CC BY
47
вроде бы гибели (немного неуклюжий, немного смешной «рай»). Дословность в человеке - это то, что не отутюжено, не отрепетировано, недовоспитано: но что-то очень свое... И смерть в произведении искусства, считает автор, помогает перекинуть для человека мостик к дословности: смерть, рай, но на самом деле именно в присутствии знания смерти открывается текущее наличное богатство, данное человеку и обитающее преимущественно в дословном (с. 229, 231).
А. Сокуров в «Солнце» представляет «опыт смерти» несколько по-иному. Император Хирохито перед лицом возможной и вроде необходимой смерти выбирает жизнь - для себя и для своей страны. Загадка фильма, как и вообще сокуровской стилистики, считает О.В. Беспалов, «связана с переносом внимания с поверхности (с земных деяний, ставших уже историко-культурными образований, привычных сцепок) - на план дословного, все время становящегося, скрытого за утвердившейся оформленностью. Стилистика Сокурова как бы сама передает дословность, текучесть, длимость в сейчас. А напряженный историко-фактический гул, отдельные исторические события у Сокурова как бы проглядывают в эту длимость, доносятся отзвуками» (с. 235). И в финале фильма режиссер словно приглашает и зрителя последовать за императором Хирохито в ту дверь, которую закрывает за его спиной привратник-камергер, чтобы не застрять здесь - в истории, в культуре, - а уйти с ним в дословность.
Е.В. Соколова
ЛИТЕРАТУРА И ДРУГИЕ ФОРМЫ СОЗНАНИЯ
2011.01.012. ПСИХОЧТЕНИЯ: ЛИТЕРАТУРА И ПСИХИАТРИЯ. Mindreadings: Literature and psychiatry / Ed. by Oyebode F. - L.: Royal college of psychiatrists, 2009. - 142 p.
В сборнике статей британских ученых под редакцией зав. кафедрой психиатрии Университета Бирмингема профессора Феми Айбоуда поставлен вопрос о перспективах медицинско-гумани-тарных исследований (medical humanities)1.
1 О «попытках психиатров утвердить себя экспертами в области литературы и писательского творчества» см.: Сироткина И. Классики и психиатры: Психиатрия в российской культуре конца XIX - начала XX века. - М.: НЛО, 2008. - 272 с.
Из одиннадцати статей сборника четыре написаны Ф. Айбоудом, специалистом по описательной психопатологии и бредовым синдромам. Общая их посылка состоит в убеждении, что литература может обогатить психиатрическую мысль, поскольку проливает свет на психические процессы, освещая детали, недоступные психиатрическому дискурсу. Так, в главе «Автобиографический нарратив и психиатрия» исследователь подходит к автобиографиям как уникальному источнику информации - текстам, где говорится больше, чем психиатр обычно узнает от пациента. Автор показывает, как распространенные психопатологии: депрессия, ан-гедония, психозы - описываются в автобиографиях Д. Милла (1973), К.Р. Джеймисона (1995), в автобиографических романах «Лица в воде» Дженет Фрейм («Faces in the Water», 1961), «Паук» Патрика МакГраса («Spider», 1990) и выделяет в них общие темы. Одной из наиболее отчетливых является устойчивая аналогия между депрессией и физической болью. Ее отмечают многие авторы -Уильям Стайрон в романе «Видимая тьма: воспоминания о безумии» («Darkness Visible: A Memoir of Madness», 1990) писал о «чувстве, близком, но неописуемо отличавшемся от настоящей боли»; Уильям Джеймс в 1902 г. описал депрессию как «вид невралгии, совершенно не известный нормальной жизни», и др. Неосязаемость переживания эмоциональной боли при депрессии заставляет человека наносить себе физический вред, чтобы испытать боль физическую. Автор статьи приводит в качестве примера слова из автобиографии Сары Фергюсон (псевдоним современной английской писательницы): «Я резала запястья снова и снова, как можно глубже...»
Статья «Художественный нарратив и психиатрия» - о роли литературы в формировании представлений о сумасшествии как физическом и психологическом отклонении. Писатели, изображающие сумасшедших, пользуются методом усиления девиантных характеристик. Сумасшествие ассоциируется с дикостью, свирепостью, - таков классический стереотип сумасшествия, представленный Бертой Мэзон из «Джейн Эйр» Ш. Бронте: героиня демонизи-руется, называется дьяволом, каргой, ведьмой; описание содержит анималистические сравнения (с кондором, собакой, гоблином, волком, гиеной); тема «нечеловеческого» развивается вплоть до отрицания существования Берты (когда она описывается как труп).
Стигматизация сумасшедших создает дистанцию, делая невозможным сочувствие данному персонажу или склоняя симпатии читателя к другим. Психологические отклонения (странности, нестандартный мыслительный процесс) Ф. Айбоуд иллюстрирует примерами из романа П. МакГраса «Паук» и из «Записок сумасшедшего» Гоголя. В статье анализируются описания сумасшедших домов, диктата врачей и медсестер, способов лечения, которое часто выглядит - с точки зрения пациента - как средство наказания: лечение электрошоком в «Лицах в воде» («Faces in the Water», 1983) у Д. Фрейм или в романе «Под стеклянным колпаком» («The Bell Jar», 1963) Сильвии Платт.
Поэзия, по мнению Ф. Айбоуда (который сам пишет стихи и занимается литературной критикой), особенно приспособлена для выражения эмоциональных бедствий и расстройств. Описания административных ритуалов психиатрии, природы феномена меланхолии, отчаяния и пр. он разбирает в статье «Поэзия и психиатрия» на примере поэтов, которые сами имели опыт психических расстройств: Элизабет Дженнингс (Elisabeth Jennings, 1926-2001), Роберт Лоуэлл (Robert Lowell, 1917-1977), Ивор Гурни (Ivor Gurney, 1890-1937), Стиви Смит (Stevie Smith, 1902-1971), Энн Сектон (1928-1974), Джон Берриман (John Berryman, 1914-1972). В статье «Письма и психиатрия: случай Франца Кафки» Ф. Айбоуд в жанре патографии анализирует «Письма к отцу», показывая, что эпистолярные тексты могут немало добавить к самоописанию характера писателя и пониманию его мотиваций и отношений с окружающими.
Джон Сазерленд (Университетский колледж, Лондон) пишет о связи алкогольной и наркотической зависимости и литературы, опираясь на собственный опыт в обществе анонимных алкоголиков. Говоря о связи алкоголизма с творчеством, он попытался описать алкоголиков как рассказчиков, исходя из того, что «рассказывание историй - одна из немногих вещей, которым способствует выпивка»1. Пятеро из семи американских лауреатов Нобелевской премии по литературе имели проблемы с алкоголем (С. Льюис, Юджин О' Нил, У. Фолкнер, Э. Хемингуэй, Джон Стейнбек); если прибавить к этому списку Ф.С. Фицджеральда с его алкогольной
1 Sutherland J. Last drink to LA. - L., 2001. - P. 43.
зависимостью, Бодлера, считавшего интоксикацию сутью творчества, Ницше и др., - получится материал, достаточный для постановки проблемы. По замечанию Дональда Гудвина1, алкоголь дает писателям уверенность и помогает преодолеть «страх сцены» (метафора Ж. Сименона), т.е. отбросить сомнения в своих способностях и качестве сочинений. Многие писатели утверждали, что алкоголь улучшает творческие способности (так, Фицджеральд чувствовал, что истории, которые он сочинял трезвым, - «глупы» и «бессмысленны, непрочувствованы»). Стивен Кинг полагал, что «писатель, который пьет осторожно, возможно, лучший писатель». Алкоголь, который тысячи лет был частью религиозных практик и обычаев, может рассматриваться как «средство мистического пере-носа»2; писатели вроде Малколма Лоури и Джека Керуака подчеркивали значение алкоголя для духовных поисков и просвещения.
Связь творчества с психоактивными веществами имеет длительную историю: XVШ-XIX вв. в Европе - время экспериментов с опиумом и препаратами на его основе. Под опием в конце 1790-х написана поэма «Кубла Хан, или Видение во сне» (опубл.: 1816) С.Т. Колриджа, «Франкенштейн» Мэри Шелли (1818); Вальтер Скотт сочинял «Ламмермурскую невесту» (1819), принимая большие дозы лаудана (популярная тогда смесь опия с алкоголем) от болей в животе; Уилки Коллинз много лет мучился от подагры и болезни глаз и регулярно принимал лаудан в течение по меньшей мере 20 лет до выхода «Лунного камня» (1868). Закончив роман, Коллинз был не просто «доволен и удивлен» результатом, но и вообще «не узнал своего сочинения». Не случайно опиум появляется и в других романах Коллинза: «Женщина в белом» (1860), «Без имени» (1862), «Армадэль» (1866). Самый известный опиоман, описавший магические эффекты, произведенные этим наркотиком, - Томас де Куинси («Исповедь англичанина, любителя опиума», 1822).
Гашиш (или марихуана) - еще один вид наркотиков, оказывавший влияние на писателей, начиная с суфийской литературы XIII в., ее стихов, прославляющих гашиш, и со сборника «Тысяча и одна ночь», включающего «наркоманскую» сказку об Аладдине.
1 Goodwin D.W. Alcohol and the writer. - Kansas City, 1988. - P. 11.
2
Edwards G. Alcohol: The ambiguous molecule. - L.; N.Y., 2000. - P. 28.
Шарль Бодлер был членом Клуба любителей гашиша (Club des Hashishins) в Париже (1845-1849), группы художников и писателей, делившихся своими гашишовыми фантазиями. Эксперименты с марихуаной отличались от опиумных опытов английских романтиков: как заметил М. Боон, «гашиш может лишь усилить или развить то, что уже имеется в сознании, он не "вызывает видений"». Более поздние примеры влияния психоактивных веществ на творчество - «На дороге» Керуака («On the Rode», 1957), написанные на стимуляторном порыве за три недели, и «Голый завтрак» У.С. Берроуза («Nacked lunch», 1959). Впрочем, уточняют критики, ни алкоголизм, ни наркомания не гарантируют качества сочинению: анализ «Лунного камня» и «Ламмермурской невесты» свидетельствует, что большая часть их была завершена либо до, либо после болезни авторов. Известно, что Керруак и Берроуз предпочитали писать не под воздействием стимуляторов, а современный литератор-наркоман Уилл Селф утверждает, что «всегда борется» с наркозависимостью, «чтобы завершить какую-то серьезную литературную работу».
Во второй половине XX в. стали популярны исповедальные тексты автобиографического и мемуарного характера. Истории наркоманов и алкоголиков - распространенный психологический жанр: книга Артура Франка «Уязвленный рассказчик: Тело, Болезнь и Этика» («The Wounded Storyteller: Body, Illness, and Ethics», 1995); Тони Адамса, известного футболиста, игравшего за «Манчестер», «Пристрастившийся» («Addicted», 1998); Кэролин Кнапп «Пьянство: История любви» («Drinking: A Love Story», 1996). Другие книги, сходные по нарративной структуре, - «Как остановить время: героин от А до Я» («How to Stop Time: Heroin from A to Z», 1999) Энн Марлоу и «Миллион кусочков» («A Million Little Pieces», 2003) Джеймса Фрея - отвергают методы антиалкогольных и антинаркотических сообществ.
Кристофер Вассилас, специалист по геронтопсихиатрии, в статье «Слабоумие и литература» показывает, как осваиваются темы деменции и болезни Альцгеймера в литературе: в художественной - «Выживание из ума» («Hersenschimmen», 1984) Й. Бернлефа, «Рубцовая ткань» («Scar Tissue», 1993) Майкла Игнатьева, и в биографической - «Айрис» («Iris», 1998) Джона Бейли; «Ты снова напомни мне, кто я такая» («Remind Me Who I Am, Again», 1998)
Линды Грант, «Нерассказанная история» («Untold Story», 2005) Алана Беннета. «Айрис» - история болезни Альцгеймера у британской писательницы Айрис Мердок, рассказанная ее мужем Джоном Бейли. Первые симптомы появляются на конференции в Израиле: перед огромной аудиторией Мердок затрудняется с ответом на вопрос, хотя раньше это не составляло проблемы. Характерна сцена совместного просмотра «Телепузиков»: пара, которая никогда не смотрела телевизор, каждое утро погружается теперь в мир детской телепередачи; позже даже «Телепузики» перестают интересовать Айрис, и муж вообще перестает понимать, что она думает, может только ловить ее укоризненные взгляды, когда отлучается от нее на час к друзьям. Книга кончается описанием Рождества 1997 г.: супруги едут в Лондон, к брату Джона; Айрис уже в полной зависимости от мужа, но финал не безысходный, а неоправданно оптимистичный (прогулки по городу, семейный ритуал), с мотивом достойного приятия болезни.
Во всех четырех книгах К. Вассилас выделяет общие темы: потеря идентичности (утрата памяти, разрушающая личность), поскольку «память - это сама жизнь» (Линда Грант); впадение в детство (регрессия; дети меняются с матерью ролями); дома престарелых как унылые, пустынные места, финальная стадия индивидуальной жизни, когда личность перестает существовать; семейные истории и, наконец, медицинские и моральные темы.
Гордон Бейтс в статье «Аутизм в художественной и автобиографической литературе» возражает Майклу Фицжеральду, который в книге «Генезис художественного творчества: синдром Ас-пергера и искусство»1, основываясь на биографических данных, диагностировал аутизм у многих известных авторов - Дж. Свифта, Г. Мелвилла, Л. Кэролла, А.К. Дойла, Дж. Оруэлла. Писатели по стандартам того времени «странны», но этого недостаточно для установления диагноза, счиитает критик. Сам он, в отличие от большинства патографов, предпочитает разбирать несомненные случаи аутизма, когда диагноз удостоверен в самом тексте. Заявленную тему Г. Бейтс разбирает в основном на материале двух
1 Fitzgerald M. The genesis of artistic creativity: Asperger syndrome and the arts. - L., 2005. - 240 p.
книг - романа Марка Хэддона «Загадочное ночное убийство собаки» («The Curious Incident of the Dog in the Night-Time», 2003) и автобиографической книги Темл Грандин «Отворяя двери надежды: мой опыт преодоления аутизма» (рус. пер. Н.Л. Холмогоровой, оригинальное название - «Emergence: Labeled Autistic», 1986). Т. Грандин, специалист по общению с животными, сделавшая университетскую карьеру, рассказывает в книге о трудностях, вызванных заболеванием. В статье приводятся примеры, демонстрирующие различие между обычным, нейротипичным и аутичным мировосприятием. Одно из наиболее ранних описаний взрослого аутизма встречается в повести Германа Мелвилла «Писец Бартлби» («Bartleby, the Scrivener», 1853). Бартлби свойственны социальная сдержанность, некоммуникабельность, сопротивление изменениям, ограниченные предпочтения в еде, периоды кататонической неподвижности, избегание визуального контакта; ограниченная и стерео-типичная речь (его любимая фраза - «Я бы предпочел отказаться», которую он повторяет на протяжении рассказа 23 раза), склонность к буквальному истолкованию чужих высказываний.
В «Загадочном ночном убийстве собаки» показывается мно-гоаспектность языковых проблем у аутистов. Семантические затруднения связаны со сложностью установить значение из контекста, когда язык допускает двусмысленность; прагматические - с неспособностью к поддержанию беседы, инициации контакта, с «застреваниями» на предмете. Неспособность аутистов отфильтровывать постороннюю, периферийную информацию иллюстрируется примером романа Николсона Бейкера «Бельэтаж» (The Mezzanine, 1988). Частый симптом аутизма - сенсорные беспокойства (многие аутисты столь интенсивно чувствуют звуки, запахи и текстуру, что это приносит боль или недомогание). Т. Грандин описывает свою нетерпимость к запахам и звукам: на ее нервную систему угнетающе действовали Рождество и День Благодарения, когда дом наполнялся родственниками с голосами и запахами пар-фюма, сигар, сырой шерсти перчаток и кепок. В научно-популярном романе Элизабет Мун «Скорость тьмы» («The Speed of Dark», 2002), имеющей сына-аутиста, обсуждается вопрос о лечении аутизма и об относительности «нормальности». Герой романа, Лу Аррендаль, обладая феноменальной способностью обработки совокупностей данных, работает на престижную компанию; как и
его коллеги, он - аутист. Его обеспечивают всеми удобствами, с учетом его психических особенностей, и необходимой защитой от воздействий, однако новое руководство считает созданные условия излишней роскошью и настаивает на лечении, не понимая, что способности этих сотрудников и аутизм неразрывно связаны.
Аллан Беверидж в статье «Польза от чтения литературы» выделил три аспекта, в которых литература полезна психиатрам: во-первых, экзистенциальный аспект и эмпатия (перспектива глубокого понимания пациентов в эмоциональном и экзистенциальном плане). Тут важны тексты, описывающие не только больных, но и врачей; они позволяют врачам посмотреть на себя со стороны, считает А. Беверидж (ср., например, снисходительного психиатра в книге В. Вульф «Миссис Дэллоуэй» (1925) или впечатления, описанные Сильвией Платт в романе «Под стеклянным колпаком», от нескольких психиатров, пытавшихся ей помочь в борьбе с депрессией); во-вторых, эстетический аспект (анализ текстов позволяет лучше понимать речь пациента, нюансы, подтексты ситуации). Различные взгляды на одну ситуацию у пациента, его родственников, медсестер и врачей воспроизведены в романе «Тайные записки и признания оправданного грешника» Джеймса Хогга («The Private Memoirs and Confessions of a Justified Sinner», 1824), где герой рассказывает, как сатана заставлял его совершать убийства, а другой нарратор, «редактор», объясняет события психическим расстройством; обе точки зрения остаются на усмотрение читателя); в-третьих, этический аспект (рефлексия над моральными проблемами психиатрической практики), включающий оппозицию «мы/они». В рассказе Брайена МакКэба «Полная луна» («The full moon», 2003) врач, считающий себя либералом в отношении к людям с психическими отклонениями, принимает зашедшего психиатра за пациента). В статье обсуждаются подходы к литературе, связанные с вопросами «нормы» (восприятие психиатров как социальных полицейских, берущихся отделять отклонения от необщепринятого поведения), и т.п.
Сходные проблемы затронуты в статье Мартина Эванса «Роль литературы в медицинском образовании». Профессор клинической коммуникации центра Колледжа медицины и стоматологии (Университет Бирмингема) Джон Скелтон пытается раскрыть темы смерти и умирания в литературе.
М.Ю. Осокин
