокая смертность, нищета, проституция; многие не посещают школу.
Бразилии, которая, по словам авторов, располагается на периферии западного мира, необходимо найти свою нишу в социологических исследованиях детства, учитывая европейский и североамериканский опыт. Авторы относят возникновение соответствующих исследований к началу XX столетия, а именно к социальным идеям наиболее просвещенных людей того времени -врачей и адвокатов. Такие авторы, как Раймунду Нина Родригес и Артур Монкорву Филью, опираясь на работы Герберта Спенсера, призывали лечить общество, как человеческий организм; Нина Родригес проводил параллель между биологической природой и склонностью к преступной деятельности, что проявляется в самом раннем возрасте1. В 1920-1930-е годы врач и педагог Мануэл Бон-фин указывал на важность образования в деле ликвидации культурного отставания Бразилии от развитых стран, в частности США.
В 1930-е годы появились и первые качественные исследования детства. В своем обширном социально-историческом труде Жилберту Фрейре проследил, как в ходе повседневного общения детей из богатых семей с нянями-рабынями формировался язык, а также привычки в еде и одежде молодого поколения правящего класса2. Следующее столь же значимое исследование осуществил уже в 1960-е годы Флорестан Фернандес, собиравший городской фольклор Сан-Паулу и описавший, как дети иммигрантов учат своих родителей местным песням. Это явление он назвал «обратной социализацией»3.
Тем не менее со времени институционализации социологии в Бразилии в конце 1950-х годов и вплоть до 1980-х превалировали макросоциальные исследования. Среди центральных тем - становление социальных классов, миграция, урбанизация. Дети редко попадали в фокус внимания ученых, а если это и случалось, их положение рассматривали с точки зрения принятой методологии. Так, в детской беспризорности видели результат неудачной модерниза-
1 Moncorvo Filho A. Historia de protefao á infancia no Brasil, 1500-1922. -Rio de Janeiro: Empresa gráfica, 1926; Nina Rodrigues R. As rafas humanas e a responsabilidade penal no Brasil. - Salvador: Progresso, 1957. - (1ra ed. 1938).
2 Freyre G. Casa-grande e senzala: Formafao da familia brasileira sob o regime da economia patriarchal. - Sao Paulo: Global, 2005. - (1ra ed. 1933).
Fernandes F. Folclore e mudanfa social na cidade de Sao Paulo. - Sao Paulo: Anhambi, 1961.
ции, которая не обеспечила необходимого количества школ, жилых домов и рабочих мест. При этом образ обездоленного ребенка закрепился в общественном сознании в качестве типичного бразильского ребенка. На рубеже 1970-1980-х годов Заиде Машаду Нету изучала детский труд с позиций неомарксизма1. На 1970-1980-е годы пришлось увеличение объема публикаций и в педагогических науках. В итоге к середине 1980-х годов сформировались две основные категории детей, «видимых» представителям общественных наук: обездоленные дети как объект социальной политики и «обычные» дети в системе образования.
В настоящее время в Бразилии наряду с усилением движений за права детей отмечается подъем исследований детства, многие из которых имеют социально-политическую направленность и проводятся под патронажем ООН, ЮНЕСКО, МОТ и различных неправительственных организаций. Собственные исследования в рамках проектов в области образования и организации детского досуга заказывают крупные банки, государственные и частные предприятия. По словам авторов, наибольшую активность в сфере инициатив, посвященных детям, проявляют адвокаты, психологи, социальные работники. В последние годы наблюдается также становление антропологических исследований детства2. Что же касается собственно социологических работ, то они пока немногочисленны. Основной источник развития социологии детства авторы видят в социологии образования. При этом с точки зрения Л. Рабеллу ди Кастру и Э. Космински, именно социологии детства предстоит сформировать реальный, не фантазийный образ бразильского ребенка, а также содействовать большей самореализации детей в обществе.
На данный момент специальная университетская программа по социологии детства в Бразилии отсутствует, однако в ряде университетов курсы по исследованиям детства читаются аспирантам, готовящим диссертации в области педагогики, психологии, социальной работы и здравоохранения. В 1989 г. Бразильский институт географии и статистики издал книжную серию по социальным индикаторам детства и подросткового возраста. С тех пор подобные
1 Machado Neto Z. As meninas: Sobre o trabalho da criança e do adolescente na familia proletária // Ciência e cultura. - Campinas, 1980. - Vol. 32, N 6. - P. 671-683.
2 См., например: Crianças indígenas - ensaios antropológicos / Ed. por A. Lopes Silva, A. Macedo, A. Nunes. - Sao Paulo: Global, 2002.
серии выходят регулярно. С 2005 г. в структуре Бразильской социологической ассоциации существует рабочая группа по социологии детей и молодежи.
В своей статье об австралийской социологии детства Роберт ван Крикен (Сиднейский университет) прежде всего отдает дань европейскому влиянию (5). Социологическим исследованиям детства в Австралии предстоит еще длинный путь. В Австралийской социологической ассоциации в настоящий момент отсутствует исследовательский комитет по социологии детства. Многие темы австралийские исследователи делят со своими европейскими коллегами (дети в опасности, дети и развод, меняющийся школьный опыт). Тем не менее существуют категории детей, являющиеся отражением типично австралийского опыта: дети-аборигены и дети-беженцы.
Положение детей-аборигенов - одна из ключевых тем австралийской социологии детства. На протяжении большей части XX столетия с целью формирования в Австралии гомогенного общества детей коренного населения забирали у родителей и помещали в интернаты, где им прививали современную европейскую культуру. В итоге шестая часть всех аборигенов подверглась подобной насильственной аккультурации, и этот опыт, с точки зрения автора, до сих пор определяет самосознание многих взрослых австралийцев-аборигенов, порождая высокий уровень алкоголизма и насилия среди коренного населения1.
В Австралии социальные вопросы детства традиционно рассматривались в области социальной политики, медицинских исследований и криминологии. И до сих пор «здоровье» и «безопасность» остаются опознавательными факторами, на которые ориентируется большинство ученых и которые увеличивают вероятность финансирования со стороны Австралийского совета по исследованиям. В 2005 г. Австралийское бюро статистики идентифицировало четыре основных направления исследований детства в стране: раннее детство и материнское здоровье, предотвращение жестокого обращения, экономические различия и образование.
1 Van Krieken R. When is child welfare cultural genocide? On the politics of the organised «improvement» of children's lives // Political socialisation, participation and education: Change of epoch - processes of democratisation / Ed. by H. Sunker, R. Farnen, G. Szell. - Frankfurt a. M.: Peter Lang, 2003. - P. 87-112.
Отдельный вопрос, которому уделяет внимание Р. Ван Кри-кен, - это этический аспект исследований детства, поскольку дети являются одной из самых уязвимых категорий потенциальных респондентов. В частности, звучат призывы проводить не «исследования детей», а «исследования вместе с детьми», т.е. видеть в детях равноправных партнеров по диалогу и информировать их о содержании исследовательского процесса, его задачах и результатах.
Что касается перспектив социологических исследований детства, то, с точки зрения автора, концептуализации требуют новые тенденции в положении детей в обществе. В частности, отношения между родителями и детьми становятся менее близкими и эмоциональными, более значимую роль в них начинают играть посредники - различные институты и медиа; складывается феномен «нового отцовства»: отец играет роль менеджера семейных инвестиций в образование1.
Завершая свое исследование, Р. Ван Крикен указывает, что специального журнала по социологии детства в Австралии пока нет, однако статьи о детях и детстве публикуются в таких крупных местных изданиях, как «Journal of sociology» и «Australian journal of social issues». Кроме того, Институтом семейных исследований в Мельбурне издается журнал «Family matters», большинство материалов которого составляют именно социологические исследования детства. Три австралийских университета предоставляют своим слушателям курсы по социологии детства, еще шесть - по социологии молодежи. Существует также несколько проектов и исследовательских сетей соответствующего интереса.
Как признает Режина Сирота (Парижский университет), хотя именно француз Эмиль Дюркгейм в соавторстве подготовил для педагогического словаря первую статью под названием «Детство»2, а другой француз, Филипп Арьес, представил детство в качестве самостоятельного объекта исследований, французские социологи
1 Connell R. The neoliberal parent: Mothers and fathers in the new market society // Mütter/Väter: Elternschaft zwischen medialen Inszenierungen and alltäglicher Praxis / Hrsg. von P.-I. Villa, B. Thiessen. - Münster: Westfälisches Dampfboot, 2009. -S. 35.
2
Dürkheim E., Buisson F. Enfance // Nouveau dictionnaire de pédagogie et d'éducation primaire / Sous la dir. de E. Durkheim, F. Buisson. - P.: Hachette, 1911. -P. 552-553.
вплоть до недавнего времени не проявляли большого интереса к данной возрастной категории (6). Тем не менее в последнее десятилетие этот интерес значительно повысился.
В первую очередь автор отмечает крайне фрагментирован-ный характер соответствующих исследований. В 1994 г. Сюзанна Молло впервые предприняла попытку представить цельную картину данной области социологии во Франции1. В 1998 г. в работе, опубликованной в журнале по социологии образования «Éducation et sociétés», автор настоящей статьи Р. Сирота предложила расширить понимание процесса обучения детей и вынести его за пределы школьной системы2. В целом автору видится развитие исследований детства на протяжении 1990-х годов как движение от демографии к антропологии. В рамках последней были подготовлены обширные труды исторической направленности3. В современной Франции антропологи изучают новые формы детства, родительст-ва, продолжения рода4. В 2000-е годы исследования детства появились и в области политической философии, что ознаменовалось выходом в 2004 г. специального номера журнала интеллектуальных исследований «Débat», посвященного ребенку как проблеме («l'enfant problème»).
Что касается институционализации, то основной организацией, где концентрируются усилия французских социологов, занимающихся вопросами детства, является исследовательский комитет по социологии детства в рамках Международной ассоциации фран-коговорящих социологов. Помимо социологов из Франции, Бельгии, Швейцарии и Канады, в работе комитета, проводящего ежегодные Дни социологии детства, принимают участие также ученые из Румынии, Бразилии, Италии, Португалии и Германии. Языковой принцип, лежащий в основе подобной организации, имеет и свою оборотную сторону: по признанию автора, французские социологи
1 Mollo S. Présentation // Revue de l'Institut de sociologie. - Bruxelles, 1994. -
N 1-2. - P. 11-13.
2
Sirota R. L'emergence d'une sociologie de l'enfance: Évolution de l'objet, évolution du regard // Éducation et sociétés. - Bruxelles, 1998. - N 2. - P. 9-34.
См., например: Crubellier M. L'enfance et la jeunesse dans la société française, (1800-1950). - P.: Colin, 1975.
4 Cadoret A. L'apport des familles homoparentales dans le débat actuel sur la construction de la parenté // L'Homme. - P., 2007. - N 183. - P. 55-76.
мало знакомы с работами, написанными не только на немецком или испанском, но даже на английском языке.
На национальном уровне исследовательские программы часто учреждаются теми или иными министерствами. Например, министерство культуры недавно организовало исследования культурных практик и досуговой активности детей. Министерство науки провело исследование стратегий детей как потребителей. Крупный лонгитюдный проект осуществляется в настоящее время министерствами образования и здравоохранения совместно с Национальным институтом демографических исследований и Национальным институтом статистических и экономических исследований. В рамках данного проекта планируется собрать и проанализировать данные о двадцати тысячах детей от их рождения до совершеннолетия.
Автор отмечает несколько важных, с ее точки зрения, проблемных аспектов в современных французских исследованиях детства. Это вопрос о границах детства и о соотношении детства и молодости в соответствующих исследованиях; взгляд на ребенка как на субъекта актуальных дискурсов и постмодернистской рефлексии; взаимодействие между концептами «ребенок-король», «ребенок-проблема» и «ребенок-желание»1. В публичных дискуссиях превалируют темы ущемления прав детей, жестокого обращения с ними, выбора между политикой защиты и наказания (что побудило некоторых исследователей говорить о возвращении биовласти).
В заключение автор намечает задачи и перспективы развития социологии детства во Франции. На ее взгляд, существенным, во-первых, представляется вопрос о методологическом статусе данной области в рамках социологической дисциплины, в частности о том, какие подходы (конструктивистские, интеракционистские, индивидуалистские) являются наиболее актуальными. Во-вторых, она считает необходимым с социологической точки зрения обратиться к проблеме ребенка как «другого», а также пересмотреть концепцию социализации, дополнив ее такими феноменами, как рынок и масс-медиа. В будущем автор ожидает развития междисциплинарных исследований, поскольку, в частности, наиболее эвристические вопросы поднимаются политической философией, а без учета эконо-
1 Hermange M.-Th. L'enfant soi-disant Roi. - P.: Michel, 1999; Gauchet M. L'enfant du désir // Le débat. - P., 2004. - N 132. - P. 98-121.
мических подходов невозможно изучать проблемы детской бедности. Автор призывает также повысить этическую культуру исследований, заботясь о соблюдении прав детей. Наконец, она советует коллегам уделять внимание «обычному» детству и оставаться на критических позициях, проводя различие между публичными дискуссиями и научными исследованиями, а также видеть глобальную картину и использовать мировой опыт.
Завершает свое исследование Р. Сирота указанием на то, что в шести (включая три парижских) университетах Франции, на факультетах социологии, антропологии и педагогики, в настоящее время читаются курсы по социологии детства.
Клаудио Баральди (Университет г. Модена и Реджо-Эмилия) посвящает свою статью вопросам участия детей в гражданском обществе как основному направлению инициатив с участием детей в Италии (7). Автор отмечает, что в 1970-1980-е годы исследований, касающихся детей моложе подросткового возраста, в Италии практически не проводилось, в то время как подростки изучались в рамках социологии молодежи1. Социологические исследования молодежи, по мнению Баральди, были обусловлены обеспокоенностью старшего поколения тем, что молодое поколение может отвергнуть существующие социальные нормы. Данные исследования испытали сильное влияние социальной психологии, и потому подростковый возраст рассматривался здесь как период становления идентичности человека, а значит, как время психологических кризисов и конфликтов.
Наряду с этим в рамках итальянской педагогической школы во второй половине XX столетия сложилось особое направление, получившее мировую известность как «подход Реджо-Эмилии» (по названию местности, где он впервые начал применяться на практике). Специфика данного подхода состоит в том, что дети младшего школьного возраста, - а именно они являются субъектами настоящей практики - учатся не только у учителей, но и у всех, кто их окружает (родители, одноклассники, соседи), а также у окружающей природы. В основе рассматриваемого подхода лежит уважение к ребенку и уверенность в том, что он способен не просто выучить
1 См., например: Ricolfi L., Sciolla L. Senza padri né maestri. - Bari: De Donato, 1980.
заданное, но понять то, чему он обучается. Дети, таким образом, становятся активными участниками образовательного процесса и уже в раннем возрасте ответственно строят свои взаимоотношения с окружающими людьми.
В Италии существуют и другие традиции участия детей в общественной жизни. В 1991 г. в городе Фано была начата программа, получившая название «Город детей» («La citta dei bambini»). Это был первый проект в ряду многочисленных начинаний, осуществленных в последующие годы в разных регионах Италии и направленных на повышение роли детей в развитии городов и принятии общественно важных решений. Основными направлениями данных инициатив стали детское представительство в органах власти и участие детей в городском планировании. Кроме того, реализовывались проекты по обеспечению большей автономии и мобильности детей в их передвижениях по городу, для чего, в частности, ограничивалось движение транспорта, особенно в зонах наиболее частого присутствия детей.
Одновременно с этим итальянские социологи приняли участие в ряде международных проектов, где получили возможность познакомиться с современными течениями в финских и скандинавских исследованиях детства. В итоге в Италии появились работы, в которых детство рассматривалось как отдельная социальная категория, независимая от вектора развития в направлении взрослого возраста1. В 1995 г. в Университете г. Урбино была образована рабочая группа по изучению детей и подростков, а в 1997 г. во Флоренции был создан Национальный центр документации и анализа по проблемам детства и подросткового возраста.
В 1990-е годы популярностью у исследователей пользовалась тема взаимоотношений детей и подростков со сверстниками; изучался опыт участия детей в общественной жизни, публиковалось немало качественных исследований. Однако в следующем десятилетии акцент как общественных дискуссий, так и научных разработок сменился. Пришедшее в новом тысячелетии к власти правительство не было заинтересовано в продолжении проектов по активизации участия детей в гражданском обществе, в результате
1 Maggioni G., Baraldi C. Children's rights and contemporary sociological perspectives of childhood // 60 maal recht en 1 maal wijn: Sociology of law, social problems and legal policy / Ed. by F. van Loon, K. van Aeken. - Leuven: ACCO, 1999.
чего многие инициативы сошли на нет. Кроме того, на первый план вышли проблемы миграции и положения цыганского населения. Тем не менее автор считает, что, обладая столь богатыми традициями, итальянская социология должна развивать исследования детства. Необходимо анализировать детский опыт в новой мульти-культурной среде, актуальным остается и изучение участия детей в гражданском обществе.
В заключение К. Баральди приводит данные о состоянии социологии детства в Италии. Единственный итальянский журнал в данной области «Childhood & society / Infanzia e societa» издается в США, но на итальянском языке и на средства итальянских научно-издательских фондов. Существующие университетские курсы включают в себя программы по педагогике и социальной работе. Из действующих проектов следует отметить проект CAMINA, учрежденный Национальной ассоциацией муниципалитетов и содействующий развитию городов, «дружелюбных» по отношению к детям и подросткам. Под патронажем CAMINA организуются конференции и семинары с целью повышения интереса к детям в обществе, издается книжная серия, в которой отмечаются успехи итальянских городов в соответствующей деятельности и периодически публикуются статьи по различным направлениям исследований детства.
Хельга Цайер (Институт Макса Планка, Берлин) соотносит становление социологии детства в Германии с широким местным социологическим контекстом (8).
Особое направление немецкой социологии традиционно составляют исследования поколений. После Первой мировой войны различия между поколениями отцов и детей стали очевидны - с этим связывают возникновение социологии молодежи, которая была призвана отразить социальный опыт молодых. В 1920-е годы один из ведущих представителей социологии знания Карл Мангейм сформулировал понятие «поколения» («Generation»), обозначив так группу людей, которые обладают сходными представлениями о социальной реальности благодаря тому, что родились в одно время и разделили единый опыт в молодости1.
1 Mannheim M. Das Problem der Generationen // Kölner Viertelsjahreshefte für Soziologie. - B., 1928. - Jg. 7, H. 2. - S. 157-184.
В 1980-е годы с поколений молодежи смысловой акцент переместился на «поколения детей». Одни из первых исследований такого рода были посвящены «поколению детей Второй мировой войны»1, где сопоставлялось детство этих людей с опытом последующих поколений. Тем самым, по мысли автора, интерес представляла уже не последовательная смена поколений в историческом времени, а своеобразие определенного детства как социальной структуры в обществе того или иного времени. В этом автор видит одно из главных оснований формирования немецкой социологии детства. Отдельный аспект поколенческих исследований касается межпоколенческих отношений современников, в частности вопроса передачи социального и культурного капитала от прародителей к детям и внукам2.
В 1970-е - начале 1980-х годов, как следствие студенческих волнений конца 1960-х, в немецкой системе образования произошли значительные изменения. В педагогической теории, а также в социологии образования дети стали рассматриваться в качестве более автономных и самодостаточных субъектов, что также способствовало пониманию детства как потенциально независимого объекта исследований. В итоге в 1980 г. 15 социологов из секции по социологии образования Социологической ассоциации Германии объединились для изучения актуальных «трансформаций феномена детства». В 1994 г. это объединение получило официальный статус рабочей группы, а с 1997 г. в Социологической ассоциации Германии существует секция по социологии детства.
Со времени первой институционализации с целью развития теории, немецкие социологи стремились изучать детский опыт в чистых контекстах - вне семьи и школьных уроков, а именно в общении с ровесниками, при проведении досуга, на факультативных занятиях в школе. Среди методов выделялись биографические ис-
1 Kriegskinder, Konsumkinder, Krisenkinder: Zur Sozialisationsgeschichte seit dem Zweiten Weltkrieg / Preuß-Lausitz U., Büchner P., Fischer-Kowalski M., Geu-len D., Karsten M.E., Kulke Ch., Rabe-Kleberg U., Rolff H.-G., Thunemeyer B., Schütze Y., Seidl P., Zeiher H., Zimmermann P. - Weinheim; Basel: Beltz, 1983.
2
Büchner P. The transmission of social and cultural capital between family generations // Childhood in generational perspective / Ed. by B. Mayall, H. Zeiher. - L.: Univ. of London press, 2003. - P. 71-86.
следования, интервью, дискурсивный анализ1. Вместе с тем было отмечено, что на экзистенциальном уровне подобные исследования в наибольшей мере отражают современную ситуацию, поскольку дети превращаются во все более самостоятельных социальных акторов2. Сверстники становятся важнее родителей, досуг и медиа -важнее школьных занятий. Физическая дистанция между детьми и взрослыми увеличивается, поскольку дети проводят все меньше времени с родителями, но сокращается дистанция нематериальная, так как по возможностям социальной самореализации молодое поколение приближается к своим старшим современникам. Нивелируется и разница в знаниях о наиболее важных тенденциях в современном мире. При этом такая ситуация чревата для современных детей повседневными рисками, каких не знали их ровесники в прошлом. В последние годы популярностью пользуются также исследования детства в меняющемся государстве всеобщего благо-состояния3.
Как отмечает в заключение Х. Цайер, социологические исследования детства в Германии возникли в недрах социологии образования и притом, что вскоре эти исследования обрели самостоятельность, взаимопроникновение концепций между этими двумя дисциплинами продолжается. Вместе с тем, по мнению автора, в ближайшее время социология детства станет более видимой и в структуре социологической области в целом.
Специальный журнал по социологии детства в Германии на данный момент отсутствует - в качестве наиболее близкого к таковому Х. Цайер называет журнал по социологии образования и социализации «Zeitschrift für Soziologie der Erziehung und Sozialisation»:
1 Behnken I., du Bois-Reymond M., Zinnecker J. Stadtgeschichte als Kindheitsgeschichte. - Opladen: Leske + Budrich, 1989; Was tun Kinder am Nachmittag? Ergebnisse einer empirischen Studie zur mittleren Kindheit / Hrsg. von Deutsches Jugendinstitut. - Weinheim; Munich: Juventa, 1992; Breidenstein G., Kelle H. Geschlechteralltag in der Schulklasse: Ethnographische Studien zur Gleichaltrigenkultur. - Weinheim; Munich: Juventa, 1998.
Zeiher H. Children's islands in space and time: The impact on spatial differentiation on children's ways of shaping social life // Childhood in Europe / Ed. by M. du Bois-Reymond, H. Sünker, H.-H. Krüger. - N.Y.: Peter Lang, 2001.
Kindheit im Wohlfahrtsstaat: Gesellschaftliche und politische Herausforderungen / Hrsg. von R. Kränzl-Nagl, Th. Olk, J. Mierendorff. - Frankfurt a. M.; N.Y.: Campus, 2003.
именно здесь публикуются актуальные статьи в рассматриваемой сфере. Книжные серии соответствующего направления выпускаются издательствами Juventa и VS - Verlag für Sozialwissenschaften. В Техническом университете Магдебурга читается курс по общим исследованиям детства, а в Свободном университете Берлина и Университете Вупперталя можно получить магистерскую степень по правам ребенка и социальным услугам детям и молодежи.
Единственная страна Восточной Европы, представленная в настоящем обзоре, - Румыния (9). Как отмечает автор статьи Эли-забета Станчиулеску (Университет им. А.И. Кузы, г. Яссы), у Румынии накоплен богатый опыт в концептуализации детства. Еще в конце XIX столетия румынские социалисты сформулировали ряд принципов в отношении воспитания и образования детей. В соответствии с этими принципами (впоследствии воспринятыми коммунистической идеологией), дети олицетворяют собой будущее страны, в связи с чем государство имеет право не только контролировать выполнение гражданами своих родительских обязанностей, но и принимать на себя функции учителя и воспитателя подрастающего поколения. Дети представлялись воском, из которого можно слепить именно таких людей, которые понадобятся в обществе будущего1.
На этом фоне в 1930-1940-е годы в рамках Бухарестской социологической школы сформировалось оригинальное направление исследований детства, получившее наименование «социологии ребенка». Основываясь на принципе «социального единства», разработанном французским социологом Фредериком Ле Пле, бухарестские исследователи изучали локальные, прежде всего деревенские, сообщества во всех их основных аспектах - космологическом, биологическом, психологическом и историческом. В подобной нераздельности исследовались и детские сообщества. В итоге был сделан вывод, звучащий, с точки зрения автора, крайне современно: в детских играх можно проследить такие же взаимоотношения, институты и иерархические структуры, что и во взрослых обществах. По словам одного из ведущих представителей рассматриваемой школы Анри Шталя, считавшего детские сообщества наиболее ус-
1 Evolutia ideilor despre educatie si invatamint in gindirea scriitorilor romani din cele mai vechi timpuri pina la infaptuirea statului national unitar / Ed. de M. Iordanescu. -Bucharest: Eminescu, 1984.
тойчивыми из всех традиционных культур, каждый ребенок последовательно переходит из одной возрастной группы в другую, притом что сами группы не меняются1. Вступая в новое сообщество, ребенок усваивает новые нормы, ритуалы, игры. Игры, в которые он играет, те же, в которые играли его родители. Однако не они его им научили - он их знает просто в силу своего статуса ребенка определенного возраста. Свои исследования Шталь называл «социальной археологией».
В середине ХХ в. социология в Румынии была заклеймена как «буржуазная» наука, и в социологических исследованиях детства наступил спад. Возрождение социологии во второй половине 1960-х годов не повлекло за собой возврата к качественным социокультурным исследованиям, которые велись в 1930-1940-е годы. Теперь местных социологов интересовали иные темы - модернизация, индустриализация, урбанизация, - и те или иные процессы в жизни детей стали рассматриваться в зависимости от макросоци-альных показателей.
В настоящее время, несмотря на посткоммунистическое изобилие специальной литературы и отсутствие трудностей в доступе к актуальным зарубежным исследованиям, отечественных трудов в области социологии детства в Румынии выходит немного, в том числе по сравнению с числом работ о детях в области психологии, педагогики, теории социальной работы и медицины. Особенно мало инновационных исследований. Такое положение дел автор связывает с длительной идейной монополией марксизма, в результате чего исследователи потеряли вкус к оригинальным теоретическим разработкам, так что сейчас им проще эксплуатировать существующие западные теории. Кроме того, под влиянием различных неправительственных международных организаций акцент делается на социально и политически ущемленные категории населения -это касается и детей; в итоге из поля зрения уходят «нормальные» дети - основной источник развития теории в социологии детства. Также приоритет отдается количественным исследованиям, поскольку их результаты выражаются в измеряемых показателях. Качественные исследования, напротив, достаточно редки. Одно из
1 Nerej: Un village d'une région archaïque: Monographie sociologique / Sous la dir. de H.H. Stahl. - Bucharest: Institut de sciences sociales de Roumanie, 1939. -Vol. 2: Les manifestations spirituelles.
них было проведено автором статьи, собравшей жизненные истории детей и молодежи (от 9 до 22 лет) и сопоставившей их с историями их родителей1.
Большой потенциал для развития в Румынии социологических исследований детства автор видит в новом открытии наследия Бухарестской школы социологии и содержащихся в нем идей о роли детей в обществе. Среди этих идей - как традиционные, так и современные; к первым относится представление о ребенке как о центральном элементе домохозяйства и главной причине заключения брака; в рамках последних дети видятся социальными акторами, интерпретирующими и преобразующими социальный мир.
В данное время социология детства остается в румынской социологии крайне обособленной исследовательской областью. В своем финальном обзоре Э. Станчиулеску указывает, что работы, посвященные детям, чаще можно встретить в журналах, освещающих вопросы социальной политики, нежели в журналах по общей социологии, таких как «Sociologie romaneasca». Университетские курсы и действующие на постоянной основе исследовательские проекты в настоящий момент отсутствуют.
Как указывает Лоретта Бейсс (Университет штата Оклахома, г. Норман), автор статьи, представляющей американскую перспективу в настоящих исследованиях, на раннем этапе своего развития социология детства в США во многом ориентировалась на работы европейских, прежде всего финских, скандинавских и британских, социологов (10). С тех пор американские социологические исследования детства значительно продвинулись как в содержательном, так и в институциональном планах. В 1992 г. в структуре Американской социологической ассоциации появилась секция по социологии детства («Sociology of children» section).
Автор обозначает три основных направления американской социологии детства - конструктивистское, структурное и демографическое. Начало конструктивистскому направлению, в рамках которого исследуется сконструированность жизненного опыта, положили работы Уильяма Корсаро, анализировавшего (на рубеже
1 Stanciulescu E. Tel enfant, tels parents: De la redéfinition et de la construction de l'enfance et de la parentalité // Enfances: Perspectives sociales et pluriculturelles / Sous la dir. de R.B. Dandurand, R. Hurtubise, C. le Bourdais. - Sainte-Foy: Institut québécois de recherche sur la culture, 1996. - P. 237-258.
1980-1990-х годов) процесс формирования детских представлений под влиянием общественных норм, ценностей, повседневных взаимодействий и их обратного влияния на указанные социальные факторы1. Патриция и Питер Адлер изучали, как дети среднего школьного возраста стратифицируют свой мир; позже Барри Торн провела аналогичное исследование, основываясь на опыте детей младшего школьного возраста2. Как было подмечено в последние годы, уже в возрасте двух лет дети демонстрируют предпочтения в пользу определенного пола и расы при организации своих социальных контактов3.
Сторонники структурного направления видят в возрасте (в данном случае - детском) устойчивую структуру, подобную классу или гендеру. Патриция Пассут наблюдала, как 5-10-летние определяют себя и друг друга как «маленьких» и «больших» детей, соответственно4. А Аннет Ларо, объединив в своей работе категорию детства с другими базовыми социальными категориями, исследовала, как американские семьи, принадлежащие к различным расам и классам, обеспечивают то или иное детство своим детям5.
В социально-демографических исследованиях, которые также имеют место в США, сопоставлению подлежат такие факторы, как профессиональная занятость родителей и их доход, вовлеченность в систему медицинского страхования, стабильность семьи, с одной стороны, и благополучие детей - с другой. Интерес, например, представляют данные, характеризующие положение детей после развода родителей. В соответствии с одними работами развод производит исключительно негативное воздействие, тогда как, согласно результатам других исследований, дети разведенных роди-
1 Corsaro W. Routines in the peer culture of American and Italian nursery school children // Sociology of education. - L., 1988. - Vol. 61, N 1. - P. 1-14.
Adler P., Adler P. Peer power: Preadolescent culture and identity. - New Brunswick (NJ): Rutgers univ. press, 1988; Thorne B. Gender play: Girls and boys in school. - New Brunswick (NJ): Rutgers univ. press, 1993.
3
Thompson M., Grace C., Cohen L. Best friends, worst enemies: Understanding the social lives of children. - N.Y.: Ballantine books, 2001.
4 Passuth P.M. Age hierarchies within children's groups // Sociological studies of child development. - Bingley, 1987. - Vol. 2. - P. 185-203.
5 Lareau A. Unequal childhoods: Class, race, and family life. - Berkeley: Univ. of California press, 2002.
телей более самостоятельны по сравнению со сверстниками, живущими в полных семьях1. Кроме того, с разводом стихают конфликты, что также может оказывать положительный эффект на субъективное благополучие детей.
В 2000 г. секция по социологии детства в рамках Американской социологической ассоциации изменила свое название на секцию по «социологии детей и молодежи», что, как представляется, более адекватно отображает исследования, осуществляемые в отношении старших подростков. В методологическом отношении большинство американских исследователей детства придерживаются подхода, в соответствии с которым ставка делается на меж-дисциплинарность, тем не менее ученые предпочитают оставаться в рамках своих дисциплин, будь то социология, антропология или психология. При этом существуют и более радикальные позиции -например, та, согласно которой исследования детства (childhood studies) представляют собой отдельную научную область, организованную на основании объекта исследований, а не дисциплинарных границ2.
Среди актуальных и перспективных направлений социологии детства автор статьи выделяет социальную политику и права детей, в том числе с точки зрения борьбы с бедностью, с одной стороны, и развития эмпауэрмента - с другой. Автор призывает углублять эмпирические исследования и совершенствовать тем самым наше знание о детстве.
В заключение Л. Бейсс указывает, что в настоящее время в США выходят три книжные серии - «Childhood studies», «Children at risk» и «Sociological studies of children and youth». Колорадским университетом издается журнал «Children, youth & environment». В трех университетах существуют образовательные программы по исследованиям детства.
Статья Ринеке ван Дален дает представление о состоянии социологических исследований детства в Нидерландах (11). По оценке автора, социология детства в этой стране по сравнению со странами, охарактеризованными выше, находится еще на самой ранней
1 Smart C., Neale B., Wade A. The changing experience of childhood: Families
and divorce. - Cambridge: Polity, 2001.
2
Boocock S., Scott K.A. Kids in context: The sociological study of children and childhoods. - Lanham (MD): Rowman & Littlefield, 2005.
ступени своего развития. Во второй половине XX столетия в Нидерландах сформировались такие дисциплины, как социология образования и социология семьи. Большинство исследований до сих пор осуществляются в этих рамках, но практически никакие из них нельзя отнести к социологии детства (и сами они не идентифицируют себя соответствующим образом), поскольку детство не рассматривается здесь ни как социальная категория, ни как единица анализа. Также автор с сожалением отмечает, что ученые, изучающие детство, - социологи, педагоги, антропологи, психологи, историки - рассеяны по стране и фактически не знакомы с работами друг друга.
Традиционное положение детей в голландском обществе, с точки зрения автора, не способствовало выделению детства в качестве самостоятельного объекта исследований. Идеал семьи в Голландии - это семья патриархальная, в которой дети находятся на попечении матери, и этот идеальный образ, по признанию автора, до сих владеет умами голландцев. Забота о ребенке и решение каких бы то ни было связанных с ним проблем (за исключением тех случаев, когда ребенок, по мнению властей, начал представлять угрозу для общества) считались внутренним делом семьи. До 1970-х годов в публичном дискурсе отсутствовала фраза «жестокое обращение с детьми». В 1960-1970-е годы замужние женщины и даже матери маленьких детей стали выходить на работу. Семейная идиллия была поколеблена, забота семьи о детях перестала носить всеобъемлющий характер. Тем не менее адекватной государственной системы дневных детских учреждений создано не было. В итоге многие родители прибегают к неформальной помощи, чаще всего - членов семьи. Начиная с 1970-х годов матери объединялись, чтобы по очереди следить за детьми во время обеденного перерыва в школе; затем для этой работы стали нанимать няню - сейчас данная функция переходит к школе, однако популярностью подобные меры не пользуются. Тем самым, по словам автора, в современной Голландии забота о детях представляет собой смесь коммерциализации и неформальности, озабоченности и небрежения, а дети пребывают во взвешенном состоянии между частной и публичной сферами.
В соответствии с данными ЮНИСЕФ голландские дети признаны самыми счастливыми в мире1. Автор подвергает сомнению данные выводы, тем более что существуют категории детей, чье положение радикально отличается от остальных. Так, дети нелегальных мигрантов не обладают никакими правами, включая доступ к медицинской помощи и образованию.
В Голландии исследования в области социологии, которая, согласно автору, не имеет здесь обширных университетских традиций, во многом зависят от направления общественных дискуссий. Ученым, чьи проекты выходят за привычные рамки, труднее получить финансирование. Исследования, посвященные детям, крайне ограниченны. Периодически эта категория населения оказывается в фокусе отчетов, которые институт независимых исследований 8ос1аа1 еп си11:иггее1 р1апЬигеаи представляет парламенту и правительству. Регулярный характер носит отчет о положении молодежи; в 2007 г. был подготовлен отчет о детской бедности. Среди научных работ наиболее интересными на данный момент автору представляются этнографические и антропологические работы. Она, в частности, выделяет исследование Сюзанны Кёйк о притеснениях в школе и их воздействии на детскую самоидентификацию, работу Элли Сингер и Жанетт Дорненбал, собравших детские рассказы о дружбе и предательстве, диссертацию Кристин Деддинг, где анализируются различия в рассказах детей и их родителей о «жизни с диабетом»2. Отмечает автор и серию историко-социоло-гических исследований, в которых сопоставляются особенности социальных контактов детей в 1950-е годы и в начале XIX столетия3. Ни о каких исследовательских сетях или соответствующих университетских курсах, по-видимому, за их отсутствием на данный момент Р. ван Дален не упоминает.
1 Child poverty in perspective: An overview of child well-being in rich countries. - Florence: UNICEF Innocenti research centre, 2007.
Kuik S. Mag ik op je rug? Van de kinderen en hun dagen met vriendschap en ruzie. - Amsterdam: Spinhuis, 1996; Singer E., Doornenbal J. Learning morality in peer conflict: A study of schoolchildren's narratives about being betrayed by a friend // Childhood. - L., 2006. - Vol. 13, N 3. - P. 225-245; Dedding Ch. Delen in macht en onmacht. - Amsterdam: Univ. van Amsterdam, 2009.
Bouw C., Karsten L. Stadskinderen. - Amsterdam: Aksant, 2004.
Обзор новой социологии детства завершает статья Д. Бюлер-Нидербергер, где анализируется общее и особенное в подходах к феномену детства в десяти национально-культурных контекстах, а также акцентируются теоретические и методологические аспекты этой субдисциплины, которые «выходят за рамки прикладного, или частного, исследования» и могут быть полезны в качестве «весьма ценных перспектив социологического знания в целом» (12, с. 369).
В первую очередь, Бюлер-Нидербергер отмечает неравномерность развития новой социологии детства в вышеназванных странах, связывая этот факт с наличием/отсутствием интереса к данной теме в национальном обществознании. Так, в Финляндии социология обратилась к феномену детства еще в 50-е годы прошлого века; с тех пор в этой стране были разработаны солидные исследовательские программы, которые подготовили возникновение современной социологии детства как влиятельной отрасли национальной науки об обществе. В Нидерландах, напротив, социология детства как таковая еще не сложилась, налицо лишь разрозненные публикации, касающиеся положения и роли ребенка в семье и обществе. В Румынии традиция изучения детства как социального феномена, заложенная Бухарестской школой социологии, была на долгие годы прервана коммунистическим режимом. Во Франции, несмотря на классические труды Ф. Арьеса, социология детства начала складываться относительно недавно; ее отличительные особенности связаны с попытками использовать наследие М. Фуко (концепцию власти-знания), а также увидеть в ребенке не только объект социально-педагогического воздействия, но и субъект социального действия. В Германии, где детство так и не стало предметом специального социологического анализа, его изучение протекает на стыке педагогической науки и социологии образования; педагогический уклон имеет и итальянская социология детства. В Великобритании новая социология детства зародилась и успешно развивается в лоне социального конструкционизма; она характеризуется тематическим разнообразием и стремлением привлечь детей в качестве «социальных аналитиков» в ходе включенного наблюдения. В Австралии преобладает критический фокус изучения детства - преимущественно проблем аборигенов и социальных маргиналов на фоне европейской культурной экспансии. Бразильские исследователи опираются на традиции культурной и
социальной антропологии, однако в целом социология детства делает там еще первые шаги. Наибольшим международным влиянием пользуются сегодня работы ученых из США, однако в изучении детства здесь традиционно превалирует междисциплинарный, или комплексный, подход, а также очевидная прагматическая ориентация (проблемы благосостояния, образования, здравоохранения, защиты прав ребенка и т.п.). Собственно социологический анализ мира детства в США оказывается встроенным в более общие дискуссии о социальном неравенстве в самых разных его проявлениях, констатирует Бюлер-Нидербергер.
Национальная специфика социологии детства тем не менее не является препятствием для ее конституирования в виде целостной социальной субдисциплины. Об этом, в частности, свидетельствуют те методологические уроки, которые может и должна извлечь магистральная социологическая наука из опыта изучения детства в разных странах. Социологический анализ детства, в особенности в его новых формах, дает ключ к более глубокому пониманию современного западного общества. Это своего рода «магический кристалл» или «рентгеновский луч», высвечивающий латентные проблемы и процессы социальной реальности в ее «взрослом варианте», утверждает автор (12, с. 370). С одной стороны, мир детства в специфической форме воспроизводит структурообразующие факторы социального мира и нормы социального общежития, транслируя в сферу детских интеракций отношения социального неравенства (классовые, гендерные, расовые, статусные и т. д.). С другой стороны, в условиях резких социальных и политических сдвигов дети - посредством семьи - становятся соучастниками переопределения социальной реальности в новых категориях.
Сопоставление эмпирических исследований детства в десяти странах, а также итоговых выводов социологов, представляющих национальные разновидности новой социологии детства, позволяет выявить ряд общих тенденций в трактовке проблемы «дети и общество». В первую очередь обращает на себя внимание тот факт (противоречащий исходным установкам этой субдисциплины), что «дети рассматриваются как более или менее маргинальная социальная группа», независимо от уровня развития страны и направления ее социальной политики (12, с. 373). Сказанное означает, что
ни общество, ни его аналитики «не признают за детьми права быть значимыми социальными акторами, участвующими в публичном дискурсе, даже если речь идет о них самих» (12, с. 373). Эта тенденция, которая лишает детей права голоса, влечет за собой другую -трактовку данной социально-возрастной группы в терминах социального утилитаризма, т.е. как «человеческий капитал», который может быть использован в будущем. Такой подход предполагает строгий контроль и репрессивные меры по отношению к любым поведенческим отклонениям от норм взрослого социального общежития. При этом государство и общество, руководствуясь принципами неолиберализма, стремятся переложить ответственность за воспитание адекватных субъектов социального порядка на семью и само подрастающее поколение.
Подход к детству как к «резервуару» или «накопителю» человеческого капитала обусловливает повышенное внимание аналитиков к его неблагополучным сегментам (дети-сироты, иммигранты, маргиналы, девианты), тогда как проблемы «нормального детства» в современном западном обществе остаются в тени. Подобный перекос исследовательского (и общественного) внимания характерен не только для стран, где детская преступность составляет реальную проблему (Бразилия, Румыния), но и для вполне благополучных в этом отношении государств (Великобритания, ФРГ, Нидерланды). В результате «мир детства рассматривается по преимуществу в качестве социальной угрозы», причем и в повседневном, и в научном дискурсах постепенно стирается различие между ребенком-правонарушителем и ребенком - жертвой социального порядка.
Несмотря на то что адепты новой социологии детства настаивают на деконструкции его стереотипных трактовок как социальной периферии, их собственные исследования нередко остаются в плену расхожих представлений и социально-политических установок, подчеркивает Бюлер-Нидербергер. Материалы настоящего обзора показывают, что «в большинстве стран анализ детства в его новых формах еще не стал приоритетным или хотя бы авторитетным направлением» социального анализа (12, с. 374). Прогнозируя будущее развитие этой субдисциплины, автор настаивает на сбалансированности горизонтального и вертикального ее измерений: анализ «различий между детьми и между национальными вариан-
тами детства» должен быть дополнен самым тщательным исследованием «различий между детьми и взрослыми». Изучение генерационного порядка современных обществ в качестве их собственной социальной конструкции составляет один из краеугольных камней нового подхода к детству как к социальному феномену; другим базовым основанием такого подхода является исследование сферы социальной компетенции детей как акторов. Для реализации этих установок социологам могут быть полезны такие теоретические переменные, как различие социальных представлений о детском и взрослом сегментах повседневной жизни, несовпадение генерационных измерений социальной реальности, специфика отношений между индивидом и коллективом в детском и взрослом сообществах.
В заключение Бюлер-Нидербергер обращается к теме сбалансированности критической рефлексии и пропагандистской направленности новой социологии детства. Исходная социально-критическая позиция этой субдисциплины создала предпосылки для ее плодотворного научного и практического сотрудничества с прочими отраслями знания, так или иначе касающимися феномена детства (социальная работа, педагогика, здравоохранение, междисциплинарные исследования в русле «childhood studies»). Это сотрудничество обеспечило широкое распространение основных понятий новой социологии детства, но в то же время способствовало размыванию их собственно социологического содержания. Ребенок как актор все чаще трактуется только в терминах его «соучастия» в исследовательских, образовательных, оздоровительных и прочих «взрослых» проектах; специфика собственных социальных функций детства постепенно отодвигается на второй план. Этому способствуют и преимущественные контакты новой социологии детства с другими отраслевыми сферами социологического знания (социология права, медицины, образования, молодежи и т.д.). В результате в фокусе внимания оказывается специфическая груп-пообразующая идентичность детей, которых при этом причисляют к разряду новых социальных меньшинств, нуждающихся в апологии и социальной защите. Тем самым проблема генерационной асимметрии, характерной для современных обществ, и дискриминационный характер социального распределения и обмена между «миром детей» и «миром взрослых» оказываются вне поля зрения социологов. Вместо продуктивной социальной критики налицо по-
пытка косметического ремонта отношений социального неравенства в терминах поколений - путем создания для детей «новых рекреационных пространств», являющихся модернизированным вариантом прежних социальных конструкций. Новая социология детства должна отказаться от своего увлечения социальной категоризацией применительно к миру детства и наладить диалог с социальной теорией и общей социологией.
В целом авторы большинства статей, составивших настоящий выпуск журнала «Current sociology», отмечают, что становление теории и методологии в их дисциплине пришлось на 1980-е (Финляндия и Скандинавские страны) и 1990-е годы. В настоящее время в социологии детства наблюдается усиление политических и социально-политических тенденций; акцент смещается в сторону потенциально опасных детей либо детей, нуждающихся в защите, что не способствует развитию теоретических исследований в этой сфере социального знания. При этом в ряде национальных социологических школ пока не вполне определен статус данной исследовательской области, так что у социологии детства впереди еще длительный путь развития.
Список литературы
1. Buhler-Niederberger D. Introduction: Childhood sociology - defining the state of art and ensuring reflection // Current sociology. - L., 2010. -Vol. 58, N 2. - P. 155164.
2. Strandell H. From structure-action to politics of childhood: Sociological childhood research in Finland // Ibid. - P. 165-185.
3. Moran-Ellis J. Reflections on the sociology of childhood in the UK // Ibid. - P. 186205.
4. Rabello de Castro L., Kosminsky E.V. Childhood and its regimes of visibility in Brazil: An analysis of the contribution of the social sciences // Ibid. - P. 206-231.
5. Van Krieken R. Childhood in Australian sociology and society // Ibid. - P. 232-249.
6. Sirota R. French childhood sociology: An unusual, minor topic or well-defined field? // Ibid. - P. 250-271.
7. Baraldi C. Children's citizenships: Limitations and possibilities of childhood sociology in Italy // Ibid. - P. 272-291.
8. Zeiher H. Childhood in German sociology and society // Ibid. - P. 292-308.
9. Stanciulescu E. Children and childhood in Romanian society and social research: Ideological and market biases and some notable contributions // Ibid. - P. 309-334.
10. Bass L.E. Childhood in sociology and society: The US perspective // Ibid. - P. 335350.
2011.02.013-014
11. Van Daalen R. Children and childhood in Dutch society and Dutch sociology // Ibid. -P. 351-368.
12. Bühler-Niederberger D. Childhood sociology in ten countries: Current outcomes and future directions // Ibid. - P. 369-384.
Е.В. Якимова, Я.В. Евсеева
2011.02.013-014. ФЕНОМЕН ДЕТСТВА В КОНТЕКСТЕ СОЦИАЛЬНОГО НЕРАВЕНСТВА. (Сводный реферат).
2011.02.013. BÜHLER-NIEDERBERGER D. Ungleiche Kindheiten -alte und neue Disparitäten // Aus Politik u. Zeitgeschichte. - Bonn, 2009. - Bd. 17. - S. 2-8.
2011.02.014. VAN DEN BRINK H. Von feinen Unterschieden zu großen Ungleichheiten // Ibid. - S. 8-14.
Переоценка статуса детства и роста его социальной роли в жизненном цикле современного общества побуждает искать новые, более действенные формы регулирования отношений взрослые/дети. Стали злободневными вопросы о том, как в обществе конституируется представление о детстве, каково его содержание и границы. Авторы реферируемых статей предлагают свои варианты ответов на эти вопросы. Их целью является сравнительный анализ социологических описаний феномена детства - периода социального созревания, когда закладывается фундамент и определяются основные линии развития личности. Происходящая сегодня переоценка влияния классовой структуры на тип детства, усложнение целей и методов социализации потребовали новых теоретических конструктов.
Ученые согласны с тем, что условия вхождения ребенка в социальное пространство сильно отличаются друг от друга и во многом зависят от того, к какому общественному слою принадлежат родители, каким объемом «культурного капитала» они обладают. Не будучи полноправными участниками социального действия, дети имеют отсроченный статус, предполагающий систему передачи им запаса знаний и навыков, необходимых для жизни в обществе. Устранение изначально заложенных различий осложнено множеством внешних и внутренних барьеров. Поэтому в поле зрения социологов попадают ограничительные факторы или «структуры причинения вреда» (Benachteiligungsstrukturen), которые препятствуют достижению поставленных целей в заданных обстоятельствах.
